Courage and Wisdom

Рука крепко сжимала хрустальный бокал. Медеа поднесла его к губам, делая усилие над собой, чтобы выпить в последний раз. Терпкое вино с солоноватым привкусом крови, смешалось во рту, оставляя после себя только горечь. Ножка бокала коснулась каменного парапета, треснув у основания, от усилия хозяйки, выпадая из цепких пальцев, вниз с балкона, разбиваясь в сотне метрах об каменную плитку пустой площади. Императрица не обратила на это внимание, как и на порез, оставленный хрусталем. Ее взор был прикован к беснующимся морским волнам, ударяющиеся об куполообразный барьер с новой силой. Неба практически не видно, как и солнца. А ведь сегодня должен был быть прекрасный солнечный день. Один из немногих за последнее время. Магия Императрицы стремительно угасала, и ей приходилось все чаще тянуться за накопителями, высушивая их досуха. Ее долг перед народом, последняя возможность послужить ему — выстоять и дать уйти как можно большим эльдар. От напряжения из носа текла кровь, которую Медеа даже не вытирала. Крупные капли скатывались по губам и подбородку, капая на светлое платье, образуя свой причудливый узор на ткани. — Моя госпожа. Алдерет вошел бесшумно, как умел только он, остановился позади, не поднимая головы, не смотря на свою Императрицу. — Все, — он сглотнул, — кто выжил, моя госпожа, покинули столицу. — Сколько? Прекрасной эльдар пришлось постараться, что бы голос не дрожал, а звучал как можно беспристрастней. «Все кто выжил» сильно ударило по ее сердцу. — Двести семь эльдар, моя госпожа. Его голос так же был полон горечи. День основания Империи Тар-Элрин, из праздника, превратился в похороны. Ровно тысяча пятьсот лет просуществовала Империя. — Ты можешь идти, Алдерет. Все должны покинуть столицу. Советник, впервые за много лет службы осмелился подойти ближе, встать рядом с ней, падая на колени, прижимая к лицу руку с порезом. — Нет, госпожа, я отказываюсь! Я не покину вас! Я не посмею. — Посмеешь. Императрица посмотрела на своего верного слугу, вырвав руку из его пальцев, а затем мягко прикоснулась ею к щеке, оставляя разводы крови на коже. — Посмеешь, ибо теперь ты ответственен за них. Я не смогу покинуть Тар-Элрин…уже нет. Моя смерть лишь вопрос времени. Умру я сейчас или через несколько часов, где-то на задворках миров от магической лихорадки. — Госпожа… — Алдерет, позволь мне умереть, как подобает Императрице. Он поцеловал ее ладонь, прижал ко лбу в прощальном жесте эльдар, как прощаются с мертвецами. Затем она сняла с головы венец из золотых листьев, надев на голову советнику, а после кулон с крупным алым кристаллом. — Кодекс эльдар. Теперь ты обязан его хранить, ради своего народа. По улицам уцелевшей столицы раздался оглушительны гул. Барьер стоял из последних сил. — А теперь иди. Иди и не оборачивайся, Алдерет. Советник с трудом это сделал. Как верный пес, он хотел остаться со своей хозяйкой до самого конца, но последняя просьба, последний приказ Императрицы был неоспорим. Он ушел с тяжелым сердцем, прижимая к себе символы власти Тар-Элрин. Медеа заставила себя не оборачиваться, а продолжить наблюдать за тем, как водная стихия старается уничтожить то последнее что осталось. Пятнадцать веков назад, Медеа основала Империю в надежде дать своему народу надежду, и сегодня она была разрушена гордецами свыше. Когда зашумело в ушах, Императрица поняла, что осталось совсем недолго. Она налила еще вина в оставшийся бокал, сделала глоток из него и вернула на серебряный поднос, делая глубокий вдох, закрывая глаза. Она ни о чем не жалела. Она не цеплялась за возможность жить. Она — первая Императрица Тар-Элрина, Медеа Эуриэль Тар-Элрин, погибнет со своей империей. Как капитан тонущего корабля, останется с ним до последнего.