Sans espoir, j'espère.
Пока Джотто находился у власти, Граф Блэр был защищен и физически, и морально, ибо первый поддержал его начинания в Италии, а также, приставил профессиональных телохранителей, чтобы в любое мгновенье спасти британца от напасти недоброжелателей. Однако, месяц назад Примо подал в отставку из-за давления второго претендента. Все его хранители и подчиненные покинули Вонголу добровольно. Для самого Графа, успевшего вложить в благотворительность определенные средства, настала пора возвращаться на родину. С него достаточно бед, снегом обрушенных на его голову. Любимая Аннет отвергла его, выбрав другого; ему пришлось жениться на дочери англо-итальянского аристократа, Кассандре, которая, несмотря на моложавый возраст, разведена и имела детей; он больше никогда не увидит Джотто, что успел стать ему добрым товарищем. Британский дворянин попрощался с семейством Диаз и удачно вернулся в Великобританию за день до бракосочетания Аннет и Рикардо. В день «злосчастного» бракосочетания, Элиот открыл тайник в стене своего кабинета, положил огромный портрет синеглазой красавицы и свой дневник. Заперев сейф и вложив кусок стены обратно, он сел за свой письменный стол с желанием возобновить свою работу. Не успел тот преступить к чтению бумаг, как вдруг тело охватила дрожь в предвкушении чего-то плохого. Он не знал интуиция это или обычное предчувствие, но, во всяком случае, Блэру даже показалось, что по коридору кто-то идет, хотя звуки шагов слух не улавливал. Когда в одно мгновение лезвие небольшого ножа оказалось у его горла, он пообещал самому себе в следующий раз поверить собственному ощущению. Разум и ассасин с маской на пол лица уверили британца в том, что следующего раза не будет. – Кто тебя подослал, нечестивец?! – взревел блондин, поймав ладонью острие. – Секондо передает тебе привет, – послышался из-под ткани хрипловатый мужской голос. Наемник приложил силу и надавил на оружие, чтобы наконец перерезать тому глотку, а окровавленная ладонь из последних сил сжимала его. Элиот не собирался расставаться с жизнью так просто. Не сейчас, когда всё и так разрушено, и жизнь – единственное, что у него осталось. С ударом ноги блондин упал вместе со стулом. Тяжело закашляв и схватившись за грудь, он намеревался резко встать и хоть как-нибудь защититься, как убийца, не теряя ни одной лишней секунды, воткнул два ножа ему в плечи, пригвоздив к полу. Хладнокровный даже не дал ему раскрыть рта, зажав рот одной рукой, а второй вытащил из пояса третий кинжал. Тело Блэра онемело от проникшего металла и сильного удара в грудную клетку. Одна только боль могла заставить сознание кануть, но злость на весь мир и на самого себя не давала закрыть глаза. – Передай Рикардо! Вырвался отчаянный хриплый крик из груди, что остановил занесенный нож. Наемник все же дал ему небольшую фору. – Передай Рикардо, что… – графу с трудом давалось говорить каждое слово, – что… даже умирая, я буду считать Аннет единственной своей любовью, а Джотто – единственным достойным боссом Вонголы! Хладнокровная смерть не заставила себя ждать.***
Вонгола прекратила свое существование, как организация по защите граждан, приняв новый статус мафиозной семьи. Под покровительством нового босса она заимела преимущественную военную стратегическую мощь в первые же дни. Стало ясно, что Секондо тщательно набирал силу еще до отставки Примо. Также, он провел множество значительных реформ, одна из которых связана с семьями-союзниками периода Первого. Со всеми, кроме Диаз, Вонгола расторгла соглашение, ибо те придерживались пути пацифизма. Секондо своими амбициозностью, жадностью и кровавой жестокостью поставил весь мафиозный мир на колени, сделав своё правление началом эпохи Новой Вонголы. Одно только его имя сеяло напряженную тишину и вызывало неподдельное чувство страха у всех... Кроме его жены. Аннет очень любила Рикардо и всегда покорялась ему. Его мужественность настолько ей нравилась, но, в последнее время, она чувствовала, как он отдаляется от неё. Даже любя, супруг с каждым днем всё злее и злее. По истечению года Диаз уже не узнавала в этом человеке возлюбленного. Это была незнакомая машина для убийств, которая не узнавала ни своих, ни чужих. Когда Аннет пыталась достучаться до Секондо, тот просто хлопал дверью, и ей ничего не оставалось, лишь сидеть наедине с собой и ребенком внутри себя. Тогда она просто шла к тому, кто освещает ее жизнь теплом и светом, – отцу. Именно он несмотря ни на что поддерживает своё чадо. Основатель Диаз, словно отрезан от привычного времени, ибо за последние годы ничего в нем не поменяло внешне. Да и грозная аура никуда не исчезла. Правда, близкое окружение не могло не заметить, что босс начал сутулиться и курить в два раза больше. Из-за статуса жены Секондо Аннет не могла видеться с отцом столько, сколько желала. Каждый редкий раз, когда им доводилось встречаться, дочь ощущала сильное чувство печали, потому что единственная умела видеть усталость и отрешенность в аметистовых глазах. – Как поживаешь? – гладя большой живот, интересуется Аннет. – Как обычно. Тебе ли не знать, что в последнее время ничего не происходит ни в моей жизни, ни в жизни Диаз, – посмеялся Калисто. – Я уже скучаю по былым денькам, когда вовсю надирал задницы падальщикам. – Не говори так! – шутливо возмутилась та. – Наоборот, нужно радоваться затишью в твоём-то возрасте. Ты, конечно, босс, но побереги уже свое здоровье и отправляй на тяжелые миссии подчиненных. – С ума сошла? – Примо Диаз даже немного обиделся. – Если я хотя бы немного отойду от миссий, потеряю уважение и меня посчитают старым маразматиком. – Да никто не посмеет, хах. Можно вопрос, который, вероятно, тебе не понравится? Калисто подозрительно прищурился, но удостоил собеседницу кивка. – Какое будущее Диаз ты видишь после себя? – напрямую решила поинтересоваться дочь, не взирая на неловкость. – Есть ли тот, кому ты готов оставить свою корону? Весьма актуальный вопрос, над которым отец-основатель думал и беспокоился больше кого-либо. Его мучал страх того, что все его начинания и старания падут прахом в забвение. Хоть он и не хотел подобного, и всё равно обстоятельства были довольно плачевными. – У меня много талантливых парней, но ни в ком я не вижу будущее моей семьи. Я честно... – признался босс. – Не знаю как поступить. Скорее всего, мне стоит подождать хотя бы еще год, чтобы выявить достойного. Аннет удручающе взглянула на Калисто, после чего, встав, направилась к дверям комнаты и, открыв их, убедилась, что никого поблизости нет. Вернувшись на место под вопросительную физиономию старшего Диаз, она стала намного серьезнее. – Врач сказал, что моя беременность протекает очень хорошо. У меня будет двойня. Не знаю какого пола: два мальчика, две девочки или мальчик с девочкой, однако, это вообще не важно. Одного моего ребенка... Забери. На миг весь мир остановился для отца. Он даже поморгал и мотнул головой, не веря в услышанное. – О чем ты вообще говоришь? – Изумленно воскликнул мужчина. – Как я могу забрать твоего ребенка? – Папа, послушай меня внимательно, прежде чем считать меня сумасшедшей, – тоном, не терпящим возражений, сказала та. – Когда я впервые узнала о своей беременности, стала невероятно счастливым человеком, ведь я смогу познать радость материнства. Два месяца назад я узнала от врача о двойном плоде и начала размышлять о Вонголе, о Диаз и о мафии в целом. Ты ведь в курсе, что Джотто и Рикардо являются кузенами? Они даже не родные братья, но второй все равно прибрал место босса себе. А сколько случаев, когда родные братья или сестры готовы истребить друг друга ради власти? Как бы мои дети не оказались дружны между собой, я уверена, зависть и тщеславие поглотят их сердца, и они разожгут огонь войны. Не хочу такого исхода. Два ребенка в мафиозном клане – слишком большая угроза для внутреннего баланса и для родителей. Молча слушающий Калисто мысленно полностью соглашался с каждым словом. Каждая вторая мафиозная семья предстает рассадником внутренних распрей, вызванных именно близкими людьми: отцами и братьями. Мир в мафиозной среде практически невозможен. Аннет продолжила. – Я приказала своему врачу молчать, если он хочет жить, поэтому, никто, кроме нас троих, не знает, что родится не один ребенок. Осталось совсем немного до родов, а у тебя впереди долгие года, если, конечно, ты временно заляжешь на дно и просто пока побудешь в тени Секондо. Возьми моё дитя, воспитай, натренируй и сделай из него будущее Диаз. Только так мы можем решить наши проблемы. – И как ты себе представляешь внезапное появление ребенка в поместье Диаз?! – Первый резко встал с кресла, напряженно ходя по помещению. Разговор поставил его в тупик. Он не знал как реагировать, что чувствовать и что ответить на сей затею. – Естественно, нужно солгать каждой живой душе. Просто придумай правдоподобную историю, мол, ребенок из приюта, ребенок от любовницы или ребенок погибшего родственника – всё, что угодно. Нужно просто заранее говорить всем об этом и распускать слухи, и в итоге никаких подозрений не возникнет. Не переживай, я сразу распоряжусь тихо, без лишних глаз передать тебе дитя. – Господи, почему твой бред звучит так серьёзно? – усмехнулся Калисто, потерев висок пальцами. – Скажи, ты разыгрываешь меня? – Папа! – недовольно воскликнула и молниеносно поднялась с кресла. – Ай! Почувствовав боль в пояснице и в боках из-за живота, Аннет снова присела. Калисто тут же сорвался к дочери, присев на одно колено перед ней. – Где болит? Я сейчас же вызову доктора! – взволнованно заверещал он, но младшая Диаз отрицательно мотнула головой, улыбнувшись и взяв мужскую ладонь в обе руки. – Обещай, что позаботишься о моем ребенке, – чуть надрывно просит дочь. – Даже если не захочешь делать его преемником, даже если он не оправдает твоих ожиданий, как я, даже если... – её большие глаза остекленели, а губы задрожали. – Даже если он не станет сильным, пожалуйста, не бросай его, папа! – Тихо, тихо, – босса захлестнула волна печали, ибо видеть, насколько плохо твоему единственному чаду – выше его сил. Калисто сел рядом и обнял Аннет. – Кто еще может помочь мне кроме тебя? – навзрыд вопрошает она, обнимая отца в ответ. – Я поступлю, как ты скажешь. Как я могу не позаботиться о своих внуках, дурочка? Теплый голос отца, каким она всегда его помнила, светом проник в тьму ее страданий, оставив за собой лишь чувство поддержки и удовлетворенности. Аннет еще сильнее прижалась к отцу, не в силах сдержать новые подступающие слезы. – Прости меня, прости, – моляще извиняется она. – Тебе не за что просить прощения, – вздохнул Калисто, ощущая, как на сердце становится тяжело. – Есть. Я не оправдала твоих ожиданий и не смогла стать той, кем ты хотел бы меня видеть. Прости, что ничего не могу сделать для тебя, за то, что никак не могу отплатить за твою заботу. Мне так жаль. Отец-основатель не стал ничего отвечать, потому что слова сейчас абсолютно бесполезны, что бы он не сказал. Кажется, Аннет давно съедало чувство вины за то, что у нее так и не появились способности контролировать пламя в качестве оружия. Такая, как она, никак не могла стать преемницей босса. Однако, Калисто было совершенно наплевать на то, что дочь не стала бойцом. В ней жило огромное количество доброты и сострадания, и это, по его мнению, было самым главным.