Голос жестов

— Светкаа! — Диана бесполезно крикнула в черный занавес ночи и вернулась в дом за фонариком. Захватив кофту и прыгнув в кроссовки, Арбенина уже собралась на поиски пропавшей Сургановой, как в глубине дома зазвонил телефон. Заливая пустынную комнату ярким светом, экран радужно светился входящим вызовом. Диана, медленно подошла к телефону, словно это была мина и, увидев имя абонента, скривилась, нависая над уже потухшим экраном. Комната погрузилась во мрак, давая Арбениной выдохнуть. Вдруг пришло сообщение, которое Диана увидела прежде, чем экран снова слился с цветом ночи. — Ах вот как! — Динка схватила в руки телефон и поборов желание швырнуть его в распахнутое окно, направилась к выходу, освещая себе путь фонариком. Пляж отдыхал от проливного дождя, шурша под ногами влажной коркой. Прохладный ветер, вместе с монотонным шумом моря успокаивал. Искать не пришлось: Света сидела на песке у самой кромки, давая теплой волне зарывать ноги в песок. Диана, подходя ближе поймала себя на мысли, что не хочет выяснять отношения, не хочет кричать и заставлять Светку оправдываться. Присев рядом, Динка выключила фонарик и пляж снова стал пустынным и черным. Вода казалась страшной, пугая своей глубиной, обнимая белые ступни, словно съедая их черным ртом, а потом отступая. — У тебя звонил телефон. — Арбенина передала Светлане смарт, через плечо вглядываясь в экран. Сурганова бегло прочитала сообщение и удалив его, снова погрузила их обеих в темноту. — Почему не ответишь? — Диана всматривалась в едва различимые волны, шумно вдыхая соленый терпкий запах моря. Сурганова вздохнула и опустив голову больше не шевелилась. — Светка, я видела звонок и сообщение, — Диана ждала реакции, но Светлана даже не дернулась. — Ей же лет двадцать всего… Сурганова подняла голову и набрав что-то в заметках отдала телефон Динке. Ей 26 — Ну не велика разница. И зачем она тебе? Она молчит и не задает глупых вопросов. — С каких это пор тебе стали нравятся молчаливые молодые девушки сомнительной внешности? Света покачала головой, оставив вопрос без ответа. — Ладно, надеюсь ты не против, если я переночую у тебя, а завтра можешь наслаждаться обществом своей молчаливой юной леди. — Арбенина поднялась, брезгливо сморщившись на последних словах и пошла в направлении к дому. Сурганова, дождавшись, пока хлопнула входная дверь, направилась следом, утопая босыми ногами в прохладном песке. Диана, лежа на диване пялилась в потолок, совершенно не понимая, что она чувствует в данный момент. Обычно, в таких ситуациях, ревность просто выплескивалась наружу, разрушая все вокруг, а тут… Складывалось ощущение, что становится все равно. Это словно пытаться удержать ветер, обнять небо, поцеловать солнце- кажется таким простым, но невозможным. Хотелось напиться, но даже эта затея, обычно помогавшая справиться с эмоциями была вроде и не нужна. — Неужели это все? — Диана рассуждала уже вслух, закинув руки за голову. — Неужели я так старательно выстраивала мосты, но идти по ним не имеет уже никакого смысла? Сурганова, ты достала меня! — Диана рыкнула и отвернувшись, уткнулась в неудобные жесткие диванные подушки. Рука мягко легла на плечо, от чего Арбенина, успевшая немного задремать — вздрогнула. — Светка? — Диана повернула голову и увидела знакомый силуэт, мягко освещаемый слабым светом ночника. Сурганова, протянув бумагу, сделала свет ярче и присела рядом, всматриваясь в глаза напротив. Что с тобой? Тебе все равно? Ты не сказала ни слова… — А какой смысл говорить? — Диана вернула листок и снова отвернулась, скрывая лицо от Светки. Сурганова, потянув Динку за руку, хотела увидеть, что ошиблась. Хотела прочитать в глазах ревность, боль от обиды, злость, ненависть — да хоть что — то присуще живому человеку, но Арбенина, так и осталась лежать, скрыв лицо от бликов яркого света.

***

Утро, крадучись, постепенно открывало для двоих новый день. Арбенина, потянувшись, села диване, разминая затекшие мышцы шеи. Покрутив головой, она удивленно уставилась на часы, обнаружив, что уже начало одиннадцатого. Выйдя из комнаты, Диана пошла на кухню, надеясь увидеть там Свету, но кухня была пуста. Потрогав чайник и осмотревшись, Динка поняла, что Сурганова еще спит или уже нежится на солнышке. Неслышно скользнув по коридору, Арбенина с легким скрипом приоткрыла дверь. Кровать была нетронута, а за маленьким письменным столиком, положив голову на руки спала Света. Лица было не видно, а очки, по привычки поднятые наверх, сползли, грозясь упасть на стол. Динка, боясь разбудить, подошла со спины и аккуратно выпутав дужку из волос, отложила очки в сторону. В глаза бросились листы из блокнота, разбросанные по всему столу. На них, шершавым, угловатым и рваным почерком были записаны стихи. Арбенина не могла прочитать все, не потревожив спящую Светку. Наклоняясь и изворачиваясь, удалось прочитать одно, которое было исчеркано вдоль и поперек. Я тебя обниму в эту ночь — непоседу, Поцелуем собью спесь с улыбчивых губ. Сильно к сердцу прижму и до слез оробею, Ведь я знаю, как больно, что тебе я не люб… Перечитав эти строки, моментально запомнив наизусть, Диана разглядела под Светиными руками лист, исписанный ровным почерком, без пометок и правок. Аккуратно, закусив язык и кажется даже перестав дышать, Арбенина стала потихоньку вытягивать листок, ухватившись за самый уголок. Ловя каждый вдох, она, задержав дыхание по миллиметру вытаскивала Светины мысли, пока бумага не скользнула по ладони и дальше продолжать было опасно. Зажав рот рукой, Динка наклонилась и, снова задержав дыхание, стала читать: … В это просто невозможно поверить… Игра окончена… Мы постоянно, всю жизнь гнались друг за другом, догоняя, а потом обгоняя или отставая. Не было передышек, эта игра длинною в жизнь. Мы любили, ревновали, брали, отдавали, но никогда не оставляли нашу «игру». Мы были нужны друг другу… А теперь все, игра окончена, ведь в ее глазах я увидела то, что боюсь произнести вслух. Ей все равно. Она спокойно спит в комнате, закрыв лицо рукой, отмахиваясь от моих поцелуев, словно от назойливой мухи, а ведь раньше она всегда просыпалась, стоило мне даже просто посмотреть на нее. Что же будет, когда я посмотрю ей в глаза бесконечно далеким утром нового дня, совершенно… Диана зажав рот второй рукой, отпрянула от стола, бестолково смотря в затылок Сургановой. Непонятное чувство, ударив в виски, пульсировало, отдаваясь в переносице. Диана, совершенно не понимая, что ей делать, хотела выйти, словно она ничего не видела, но ноги отказывались ее слушаться и против воли, на интуитивном уровне, Динка подошла к Светке и обняла ее, спящую на ворохе своих ночных переживаний, положив свою голову ей на плечо. Света вздрогнула и проснулась. Повернув голову, она, моргнув несколько раз увидела Динку, одним глазом смотрящую на нее. Испугавшись, что Арбенина могла увидеть записи, Света вырвалась и спешно сложив все бумаги, положила их под разорванный блокнот. Арбенина, молча развернула ее к себе и подняв руку, слегка коснулась пальцами виска, скользя мозолистыми подушечками по щеке, пристально изучая слегка удивленную Светку, чуть наклонив голову. Вторая рука, повторила тот же путь, потом спустилась по плечу и вернувшись обратно притянула к себе, пытаясь кажется обнять ее всю целиком. Сурганова стояла, напряженно прислушиваясь к тому, что происходит. Динкина щека скользнула по шее, а руки обвивали все сильнее. Света, закрыв глаза, отдалась этим объятиям, буквально нырнув в них с головой. На книжных страницах пишут, что обнимать любимого человека больно физически, особенно зная, что возможно это объятие — последнее. Так вот, это не так. Книги врут! Любая физическая боль не шла ни в какое сравние с тем, что Света чувствовала в эти минуты. Света, скользя судорожными пальцами по Динкиной спине, сжимала в кулак свободную майку, впиваясь пальцами в мягкую ладонь. Она, словно тонула в своей боли, умирая в этом объятии, но прижималась еще сильнее, забирая возможно последние мгновения. — Я так хочу слышать твой голос… — Диана, с головой зарываясь в Светкины руки, кажется проникла ей под кожу. Сурганова, стиснула зубы, кулаки уже болели, а кожа казалось вот — вот лопнет… — Не уходи… — Хриплым, срывающимся полушепотом Света прервала свое молчание, заставив Диану замереть в мертвой хватке объятий, а потом, словно сорвавшийся с цепи голодный пес, неистово, боясь, что этот миг превратится в сон, стала покрывать поцелуями все, до чего могла дотянуться. Сурганова, мягко поймала ее губы пальцами, которые скользили по всему лицу, но Динка, прижавшись к слегка шершавой ладошке, прошептала: — Это не закончится никогда! Слышишь? — она качала головой, целуя уже влажную ладонь, — Никогда! Света, широко распахнув глаза, убрала руку, переведя взгляд на стопку исписанных черновиков. — Да, я прочитала одно стихотворение и несколько строк, в которых ты размышляла. Сурганова сжав губы, сверкнула взглядом и тяжело опустила голову Динке на плечо. Твой вкус я срываю в садах розмарина, Целую, лобзаю дурман — лепестки. Я руки вплетаю змеёй серпантина, И грудь раздираю. Я мертв от тоски. Света отстранившись, удивленно смотрела на смущающуюся Арбенину. — Не ты одна не спала этой ночью — Диана притянула Светку снова к себе и прошептала на ухо: — Не уйду.