Сага о Банкоре и его жертвах

      Когда молодой Банкор стал чиновником-архивариусом, его мать чуть не сошла с ума от горя. — Ну что ты будешь делать среди этих бумажек? Ты же у меня такой умный, такой красивый, такая светлая голова! Тебе бы жениться на какой-нибудь придворной даме, с большим состоянием, быть представленным ко двору! Стал бы министром или даже советником при Его Императорском Величестве! А так – бумажки перебирать!       Если его мать и была в чем-то права, то только в одном: голова у него действительно была светлая из-за тонких, жидких, почти прозрачных волос. Что касается ума, то его не было: его заменял нюх, или «чуйка», как уважительно говорили его ровесники, - паучье чутье на наживу, а также глубокая внутренняя подлость и почти животная похоть ко всем представительницам женского пола. Все эти три особенности, сформировавшиеся и пустившие в нем корни задолго до описываемых событий, развернулись бы в полной мере, получи Банкор возможность поступить в Столичный Университет, известный своими свободными – не сказать распущенными – нравами.       В тот вечер, когда Банкор принес домой справку, что его не приняли, мать рыдала, обнимая его, неподвижно стоящего посреди комнаты, целовала, бессвязно лепетала, что это какая-то ошибка, что она сама пойдет разбираться, что экзаменаторы, должно быть, очень глупые люди, раз не приняли его, а потом снова целовала, и обнимала, и успокаивала. Ее слезы падали у его ног, а он в это время хладнокровно размышлял, что, наверное, не стоило пытаться совратить дочь декана Университета в обмен на молчание о ее дневничке с карикатурами на преподавателей. За неуважение к преподавателям могли исключить из Университета навсегда, и никакие связи не помогли бы. Видимо, глупая девчонка все же решилась рассказать обо всем отцу, а тот уже употребил все свое влияние, чтобы не пустить столь находчивого молодого человека в стены Университета.       Так что Банкор стал архивариусом. К работе он относился с равнодушным презрением, и когда никого не было (что случалось достаточно часто), он раскидывался в своем неудобном кресле, смотрел в окно на пестрые платья придворных дам и гладил себя.       Представлял ли он в своих извращенных фантазиях, как эти платья кружат вокруг него разноцветным вихрем, задираясь выше, так, что обнажались тонкие щиколотки? Хотелось ли ему - выше! - увидеть нежные обтянутые чулками колени, погладить их, поцеловать? Воображал ли - выше, выше! - как его взгляду представали подвязки и скрываемые платьями прелести, как дамы, следуя его воле, развратно поднимали свои подолы, стремясь очаровать, обольстить, соблазнить его?       Отнюдь нет. Такие фантазии были не для него. Если он и представлял себе что-то в минуты подобного досуга, то там не нашлось бы места поцелуям, обниманиям и прочим сентиментальностям. Там были бы разорванные подвязки, разодранные в клочья чулки, крики и слезы, а над всем этим - чистая, беспримесная похоть, переходящая в насилие. Вот это было бы ему по вкусу, только это!       В тот год, когда он заступил на должность, умер старый Император, в чьи советники прочила Банкора его мать. Целый месяц вся Империя ждала объявления последней воли усопшего и гадала, кем же будет новый Император. Банкор тоже ждал этого, но из исключительно практических соображений: ему не нравились черные траурные платья, и в это время он даже не подходил к окну, лишь досадливо морщился и иногда зло стучал кулаком по столу.       И вот час пробил: новым Императором был объявлен дальний родственник умершего, некий Галабен Корриктон, из побочной ветви родословного древа венценосной семьи. Покойный Император не имел ни наследников, ни братьев, а также не написал завещания, поэтому придворным историкам-генеалогам пришлось потрудиться, чтобы найти человека, к которому перейдет власть.       Если народ и сомневался, может ли править Империей человек, который никогда в ней не был, то все сомнения развеялись, когда на Триумфальную Площадь из богато украшенной кареты на красную ковровую дорожку шагнул новый будущий Император.       Он держался степенно и немного надменно. Он выглядел немного старше предыдущего Императора, но отчего-то казался полным энергии, а его крючковатый нос делал его похожим на хищную птицу. Тем не менее многих поразило его спокойствие перед лицом огромной толпы, приветствующей его. Этот человек излучал силу и уверенность – разве могли приближенные Императора научить его так владеть собой за один месяц? Будущий Император обвел взглядом притихших людей, благожелательно улыбнулся и сказал: — Мои будущие подданные! В честь коронации, которая состоится через месяц, я приглашаю вас всех отметить этот праздник вместе с Империей! Во всех городах, на каждой улице будут выдаваться памятные подарки, чтобы вы – каждый из вас! – навсегда запомнили этот день как самый счастливый в вашей жизни!       Вся площадь многократно прокричала «ура!», кроме Банкора, который, смешавшись с толпой, терся о какую-то молодую крестьянку, а она была так зажата людьми со всех сторон, что не могла ни увидеть своего обидчика, ни позвать на помощь без ущерба своей чести, о чем тот прекрасно знал и продолжал свое порочное занятие.