Несерьёзно о серьёзном

Иногда Азирафаэлю казалось, что после Армагеддона Кроули так и не пришёл в себя. Хоть так и не состоявшийся конец света сильно повлиял на каждого из них, именно змей чувствовал себя хуже всего. Демон всё чаще странно вёл себя в его присутствии: он настойчиво нарушал все границы личного пространства ангела, кривился, отшучивался и едва ли не рычал на проходящих мимо людей. Ази с лёгкостью бы понял поступки друга, окружай их кучка хоть малость сверхъестественных существ — к ним ведь Кроули с давних пор симпатии не питал… Но люди? Когда же и они успели получить свою долю немилости? Азирафаэль волновался и всегда при встрече справлялся о его состоянии, разглядывал демона пристально-пристально, и каждый раз, стоило Кроули зло стиснуть зубы и нервно привалиться к его плечу своим, невзначай касался чужого лба ладонью, подозревая простуду, лихорадку и чёрт знает, что ещё. Демон начинал рычать сильнее и рассерженно смотреть на друга сквозь свои круглые тёмные очки. Он сразу же скидывал ладонь со своего лба и одним прыжком отстранялся от Ази. Тогда часто случалось, что Кроули оказывался слишком далеко, и ангел никак не мог чётко его расслышать, и змею, вопреки, похоже, всем своим желаниям, приходилось с опаской и тревогой придвигаться ближе. Ангел может поспорить, что однажды точно услышал его тихое «Блять». Азирафаэль давно признал, что для ангела он, кажется, был слишком любопытным, и поэтому сейчас совершенно не мог понять, чего же в нём больше: искреннего волнения за друга или же ненавязчивого желания узнать, что с ним случилось? И если честно, Ази уже сомневался, что когда-нибудь первое могло бы перевесить. — Прошу, вот эту книгу, — Ази стоит у кассы какого-то маленького, но уютного магазинчика, который, вообще-то, кажется, и не особо книжный. Здесь продаются и сладости, и украшения, и ручное творчество, хотя и любителям литературы здесь, конечно, тоже есть, на что посмотреть. Впрочем, здесь есть, на что посмотреть каждому. Даже Кроули. Который сейчас стоял, почти прижавшись своим телом к спине Азирафаэля и напряженно смотрел вперёд, через его плечо, на девушку, которая, кажется, уже начинала его побаиваться. Ангел пытался вести себя, как будто ничего не происходит, честно, изо всех сил пытался. Ази продолжал улыбаться и ненавязчиво разговаривать с милой продавщицей, пробивающей ему старое издание одной интересной книги. Азирафаэль ни на секунду не запнулся и даже не подпрыгнул, когда парень за спиной раздражённо выдохнул ему куда-то в шею. Ази даже умудрился, как всегда до этого, ненавязчиво прикоснуться к коже молодой работницы, когда она хотела передать ему покупку (чтобы всего лишь передать ей частичку своего прекрасного настроения, не более!) и пожелать удачного дня, но… Азирафаэль ведь не сделал ничего, чего не совершал до этого. И потому был особенно удивлён и испуган тем, что ярко-рыжие волосы девушки внезапно загорелись самым что ни на есть настоящим пламенем. Ази почувствовал, как его начали настойчиво оттаскивать в сторону выхода. Ангел не совсем справился с напавшим на него шоком, и потому не мог полностью сфокусироваться на горящем (пока не до конца, слава Богу) силуэте. Чуть дрожа, он успел еле-еле щёлкнуть пальцами и заметить резко погасший огонь до того момента, как внезапно перед его носом не закрылась входная дверь и Кроули не продолжил с силой тащить его к своей машине. — Позволь мне поинтересоваться, — задаёт Азирафаэль вопрос сразу же, как только оказывается запертым в знакомом бентли. — Что ты творишь, дорогой мой?! Кроули молчит несколько секунд, а потом бьёт сильно по рулю и кричит сквозь стиснутые зубы: «Чёрт!», резко выворачивая машину и отъезжая от этого магазина. Ази настороженно смотрит на демона и предпочитает положить руку на какой-то выступ: единственное, до чего он смог бы дотянуться, и единственное, что могло бы помочь ему не упасть. — Кроули, но зачем? — Это было очень смешно, ха-ха, мы же посмеялись, так? — скрипит зубами демон и, кажется, впервые в жизни не отрывает взгляда от дороги. Азирафаэль боится; он много думает, но всё равно не может даже представить, почему и что вообще сейчас происходит. На его лбу, точнее почти на переносице появляется тоненькая морщинка, которую раньше Кроули никогда не замечал; и нет, он только что не оборачивался, чтобы увидеть это. Ази неуверенно, совсем неуверенно тянет куда-то вперёд ладонь, и нет, Кроули действительно абсолютно точно не видит этого, и он точно не знает и не хочет знать, что тот хочет сделать. И поэтому когда ангел мягко касается своими пальцами его, он резко отбрасывает руки с руля, выводя машину на встречную полосу и лишь в самый последний момент умудряясь её выровнять. — Ты что творишь, мать вашу? — шипит Кроули, наконец останавливая машину и поворачиваясь к молчавшему до этого момента ангелу. Азирафаэль сидит и, честно, даже не знает, что ему стоит сказать; все мысли путаются в тот момент, когда разозлённый демон поворачивается к нему. Почему-то Ази кажется, что Кроули злится совсем не из-за машины, он бы рад понять, что действительно волнует его друга, но… Разве он скажет? Поэтому ангел упирается взглядом куда-то себе в ноги и тихо спрашивает, зная, что его всё равно услышат: — Что с тобой происходит? Кроули смотрит и, кажется, вообще не моргает, будто пытается запечатлеть каждую секунду, каждую эмоцию, выдающую смущение или волнение на этом лице; он лишь фыркает как-то грустно и поспешно отворачивается, будто надеясь этим закрыть разговор. Но машину, к слову, не заводит. Ази хочет посмотреть вверх, но не поднимает головы, и поэтому взгляд его кажется ещё более затравленным, когда он пытается медленно дотянуться до отвернувшегося друга. — Не надо, — Кроули произносит это тихо и резко, но он не шепчет, он будто кричит, но не позволяет сорваться своей истерике на более высокую громкость. Он, кажется, ещё больше закутывается в свой пиджак и пытается спрятаться в пространстве два на два, и это смешно, ведь в тесных машинах даже чужое дыхание ощущается почти как своё. Азирафаэль останавливает свою руку в миллиметре от грубой тёмной ткани, и он может поклясться, что от напряжения практически чувствует, как грубый ворс касается его кончиков, и он всё так же боится за друга, поэтому шепчет: — Почему? Шепчет, потому что и правда не знает, почему — раньше они хоть и не горели жаждой прикосновений, спокойно переносили физические контакты друг с другом. А сейчас… Кроули… Демон не отвечает, он лишь шипит тихо и иногда резко дёргается, когда его предплечья затекают; в такие моменты Ази чувствует, как та ткань, что оставляла на его пальцах фантомные ощущения, действительно касается его ладони, и потому не выдерживает. Он не знает, сколько времени проходит с его вопроса или вообще со всего того маленького инцидента в магазине или сколько времени прошло в принципе — с момента их встречи, — но он хватается рукой за худое плечо и разворачивает друга лицом к себе. — Почему? Кроули не улыбается, как обычно, его лицо чересчур бледное, и скулы выделяются особо ярко — наверное, от того, как сильно тот стиснул зубы. Он не зол, иначе это сразу бы бросилось в глаза, но (Ази быстро осматривает) его кулаки напряжены до предела, а губы представляют из себя одну сплошную длинную полосу, из которой сейчас будто грозится вылететь что-то едкое и обидное, но — Я понял, почему так волновался за тебя тогда в книжном. Эти слова не ощущаются чем-то неожиданным или неправильным, резким, внезапным, они спокойно вплетаются во всю эту сумбурную, но будто обычную для этих двоих ситуацию, и Ази не сходит с ума, но он спокойно опускает свою ладонь с плеча, касается чужих пальцев и нежно переплетает их со своими. А потом поднимает взгляд и смотрит точно глаза в глаза, и пусть, что на демоне его вечные очки, Азирафаэль знает — тот точно так же смотрит сейчас на него. — Конечно, это потому что мы друзья. Кроули смеётся хрипло и сжимает сильнее свою ладонь, будто случайно, крепче переплетая их пальцы. А потом замолкает и резко, будто только решившись, говорит: — Я люблю тебя. И Ази, если честно, почти пропускает эти слова, слышит их почти что случайно и так, как будто он ворует их у кого-то другого, но всё равно улыбается искренне и тепло, и Кроули на секунду кажется, что у него где-то выпали его тёмные линзы. — Я тоже люблю тебя. Азирафаэль говорит это донельзя серьёзным и деловым голосом, так, будто он только что сказал, что любит котят или что ему действительно до безумия нравится Лондон во время дождя; он почти не вложил в свои слова эмоций, он лишь смотрел глаза в глаза, надеясь, что его собеседник и так всё поймёт, но Кроули вытаскивает свою ладонь из крепкой хватки и бьётся громко ей о лоб, устало, но не зло шепча: — Господи, за что мне этот ангельский придурок? Он заводит машину и, кажется, не хочет ни о чём больше говорить, поэтому какое-то время они едут молча. Азирафаэль отворачивается и просто смотрит на расстилающуюся перед ним красоту дикого леса, понимая, что почему-то недоверие Кроули безумно его огорчило. Он не поворачивается, но чуть склоняет голову, так, чтобы можно было увидеть водителя, и тихо смеётся, заметив его высоко поднятые брови и опущенные искривлённые уголки губ. — Давай заедем в ресторан? — внезапно даже для самого себя предлагает ангел. Кроули не оборачивается, лишь хмыкает и спрашивает: — Зачем? — Хочу сходить с тобой на свидание. «Что ж… — тихо смеётся Ази, глядя на ошарашенное лицо Кроули. — У меня будет время доказать тебе серьёзность моих слов».