Прошла война - а мира нет

Петир Бейлиш держался позиции, что заставляла Сансу Старк считать, будто он ей помогает. Буквально одолжение делает. Он любил так искренне упоминать о своих грандиозных планах, но всегда освещал, как хотел, чтобы думали, будто то самое важное: его интересы едва ли не всеобщи, и уж точно равны с интересами жертвы, вокруг которой вил нити, которая того ещё не знала. Дейенерис Таргариен прибыла с сияющей улыбкой милостивой королевны, готовой помочь северянам на пороге смерти. Чуть что, она лишь постно хмурила густые брови, а вот олух-брат (прямо как все мужчины-Старки, право-дело!) самой Сансы почти истинным волком рычал про то, что Дракониха им самозабвенно помогает, что она потеряла одного из своих монстров, спасая всех. Что она достойна Железного трона, ведь уже заступается за народ. Санса поклялась себе, что ничьей марионеткой больше не станет. Но не делал ли их всех таковыми её коронованный полукровный брат? В чем выгода этой женщины? Меньше полугода назад у неё были активы Дорна, Простора, три дракона, знающий секреты своей семьи лорд Тирион, и тысячи следующих за ней фанатиков. Она могла захватить Железный трон и в праве действующей Королевы укреплять позиции там, на юге, Винтерфелл отдав мертвецам как стратегическую уступку. Сама Санса поступила бы так. Сама Санса, к её огромному счастью, не любила ни одного мужа этого мира. А Дейенерис объяснила свой выбор именно любовью к Джону Сноу. Что ж, он пусть в это и верит. «Эпоха Драконов закончилась, голубка,» - сказала ей Серсея Ланнистер, еще когда был жив отец. Знала ли Королева о беловолосой девушке за Узким морем, о её живых ящерах, Санса не знала. Но и по сей день, при Драконьей королеве, была с подобным согласна. Закончилась эпоха Драконов - а с ней и всё, чему положил начало Эйгон Завоеватель: объединённым Семи Королевствам, Трону из клинков - символу его власти над ними... Склоненному Северу. Леди Винтерфелла видела будущее в отдельном развитии семи государств, а если ещё честнее: пережив Долгую ночь, более не собиралась тратить силы Севера на пользу единого государства - а чаще, нескольких десятков человек, не более. Она закончит то, что начал Робб - отделение от страны. Она восстановит то, что потеряли её предки - Трон и Венец для Королей на Севере. Эпоха Драконов закончилась. Но какие планы зрели в голове той, кто уверен, что в силах драконье время возродить? Кажется, этим вопросом задавалась не только леди Старк: Джон Сноу сейчас напоминал загулявшего крестьянина, пришедшего с повинной к женушке, - именно так он скользил своим тёмным взглядом по главному залу в поисках уже абсурдно опаздывающей на победный пир Дейенерис Таргариен. Он искал её глупым, угрюмым, виноватым взглядом, она заперлась у себя - между ними явно что-то произошло... Что? *** - Простите, если я занимаю ум не тем, моя Королева, но Ваше отсутсвие заметят, - сам голос Миссандеи зачастую распускал по горячим венам Дейенерис покой. И сейчас, стоя спиной к соратнице, Королева скользяще улыбнулась, выдыхая. Непозволительное замечание её не раздразнило, ведь звучало преданным, покладистым голосом верного друга. - Простите мне вовсе дерзость, но разве Вашу красоту прячут в тёмной спальне? Может, покажете этому северному лорду, ради чего на самом деле он сражался? - Приближенная леди осеклась, проглотила добрый остаток льстящей фразы, заметив, как изящная рука Бурерожденной сжалась в кулак. - Королева, я была неправа. Простите. - Нет. Добрая, верная, видящая в ней ту самую Мису, Миссандея пыталась её взбодрить, но грудь Дейенерис стала вздыматься лишь тяжелее при упоминании о Джоне Сноу. Королева не желала видеть его прилюдно, пока не получается понять ничего даже наедине. В серебре и бордовом бархате, со своими прекрасными лунными косами, внешне отдохнувшая и цветущая многообещающей молодостью, она и правда прятала себя здесь, страшась, что там, на пиру, в бликах тёмных углов замка, ей будут мерещиться мёртвые. И она не схватит Джона за руку под столом, ища мужской защиты, как делала все время в ожидании иных. - Ты права, - наконец изрекла Таргариен. - Мое отсутсвие заметят. Может быть, тогда заметят и присутствие, наконец? - Это не было похоже на яд, скорее на непокорную иронию. - Для северян я чужачка. Почти каприз их «Короля», - последнее она цедила тише и сдержаннее, внутри себя сжимая в тиски, чтобы не добавить замечание о том, что они и в своём Джоне заблуждаются. Заблуждалась и она? - Вы - Дейенерис Таргариен, Законная Королева, Матерь Драконов и Победитель Битвы за Винтерфелл, - в шоколадных глазах Миссандеи был сдержанный покой. Так говорят совершенно обычные вещи, вроде о том, что трава - зелёная. Это вызвало улыбку на губах Драконьей королевы. - Мне страшно туда идти, Миссандея с острова Наат, - кажется, титуловать её было для соратницы откровением, и Таргариен ответила тем же. Но обтекаемо. Двояко. Не упоминая ни страх перед мертвецами, ни перед живыми. - Это хорошо, Ваше Величество. Значит, Вы не сошли с ума. Казалось, Дейенерис напилась преданным спокойным голосом, ведь кивнула и самым естественным образом проследовала к двери. А войдя в зал - медленно ступала, сопровождаемая гулким стуком собственных каблуков, вдоль главного стола пира к своему пустующему креслу. Места гостям назначала Санса: почтение, по меркам Севера, достойное Королевы - сидеть с Джоном Сноу от правой руки и Арьей Старк от левой. С истинным наследником Трона, о чем даже не зная, признают его здесь, и самой опасной убийцей в мире, меж строк прочитала Таргариен. И тогда опустила ладонь на спинку кресла Джона Сноу, проходя, - продемонстрировала свою благосклонность, изменила рассадку Сансы до личного желания сидеть именно здесь. В глотке было пламя, достойное истинного дракона, пока Дейенерис ощущала малахитовый взгляд леди Старк. Пока грациозно приземлялась, кажется, впервые еле одобряемая местными - им понравилось царственное шествие и изящное немое приветствие главного человека зала - Джона. Они просто были пьяны. Сноу решил встать, именно когда она присела, и её взгляд сложно проводил его фигуру. Многие последовали за ним. - Да правит долго Дейенерис из дома Таргариен, Защитница Государства! - Да правит она долго! - Скандировали недолго, и не все. Санса - с улыбкой. Цареубийца Джейме - молчал, бросив на Дейенерис испытывающий изумрудный взгляд. Королева на это обронила на лёгком выдохе: - Мы победили в Великой войне. Теперь победим в Последней, - её встретили одобрительным гулом: разорвать Ланнистершу здесь мечтали, кажется, ещё до того, как голова Неда Старка была надета на пику. - Джендри, кузнец. Вас так зовут? - Королева скользила покровительственным взглядом по гостям пира, дойдя до названного, а он, напрягаясь телом, возвысился, вставая. Интересно, был ли он похож на своего подлого отца? Могла ли Таргариен использовать образ кузнеца, тщательно представляя, как Рейгару пробили грудь? Воображая, как одержимый Визерис придумывает самые жуткие мстительные пытки? Что сейчас чувствовал Джон? - Вы являетесь незаконнорождённым сыном Роберта Баратеона, - пугливая и липкая, тишина ползла по рядам празднующих. Даже кузнеца здесь, кажется, любили больше Королевы. Арья Старк, ещё не занявшая своего места, не собиравшаяся это делать, замерла в тени одного из коридоров, с уверенностью смотря Джону куда-то в плечо. - Ваше Величество, - он слегка напомнил ей Безупречного, расправив огромные плечи одновременно смиренно и статно. Он старался смотреть ей в лицо. - Дом Баратеон - один из Великих домов, что глупостью его сыновей изжил сам себя. Не поступайте так же, лорд Джендри, продолжая его существование. Я, Дейенерис из дома Таргариен, Королева Андалов, Ройнаров и Первых людей, признаю вас лордом Джендри из дома Баратеон. Законным лордом Штормового предела, - так же незатейливо в движении кузнец-лорд опустился на одно колено. - За лорда Джендри Баратеона, участника Великой Войны! - Её изящная рука вспорхнула с кубком, будто управляло ей чистое ликование. Миссандея невзначай напомнила ей, что Королева вдохновляет толпу. - И за Арью Старк - героя Винтерфелла! Вот так была подведена черта: не только вы, северяне, изучаете её, до самых костей. Ей присягнул Паук, и Драконья Королева немало знает. Она ощущает на себе сложный несдержанный взгляд Арьи, прочитавшей между строк, как и сама Дейенерис послание Сансы. Королева подняла один тост за двоих. Назвала Арью второй. Как выжил Джон, который, кажется, не видит ни одной кульминации вечера? Таргариен почти усмехается, кожей ощущая спокойствие справа от себя, но потом сводит туда голубые в тёплом свете факелов глаза, и... Выдыхает с доброй улыбкой. Он так счастлив её справедливому решению и уверенному тосту, он буквально горд, что женщине хочется совершить ещё парочку «прекрасных» жестов королевской души. Ради его гордой улыбки. А потом на неё обрушивается чувство вины - ведь между строк она угрожала его сёстрам, дурача его самого. *** Весь вечер он казался до непривычного расслабленным - выпил, шутил, принимал хлопки по плечу от Тормунда, не хмуря бровей... Даже дремля в их постели, Джон помнил об иных и пережитых горестях, но сегодня, он открылся. Проводя вечер с соратниками, способными усадить его, Эйгона Таргариена, на трон. Самой Дейенерис оставляя лишь редкие улыбчивые взгляды, мол, спасибо, что поучаствовала. Может, этим она и была? Близким союзником? Он хмелел, хоть и держа себя в руках, а Дейенерис Таргариен делала лишь глотки воды, тщательно принюхиваясь перед этим - ей хотелось позвать Серого Червя, ей хотелось требовать дегустатора, чтобы прикоснуться к - она уверена! - отправленным еде и питью. Ей хотелось защиты в этих сводах, военной, укреплённой, безупречной и дотракийской, ведь любую другую она утратила. Она не знала, о чем думает Джон, провожая её до дверей покоев, входя, уверенно придержав под собственной тяжестью закрывающуюся дверь. Раздался её новый сухой, гортанный вздох. Королева не поворачивалась лицом, копила драгоценные секунды, что может величественно делать вид, будто не замечает северянина. - Не говори никому, пожалуйста, - и она взмолилась. Наверное, взмолилась, как Лианна Старк теми же словами о том же секрете десятилетия назад. Пылко, надрывно. Так молят о жизни и смерти. И о любви. - Брату скажи. Скажи Сэму Тарли. Возьми с них клятву никому не говорить о том, кто ты, не говори сам! Прошу, Джон, я никогда и никого ни о чем не просила, но сейчас я умоляю тебя. Он замер, обескураженный её порывом. Таргариен успела преодолеть меж ними расстояние, сжать ворот его рубахи, потом погладить грудь через ткань и кожаный жилет, в своих маленьких ладошках сжать его неотесанную... И её глаза заблестели от слез. Джон и хотел бы шелохнуться, да не мог. Не когда наконец соприкоснулась их обнаженная кожа, пусть и на ладонях. - Дени, это совсем неважно, - так, сжимающая его руки, не руки Эйгона, она была близкой и понятной. Она была Дени. - Как такое может быть неважно? - Потому что неважно для меня! - Промах. Наверное. В любом случае: она опустила свои ручки. - Я скажу только своей семье. Они должны знать. - Ещё один: она сжала пухлые губы в линию. - Тогда ты уничтожишь нас. - Они моя семья. Я не могу... - Ты думаешь, для Сансы это будет так же просто? Думаешь, она не использует это, чтобы... - Она не станет. Я попрошу. Таргариен ненадолго склонила голову, будто маскируя не то удар, не то собственное нападение. Пока не покинула его пространство прочь, садясь в дальний, темный угол в кресле. - Значит, ты разрушишь то, ради чего я трудилась годами, разрушишь то, что нам с тобой послали Боги, чтобы... Не утаивать от семьи? - Я не разрушу, - и тут она царственным взглядом указала на дверь. Седьмое пекло! Седьмое, седьмое пекло, ведь он внезапно ответил ей взглядом таким же. Но в её прекрасное лицо. - Дейенерис, моя маленькая сильная девочка, которая была бездомной так долго, которая даже женщиной стала без дома, - Будь Дрогон в её покоях, сам Джон бы уже пылал. Более того, она его сейчас точно ударит. И, наверное, от её руки останется настоящий ожог. Королева прикладывала непостижимые усилия, оставаясь на своём месте. - Нашла себе мальчика, которого не пускали за обеденный стол, сухо кивая на каморку прислуги. Думаешь, я никогда не мечтал не быть бастардом? Не хотел назвать Робба братом прилюдно? Казалось, у неё глаза - разные. Прямо как у некоторых лютоволков по цвету, только по чувствам. Один, аквамариновый, полный нежной боли, и второй, металический, весь из проклятья. - Это стоит нашего будущего? - Ты хочешь будущего с человеком, который не знает, кто он? Не представляет, кто он, даже для оставшихся в живых родственников? - Ты хочешь будущего со своей теткой? - Улыбка у неё была жуткая, леденящая. Гвоздь вбивала последний. - Я не чувствую в тебе ни родни, ни возлюбленной. Дейенерис, я в себе ничего не чувствую. Я не хочу быть Эйгоном, сыном Рейгара, я не могу им быть. Но обвинишь меня в нежелании быть бастардом после всего? Он поклонился, но принципиально несгибаемо - прямо как, казалось, вечность назад в тронном зале Драконьего камня. И медленно ступал к двери, отвернувшись целиком. Тьма около того кресла, Джону показалось, разрастается и поглотит женскую фигурку вскоре, но он слишком не знал своих сил, чтобы броситься на помощь. - Ты прошёл войну с вольным народом. Забрал Винтерфелл у чудовища. Победил в Великой войне. А мира в тебе так и нет. Так легко оказалось остановиться. Старые и Новые боги, чего уж там: она могла хоть мяукнуть, и он бы замер! Но Королева... Шептала то, чего сам Сноу признать был не в силах. - Есть, - он косо улыбнулся. Дейенерис подумалось, что так красив даже шрам от его виска к глазу. - Когда ты на Дрогоне. Так я знаю, что ты в безопасности. - Я сорвалась с моего сына. Там, ночью, - внезапно прошептала она. И, будто опомнилась, будто увидела эту жуткую темноту вокруг кресла. - Останешься? - Я могу остаться? - Ты хочешь остаться? - Я хочу спать. - Что ж. Поспим, северянин, - она будто вытащила один из гвоздей, назвав его тем, в чем он был уверен. А он... почти рывком стащил жилет, мужланом швырнул его на пол, и потянул полы рубахи вверх - Дейенерис успела приблизиться, и её руки присоединились. Таргариен царственно вскинула голову, медленно ослабляя шнурки по бокам платья, и так они смотрели друг другу в лица, пока один не остался голым по пояс, а вторая в темно-сером шёлке нижнего платья, не прятавшего изгибы тела, - от него Джон всегда избавлялся рьянее всего. - Нет, - мужчина остановил её за руку, когда Дейенерис направилась к кровати. Её почти-нагота, хриплое короткое слово на общем языке заставили Королеву ощутить холодок в районе поясницы, вспоминая их с Дрого первую близость. А Джон протянул руку к её косам. Его шершавые пальцы неприятно цепляли сияющие волосинки, и, капризно фыркнув, женщина принялась распускать всё сама, пока до самых ягодиц её не усыпало серебром. В постели он скрыл лицо в лунных локонах Королевы, и в колючем пьяном сне ему видилась леди Лианна Старк. Она едва улыбалась и отдавала ему венок из чуть вялых синих цветов.