1. Entrance
— А еще он умеет делать так… Служанка помоложе зашептала в ухо другой, постарше, не отвлекаясь от сервировки для завтрака. Слушательница непристойно хрюкнула. — Врешь! Рассказчица перекрестилась. Установила блюдо с яблоками еще красивше. — Ей-херну, не вру. Аль не знаешь: милорд Гизборн — большой забавник. Слушательница всё еще не верила. — Ну, знаю… Рассказчица кивнула. — Я и говорю. А во Франциях с прочими заграницами тако-о-о-ому изволил научиться милорд, что ой, сама в курсах, да? И сёдня, как отобедают опосля патрулированиев от браконьеров, обещали повторить. Вот. А как был милорд тута запрошлый раз… Леди Марион Лифорд знала, что подслушивать — нехорошо и почти грех. Но слова этих простых, неблагородных женщин звучали райской музыкой… но она встала так рано… но месяц заканчивался так скоро… но ей уже три долгих, сырых дня как очень, вот просто очень расхотелось в Кирклейский монастырь, а с утра пораньше выглянуло такое жаркое, животворящее солнце… К сожалению, выходить замуж за старого и сумасшедшего барона ей расхотелось еще раньше, так что поезд ушел, хотя его пока не успели изобрести, и леди Марион взгрустнулось. Что говорила няня об удовольствии? Добрая, но строгая женщина без лишних комплексов сказала ей, что Всевышний далеко и высоко, а жить надо с удовольствием. Разным, включая то (леди начала краснеть), которое сугубо в браке. Что ж… Марион Лифорд приняла судьбоносное решение: если добрый, хороший капеллан Тук не ошибается, говоря, как милостив Господь, то Он по милости своей наверняка не будет топать ногами и кричать слишком громко, когда узнает по своей всеведущей природе, что очередная из его, Христовых, невест вдруг окажется недевственной. Дело за малым: отправить сэру Гаю записочку. С гонцом, который не умеет читать и не попадется, скажем, шерифу по пути к рыцарю, который знает много интересного. Ну, и еще стоит жарко помолиться своей святой и святому Гая Гизборна тоже, чтобы рыцарь не вздумал ей отказать!2. No exit
У него было такое прекрасное настроение, он собирался культурно подумать об Англии с девственницей, у которой офигительно классные, густые волосы, и которая моется и ест чаще, чем простолюдинки, хотя все равно костлявата, но прямо-таки жаждет внимания с его многоопытной колокольни, а опосля — прости, жестокий мир, она едет в монастырь… Но какая-то сервовая персона, да не одна, а с кучкой таких же персон, зачем-то спутала ему планы на ночь и некультурно сбежала из ямы, где старик, крыса и капустец. Что, потерпеть до завтра не могли?! Лови их теперь. Как есть бандиты, особенно этот, как его… Доксли? Благородный рыцарь в стильном одеянии для сна (специально подбирал, чтоб впечатлить знатную девственницу круче некуда!) громыхал вверх по лестнице. Если нетерпеливый бандит убьет леди, то думы об Англии сорвутся, а благородному сэру вовсе не хотелось, чтоб так вышло. — Миледи!.. — Что? Какой у нее голосок! Испуганный. Хм… Она девственно испугалась его прихода или?.. Гай Гизборн выжил за проливом не только потому, что умел пользоваться колющим и режущем. Стратегию с тактикой он в детстве с юностью тоже изучил на Эй с минусом, будьте покойны, хотя такую оценку еще не изобрели, как и поезд. — Заприте дверь, миледи. Узники сбежали. Благородный рыцарь весь превратился в органы слуха. Оп-ля… а дверь-то заперлась так, будто к ней подлетел кто. Угу, по воздуху, без шагов. Хотя голосок доносился из глубины комнаты, возможно, с кровати. Служанка? Хорошо, втроем будет веселей, только разберусь с этим Моксли… А если не служанка? Ну да, как раз под дверью. Что она там забыла посреди ночи? Значит, не служанка… Плохо! Цвет мрачновекового рыцарства без страха и упрека нарочито громко убежал. Стратегически посовещался с разбуженным и потому злым аббатом при мече (и зачем их преподобию? еще порежется!) и привычно злым шерифом, с которым он столкнулся на лестнице, когда бежал к леди (так… а откуда шествовало их лордство? ладно, это к делу не относится). Злые милорды как сговорились и дружно решили лишить его дум об Англии, а леди — жизни, то есть пойти на риск и взять комнату штурмом, не вступая в переговоры даже ради отвлекающего маневра. Сэр Гай Гизборн вздохнул. Его ценные советы никто не желал слушать. Убийцы… Ладно мне подгадить хотят, но им что, так уж обидно, что бабки и земли леди Марион уплывут кирклейской настоятельнице?***
— Назад! Вы, все! Или я убью её! Слышите?! Не услышать было трудно. Дико сверкая глазами, бандит отступал к воротам и тащил насмерть перепуганную, бледную леди Лифорд как щит и гарантию своей никчемной жизнедеятельности. Леди была в новом, хоть и жутко девственном по крою ночном белье с дыркой на левом рукавчике — явно дело грязных бандитских рук. Разумеется, у серва Коксли не было выхода, то-то он вёл себя эдак некрасиво, уж не будем повторяться на тему побега в неправильную ночь… Сэр Гай слышал, как аббат с шерифом думают вслух на эту тему. — Поднять решетку! Или я… Горлышко леди — растрепанной, но прекрасной даже в неверном блеске факелов и каплей пота (и как он, сэр Гай, раньше не замечал?), — запачкала струйка крови: браконьер держал у благородного горла чужое оружие не только для красоты, но шериф с аббатом, наверное, подзабыли об этом, и Фоксли решил им напомнить. — Ну!!! Выхода нет, говорите? И не будет! Гай Гизборн поднял арбалет.