Ты — город с высоты птичьего полета. Ты — мегаполис, который своей шершавой поверхностью впивается мне в память шпилями мертвых высоток. Ты — красивый фасад, умело скрывающий за своими блестящими зеркальными боками пыльную, давно замороженную стройку. Ты…
— Света? Ты наверху? Жукова тебя обыскалась, пора выезжать. Сурганова уронила голову на руки, почувствовав под горячими ладонями белые крылья исписанных черновиков. — Дай мне пять минут, спускаюсь! — через силу крикнула Светлана, комкая пальцами шуршащие надорванные мысли на белоснежной бумаге.Ты — широкий проспект, с одинаковыми рядами безликих лавочек, на которых сидят лишь случайные прохожие, прячущие свой день на облупившихся спинках прогнивших досок. Ты — одинокая улочка, всегда идущая параллельно бурному потоку жизни запруженного мегаполиса. Ты-город, который состоит из свежих фасадов и ярких крыш. Но если зайти в любой дом, открыть самую изысканную дверь, прохожего встретит лишь собственное эхо, гулко отдающееся от шершавых стен пустого здания. Ты — город, но он пуст, одинок и жалок в своем эгоистичном порыве, прикрыться за красотой свежевыкрашенных стен.
Сурганова бережно сложила лист бумаги и, вложив его в свою записную книжку, собралась выйти из кабинета, как на глаза ей попалась одна из первых тетрадей со стихами, небрежно засунутая между книгами на полке. Света подошла, слегка тронув потрепанный корешок пальцами и, замерев на мгновение с повисшей в воздухе рукой, широко развернувшись, смела со стола черновики, запуская свои мысли в шуршащую карусель.***
— Салют, Светка! Ты уже в пути? Мы пересечемся? Ты одним днем или как? — Диана сыпала вопросами, боясь, что ее прервут. — Привет. Да, выезжаем из аэропорта, сейчас сразу на сцену, а потом обратно, у нас куплены билеты на последний рейс, так что не получится. — Света говорила сухо, словно ее собеседником был давний знакомый, причем такой давний, что встретившись, они едва бы узнали друг друга. — Совсем никак? — Диана всматривалась в несущийся поток машин за окном, стараясь скрыть резко изменившееся настроение. — Никак. — Сухо, без ожидаемого вздоха сожаления констатировала Света и через пару обязательных, безжизненных фраз, закончила разговор, отметив про себя, что он продлился всего лишь 31 секунду. Весна…9 мая… Концерты практически на соседних площадках… одна песня на двоих… И самолет… Ночной… Только для меня… Света писала эти слова в блокноте, практически до дыр вытирая многоточия, нанизывая свою беспомощность на острое перо. Совершенно не понимая, что происходит, Светлана в надежде крутила ручку в руках, ожидая возможное вдохновение, но на бумаге, как и в душе, были лишь уколы многоточий, ставшие немым молчанием.***
Арбенина, выстроив звук, прошлась медиатором, по струнам, практически выдирая их с корнем и бросив инструмент вовремя подоспевшему Максу, сбежала со сцены, набирая номер водителя. — Разворачивайся! — Засунув руку в карман, Диана застыла, всматриваясь в собирающуюся толпу за ограждением. — Я же должен привезти детей. — Водитель, уже искал глазами ближайшую возможность повернуть обратно. — Я сказала, разворачивайся! — Арбенина рявкнула и пнула запасную микрофонную стойку, которая с грохотом полетела на дощатый пол. — Будешь ждать меня максимально близко к сцене, поедем в Зарядье. — Понял. — Водитель уже мчался назад, подгоняемый эхом Динкиных слов.***
— Быстрее давай! Не успеем ведь! — Диана, напряженно вцепившись в шнурки на кроссовках, вглядывалась в темный влажный асфальт, пытаясь придумать первую фразу для совершенно не ожидающей ее Сургановой. — Перекрыто, дальше нельзя! — Только и успел крикнуть водитель, практически в спину выпрыгивающей из машины Дианы. Арбенина бежала, совершенно не придавая значения тому, что её могли узнать, сфотографировать и проследить, куда она так отчаянно стремится. Наплевав на приличия и хорошие манеры, Диана буквально влетела в палатку, где множество людей, отвечающих за концерт, были заняты работой и не обращали на неё никакого внимания. Чувствуя вкус разрывающихся от бега лёгких, Арбенина глазами рыскала по лицам, ища Сурганову или на крайний случай Жукову. — Динка, ты чего тут делаешь? — послышался знакомый голос, на который Арбенина бросилась, оттоптав пару лакированных туфель. — Светка, я приехала! — выпалила Диана Сергеевна, больше походившая на подростка, чем на взрослую женщину. — Или прибежала? — Сурганова взяла её под локоть и замотав поплотнее шарф на шее, отвела подальше от любопытных глаз. — Сначала я пела, потом ехала, а только уже потом, бежала. — Арбенина гордо смотрела на Сурика, совершенно не понимая, зачем она все это проделала. О чем говорить? Что просить? Слушать? Или может обнимать? Все оказалось не тем и ненужным. Выходка оказалась глупой, а слова, обычно лавинным потоком приходящие в голову, исчезли, не оставив ни одной, даже чахлой мысли в голове. — Зачем ты здесь? — Света говорила немного охрипшим голосом, постоянно поправляя тёплый шарф, скрывающий тонкую шею в бесчисленном множестве складок. — Не знаю… — Диана решительно приблизилась, и неуклюже растопырив негнущиеся руки, обняла Светку. — Ты так всех обнимаешь, или только меня? — быстро отстранившись, как-бы между делом спросила Света. — А что не так? — Просто если не я одна явилась соучастником этой экзекуции, тогда мне понятно, почему с тобой никто не дружит. — Почему не дружит? Что ты несёшь? — Арбенина, раскрутившись с пол-оборота, засунула руки в карманы, отмечая отсутствие телефона. — Ну ты посмотри на себя и на свое окружение: мама, дети и толпа, неуемная, лживая толпа, готовая восхвалять каждый твой чих. — Сурганова откашлялась и продолжила совсем тихо: — Ты отшиваешь людей, правдивых и честных, которые любят тебя гораздо больше бесполезных почитателей всего того, чего ты даже не умеешь делать. — Это например?!!! — Арбенина, внешне спокойная, даже немного расслабленная, закипала от гнева и обиды. — Не хочу говорить об этом! — Голос Светы сорвался и соврал, отдавшись резкой болью кажется в самой душе. Ей хотелось встряхнуть заигравшуюся в дорогие игрушки Динку, напомнить, что люди, окружающие её, далеко не куклы, в которые так смело можно было играть в детстве, закидывая надоевшие игрушки за шкаф. — Ты не рада видеть меня? — Арбенина, крикнув, уставилась на Светку, которая кашляла, скрывая тонкие губы в складке цветастого шарфа. Сурганова, согнувшись почти пополам, откашлялась и посмотрев на Динку, попыталась что-то ответить, но из горла вырвался непонятный хрип. — Ты чего? — Диана засуетилась, рыская по пустым карманам в поисках пропавшего телефона. — Голос? Увидев испуганные Светины глаза, Арбенина схватила её за плечи и уверенно, чеканя каждое слово, прошептала: — Жди меня здесь. Я достану врача, сегодня, прямо сейчас, слышишь? Только никуда не уходи. Получив в ответ слабый кивок, Диана со всех ног помчалась к машине, буквально перепрыгивая через людей. Обратно, она шла уже спокойно, разговаривая по телефону, обсуждая время и место приёма.***
— Ну я Вас сразу хочу предупредить, что голос должен восстановиться, отдохнуть. Полный покой на 10 суток и желательно на это время выбрать тёплый, сухой климат.Вы где проживаете? — Питер, — хором сказали Жукова с Эллой, стоявшие около врача. — Ни в коем случае! Влажность, губительна для связок. Полный покой, отдых, желательно в одиночестве и в умеренном климате. — Мы поняли доктор, спасибо, — Элла подошла к столу и положила под лежавшие документы внушительную сумму. — Поедешь в Ялту, — Труфанова обернулась, — там у знакомых есть дом, почти у самого берега, рядом ни души, только готовить придётся самой. — Элла смотрела на понурую Светку, — Может песен там напишешь. Диана, стоя за дверью, шёпотом повторила название города и с довольной улыбкой уселась обратно на диванчик. — Мы уезжаем, спасибо тебе большое! — Жукова тепло улыбнулась Динке, выходя в коридор и направилась следом за Светой. — Уезжаете? — Да, врач сказал, что нужно отдохнуть, побыть дома и ни в коем случае не разговаривать. — Так вы летите обратно в Питер? — Диана внутренне улыбалась, зная, что это не так. — Да, спасибо ещё раз, мы опаздываем, — бросила Труфанова, уже спускаясь по лестнице. Света, обернувшись, встретилась глазами с Динкой и скрылась из виду, оставив Арбенину одну, с её немым вопросом: Есть ли смысл пробовать наладить отношения с человеком, если он не может произнести ни слова?