Стрелы судьбы

— Нет! Нет-нет-нет-нет! — Дженсен встряхнул пострадавшей рукой и сунул в рот средний и указательный пальцы, обреченно ощущая железный привкус крови на языке. — Млять! — невнятно пробормотал он, провожая глазами плавно удаляющуюся спину. Кроссовки клиента размеренно стучали по асфальту, блондинистые волосы были собраны в небрежный хвост, оранжевая майка уже начинала пропитываться потом, а короткие шорты не скрывали ровных, загорелых и сильных ног, на которые сейчас с обожанием таращился клиент номер два, которого Дженсен как раз успел обработать. Стрела торчала из тощей груди как положено, ровно напротив сердца, слегка покачивая в такт дыханию золотым оперением, и дико бесила, как и ее подлая товарка, которую Дженсен сейчас сжимал в руке, борясь с желанием сломать, растоптать или даже изгрызть, как грызла собака клиента номер два подобранную с земли палку. — Фу! Сэди! Фу! — очнулся тот, когда клиент номер раз наконец скрылся за поворотом. — Отдай! Недоразумение, господи! Дженсен отвернулся, радуясь, что не помянул Самого вслух. По инструкции ему следовало бы доложить о травме и вернуться на базу для осмотра, но на его памяти под это дело никому еще не давали отпуск, зато неизбежно кололи антидот, а случалось, и перебрасывали на другую локацию. Обычно в какой-нибудь лютый зажопинск, чтобы максимально затруднить связь с объектом, создавая тем самым кучу геморроя и проблем. Или в офис, к бумажкам, что было еще хуже. Впрочем, в поле тоже не дураки работали, и с легкой руки какого-то остряка вся служба повторяла «никогда такого не было, и вот опять», старательно замалчивая случаи уколов в отчетах и пряча от начальства пострадавшие конечности. Сам Дженсен за неполный год службы кололся всего два раза. В первый — еще во время учебы, удачно нарвавшись на представительную тетку пятидесяти трех лет, а во второй — перед самым переводом сюда, на своей шкуре убедившись, что расстояние действительно лечит, а работа отвлекает. Значит, ей и стоит заняться. Мельком оглянувшись на неудачного клиента, Дженсен прикинул маршрут его будущей пассии и решил, что, срезав через парк, как раз успеет застать объект возле зарослей шиповника на западной стороне. Он рванулся было, но объект номер два… Или раз? Дженсен запутался и, глянув на стрелу, как на шпаргалку, прочитал на ней имя — Джаред. Так вот, этот Джаред, похоже, тоже додумался до чего-то подобного, потому что, свистнув Сэди и ее товарищу, до этого копошившемуся в кустах, припустил туда же, перегородив Дженсену единственную удобную тропу к месту предполагаемой засады. Дженсен посмотрел на часы и грязно выругался, обреченно сворачивая в кусты. Подол туники тут же зацепился за какую-то ветку, по голени хлестнула невесть как избежавшая косилки крапива, бутафорское крыло парадной формы задело трепетное молодое деревце, в ответ тут же брызнувшее росой. Над головой расчирикалась невидимая в листве птица, явно издеваясь над ним под видом утренней хвалы солнцу. Тщательно оглядевшись вокруг на предмет кого-нибудь из своих, Дженсен набрал в грудь свежего, вкусного июньского воздуха. После чего, не сбавляя шага, обложил по матери парадную форму — шедевр дизайнеров Второго неба, прискакавшего на перекличку Крипке, из-за которого никто не успел ее сменить, блядскую невидимость, ни хрена не работавшую с животными, и чертов лук, дальность которого не превышала пары десятков метров из-за того, что жертве… тьфу, блин! объекту якобы надо смотреть в глаза. Вот нахрена, спрашивается, ему смотреть в глаза этому Джареду и тем более его чересчур спортивному дружку?! Выдохнув и оптом обругав напоследок начальство, Дженсен, наконец, собрался и припустил по бездорожью, тревожно прислушиваясь к молчащей пока рации. Через пять минут спринтерского забега он выскочил, в конце концов, к чертовым шиповникам и чуть не взвыл от досады, увидев там Джареда, растерянно провожавшего взглядом спину своей пока не состоявшейся любви. Обе псины, испоганившие Дженсену задание и утро, сочувственно переминались рядом и наверняка были готовы броситься к любому, кто попытается пробежать мимо. Затравленно оглянувшись на собак, Дженсен сделал пробный шаг под их заинтересованными взглядами, нутром чувствуя, как просирает все возможные и невозможные сроки. Через несколько секунд клиент покинет зону поражения и что тогда? Угрожающе захрипела рация. Сэди повернула голову и вильнула хвостом, стукнув им Джареда по ноге. Тот — донельзя потерянный и несчастный — повернулся к ней, рассеянно потрепал по загривку. Рация захрипела снова. Сплюнув, Дженсен поднял лук, на ощупь выхватил из колчана стрелу, мельком проверив, та ли. И, быстро прицелившись, нарушил еще одно неписаное правило службы, выстрелив удалявшемуся бегуну прямо в зад. Тот вздрогнул и сбился с шага, рука метнулась было к торчащему из ягодицы древку с ярко-золотым оперением, но парень быстро одернул себя и оглянулся, не видел ли кто. Дженсен злорадно пожалел, что Джаред отвлекся на собаку и не видел. — Нарцисс! Я фиалка! Прием! — ожила рация. — Вот какая ты, в жопу, фиалка, Кейн? — вполголоса пробормотал Дженсен, предусмотрительно отступая за куст, чтобы любопытные псы не выдали его хозяину. — Нарцисс слушает! Прием! — Фиолетовая, блядь! — просветил Крис, услышавший, видимо, конец фразы. — Нарцисс, ты закончил? Прием! — Да, — Дженсен пропустил положенный «прием!», провожая взглядом бредущего за собаками Джареда. Тот шел, ссутулившись, опустив плечи, иногда подбивая раздолбанными кедами гравий дорожки. Дженсену почему-то было муторно это видеть, хоть все инструкции и твердили, что скоро у парня все наладится. Стыдно вдруг стало за глупую выходку со стрелой в заду. Чувство вины накатило так резко, что Дженсен даже оглянулся, не подкрался ли кто-нибудь из соответствующей службы. Но никого, понятное дело, не было. Естественные реакции еще никто не отменял. — Тюльпан не справляется. Нужна помощь. Сбор на углу Седьмой, возле торгового центра. Прием! — тем временем голосом Криса вещала рация. — Принято, — сообщил Дженсен и, кинув последний взгляд на нескладную долговязую фигуру, развернулся и направился к месту встречи.

***

Прохлада комнаты после беготни по жаре показалась чуть ли не раем, в том смысле, в каком его представляют люди, хорошенько упахавшиеся на работе. Дженсен с удовольствием сбросил наконец-то со спины бутафорскую дрянь, и вспотевшую кожу тут же обдало холодом из старательно жужжащего кондиционера. Он примерился половчее затолкать крылья на антресоли, где пыточный инструмент покоился от парада до парада, но те, явно соскучившись, растопырились, как живые, категорически не желая убираться с глаз долой. Струя холодного воздуха прошлась по телу, словно ощупала, наглядно показывая, как от передоза хорошего моментально становится плохо, и заставляя скучать по раскаленному солнцем городу. Да чтоб их! — Дженсен, оставь в покое шкаф. Что он тебе сделал? — А? — Бэ, — Крис возлежал на кровати с гитарой, безмятежный как по укурке, Дженсен даже машинально принюхался. — Злой ты сегодня как собака, — продолжил между тем Кейн. — Мебель крушишь, на Херувимчика наорал. Моя обязанность, между прочим. — Так хрен ли ты молчал?! Кондиционер, выбрав точку чуть ниже лопаток, бил теперь туда с поистине маньячным упорством. Дженсен попробовал сунуть крылья по диагонали, но те застряли на полдороге, еще больше нарушив душевное равновесие. — Слова подбирал. Цензурные, — Крис сделал паузу, и Дженсен представил, как он философски затягивается, благо материал для воображения после работы в средней Азии был богатый. — Не могу же я как вы с Карлсоном — на два голоса и матом. — Так и скажи, что слушал стоял, — по инерции огрызнулся Дженсен, хотя сам прекрасно помнил, что именно Кейн прервал их недостойную в общем-то перепалку коротким начальственным рыком. Зябко передернув плечами, он снова вытянул помятые крылья на свет. Два маховых пера некрасиво встопорщились, и Дженсен, недолго думая, выдрал их полностью, решив, что так будет только лучше. Уколотый утром палец противно заныл. Он машинально дотронулся до следа от ранки, с трудом поборол детское желание засунуть палец в рот и, со вздохом развернувшись, бросил непобежденные крылья на кровать Карлсона. Крис с интересом проследил за их полетом, но промолчал — его собственные, не менее потрепанные трудовым утром, уже минут пять как валялись там же. Дженсен выбрался из зоны поражения, с трудом удержавшись, чтобы не показать глумливо шипящему кондиционеру фак, и мрачно уселся напротив Криса, сминая уныло серое казенное покрывало на собственной постели. — Ну? — Кейн вопросительно шевельнул бровью, и Дженсен задумался, покручивая в пострадавших пальцах выдернутое перо. Сознаваться не хотелось даже Крису, хотя тот совершенно точно не настучит на него высокому начальству. Да что там, даже от полевой работы не отстранит. Следовательно, никакого практического значения у признания не будет. С тем же успехом можно дойти до часовни и рассказать о косяке Самому, который, как известно, выслушивает всех, отвечая при этом лишь избранным. Облегчить, так сказать, душу. Вот Херувимчик, наверное, уже там. Этот душу облегчать бегает чаще, чем в сортир. Торговля с совестью наверняка как-то отразилась на его лице, но Крис, к счастью, смотрел в другую сторону, и совесть, царапнув напоследок, убралась восвояси. Раздражение, впрочем, осталось, и Дженсен мрачно кивнул на аккуратно застеленную кровать справа от окна. — Что с ним теперь? Отстранят? Крис скривился, словно от зубной боли. Согнув ногу, поскреб на ощупь волосатую лодыжку и, отложив обиженно звякнувшую гитару, медленно сел. Подол его туники задрался, обнажив мускулистое, загорелое вопреки вечной работе бедро, и Дженсен привычно отвел глаза. Не то чтобы зрелище вызывало в нем какие-то предосудительные желания, но пялиться на коллег он посчитал неправильным еще в прошлой жизни. — Хрен знает. Хорошо бы, но вряд ли, — Крис грузно поднялся, туника расправилась. Еще с утра снежно-белая, теперь она пестрела пыльными разводами и следами травяного сока. Полоса чего-то похожего на мазут пересекала золотистую кайму — знак старшего группы — почти под прямым углом, что по необъяснимой причине раздражало Дженсена еще больше. — Твою мать! Я могу понять промахнуться мимо сердца, но попасть в другого? В постороннего?! — снова поднявшая голову совесть тут же напомнила, что понять он может слишком хорошо слишком многое и, похоже, пытается прикрыть собственные косяки чужими, но Дженсен раздраженно отмахнулся, прикинув неравенство последствий. — Ты всерьез думаешь, что они спустят это на тормозах? — Это случайность, Дженс, — Крис тяжело вздохнул. — Все произошло не по умыслу, а по дури. — Какая разница, если стрела по итогу воткнулась не в того парня, и только Сам знает, как это поломало жизнь всем троим? — Не преувеличивай, поломать не должно, хотя испоганит изрядно, — Кейн поморщился, словно укусил лимон. — Хотя, может, и нет. — Нет? Пожав плечами, Крис тронул синеватый от пробивающейся щетины подбородок и, развязав пояс, потащил тунику через голову. — Судьба капризная штука, — неразборчиво пробормотал он, — с ней никогда ничего не ясно до конца. — Не ясно? — забыв отвернуться, Дженсен вытаращился на его спину. — То есть можно просто выйти на улицу и стрелять в кого попадешь? — Нельзя, — Крис бросил тунику на кровать и, бесстрашно шагнув под кондиционер, выудил из шкафа обычную футболку и джинсы. — А тот, кто попробует, вылетит быстрее собственного визга, и хорошо, если не полы подметать… Только Питер дурак, Дженсен, — продолжил Кейн, вынырнув из футболки. — Честный, старательный дурак. И промахнулся он действительно случайно, а случайности часто становятся орудиями судьбы. — Так, может, ты ему еще премию выпишешь? — Пиздюлей я ему выпишу, — спокойно сообщил Крис, — и дополнительные тренировки до конца недели. — Но его не прогонят? — Сейчас нет, даже если я попытаюсь на этом настоять. — Ох-ре-неть, — Дженсен открыл и закрыл рот, мотнул головой, двумя руками прочесал короткий ежик волос, словно это могло как-то помочь уложить информацию в мозгу, и снова уставился на Криса. — Нам же втирали, что это Сам выбирает цели. — Да, — Кейн недоуменно приподнял брови, словно не видел здесь никакого противоречия. — То есть… — медленно, не веря самому себе, протянул Дженсен, — цели выбирает Сам, но корректируют их дураки? Старательные дураки? — Дженсен… — Нет, подожди! Херувимчик — рука судьбы, это я понял, — Дженсен вскочил и нервно зашагал по комнате. — Только нахрена ему тогда вообще тренироваться? Может, еще и глаза ему завяжем? Для пущей судьбоносности. — Эклз, успокойся, — Крис раздражающе невозмутимо собирал рассыпавшиеся по плечам волосы в куцый лохматый хвост. — Его никто за это не похвалит. А если такое будет повторяться, то выпрут в офис. — Чтобы он косячил уже там? — Есть должности, на которых косячить довольно сложно, а стрела судьбы это не приговор, Дженс. Она… — Кейн ненадолго задумался, — что-то вроде катализатора или вектора, но многие смертные самостоятельнее, чем кажутся. Ты ведь и сам, наверное, еще помнишь. Крис улыбнулся, но Дженсену было не до смеха. Он действительно помнил. Наверное, лучше многих из них. Остановившись, словно наткнувшись на невидимую преграду, Дженсен медленно опустился на подвернувшуюся тумбочку. — Выходит, это все фарс? — через силу проговорил он. — Просто способ провести вечность? Развлечение за счет других? Я думал… — в горле возник комок, но Дженсен сглотнул его, упрямо проталкивая слова. — Блядь, Кейн, я думал, это кому-то нужно, что в этом есть смысл. — Он есть. — Правда? Наверное, мы называем смыслом разные вещи. — Дженсен, — Крис тяжело вздохнул, словно учитель, в пятый раз объясняющий туповатому ученику непреложное правило, — накладки случаются всегда… — У этих накладок есть имя! Я не для того при жизни спасал людей, чтобы теперь… — Спасают всех, Дженс? Кейн спрашивал мягко, даже сочувственно, но все равно захотелось по чему-нибудь врезать. По спинке кровати, стене, чертовой тумбочке, угол которой неудобно впился в бедро. Дженсен сжал зубы и, медленно выдохнув, покачал головой. Шагнув ближе, Крис положил ему руку на плечо. — Ты бы все же поговорил с Самим, Дженсен. — А смысл? — он криво усмехнулся, поднялся и направился к собственной кровати, на ходу развязывая пояс. — Разговаривают с теми, кто отвечает. — Он отвечает. — Случайностями? — Случайностями в том числе.