Гроза

       На улице стемнело намного раньше, чем обычно. Неудивительно, ведь тучи никуда не делись, словно тяжёлый груз нависали над землёй, чтобы обрушить весь свой гнев, накопившийся за всё своё существование на небе в виде грозы, молний и грома. Дождь с ветром, как приспешники непогоды, обрушивались на несчастных со всей силы, не давая ускользнуть из своих лап. Они, словно стражи, тщательно стерегут деревенский дом: не впуская и не выпуская никого, а кто осмелится пройти через них, того ждало неминуемое холодное дыхание с сопровождением леденящего душа с небес.        В маленькой комнате, где не могли ворваться «стражи», слева от окна, под потолком, расположились иконы: Святой Матроны Московской, Смоленской Божьей Матери и Святой Николай. Перед ними на церковных подсвечниках горели тоненькие свечи, освещая своим светом лики святых. Это был единственный источник света. Вдоль двух стен расположились одноместные полужёсткие кровати решётчатыми спинками, на которых лежали по комплекту свежего спального белья белого цвета в черный горошек, бережно положены на советские, немного протёртые от времени, покрывала. На левой стене над кроватью расположился пыльный с замудрённым персидским орнаментом ковёр. На противоположной стороне висели в рамке черно-белые фотографии каких-то людей, возможно родственники хозяйки, близкие друзья или коллеги по работе. Они искренне улыбались, смеялись, веселились, попадались даже с серьёзными лицами. Около кроватей стояли маленькие, покрашенные в бледно-зелёный цвет и залитые глянцевым лаком, табуретки. У изголовья ног расположились большие мягкие пуфики. На полу около кроватей расположились два самотканных половика. Окно обрамляли лёгкие кружевные шторы, цвета первого подснежника. На подоконнике цвели красивые фиалки. Деревянный тёмно-шоколадный стол с отблеском янтаря стоял под окном, на нем стояла настольная лампа, лежали газеты разных номеров в стопке, одна из них лежала открытой и было на ней сегодняшнее число — пятое июля и стеклянный графин с пресной водой и гранённый стакан. Справа от него стоял высокий, до потолка, тёмно-дубовый шкаф для одежды. Обои в комнате были светло-бежевые с незаметным узором. Потолок был покрашен в белой краской и посередине висела маленькая люстра, похожая на цветок, а пол был уложен паркетом в виде «ёлки», что придавало уют и тепло в комнатушке.        Дверь со скрипом открылась и в проёме стоял белокурый парень, подняв сонные голубые глаза, осмотрел комнату и, с тяжёлым вздохом, вошёл в неё. Подойдя к левой кровати, он кинул портфель на пуфик и без сил упал на постель, придавил под себя бельё. Так он пролежал десять минут постепенно проваливался в царство Морфея, царство — спокойствия и умиротворения.        Так он мог продрыхнуть до самого утра, но нежданный гость прервал тихую и сонную идиллию. Не думая, что кто-то уже спит или просто отдыхает, с резким стуком и скрипом толкнул несчастную дверь. В полутёмную комнату вошёл темноволосый угрюмый парень. Мимолётно взглянув на лежащего, который приоткрыл один глаз, рукой нащупал выключатель, загорелся свет и направился, шаркая босыми ногами, к свободной кровати. Аккуратно убрал вещи в сторону, чтобы не мешали, улёгся на неё, не забыв скинуть с себя портфель на пол и мешок с книгами, и прикрыл глаза. Украина протирал глаза, бубня под нос про тупость некоторых, и привыкал к яркому свету, который так больно бил в очи. Решив эту неприятную проблему, Украина злобно уставился на обидчика покоя, наблюдая за ним около минуты.        — И долго на меня будешь смотреть? — не открывая глаз, со вздохом спросил русский — Намозолишь глаза и жаловаться будешь.        — А почему ты думаешь, что я смотрю на тебя? — не открывая взгляда, пробурчал Украина.        — Я не думаю, а знаю. Точнее, чувствую своей кожей твой мерзкий взгляд. — так же спокойно ответил «нарушитель спокойствия». Неожиданно на лицо приземлилась мягкая перьевая подушка, не давая России продолжить «заботливую» речь. Скинув снаряд с себя, парень со скукой в глазах посмотрел на гаденько ухмыляющегося брата.        — Опять провокация? Придумай уже что-нибудь по оригинальней, недовесок. — с этими словами Россия со всего размаху кинул снаряд на брата. Подушка пролетела мимо жертвы.        — Ну, во-первых, это ты провокацию устроил! Во-вторых, я только начал засыпать, а ты с грохотом открыл дверь и включил свет!        — Разве это был я? — с лёгкой улыбкой начал Россия — Разве это я включил свет и открывал скрипучую дверь?        — А кто ещё может быть? — с накипающей злостью спросил Украина.        — Хмм, может это Пушкин? Или Достоевский? Кто тебе нравится больше, того и выбирай, а я, пожалуй, пойду в ванну. — с этими словами Россия получил по лицу подушкой снова. Последовал усталый вздох, но снаряд так и остался лежать на новом месте. Бездействие со стороны старшего брата насторожило Украину. Тихо слез с кровати и, моля Бога, чтоб половица не заскрипела, маленькими шажочками направился к койке брата. Недолго возвышался хохол над ним, как отпрянул от резкого вскрика России и не удержал равновесие, полетел вниз. Шипя и садясь на ковер, парень тёр ушибы на спине и с ненавистью смотрел снизу-вверх на сидящего брата, который, в свою очередь, мерзко хихикал и смотрел на него спокойной, но высокомерно, как-будто вместо родного брата сидит бродяга. — Что, братец, испугался?        — Нет. — с вызовом Украина смотрел в глаза брата. Тот хмыкнул и твёрдо, но тихо, чтоб только украинец услышал, сказал:        — Когда ты уже угомонишься, а? И поймёшь, что твои действия до добра не доведут ни меня, и тем более тебя. Вроде бы самостоятельная взрослая страна, а дури как у пятилетнего.        — А когда ты отстанешь от меня со своими шутками и приколами? Разберись со своими тараканами-алкашами в дырявой голове, а потом учи меня, как правильно жить. — Украина сидел и выжидал со стороны брата каких-либо действий. Если сегодня с утра не было разборки с боевыми баталиями, то они, наверное, сейчас и будут. Обычно, в такие ситуации начинал Украина: придирки и ненужные комментарии заканчивались не лучшим сценариям, которые могут держаться на теле очень и очень долго. Поэтому хохол напрягся и выжидал для первого удара.        От неожиданности Украина дёрнулся резко назад и ударился головой об табурет. Россия смотрел на него холодно и хмыкнул, подмечая в голове, что у этого балбеса жизнь будет короткой, если он так и будет шарахаться от любых движений. А ведь русский всего навсего придвинул ногу к себе.        — Сильно стукнулся? — подсаживаясь напротив Украины, который так старательно натирал затылок, спросил Россия. Украина злобно и недоверительно смотрел на него исподлобья — Дай я посмотрю, а то ненароком ещё вместо шишки будет рана.        Украина ничего не ответил и не оттолкнул его от себя, когда он развернул его к себе спиной, снял резинку с хвостика и рассматривал ушибленную голову. От прикосновения к волосам и нежного перебирания каждого локона на месте ушиба, сердце невольно пропустил удар, а касания прохладных пальц к коже головы вызвали огромный табун мурашек, которые незамедлительно пронеслись по спине и вниз к паху, отдавая приятную теплоту и тяжесть.        Эти минуты длились очень медленно, словно, издевались над парнем и не давали расслабиться. Его мысли были забиты о тех прикосновениях, которые так сильно взбудоражили душу, что даже не заметил отсутствия холодных рук на голове. Спокойный голос, как холодный душ, привёл в чувства и отрезвел разум брата.        — Ну что же, раны нет, но болеть будет знатно. Вставай и попроси у Маши компресс. — Россия встал, подошёл к своему рюкзаку и, сидя на корточках, начал в нем копошиться. Украина так и сидел, не удосужился даже встать с циновки и, тем более, пойти за компрессом.       Неожиданно дверь скрипнула и захлопнулась, что украинец поднял голову, повернул в сторону к ней и посмотрел — никого. Оглядевшись по сторонам, парень понял, что он остался один в комнате. За дверью было очень тихо, что создавалось ощущения полного одиночества в этом доме.       Только Украина собирался встать и пойти к Маше, как дверь с неизменным скрипом открылась и в проёме стоял Россия с мокрой марлей в руке. Не говоря ничего, он прошёл в комнату и остановился около брата. Украина смотрел тому в глаза и хотел спросить: «Неужели у москаля есть маленькая капля совести?», как перед его лицом была протянута раскрытая левая ладонь, приглашая того встать. Он не принял помощи, а оттолкнул его руку и встал на ноги. Прямая спина, грудь вперёд, голова немного закинута назад, взор устремлен в глаза русского: весь его вид давал понять, что он горд и не примет помощь от него, что даже озвучил свою позицию. В ответ Россия хмыкнул и сказал:        — Знаешь, плевать я хотел на твою гордость. — с этим словами Россия кинул марлю на ближайший табурет, улёгся на свою кровать и вытащил книгу из-под себя, которую он заранее положил её из мешка на постель. Украина так и стоял на том же месте, теперь смотрел на русского, который нашёл нужную страницу в книге и читал, не обращая внимания на всё происходящее вокруг себя и брата. Младший смотрел на него и не знал что делать: взять компресс — показать слабость; не взять его, а пойти за новым — много вопросов от хозяйки. «Что ж, плевать. Само пройдёт и без этой херни.»: с этими мыслями Украина развернулся и направился в сторону кровати.        Постельное белье так и лежало примятой, но сохранивший свежесть и чистоту. Разложив и развернув свой комплект, Украина решил заправить кровать и одеть подушку и одеяло в «одёжку», а потом сверху укрыть пледом. Парень застыл на месте, когда обнаружил под пледом только голый матрас и маленькую подушку непригодная для сна. «Нам что, забыли выдать одеяло и подушку?» Украина через плечо с недоумением посмотрел на русского и на его постель — такая же картина, как у него.        — Если ты ищешь одеяло и подушку, то они в пуфике.        В ответ Украина посмотрел на Россию и отвернулся, слабо кивнул в знак благодарности, хоть этого не видел русский.        И правда, внутри его пуфика покоились шерстяное одеяло и перьевая подушка. Забрав их из «укрытия от посторонних глаз», парень продолжил свои манипуляции с ними. Через десять минут постель выглядела презентабельно для сна и отдыха. Парень со спокойной душой сел на неё, уперев руки на колени, а на раскрытые ладони опустил голову, прикрыл глаза и прислушался к своим ощущениям. Ушиб на голове не болел, но если слегка прикоснуться, что он и сделал, то отдавала неприятным покалыванием. «Придурок. Чтоб ты с кровати грохнулся!»        В дверь неожиданно постучались и приоткрыли, оттуда выглянула симпатичная девушка, её серо-голубые глаза смотрели на парней поочерёдно: то на Украину, то на Россию и наоборот. Каштановые волосы были заплетены в толстую косу и часть головы была прикрыта, нежного сапфирового цвета, платком. Потёртый старый сарафан с мелкими цветочками, как мешок, свисал на ней, скрывая от посторонних глаз тоненькую фигурку. Девушка улыбнулась им и сделала маленький шаг вперёд, войдя в комнату наполовину.        — Извините, что побеспокоила вас и появилась так внезапно. В ванне включили горячую воду, можете принять ванну, а то, наверное, с дальней дороги и расслабиться хочется и чистым быть. Вот. — нежным голоском протараторила Маша и скрылась, оставив братьев в покое.        Тишина охватила комнату и давила своей нескромной персоной. Первый нарушителем был Россия. Он встал и потянулся, суставы так приятно затрещали, что не удержался и замычал от удовольствия.        — Ну-с, я пошёл.        — Куда это? — недоумевал Украина — А может это я сейчас пойду? — встал с кровати и, показывая рукой на себя, громко сказал парень.        — Не начинай спектакль, Укроп. — без единой эмоции сказал русский — Ты же знаешь, что первый всегда идёт старший, а там по убыванию. Поэтому захлопни варежку. — как только Россия отвернулся, в него со всей силы кинули тапком в голову. Украина резко полетел вниз, не успев понять происходящего. Он ударился ушибом об пол и пронзающая боль окутала разум парня, перед глазами прыгали звёзды, треугольники, кружки и другие геометрические фигуры. Шипя и матерясь, он хотел встать, но его придавили к полу и держали за нагрудник майки.        — Ну всё, доигрался. — с злостью прошипел русский и первый удар пришел прямо в правую скулу. Руки украинца пытались остановить следующий удар и оттолкнуть брата, плевав на гордость и характер, молил его прекратить. Удары проходили по рукам и лицу. Сильный удар прошёлся по левой руке в районе предплечья, боль сильно пронзила конечность, что парень не сдержался и заорал. Из глаз полились, обжигающие кожу, слёзы.        От крика и плача Россия замер с занесённой рукой для следующего удара и уставился на него. Его не остановили крики боли брата, а совсем другое. И это осознание того, что они не одни дома. Простое оправдание «Он просто упал» не прокатит. Из-за несдержанности обоих братьев их могли выставить за дверь дома.        Россия смотрел на Украину и думал как обдурить хозяйку в такой ситуации. Младший бился в недо агонии и прижимал левую руку к груди, убаюкивая боль. В следующую секунду его прижали к тёплой и широкой груди, качали, гладили по голове так невесомо, что прикосновение к ушибу — боли не было, и шепотом приговаривая понятное только хозяину «молитвы».        На шум прибежала Маша и смотрела на них испуганно: Украина находился в объятиях России, хныкал и скулил где-то в груди брата. Девушка подбежала к ним и присела.        — Боже, что случилось?!        Русский повернулся к ней и обеспокоено посмотрел ей в глаза:        — Я не знаю! Только отошёл, возвращаюсь, а тут! — с нервным голосом проговорил парень. Маша взволнованно смотрела тому в глаза брюнета, и он продолжил, немного заикаясь: — Я-я к нему подбегаю и спрашиваю: «Что случилось?», а он лежит, прижимает руку к себе и не может ничего сказать! М-мне стало страшно и я обнял его. Думал, так ему будет легче. — Россия всхлипнул и повернул голову к затихшему брату. — Возможно у-у него сломана рука.        — О, Господи! Надо скорее наложить ему шину! — она вскочила и убежала, а вернулась с целым арсеналом «первый помощи». — Так, без паники. Нужно сначала проверить руку, вдруг у него смещение и понять, какая кость сломана. — Маша взяла руку украинца и начала осторожно ощупывать с локтя до кисти, что-то себе согласно кивала и мычала, опустила пострадавшую конечность на свои колени. Из арсенала она достала эластичный бинт и с лёгкой улыбкой туго заматывала предплечье.        — Ничего страшного, возможна трещина, но не серьёзная. И в следующий раз будь осторожнее. — Украина посмотрел на неё и поблагодарил. Русский хмыкнул и решил спросить.        — Странный, конечно, вопрос, но вы — врач?        — Нет, но училась в медицинском училище, но как-то не сложилось, хех.        — Спасибо большое, вы очень сильно нас выручаете, но дальше мы сами.        — Вы уверены?        — Да, абсолютно.        — Ну, ладно. — не уверено ответила девушка.        Дверь закрылась за хозяйкой и Россия облегченно вздохнул: «М-да, следующий раз не надо так сильно бить его.» В грудь что-то уперлось и отталкивало его. Взгляд устремился вниз и встретил белокурую макушку, лицо было скрыто за взъерошенными волосами. Его здоровая рука лежала на груди и упорно отодвигал русского от себя.        — Из тебя актёра, как из меня балерина. Ты зачем устроил спектакль? И отпусти меня уже! — шмыгнув носом, шёпотом возмутился парень.        Руки ослабли объятия и украинец отполз подальше от русского. Россия поднялся с пола и медленно подошёл к столу, развернувшись к брату и облокотившись на него, сказал:        — Скажи лучше мне «Спасибо», иначе мы сейчас с тобой здесь не беседовали, а стояли бы, как два придурка, под таким ливнем. — Украина нахмурился. Он понимал, что Россия прав, но это «беспокойство» было не приятно, а точнее — противно.        Никогда старший брат не заботился о нём, только и делал что издевался и стебался над Украиной и всем чем можно: хоть внешность или акцент. Плевать! Ясно одно — оскорбление в виде шутки обеспечено. Поэтому и ссоры на этой почве и происходят.        — Спасибо, что хоть не убил, гандон.        Русский прикрыл глаза и выдохнул:        — Эх, а жаль. Может, когда-нибудь да подвернётся случай.        Россия выпрямился и подошёл к шкафу. Роясь в нём, он извлёк среднее полотенце и маленькое, которые хозяйка так любезна им выделила. Закинув на мощное плечо, закрыл дверцу и повернулся к брату.        — Ну-с, кто первый пойдёт мыться, а? — в глубокой тишине прозвучал издевательский голос москаля. Украина кратко поднял свой взор на него и опустил, ничего не отвечая. — Хей, слушай, прости меня. Я же не нарочно тебя ударил. Ты пойми, нервы шалят из-за всего этого, да и ты хорош — провоцировал меня. Поэтому мы оба виноваты. Так что, мир? — садясь на корточки, протянул кулак с оттопыренным мизинцем.        Украина смотрел на это и сдерживал улыбку, но не получилось. Россия улыбнулся ему.        — Ты серьёзно?        — Серьёзно некуда.        Не долго думая, украинец ответил на мизинец и, как в детстве, вместе проговорили «Мирись, мирись…».        — Ну? Ты пойдёшь, как старший из старших, или я? — спросил Украина. Россия с азартным прищуром смотрел на украинца и сказал с хрипом:        — За нас решит битва, в которой никто не выживал, кроме победителя.        — Да? И как она называется? — зная ответ, с сарказмом спросил Украина.        Выставив кулак и, по очередности, показывая пальцами фигуры, медленно произнес загробным голосом Россия:        — Камень, ножницы, бумага.        — Дурак. — через смешок произнес Украина и щёлкнул по лбу брату. Выставив руку вперёд, продолжил — От тебя и мокрого места не останется, ошибка генетики!        — Хах, размечтался, хряк недобитый!        Через проигрыши и выигрыши, в ванну пошёл, довольным собой, Украина. Россия, бурча под нос, обратно лёг на кровать и о чём-то задумался. Не заметив, как быстро пролетело время и как зашёл в одном полотенце Украина. Москаль всё так же лежал и, закинув руки за голову, а ноги скрестив, смотрел на потолок.        — Украина вызывает Россию, приём.        Молчание.        — Эх. Пархатое сало вызывает русского мачо.        — О! Ты уже всё? — с наглой улыбкой посмотрел парень. — Ручонка не болит?        — Нахер иди.        — Дорогу покажешь?        — За поворотом, не споткнись.        — Если вы так настаиваете, то я пойду. — кряхтя, как бабка у подъезда, Россия встал с тёплой постели, сняв при этом толстовку, и направился в ванну.        Украина прислушался и ждал, когда русский закроет на задвижку дверь. Услышав заветный щелчок, парень подошёл к кровати брата, взял здоровой рукой толстовку и поднёс к носу. Глубоко вздохнув дорогой одеколон, Украина прикрыл глаза от блаженства и накатившего возбуждения, попятился назад и плюхнулся на свою кровать. Выдохнул такой знакомый и родной запах, что сразу же вдыхал с новым удовольствием, лёг и свернулся калачиком, не выпуская из рук толстовку брата. Немного так полежав, украинец поменял руку с здоровой на больную, так и держал её. Правая рука устремилась вниз к колом стоящему члену. Нежно, не торопясь, двигал рукой и вдыхал дорогой одеколон, который сохранился после дождя. Тихо постанывая себе под нос, шептал:        — Боже, как же хорошо. Россия. Рос… Россииияяя.        С каждым шёпотом он ускорял движение и мычал в толстовку. Через пару минут, с приглушённым стоном, Украина излился себе на руку. Тяжело дыша, парень смотрел на постель России — стыдно и боязно.        — Хех, надо завязывать с этим фетишем. — Встав кое-как, он побрёл к постели брата, положил обратно вещь, вытер руку об полотенце и вернулся обратно, чтобы лечь спать, не дожидаясь России.