Часть 11
21 июля 2019 г. в 18:06
Ревис заулыбался. Очередной подарок был разодран в клочья. Это точно у вавьи был цикл. После него он особо раздраженный, гневается больше, слуг бьет больнее. Вот только слуги заменены на воинов и из всех обычных остался только старший нэкш, который со временем плавно и аккуратно вывел себя из-под удара, быстро сориентировавшись, что вавьи азартно бьет альф-воинов, чем его: раз в две недели сменяют боевой расчет «слуг». Этого знания хватило для того, чтобы абокай Вехель выстроил ровный ряд воинов, а абокай Камаль вызывал с границы тех, кого следовало подтянуть, и заменял ими прислугу, а «прислугу» отправлял на границу. Вавэхдэ был очень и очень доволен. И не потому что войско сильнее становится, а потому что только он один способен выдерживать давление вавьи, когда тот не в духе.
Сильный рождающий, сильный омега, кусачий — азарт альфы был подогретым всегда. Даже если между ними не было постели, даже если вместо мурлыкающего-ластящегося супруга имелся дикобраз с ядовитыми иглами, даже если только Ревис и мог испытывать азарт и предвкушение, вавьи оставался вавьи. Вавэхдэ не позволил никому повлиять на свое решение: вавьи Сио-ын не был сослан, не был казнен, не был наказан физически, его лишь заперли чуть подальше от основных покоев. Это положение вещей не нравилось советникам, но лезть на рожон они не жаждали. Наказание за первую попытку убить вавьи было страшным. Помимо смерти осмелившиеся приговорили к нехорошему будущему и свою семью.
Сейчас вавэхдэ слушал доклад о том, как именно раздирал подарок вавьи. Подарком был милый зверек, которого изловили в местных лесах. Хищник в омеге яростный и азартный — гонял зверька, пока не загрыз. Скажете, что Сио-ын озлобленная зверюга, опасная для общества и ее пора уничтожить или запереть в клетку? Это Деямерра! В них больше звериного, чем видится на первый взгляд, только управляемого звериного, и побегать в этой форме и поохотиться — естественно. Они, народ с внутренним духовным зверем, имеющие доступ к энергетическому изменению тела без отрицательных побочных в виде ломки суставов или боли, а сам зверь почти разумен, но не так как мы привыкли. Его разум — желания и инстинкты самого человека. Вот только не обремененные рамками и запретами, а также не имеют тех чувств, которые ведут человека по неправильному пути: зависть, злоба, надменность, самовлюбленность и эгоизм. Он может испытывать ярость, может хотеть отомстить, но только если его лично, зверь зверем, доведет до подобного ответа. Сио довели, его зверя заставили желать мести и он мстит, он пакостит, потому как марашат именно пакостит, а не стремится убить.
Сио-ын ощущает жажду мести зверя, в силу своей и его натуры, делает так, чтобы он был доволен, но не может отступиться, потому как альфа не делает главной вещи: извинения. До сих пор его зверь не извинился за то, как вел себя в оба раза их совместно идущего цикла. Не человек извиниться должен, а зверь. Да, духовный зверь способен приносить извинения, как и мести желать, как и любить, но не имеет меркантильных или материальных жажды и желаний. И раз никаких извинений от него не последовало, а пришла настоящая охота, омега-марашат сопротивляется, пакостит, грызет и кусает его, и всех кто ему подчиняется, кто в его стае, кто под его лапой. Не логично? Глупо? А навязчивая идея, которую ты сам иногда не способен из головы выкинуть, хоть и не имеешь духовного зверя, тоже наивно и глупо? Или мелодия, которая в голове играет, и ты никак от нее не можешь избавиться, причем мелодия, которую ты либо люто ненавидишь, либо обожаешь, это тоже наивно и глупо? Омега-марашат диктует человеческому сознанию и разуму свое дикое желание мести, отрицает этого альфу и тут уже ничего поделать нельзя. А альфа, почуяв в этом омеге свою добычу, которую надлежит заловить и покорить, после чего покрыть, ни за что не отпустить от себя. Соответственно вавэхдэ Ревис Улиму никогда не отпустит вавьи, не позволит ему сбежать и не отдаст приказ казнить. Его альфа будет кружить вокруг и пробовать обольстить, подкрасться, сократить расстояние до той зоны, откуда омега начинает, угрожающе рыча, предупреждать — дальше нельзя. И ему удается приблизиться по сантиметру ближе каждую неделю! Ревис ни за что не отдаст приказа казнить Сио, как бы тот себя не вел, как бы не грыз и кусал окружающих, как бы его самого не позорил. Никогда не отдаст такого приказа.
Советники вавэхдэ разделились на два лагеря: «пчелки» и «мыслители». Причем первые трудились не покладая рук своих и не щадя живота да шкур своих, а вторые степенно проводили совещания, делали дело ради которого этот пост занимают. «Пчелки» же трудились на благо… свое собственное. Вавэхдэ Ревис Улиму был сильным альфой и имел внушительный гарем. Да, Ревису приволокли много рождающих, сильных и смелых. Именно смелых, потому как быть наложником вавэхдэ — находиться на грани жизни и смерти. Здесь действительно смелость нужна. «Пчелки», благодаря таким смельчакам, заполнили гарем и ждали радостную весть. Наравне с этим попытки устранения вавьи шли полным ходом. Если его в личных покоях охраняли стражи-слуги, то вот когда он удирает… неудачно, но они стараются изо всех сил.
Вот сейчас, в гареме проживает двадцать девять рождающих сильной масти, которых защищают стоящие воины. Как у дома с запертым и периодически удирающим вавьи расположен боевой расчет воинов, так и у дома с наложниками стоит такой же заслон, только в три ряда. Наложники радуют вавэхдэ почти каждую ночь, а цикл у них меняется раз в восемь-десять дней! Но… на данный момент они все пустые.
«Пчелки» же гарем стерегут, потому как есть там детки кое-кого, и дабы влезть в стаю сильнейшего кота надлежит заиметь от него котенка. Некоторые «пчелки» познали науку интриг, коей их обучали пришлые и гости редкие на островах, и в данный момент, подстегнутые возмущением по поводу вульгарного и нелицеприятного поведения вавьи, жаждали от него избавиться. Вот только открыто никто больше не делает так, как сделали поплатившиеся жизнью советники. Чревато это и «поумневшие на пришлых харчах пчелки» делают все тайком. Правда не особо им везет.
Вавьи Сио-ын не изнеженный мальчик, а повзрослевший и познавший свободу с ответственностью за себя самого молодой мужчина. И в своем познании ответственности за себя самого он обучился многому, в частности лекарскому делу. Травить его бесполезно. Острова не имеют ядов без запаха. Нету здесь синтетического яда, что не имеет ни цвета, ни запаха, ни вкуса. Любой яд созданный на островах обладает «паспортом», и Сио эти «паспорта» был обучен определять, ведь он лекарь! Это было первым, по какой причине вавьи Сио-ын еще живет и здравствует. Второе: его защищают воины. Третье: открыто изводить вавьи опасно. Если узнает вавэхдэ — уничтожит. Именно по этому вавьи Сио-ын незримо борется за свою жизнь, иногда даже не зная об этом; вавэхдэ Ревис Улиму ведет свою охоту на очень кусачего рождающего, от которого у него приятные мураши по телу, когда идет сопротивление; «пчелки» аккуратно проводят работу с воинами, слугами, строят планы и постепенно формируют цепочку, — и это длится на протяжении пяти лет!
Центр-Дом живет в состоянии войны ровно пять лет с той минуты, когда вавьи был ночью перенесен из своих покоев в отдаленный дом. Все это время вереница воинов для тренировки шла нескончаемым потоком, как конвейер и благодаря этому «пчелки» могли вводить свои фигуры. Мягко и аккуратно, они готовились, а вавьи и вавэхдэ вели свою войну самозабвенно.
Абокай Камаль вошел в дом и заулыбался.
— Вавэхдэ, старцы приняли нас.
Ревис на мгновение замер, после чего чуть выпустил когти и заулыбался в ответ: хитро, довольно и многозначительно. Отныне у него имеется разис. Воин, который сможет по праву своего титула вести воинов вместо вавэхдэ. Не сказать, что Ревис жаждет увильнуть от ответственности, но если с двух сторон будут идти? А так у него есть главнокомандующий в войсках, когда самого не будет рядом.
— И кто из вас? — стрельнул глазами по ухмыляющимся кошакам.
Абокай Вехель отступил на шаг назад и вавэхдэ удивленно уставился на еще одного абокай, который молча выполнял поручения, и в основном был в составе «слуг».
— Абокай Чайсель? — в ответ только кивок.
Ревис ехидно заулыбался и осмотрел своих самых приближенных котов, кивнул головой:
— Променяли вы тренировки на ласки со своими царапками, вот и результат.
Мужики заулыбались, потому как ни у первого, кто омегу на поле боя забрал, ни у второго, кто на поле боя своего давнего желанного шаки победил, претензий не было. Он действительно прав: Чайсель еженедельно стоял и на страже у дома, и внутри него ходил слугой. Эти же двое миловались со своими строптивцами, после чего отсыпались и просто тренировались на плацу. Все верно, справедливо и винить можно только себя.
— Хорошо, разис Чайсель-Яс, — вавэхдэ осмотрел воина, который неосознанно еще больше выпрямил спину услышав обращение, — принимай войска. Этих охламонов с собой бери и покрасуйся. Если кто слово мимо — на плац и погонять, показать за какие такие заслуги звание получил.
— Как прикажете, вавэхдэ.
В этот день с неба пришли пришлые. Один корабль, небольшой. На борту представительство посольства или как они там себя называют? Корабль не интересовал жителей. Совсем. Этот стальной корпус, пустой на энергию жизни, с сердцевиной искусственного, а значит чуждого миру, потока направленной энергии, грубо обузданной и в любой момент готовой атаковать, дай только слабину или лазейку, вызывал одно лишь отторжение. Если пришлые восхищались летающими жестянками, то деямерриты иронично кривили губы. Сами же пришлые был гораздо интереснее: как это живое существо пустое? Внутри него только искра жизни и все. Ее ничто не защищает, у нее нету оболочки и дунь, она потухнет. Зверь деямеррита с огромным любопытством смотрит туда, где быть должно ложе, окружать его мембрана слоев защиты от Бездны, которая опасна. Эта искра их жизни не так привлекает Бездну, но и не игнорирует полностью. На чем держится искра? К чему прилипает край души, дабы наполнить тело и удерживать жизнь. Очень интересно, и вместе с тем обязывает быть предельно осторожным.
Пришлые. Благодетели с далеких звезд, считающие, что жить надлежит так, как они того желают. По их клише общества, по их клише совести, по их меркантильности и жадности. Все что предлагают пришлые, без сомнения интересно, как игрушка, вот только зачем так усложнять и делать слоеный пирог там, где договориться могут двое? Для чего между ними выстраивать километр посредников, которые между собой договариваясь еще километр выстраивают? Из пустого в порожнее, вот что это такое. Лишняя трата времени, нервов, благодушного расположения и хорошего настроения.
Представители «кабинета послов», оправив одежонку, со знаками отличия, которыми неимоверно гордились, вызывая ироничные ухмылки у встречающих, проследовали вниз по трапу. Ни тебе видеосъемки и щелчков камер, ни ажиотажа и ревущей толпы. Никаких признаков того, что прибывшие пупы земель тут вообще гости желанные. Да даже банального распорядителя, вместе с воинами, и того тут нету. Как провинившихся котят ведут к одному из зданий, где надлежало принимать гостей. Гостей, в составе двух послов и пятерки защитников, проводили, оставили у дверей, как и надлежало — ожидать.
Уходящие воины ехидно ухмылялись, оставляя неприятный осадок. Место, где стояли гости-пришлые, было пустым абсолютно — стены, пол и потолок. Никаких украшений, никого из слуг, только ты и дверь перед тобой. Даже банального стула тут не было! И никто даже воды не стремится предложить.
— Вы уверены, что разведка правильно определила его макет поведения?
— Этот кошак туп, как пробка. Все его желания направлены только на укрощение вавьи. Даже этого сделать не способен. Вот его предшественник, он умело манипулировал и мог играть в тонкие игры интриг. А этот… конфетку покажи и той обрадуется, как сокровищу галактического масштаба.
— И все же, будьте осторожны — дурак или нет, но этот народ знает, когда им врут.
Миновало еще немного времени и двери перед их лицами открылись. Пригласили пройти. Сейчас это был слуга и никакого особого отношения, словно и не гости с другой планеты прибыли! Вот словно только-только отсюда вышли и вновь вернулись, докучая при этом. Совершенно не умеют себя вести эти варвары! Дикари необразованные! Им просвещение, науку, дороги в конце-то концов за даром дают, а они? Полежать на солнышке лучше, чем копаться в органах препарированной лягушки. А то, что это наука и она открывает широчайшие возможности, да даже смерть победить ею можно, их совершенно не волнует. Вот поэтому они сидят на земле, а продвинутая цивилизация пришла к ним на кораблях, преодолев расстояние просто в голове не укладывающееся и не километрами мерянное, а годами.
Они вошли в помещение, где был тот, ради кого они тут. Вавэхдэ Ревис Улиму, — молодой мужчина, взгляд надменный, не интересующийся прибывшими даже ради простого любопытства. «Ума», о котором говорили пришлые, на его лице не прослеживалось. Причем их «ум», это не образованность, и не сообразительность, не смекалка и даже не отображение опыта, а глаза интригана и политика. Глаза врущего человека так, что дышишь и веришь. Вот о каком «уме» говорили пришлые. Он для них был точно мальчишка пятилетний, у кого на лице написано всё, а желаниями он дышит.
Вавэхдэ сидел на просторной трон-кушетке, с мягкой обивкой, темного сливового оттенка. Одет согласно традиции, при этом чем-то на китайских императоров походит, только голова ничем не покрыта, кроме особых украшений на уши, что закрывают верхнюю часть раковины и обхватывают мочку. Женским это украшение не выглядит — резкие черты, острые углы, крупные части рисунка. Материал не золото, а макарит, медного оттенка, только с примесью золотого блеска. До детального молекулярного анализа его называли «красное золото». Только после анализа выяснилось, что это не оно. Да, блестит, да создается впечатление, что близко, но нет, даже рядом не стояло. Макарит по своим свойствам близок к стали, только гнется намного лучше, а вот градус плавления на одну треть выше, и при замерзании «колется» на температуре в 5% ниже, чем сталь. В добавок макарит при ковке прекрасно переносит добавки других металлов, смешиваясь с ними и теряя только цвет, как бы одевая на себя тот, какого у металла примеси он. Белый, синий, черный и фиолетовый — макарит принимает эти цвета так, словно они его часть. И из этого металла делается их знаменитое оружие — хагаса. Это подвид «кошек», вот только прочность данного оружия такая, что знаменитая дамасская сталь и рядом не стояла.
Сейчас на вавэхдэ оружия нету. Его руки чистые, сидит расслабленно, но с горделивым превосходством. По нему видно — непомерная гордыня. Гости таких, как он, на раз обводили вокруг пальца. И этого обведут.
Началось приветствие. Имена, титулы, хвалебные оды. Вавэхдэ сидел и смотрел на них все тем же взглядом абсолютного политического идиота. Прошлый вавэхдэ долго не выдерживал заумных речей, сбросив общение с пришлыми на более сговорчивых котов. Кажется, они хотят того же и сейчас.
— Таково наше предложение. — Льстиво улыбнулся посол.
Вавэхдэ чуть склонил голову на бок и сказал одну фразу, которая перевернула все нутро послов:
— Я не понял.
— Это выгодно островам.
— Выгодно. — Задумчиво произнес вавэхдэ, постучав указательным пальцем по губам. — Выгодно. Странное это слово, «выгода». «Вы» — как обращение к кому-то, это понятно. «Года» — как время, но странное. «Г» — как главенство, а «ода», как сказание. Получается, «выгода», это пустота? Сказ во времени обращенный к кому-то, но ведь это только сказ, а не действие. Значит «выгода» — пустота для меня. А «Выгодно», уже иначе звучит — вам годно. А вы уверены, что ваше предложение, что двулично по своему произношению, годно нам, жителям островов? — вавэхдэ не издевался, не насмехался, он был абсолютно серьезен. И его ответ на объяснение своего вопроса прозвучал четко и ясно — мне ваши выгоды не интересны.
— Вавэхдэ, дороги — главные торговые пути, помимо водных. Если между малыми островами проложить мосты, то торговля станет гораздо обширнее, а товары не будут залеживаться на прилавках.
В ответ громкий смех вавэхдэ. Недоуменно на него глядевшие послы пришлых, стоя перед воинами, что лицо сохраняли, не могли понять причины смеха. Когда правитель островов перестал изображать дурака, необразованного дикаря, который без должного уважения относится к официальным представителям великой расы, он покачал головой и мягко произнес:
— А почему вы думаете, что ваш способ торговли лучше, чем тот, которым острова следуют испокон веков? И не нужно мне говорить, что мы здесь дремучие старые пеньки, что не понимают так необходимой вам инновации, модернизации, глобализации, прогресса, технической революции и порабощения, которое вы сладко обернете в обертку — «мы дали вам цивилизацию, неотесанные вы дикари, радуйтесь и поклоняйтесь нашим Богам, идолам и ни о чем не думайте, думать будем мы.» — Вавэхдэ ехидно заулыбался на сменившихся в лицах послов. — Что такое, деревенщина вдруг заговорила вашим языком, да сутью, а не томами литературного толка?
— Вавэхдэ, — начал было один из послов, но его заставили замолчать.
Красная атакующая нить уперлась в грудь и вызвала бледность кожи лица.
— Ваша «цивилизация» не будет строиться на моих землях. И ваши торгаши здесь не осядут. И ваши деньги нам не нужны. Как и ваши дороги, школы, больницы, научные центры, лаборатории, войска и прочая братия. Равно как и ваш дрянной ген, который ломает наш. И не смотрите на меня бабочками, вашу терминологию я, вавэхдэ Ревис Улиму, знаю, не как ваши ученые и прочие протиратели штанов, но и того что знаю достаточно, чтобы сказать — убирайтесь с моей территории. Или я лично вырву ваши клонированные сердца. Думаю, эти тела вам не так чтобы очень дороги, так что сдохнув, вы быстрее доберетесь до своих хозяев.
— Клонирование запрещено по…
— Абокай Камаль, проверь. — Вавэхдэ убрал атакующий шип.
— У вас нет права! — возмутился посол. — Согласно договору, посланники Яданеди имеют право на ментальную защиту!
— Какому договору? — спокойно спросил вавэхдэ. — Я никакого договора в глаза не видел, ничего своей кровью не скреплял. А те, кто вам такую защиту даровали, — обвел залу внимательным взглядом, видя, как защитников скрутили и послам никто не в силах помочь, — где они? Кто докажет мне, вавэхдэ островов, что ваши слова не пропитаны двуличием, так же, как и слово «выгода»? Абокай Камаль, приступай.
Оскалившийся в улыбке мужчина, рослый, мощный, с выглянувшими клыками из-под верхней губы, подошел и без какой-либо церемонии прижал пальцы к аппарату, что лежал пластиной от виска до виска, закрывая затылок. Этакий частичный шлем. Мгновение и работа аппарата прекратилась, перестала защищать голову и мысли. Захваченный с двух сторон сильными воинами, что без труда удерживали хрустальный пустой сосуд, попытался избежать касания кончиков пальцев. Не удалось. Коротко пискнув, посол обмяк. Увы, считать всю его память с головы, равносильно заболеванию слабоумием. Это обученные ночные скитальцы способны читать, не повреждая сознание, а шаки нет, он еще хуже, чем если бы читал простой зверь — рысь или тигр. Шаки его раздробил, потоптался, выдрав с корнем всю память. Еще и рыкнул с презрением «Слабак», после чего развернулся и пошел к вавэхдэ, передал ему отчет-дымку.
Ревис прочел все, что ему было нужно и усмехнулся.
— Так значит, туп как пробка? — усмехнулся альфа и его улыбка показала острые клыки. — Абокай, как ты думаешь, эти пустышки осмелятся открыто напасть?
— Открыто? Эти мокрые псы? — абокай дружно рассмеялись.
Он не просто так назвали их мокрыми — один от процедуры не удержал все в себе, а второй от страха. Вавэхдэ лишь головой кивнул и шаки пошел ко второму посланнику. Попытавшись оказать сопротивление, голову отклонить, получил лишь задержку в несколько долей секунды, а от неизбежного не уберегся. Касание пальцев, защита слетела и тут же сознание гаснет. Деямерриты нашли более действенный способ избавляться от клонов. Они портили их сознание, вот как сейчас абокай сделал, просто память изъяв, при этом лишь продублировал данные, память в теле осталась, и после этого само тело просто запирают в особой комнате, не убивая. Если убить, то клон-капсула, о которых сейчас Ревис знал гораздо больше, благодаря послам, эвакуирует точку доступа переноса личности и при его возврате будет сигнал тревоги: начнется лечение, затем клон расскажет что случилось, а его слепок сознания в машине памяти, посекундно покажет его глазами что и как было. Вот только есть нюанс: вылечить и считать информацию с клона, поврежденного деямерритом при копировании памяти отчет-дымкой, можно только не позже года с нанесения травмы. Так что годик посидит «гость» в «номере гостиницы», а для контрольного времени может и не один годик, а затем будет умерщвлен. Эвакуатор и тотальная неспособность вытащить из слепка сознания хоть что-то, кроме мычания и созерцания каменных стен.
С сопровождением послов поступили аналогичным образом. Корабль, который прибыл сюда, осмотрели, затем плавно обнесли марью и вывели из строя, задав смешанные координаты. Как только система дала мощный сбой, отправляя отчетом абракадабру, корпус умер. Воины заулыбались, а разис Чайсель-Яс шепнул вавэхдэ пару слов. Ревис заулыбался и кивнул головой.
Вавьи Сио-ын свернул корпус восемнадцатиметрового планетарного воздушного судна в шарик чуть больше половины его роста. При этом он спек все его нутро, не оставив ни одной быстровоспламеняющейся детали, не пропустив ни одного легкого металла, который под давлением потока красной мари горит, как бумага под газовой горелкой. Шарик немного чадил, но и только.
Когда новая игрушка была доломана, вавьи с видом превосходства на мордашке повернулся к вавэхдэ.
— Великолепному вавэхдэ Ревис Улиму не хватило сил, что он позвал на помощь вавьи Сио-ын? — ехидства в голосе было столько, что хватит на весь остров.
— У вавьи Сио-ын это получилось грациозно и без отходов. — Ревис подставил руку, дабы в нее вложили свою. — И очень быстро.
Сио-ын не отказался взять его под руку и покусывать, коготками зверя царапать не только оболочку, но и зверю доставалось. Они шли от места игры, где на площадке с каменными плитами осталось то, что некогда было игрушкой, коей гордились пришлые и пытались возвыситься над живущими островитянами. Конечно, на островах нету технологического прогресса, телефонов, интернета и фастфуда, но здесь этому попросту нет места. Для всего этого необходимо плясать под дудку пришлых, менять свой уклад жизни, просто потому что так хотят пришлые, и забывать свою культуру, потому как в ней много того, что пришлым не нравится. Глупыми людьми руководить легко, а образованными крайне тяжело, но еще тяжелее теми, кто и образован и не желает разрушать традиции своего мира. Как же хорошо разобщить и отвернуть от древних трактатов, запудрить голову и ввести в свои собственные понятия «свобода», «развитие», «прогресс». Вот только в этой мешанине разных или очень близких по своей сути понятий, есть главное — выгода мне. И именно выгода пришлых в том, чтобы Деямерра легла на спинку и подняв лапки разрешила делать с ней все, что только захочешь. Уже несколько столетий пришлые пробуют покусывать их, где-то ласково и со странными обещаниями выгод. Пробуют, ключики подбирают, где-то нагнетают, где-то ослабляют — дело идет со скрипом, с натужным и надрывным, но идет. Деямерра оказалась очень крепкой и зубы обломала тем, кто жаждал как в других мирах — раз, два и интригами все-все разрушила. Здесь же им приходится медленно к цели идти… острова, пока, перекусили ниточку и окрысились с зубами вавэхдэ.
Острова. Это такое место, где на диковинки смотрят с огромнейшим любопытством, но тут же разворачиваются и идут в свои дома, к своим традициям, своим делам, своему быту. Увы, «продать холодильник эскимосам», на Деямерра нереально. Они много вопросов задают, начинают думать, как и куда прикрепить данную диковинку, а что еще надо для ее работы и почему не сделать так, чтобы дополнений в виде «неподъемного чемодана» было не надо. Неудобные вопросы задают. Например, простая батарейка для часов. Дабы часы работали, при учете механизма, настроенного на батарейку, ее саму надлежит постоянно менять. Логично? Тут, под этим лозунгом две детали: не могут сделать вечную батарею, технически не получается, а также выгода продавцов этой самой батареи — чем меньше ее срок эксплуатации, тем больше их купят. И самым любопытным тут является то, насколько хорошо сделана и заправлена энергией эта самая батарейка. Деямерриты видят потоки энергии, как только используют зрение своего зверя. Когда им говорят одно, а они видят другое, начинаются очень неудобные вопросы с крайне неприятным сочетанием: «почему вы обманываете?»
В мирах торгашей жители подсознательно знают, что продавцы не говорят всей правды, дабы продать побольше. Даже если продавец говорит ту правду, которую о товаре знает, то он неосознанно все равно говорит неправду, и эта ложь идет от производителя. Продавец говорит то, что написано на упаковке, в «техническом паспорте» или инструкции применения, и он лично не лжет, только по факту его слова с действительностью расходятся — товар не надлежащего качества, — играя на руку производителю, который непрямым «приказом» через всю сопроводительную писанину своего товара заставляет лгать. А Деямерриты видят через энергетические потоки несоответствие, и начинают задавать вопросы, не ведутся на лесть и увещевания, хотя и показывают как им нравится похвала и такое отношение. Только ничего не покупают. Да, они ничего не покупают, только смотрят, расспрашивают… их ненавидят торговцы всех известных миров, что тут побывали, либо там, где деямерриты побывали.
Да, деямерриты были в космосе. На орбите планеты расположена галактическая станция, которой управляют с Северного материка. И боевая космическая мощь у них есть. И пилоты имеются. А на самом материке страны, коих не так много, живут без боевых действий. Странно слышать? Пришлые до сих пор удивляются, хоть и окучивают эту планету больше пяти веков! И за все это время из жителей только на северном материке, да и то, не на всей территории, «революция» техническая произошла. Правитель решил, что лишним защита неба не будет, но и тут были жесткие ограничения для пришлых.
Странные слова? Технически развитая цивилизация, которой ничего не стоит уничтожить планету, нянькается с непокорной Деямеррой! Звучит странно, но надлежит учесть расположение планеты. Вокруг нее сферой расположен необычный газовый пузырь. Он настолько плотный, что сквозь него пролететь невозможно. Телепортирование тоже небезопасно. Система определения точки выхода через пузырь правильные координаты не выдает. Можно попросту застрять внутри пузыря и не вернуться. В сам пузырь ведет узкий коридор, его именовали «Горлышко», потому как выглядит изнутри пространство, как кувшин. И этот коридор не позволяет пройти кораблям большого размера, а также слишком начиненным. Ему особенно не нравится система уничтожения планет, звезд и прочего, дальше простой баллистической ракеты. Коридор, как только получает особые волны от начинки корабля, начинает тянуться к нему, уничтожая корпус, защитные щиты и поглощая взрывные волны. Это звучит как мистика какая-то, но пришлые об этой особенности «Горлышка» знали еще до того, как появились на горизонте Деямерры.
Защищенная планета, с тугими на изменения в их жизнь головами, представляли огромнейший интерес для изучения. Поэтому порабощения не было, даже попыток взять силой. У деямерритов неприятная особенность есть — энергетическое самоубийство и энергетическая память. Первое гарантирует смерть взятого в плен деямеррита, а вторая гарантирует, что ребенок, когда подрастет, как бы его не воспитывали пришлые, «вспомнит» причину по которой его раса пошла на самоубийство. Не будет выращенных детей-рабов, не будет деямерритов, если они проиграют. А без населения планета умрет. Почему? Деямерра, как живой организм, без кожи жить не сможет. Пришлые доказали — помимо известных диапазонов измерения мира, куда входит гравитация, атмосфера, давление и прочее, имеется еще и энергетический насос. Что это такое? Деямерра аккумулирует потоки энергии, которую не могут воспроизвести в лаборатории, и нуждается в перекачке. Эту функцию выполняет население планеты, причем-то самое, которое зверя своего получило. Без населения этого оборота не будет, энергетический канал «протухнет» и мир начнет умирать. Причем это отменить невозможно.
В этом пузыре-сосуде находится три звезды, у каждой из них несколько планет газовых, планетарного типа и по одной планете с возможностью жизни. Именно с возможностью, а не с жизнью. Из этих трех планет только Деямерра живет и дышит. Два других мира умерли. И согласно данным пришлых, эти две планеты были подобны Деямерре, но по какой-то причине население на планетах исчезло. И заселение планет было от самой дальней и самой ближайшей к «Горлышку», через определенные временные промежутки к Деямерре. И согласно тем же данным пришлых, более подобного мира они не нашли, хотя старались.
Вот поэтому пришлые подбираются мягко и аккуратно, со всех сторон, но не переходят к активным действиям боевого типа. А деямерриты в свою очередь поддаются крайне неохотно, в большинстве случаев попробовав, морщатся и возвращаются к своему родному. И заставить их, напугать, надавить — активировать агрессию с их стороны. Поэтому пропажа двух послов и их сопровождения, корабля и пилота спишут на запланированные убытки. Да, послы и остальные с ними прибывшие, они не более чем инструмент, и если тот упал в океан, вы же не будете его осушать?
Уже пять лет миновало со дня, когда Сио проснулся в малом доме, куда его определили за стену и защиту обитателей центр-дома. Пять лет он нервирует супруга, пять лет выбрасывает подарки с балкона или приказывает резать и головы сворачивать зверинцу, что с периодичностью ему присылается. Это и птички чирикающие, и кошечки мяукающие, и змеи ползающие — Сио-ын беспощаден ко всему, что ему дарится.
Иногда затаится на несколько недель и затем внезапно пробивает воина по темени, лишая сознания, в лучшем случае, и выбирается за ограду, а оттуда непременно в большой дом, к управителю и требует знать, как поживают наложники. И конечно же, пока его не хватились, идет в их домик и больше у Ревиса нет ни одной игрушки. Его потом, конечно же, ловят, хотя это громко сказано, ведь он остается на месте преступления, и конвоируют назад за ограду. При этом ни волоска с его головы не упало по вине прибывших воинов. И по какой причине они так с ним обращаются, хотя обязаны были бы ненавидеть, Сио до сих пор не знает. Чудеса, да и только!
Сио догадывался, что тому виной, но не заострял внимание. О чем догадывался? Его постоянные атаки тренируют самцов. Сио и сам ощущает, что глубина колодца сил становится более объемным. Это все из-за тренировок. Он бьет и кусает, они сопротивляются, выставляя щиты, тем самым перегоняя через себя потоки энергии щитов. Скорее всего именно из-за того, что кроме поля боя такую тренировку никто воинам вавэхдэ не сделает, и терять вавьи было бы стыдно. Поэтому он тут, живет и здравствует, знает достаточно, дабы жить и здравствовать.
То, что Ревис ходил на границу драться, развеяться, Сио знал, как и обо всем, что происходило в доме. Его информировали, просто потому, что, если не делали этого, он начинал свои побеги, дабы проверить углы и послушать новости. И то, что Ревиса считают самым лютым вавэхдэ, который теперь по словам сплетников таким стал из-за своего вавьи, тоже знает.
Сегодня Сио проснулся как обычно сам, слушая, о чем сплетничают слуги в его покоях, пока раскрывают шторы и раскладывают несколько одеяний, так как даже в этом младший господин мог узреть неподчинение.
— Да ты что? — шепотом, чуть громче, чем всегда, произнес один из слуг.
— Ну, а чего такого? Вавэхдэ сильный, ему все время привозят наложников. Вот один и получил от Богов радость.
— И как давно?
— А как вавэхдэ перед отправкой на бои границы отбыл, вот в тот раз и случилось.
— Так это уже, почитай, третий месяц?
— Да. Будет у вавэхдэ наследник. Будет.
Сио данную новость воспринял спокойно. Вчера у него один из слуг умер, откушав еды, которую вавьи есть не пожелал, просто аппетита не было. Да и до этого раза, он замечал, как иной раз слуги волнуются, и кого-то заменяют без видимых на то причин. Более замененный не приходит. Покушения. На него устраивают покушения. Если родит тот мальчик, то Сио будет вообще не нужен. Найдут и еще кого, лишь бы бешенный младший господин почил с миром и оставил их всех в покое.
Умирать? Честно? Не хотелось. Как и любому живому существу, Сио не желал безропотно сдохнуть по желанию кого-то. Вот только, когда вавэхдэ официально объявит о наследнике, Сио будет приказано казнить. Он будет более не нужен. А до этого дня на него будут покушаться те, кто стоит за этим мальчиком, который зачал…наверняка его покрывали, лаская и нежа, а не насилуя.
Прикрыв глаза, запретив себе грустить, он прекрасно понимал, что в принципе у него осталось не так много времени. Да, конечно, просто так он не дастся, но и ничего не сможет сделать, когда за ним придут казнить. Единственное, что Сио в силах сделать, так это насолить ему еще больше. А значит надо быть еще большей сукой. Сидя в застенках этого не провернуть, но ведь можно же и вновь начать гулять?
Обдумав, как и что сделать, выйдя на прогулку, он пробил по щитам воинов, при этом сделал не как обычно и не отступил, проиграв в битве энергетических ударов. Нет, Сио звизданул по своим слугам тихонечко и когда воины успокоились, врезал по ближайшему так, что тот не выдержал и рухнул бессознательным телом. Вавьи, как и всегда, перекинулся в зверя и перемахнул через ограду, на волю, к играм и пугать весь дом.
На этот раз он прошел в сторону лекарского крыла и порылся в их запасниках трав. С некоторых пор он пугает всех тем, что крадет вещи, которые могут пригодиться то в момент побега, то для самоубийства, то для убийства кого-то. Слуги на его территории просто воют, но ничего сделать не могут, чтобы господин сменил гнев на милость. За ним закрепилось несколько имен, и «безумец» был одним из них.
Прошмыгнув к лекарской зале, где готовили всякие снадобья, он просочился внутрь и пока все были заняты, натырил травок, всяких склянок и шмыгнул дальше. С некоторых пор Сио сам себе готовит травы для подавления течки и снятия спазмов твердого живота. Игровая комната у него пуста, никаких самцов он не принимает. Вообще. И доктор этим делом озабочен. Именно поэтому вот уже два года идет война между ним и Сио. Доктор делает вид, что приносит травы и блокирующие настои, а Сио тайком попивает настоящие и игнорирует самцов, равно как и Ревиса. Правда ему он не только игнорирование показывает, но и настоящие атаки выдает.
Возвращаясь назад, запрыгнув на стену своего места обитания, он почувствовал, как в его спину вонзилось что-то очень острое и разрослось болью на все плечо, переходя на грудь. В глазах тут же начало стремительно темнеть, и он рухнул на землю. Больно ударившись коленом, подумав, что будет хромать некоторое время, Сио потерял сознание до конца.
В себя приходил урывками. Иногда подолгу плавая в агонии. В одно из пробуждений почувствовал, как его гладят по голове. Рядом кто-то лежал, мурлыкал. Эта песня была знакома, но разве он может быть здесь? Его ненавистный враг…
— Тише, не шевелись, — почти шепот, легкий поцелуй на границе волос и кожи лба, заставил оставаться неподвижным. — Тебя ранили, Сио, стреляли ядовитой стрелой. Я не давал приказа, — он заглянул в глаза, которые видели его с трудом. — Сио, я не хочу убивать тебя, ты должен мне верить. Прошу тебя, не думай, что этот приказ отдал я. — И легкий поцелуй в губы. — Я не хочу тебя убивать. И никогда не отдам такого приказа. Мой вавьи.
Его пение усилилось, и Сио провалился в дрему, спасительную тьму, которая охватывала его всего ласково и нежно, словно чьи-то теплые руки обняли и не отпускали.
Кошки-мышки. Вот что происходило в центр-доме. Разис, абокай и дагжи искали того, кто осмелился навредить вавьи. Искали так, что центр-дом дрожал от нервов. Не могли найти. След запаха стерся сразу, значит траву применял, подготовился. Вавэхдэ тряс своих воинов, потому как ему очень-очень не понравилось, что вавьи ранили. Он чуть не умер. А ведь кроме личного, было бы и общественное: вавэхдэ приказал убить ненавистного вавьи! Хоть для Ревиса и было ранение вавьи болезненным, прослыть еще до кучи и трусливым, не хотелось точно также, как и Сио терять.
В тот момент, когда он его увидел на кровати, вновь бледного и болезненного, едва живого, в груди все тисками сдавило. Ревис дышать не мог, так грудь сдавило. И ярость его зверя была понятна. Он разнес несколько комнат где-то на этаже в доме, злился и психовал. И песни он ему пел, и спал рядом. Хоть абокай и боялись, вдруг омега решит, что это враг, вавэхдэ непреклонно оставался в его спальне, прижимал к себе, в запой мурлыкал лекарские песни. Вытянул его, не дал уйти за грань. Зацеловал губы, щеки, глаза. Шептал на ушки ласковые слова, просил бороться. Он сейчас был еще меньше, чем вообще, и ощущение создается, что из-за этого яда стал прозрачным, почти невидимым.
Ревис страшился заснуть рядом с ним и проснуться с остывающим телом. Не спал рядом с ним, лежал и охранял его. Измотался до черных мушек перед глазами. Когда же лекарь сообщил, что вавьи идет на поправку, что температура спала, что его сердечко не трепещет пойманной птичкой, что маленький котенок марашат борется: Ревис потерял сознание. Впервые в жизни от перенапряжения альфа лишился сил и просто рухнул в тот момент, когда до него дошло, что беда миновала, просто отпустил струну, в которую превратилось его нутро и уехал в страну Морфея на других санках, быстрее чем сон, но менее привлекательно. Очнулся только на другой день, когда Сио уже проснулся.
Покушения. После ранения стрелой были еще попытки: одна с ядом в еду; вторая добавкой в успокоительную соль; две — стреляли в окно и ни разу не попали в Сио, перехваченные либо умело воином, либо телом случайно сдвинувшегося слуги. Сио хотели убить. То, что Ревис тут не при чем, увы, вивьи не верил. Привидеться в момент бреда могло что угодно, а потаенное желание иметь счастье, оно ведь могло и так красиво преподнести галлюцинации. В невиновность вавэхдэ он не верил, а вот в то что убить его пытаются с его разрешения он сам себе внушил.
Когда от раны и отравления Сио немного оклемался и смог выйти прогуляться в сад, миновало достаточно времени, для того чтобы Ревис решение принял. Его наложник родит довольно скоро, почти половина срока миновало. И вавьи думал, что же сделать громким хлопком на самое-самое прощание. То, что ему мерещилось в момент бреда, он не верил. После всего, что творил вавьи, вавэхдэ не может не хотеть избавиться от него. Он просто не может не хотеть этого, тем более сейчас. У него будет наследник, а значит роль вавьи как способного от него родить более не надо исполнять обязательно Сио. Ведь правда же? Неугодный вавьи умрет, а более покладистый на его место придет. Все просто и легко.
Вернувшись в свои покои, устав от прогулки, не до конца ведь выздоровел, он принял питье из рук слуги. Унюхав в соке травы, вскинул иронично бровь.
— Это спавница, господин. Как предписал лекарь. — Слуга не скрываясь показал бутылек, который стоял на разносе. — Три капельки, чтобы вы отдохнули после прогулки.
— Да какая разница. — Сио выпил одним махом. — Мог бы и двадцать три насыпать. Никто не обидится, если я сдохну. — Лег на бок, отвернувшись от слуги, который онемел от того, что в его присутствии вавьи обратился от своего «я», а не от третьего лица.
Заснул Сио, как и обычно засыпал при трех капельках — медленно и незаметно. Вечером он проснулся, его покормили, обмыли в ванной и опоив лекарствами, уложили спать. Вокруг разложили успокоительных трав, а на ночь дали еще настой с тремя капельками спавницы. Как отомстить Ревису, Сио так и не придумал. Вернее, не как отомстить, а как сделать свой последний аккорд таким громким, чтобы небеса пошатнулись.
Ночью, нехотя он просыпался под тормошившими его руками.
— Господин…кхе…кхе…проснитесь! — дергая спящего, будя его, слуга кашлял. — Господин, прошу вас…кхе-кхе, проснитесь!
Когда Сио открыл глаза они тут же заслезились, в горле запершило и его содрали с кровати.
— Надо уходить. Пожар! — таща за собой едва могущее идти тело, слуга настырно пытался вывести его из горящей комнаты, где уже занимались пламенем стены, обшитые благородными щитками дерева.
Как выбирались из горящего дома, как отходили от него и пытались отдышаться, промелькнуло перед глазами и не заметил. А когда за спиной послышался звук рушащейся крыши, Сио словно очнулся. Он повернулся лицом к пожарищу и скривился в ухмылке.
— Господин, — слуга смотрел на него большущими глазищами, — господин, это вавэхдэ. Его приказ, больше некому. Господин, вам надо уходить. Сейчас все думают, что вы внутри, и можно…
— Нет, малыш, я никуда не пойду. — Сио уже откашлялся от гари, обволакивающей легкие, и сейчас хоть и часто, но хорошо дышал. — Бежать не буду. Больше нет. И он мне ответит за эту попытку трусливого приказа! — Сио со злостью пошел в ту сторону, где были парадные двери.
Дабы к ним приблизиться надо было обойти густые кустарники и беседку, оказываясь точно рядом с главными воротами и за спинами голосящих людей. Сио в недоумении уставился на то, как десяток дагжи удерживает кого-то, завалив его на землю, проигрывая и всё же наваливаясь все и разом. Завывающий, почти зверь, рвется к огню, требует искать, спасти, не своим голосом требует, звериным. Люди сделать ничего не могут: трехэтажный дом полыхает весь, рушится уже второй этаж, шум и треск пожираемого пламенем стоит такой, что самих себя едва слышно.
Здесь много людей, перепачканные в саже воины, слуги, раненные огнем и без сознания, даже мертвые, и среди всего этого воющий и приказывающий, срывая голос, идти внутрь горящего дома. Его держат, ему проигрывают, а Сио ошарашенно смотрит на то, как Ревис почти обратился, но каждый раз ему бьют между лопаток кулаком, сбивая трансформу через боль. Поверить, что этот альфа рвется в огонь за ним…не мог он поверить в это. Но перед ним была именно та картина, какую он наблюдал, хоть и не верил. Ревис, тот самый страшный альфа, который столько боли принес, он пытается прыгнуть в огонь, дабы вытащить Сио. Это была фантастическая картина. Настолько нереальная, что вавьи замер, хлопая глазами, не понимая, что сейчас чувствует. У него в груди была искра — она непонятно что делала с его нутром, но спокойным или злым он не был. Какой-то вакуум перекрыл его иголки, слизнул обиды и оставил ситуацию и то, как в этой ситуации действует альфа.
— Вавьи? — раздалось тихое, среди гула пожарища и криков людей, но тут же горланя повторилось: — ВАВЬИ!!! — Сио вздрогнул, разрывая сферу того самого непонятного состояния, в какое его ввело поведение вавэхдэ.
Люди, кто был занят тем, что созерцал огонь, развернулись на крик управителя, который вертя головой увидел стоявшего за их спинами младшего господина. Крик, гомон и вот тело, придавленное десятком дагжи и тремя абокай, получавшее удар кулаком от разиса, тело замерло в неверии.
— Пустите! — приказал он и его резво подняли на ноги.
Когда его голова развернулась, а глаза увидели, Ревис стремительно кинулся к стоявшему и смотрящему на себя с нескрываемой враждебностью вавьи. Наплевав на все, что мог сделать ему Сио, альфа сгреб живого царапку в охапку, вжал в свою грудь и из его рта полились слова того, чего вавьи не ожидал никогда услышать. Ревис был рад, что вавьи жив, говоря, что испугался за него, что никому не позволит его тронуть хоть пальцем, что жизни, для него, для вавэхдэ, не будет без его гневных глаз. Что еще он говорил, смазывал рев огня. Руки обжигали, а поцелуи, что легли на шею, щеки, губы, они обескураживали. Ревис целовал его! Он хватался за Сио так, словно боялся потерять. Этот грубый и злой альфа боялся, что Сио не станет! А это как?
И тут в области поясницы его опалило словно огнем, и он зарычал, выпуская когти, а потом заскулил от боли. Ревис опешил и тут же подхватил начавшего слабеть вавьи.
— Что? Сио, что с тобой? Где болит? — забеспокоился Ревис и подхватив его рукой под спину, второй удержал запрокинувшуюся голову назад. — Сио? Сио?!
Бросившиеся к ним воины промчались мимо и Ревис удивленно увидел то, что не видел из-за брошенного внимания целиком и полностью на супруга. Слуга, что стоял за спиной вавьи был бит. Сильно. Подбежал доктор, который стоял в двух шагах и обойдя с другой стороны вавэхдэ ахнул ужасаясь.
— Ранил! Вавьи ранили! — зарычал доктор и со всей силы врезал шипом атаки по обездвиженному слуге, на раз лишая его способности вообще управлять правой рукой.
— Ранили? — прижав к себе бессознательно тело, Ревис опустил руку чуть ниже и почувствовал липкую влагу.
— Его надо немедленно оперировать! На клинке мог быть яд!
Зарычав Ревис поднял супруга на руки и бегом отправился в сторону больничного дома, который был не так далеко. Горящий дом оставили на попечение других, а дагжи и абокай летели следом и по кругу перед вавэхдэ с его ценной ношей.