Прошла война - а мира нет

- Двадцать пять тысяч мечей, - Тирион Ланнистер, перебирая маленькими ножками, метался по Палате Расписного стола, которую, как ни пытался сдержаться, с восторгом мальчишки разглядывал молодой лорд Джендри Баратеон, лихо прибывший к своей Королеве утром. - Именно об этом я и говорила, когда настаивала на немедленном нападении, - тон Дейенерис охарактеризовать было сложно для любого из присутствующих, но, собрав всю отвагу, недавно приехавший Давос Сиворт поклонился: - Это были бы двадцать пять тысяч мечей Мертвецов, Ваша Ми...Ваше Величество, - взгляд Королевы был непосильно тяжёл, и Джон Сноу поспешил перехватить его. - Torgo Nudho, - так начинался момент военного совета, когда все нервно поводили плечами, силясь разобрать хоть что-то на высоком языке. Королева беседовала со своим Главнокомандующим. - Спрашивает, сколько Безупречных в боевом активе сейчас, - почти одними губами перевёл остальным Тирион, после нахмурившись: - Ваше Величество, простите... Мы все слабы в валийрийских числительных. - Шесть двести, - на её словах, казалось, что-то звякнуло в глубине замка. - Дотракийцев около семи тысяч, - хрипло выдохнув это, Джон заслужил заинтересованный взгляд Тириона. Когда это милорд так активно сосчитал абсолютно чуждых ему воинов. - И моих людей восемьсот. - Мы говорим об осаде, лорд, - Серый Червь был обыкновенно сух со Сноу, но теперь это казалось таким отвратительно-обоснованным. - Вычтите половину на стенах. - Значит, стены разрушат драконы, - весьма сладострастно прошептала Дейенерис, смотря будто сквозь стол-карту. - Моя Королева, - в глазах Тириона была почти отцовская ласка. - «Я прибыла сюда не стать Королевой Пепла». - Милорд, - женщина тщательно проговорила каждый звук, сведя густые брови к переносице. - Оглянитесь вокруг. Эти слова я сказала, когда передо мной сидела Королева Шипов - гарантия людей, денег и продовольствия; Яра Грейджой - флот; и Дорнийцы - гарантия лазутчиков, убийц и территорий. Остался только флот. Он есть и у Серсеи. - На людей богаты лорды Долины, - напомнил Джон, но получил полный негодования взгляд. - Они пойдут за тобой? Или отсидятся в стороне с леди Сансой? - Если нужно, они пойдут за мной, - Джон поднялся со своего места, испустив ответ откуда-то из горла, с рыком. Не желая смотреть на него снизу вверх, Королева скользнула со своего места, властно упирая руки в расписной стол. - Если нужно, я попрошу вольный народ следовать на юг. - И они пойдут - потому что? - Потому что Робб Старк был бы мудрым Королем для них всех, - внезапно во дворце будто звякнуло вновь. - Объединив Север как было тысячи лет назад. Но Ланнистеры его погубили. - И пришёл Джон Сноу? - Королева рычала в ответ. - Нет. Мне никогда не стать таким, иначе я бы уже вернул Вам долг, Ваше Величество. Выиграл бы Вашу войну, как Вы выиграли мою, за что теперь страдаете безлюдьем и голодом. Но если я могу поднять вассалов... Он осекся. Её глаза пылали - среднее между «Не надо» и «Дракарис!» - повисла густая, хоть руками собирай, тишина, и только Деснице Королевы хватило духу натянуто проговорить: - Лорды, сиры. Генералиссимус. Прошу Вас оставить Королеву и Защитника Севера. Сама Дейенерис молчала, и пока не сорвала с дублета Ланнистера броши - выше его приказа не было. Все толпились, каждый пропуская другого, у выхода, лишь Серый Червь исчез горькой тенью - он давно ждал боя. - Итак, все трое здесь знают. - Ланнистер! Она есть дракон, есть валирийская сталь, есть сама Валирия, одержимо думал Джон. Его ладони вспотели - то, как она прорычала фамилию не было скрытой командой Дрогону, это и было рычание дракона. Почва уходила из-под её изящных ног. Из-за него? Она приехала за ним буквально за Стену. Отдала Визериона. Пошла воевать в его войне - безусловно, ожидая верности от северных лордов. Отдала людей и силы. Она доверилась ему - не оправдал. Тайна вышла из-под контроля, в смуте её сын был ранен, и она потеряла время. Серсея окрепла, если верить сведениям разведки, до ужасающих масштабов. Дейенерис? Ела только после уговоров и даже ругательств Джона. - Не надо, Дени, - голос Сноу дрогнул. - Если решила карать - карай меня. - Не нужно никого карать. В этом и проблема, - Тирион развернулся прямо на Дейенерис и присел на одно колено. - Я потерял момент, когда я начал Вас бояться, Дени. Не так, как следует бояться гениальную женщину. Когда мои советы стали осторожны, а слова совсем не остры. Мы с Вами не наши отцы, и за это Вы дали мне это, - его мелкие пальцы коснулись знака Десницы. Едва понимая, что происходит, Джон с изумлением наблюдал и слушал. И замер, когда Дейенерис сделала несколько шагов к карлику, вставая прямо перед ним. - Я видела Вас лжецом. - Я был им, Ваше Величество, был, ещё каким! Перед собой, не перед Вами. Я Вас выбрал, а после сам Вас боялся. Боялся, что Вы - неуправляемая, - Таргариен с достоинством вскинула голову, за этим по-королевски спрятав изумление. - Вы и не должны быть управляемой. Но теперь я буду прям: Ваши отношения с милордом вышли из-под контроля, - Дейенерис ожесточилась, Джон в угрюмой северной манере сжал губы. Нечего лезть к ним в постель. - Они больше не увлечение молодых людей, не нужда в постели, которая подчиняет нас, грязных грешников, всех. Вы держитесь вместе. Все это видят, и сейчас на совете тоже. Взгляните, даже сейчас я говорю перед вами, двумя, и вы это принимаете. Вы больше не спите вместе. Вы вместе мыслите. В этом ваша сила. И в этом ваша слабость. - Ты сказал, мы все здесь знаем, - наконец вздохнула Дейенерис, ненадолго тоже коснувшись знака Десницы. Доверие было восстановлено самым неожиданным и самым ожидаемым образом. Правдой. - Варис, Ваше Величество, - Ланнистер переглянулся с Королем Севера. - Он всегда знал. - И мы... вместе... мыслим, - Королева прерывалась, будто пробуя это чудное выражение на вкус. - Что дальше? - Правда о Джоне больше не тайна. Это сведения. К этому стоит относиться как к сведениям. Когда вы, милорд, - он развернулся к своему почти другу-почти бастарду. - Гневно восклицаете, что поднимете вассалов, кто-то уже может слышать Короля Эйгона. Вопрос только в том, кто и как использует эти сведения, - Тирион ненадолго замолчал, будто игрок позволял своим собеседникам поспеть за ним по спирали игры. Дейенерис не скривилась усилием воли. Как бы хотелось, чтобы все было тайной. А ещё лучше ошибкой. А на самом деле: хотелось бы? Женщина украдкой взглянула на Джона. Детство бастарда было такой же печальной участью, как и детство принцессы-попрошайки. Возможно, именно теперь Джон знал, кем быть и что делать. Даже что делать с ней - она бы пропала, обезумела от ужаса, не будь с ней и Рейгалем он рядом. Но если знать, что Джон - Король Эйгон Таргариен, то... кто она? И куда шла всё это время? Меж тем Тирион, как и пообещал, вновь был правдив и беспощаден: - Вы много пережили рука об руку. Люди теперь это тоже видят. Вы только что демонстрировали, насколько не безразличны друг другу, прямо на Совете. Даже если - простите, Ваше Величество, - просто срались. *** - У тебя не хватит людей для осады. Они с Арьей гуляли по прибережному рынку драконьего камня уже второй раз за неделю, что северная волчица пребывала здесь. Одни, без охраны, окидывая изучающими взглядами людей и их ремёсла, помня, что главное, что могут - видеть и узнавать. Иноземки. Странницы. - Твой брат почти пообещал мне людей Долины, - Таргариен не смогла не сдержать экой женской улыбки. Пожалуй, они обе понимали, что хотя бы пока гордые лорды не пойдут за ним: рвение Джона было мужским комплиментом, а не военной гарантией. - А если серьёзно? Пойдёшь на стены? Королева со свойственным ей внутренним достоинством окинула взором рыночек: Драконий камень даже после падения монаршего дома не стал подобен Харенхолу. Не так дивно, как могли бы, но люди в окрестностях жили, вели ремёсла, женились и рожали детей. Правда, налогом облагались в пользу столицы. Потом приехала Дейенерис Бурерожденная: многие вернулись под драконье крыло, другие ушли, но на их место пришли новые, пусть и немного, верные власти Таргариенов, или противники Ланнистеров, вовсе столицы... Эти земли жили. Дейенерис видела в этом прямую заслугу своих предков и собственную. - Волчица, я не маленькая насупившаяся девчонка. И у меня есть драконы... - И я, - Старк перебила, выскочила вперёд, повернувшись спиной к их пути и напрямую лицом к Королеве. Её серые глаза пылали огнём, который знал только дикий, необузданный Север. Дейенерис невольно замерла, просто любуясь этим. «Породистые» Старк красавицами не были, но в них таилось нечто... настолько первородное, что немели даже драконы. Наверное, такой была мать Джона - синим северным пламенем. - И Джейме Ланнистер. Насколько же эта девочка хочет убить Серсею. Общество более дружелюбных к ней Старков сильно смягчило Дейенерис: она и сама ни раз уже думала о горькой судьбе лорда Эддарда, который, говорят, защищал даже саму Бурерожденную. И Джона - ценой своей чести. Ещё - Робб. Она вспоминала, как у её возлюбленного почти подрагивали губы, когда он говорил об этом человеке. Да, он был их с Джоном возраста: и даже несколько лет назад, младше, продвинулся в войне с Ланнистерами больше, чем они сейчас. - Ты так держишься за эту идею, что, кажется, уже бы без моего ответа сделала, - Дейенерис не поддевала Арью, но парировала, минуя конкретные утверждения. Даже если в мыслях она почти по-родному оплакивала судьбу волков, Королева оставалась Королевой. Которая уже ни раз обожглась от огня, палящего куда тяжелее драконьего. От огня предательства. - Джон присягнул тебе. Ты моя Королева, - Старк, какие бы слова не использовала, говорила то, что хотела сказать. Что она сама поддерживает Джона, и требует, чтобы Королева увидела эту верность их обоих по цепи к ней. Молодая браавосийская волчица выручала своими жестами едва ли не всю семью вплоть до Сансы. С неприязнью, Дейенерис порою задумывалась, что она и правда угроза для Старков, и самая смелая из них, как и принято у волков, оттаскивает источник опасности от стаи. Тогда теплота из сердца Королевы уходила. Может довольно в ней видеть безумную дочь? - Я пока не решила дело Джейме Ланнистера. Ты думаешь об отмщении или даже об общем благе. Я - о государстве. Кто будет хранителем Запада и отцом наследника, убей я его? - Разве не это колесо ты собираешься ломать? - Разве не против этого плана твоя сестра Санса? - Ты не говоришь мне ни да, ни нет! Королева только сухо кивнула, стараясь сгладить это дружелюбной улыбкой. Да, идея была хороша даже с позиции осады Королевской гавани: многие, утеряв лидера дома, поберегут свои жизни и дезертируют. Дейенерис разберётся с ними потом, но, когда они будут брать город, не получат должного сопротивления. Серсея умрет в таком же отчаянии, какое испытал Torgo Nudho совсем недавно. Была и обратная медаль. Риск очередной юной жизнью. И даже... Дилемма? Они не свойственны Королевам. Но Дейенерис рвалась между тем, чтобы рассказать все Джону, - но это дальше компрометирует её личную власть, о чем вот говорил Тирион, - и решить с ним, принять ли безумный план его сестрицы; и страхом - что, если согласится, и Арья погибнет в ходе операции, Дейенерис подведёт Джона. Рассуждения были буквально аполитичные; Королева не говорила ни да, ни нет. Завтра она побеседует с Десницей: какое счастье, все же, что карлик вернулся к ней - ему она об этом, конечно, пока не скажет. ***

"впереди мой путь, и я - сам себе маяк; только б не свернуть, только бы понять, кто я"

- Я заходил несколько раз, тебя не было, - Джон не намеревался постучать перед входом. У Дейенерис это вызвало усмешку. Они вместе спали - закрывали глаза, складывая друг на друга конечности, целуя лица один другого, если снился кошмар; она терпела на полу и мебели белую шерсть его лютоволка, что предпочитал почти каждую ночь охранять хозяина; он - её любовь поспать, пока солнце совсем не встанет, порою даже не двигаясь несколько часов, чтобы не тревожить. Прошло немного времени - но достаточно, чтобы служанки приносили завтраки и ужины на двоих, стражи не уведомляли о его приходе, а Джон не стучал. И теперь он снимал Длинный Коготь с пояса не на пороге, оставляя охране, а там, где раздевался. - Я гуляла с Арьей, - наконец объявила Таргариен, допустив на пухлые губы приветливую улыбку. Они не говорили о том, что сказал утром Тирион. Он должны были? Её лицо помрачнело. Да. Эйгон Таргариен, сын наследного принца Рейгара, - теперь сведения. Им стоит прекратить делать вид, будто мир вокруг них не рушится? Будто он даже не потеряет свой якобы принадлежащий ему Север за связь с ней? Будто она не потеряет всю свою жизнь? И чужие жертвы - смерти, время, надежды, даже банальные деньги... Джон неловко наклонил голову. Так мальчик-бастард в тени прятал искреннюю сияющую улыбку - нельзя ведь было смутить ею законных членов семьи. Больше всего на свете Дейенерис хотелось подойти и за подбородок поднять его лицом. Улыбайся, северянин. Хочешь, назовись Таргариеном и покончи с ней, но улыбайся. - Кажется, вам хорошо вместе, - так вот чему он радовался. А какой с того прок? - У нас много общих тем: сиротство, враги, ненависть, отчаяние, бродяжество, попытки нас убить, - она была даже грубее своей искренней мрачности. Пыталась оттолкнуть, заставить не улыбаться. - Никто больше не попытается тебя убить, - Королева своего добилась. Он помрачнел. Но вместо мальчишеской улыбки вперил в неё свой чёрный взгляд - бережливый, сдержанный и горячий. Он так смотрел на неё на корабле - глазами клялся, что и Богам её не отдаст. - Я не позволю этому случиться. - Джон, все выглядит так, будто меня убивает ситуация, - помедлив, Королева добавила гораздо тише: - И мои собственные чувства. Он замер, хотя уже шёл к ней. Едва ли не с занесённой для шага ногой. Матерь Драконов подняла на него взгляд, грустно повела одной стороной губ в весьма жалостливой улыбке. «У нас нет будущего». «У нас нет?». - Я всё решил, - он так же внезапно продолжил идти, и вот уже присел на корточки у неё в ногах. Призрак, приветливо заскулив, мелькнул в дверях и посеменил в свой любимый угол. - Я подниму все Семь Королевств. Мы разошлём сотни писем, каждому, даже самому крошечному Дому, с копиями мейстерской записи... Нет, Дени, не перебивай, - он крепко схватил её взметнувшиеся руки. - Пусть северяне знают о сыне Лианны Старк. Пусть знают о том, что Таргариены их никогда не оскорбляли: это был свободный выбор дочери Севера. Пусть дорнийцы знают, за что умер Меч Зари Артур Дэйн. Пусть те, кто устали от смуты, поверят, что Истинная Династия будет жить. Я надену доспехи своего отца и поведу каждого взять столицу. И даю тебе слово: в этом бою я погибну героем. Обещаю. Я никогда не отберу у тебя твою цель, Дени. Я ничего не возьму у тебя, кроме любви и веры. Там я погибну, и стану героем, который был за тебя. А ты станешь Королевой, которая так нужна Вестеросу. Ты станешь Императрицей на двух континентах. Это всё чего я хочу: твою долгую, светлую, величественную жизнь в доброте и достатке. Твоё правление будет Миром, - по побледневшей за время жизни на Севере щеке женщины прокатилась слеза. Несдержанность от неожиданности. Джон не смахнул её губами, как те ночные и кошмарные. Он встал. - Подумай, Дени. Я оставлю тебя до утра. - Джон! Она бы задохнулась, переступи он порог - он снова замер, над выходом и занеся ногу. Дейенерис вскочила, так быстро, что даже косы дрогнули - так и спешат выжить. Чудом удержалась, чтобы позорно не бежать за ним, но, кажется, дрожала всем телом - внутри жило слишком много чувств и пламени для такого крошечного тела. Он развернулся. Защитник Севера, Защитник вольного народа, Защитник сестёр - он всегда бросался к дрожащему и зовущему его существу. Но и сам знал: не так, как в этот раз. Он стискивал Дени в кольце своих рук уже через миг, он приподнял её над полом, и держал, он рвано и свирепо дышал в её волосы, а она шептала ему на ухо: - Я найду другой способ. Я найду армии, я найду ещё драконов, я обращусь в огонь и обрушусь на них... - Она сорвалась, она целовала мочку его уха, лизала солоноватую бледную кожу, обжигала дыханием. - Ведь это всё, чего хочу я: твою добрую, светлую, величественную, долгую жизнь в доброте и достатке! Они оба верили, что внутри каждого человека существует большой медный рычаг - его включение необратимо и неотвратимо; обстоятельства, люди, весь мир вокруг, - и вот со скрежетом всей твоей натуры огромный рычаг опускается - и пути назад нет. Они оба буквально слышали скрежет меди их рычагов; они не желали пути назад. Джон схватил её под бёдра, грязно задирая кожаную юбку с чешуйками, как у её Дрогона, Дейенерис обвила бёдрами его корпус, ухватилась - он восторженно вздохнул, вспоминая, какие у неё крепкие, упругие ноги; она легко держалась сама, будто он объезженный дракон. С шумом они привалились к ближайшей стене. Они целовались, целовались, вылизывали губы друг друга, кусались и рычали, сбивались на маниакальную нежность, целуя лица друг друга. Королева жалась затылком и ягодицами к стене, остальная вся выгибаясь ему навстречу, он елозил верх её платья, пытаясь открыть больше ароматной кожи. Она пахла весенним ветром. Он кусал её и ощущал этот вкус. Он сильнее задрал юбку, она мучала шнуровку его брюк - Джон возненавидит себя после, что обращается с ней так. У стены. Возненавидит? Вот она, Дени, его Валирия, его Долгая Весна, выгнутая, влажная, взбудораженная. Вот она, и она знает, что попроси его прекратить - он, пусть с адской болью в паху, но так и поступит. Она не просит. Она наслаждается, а ненавидеть себя за её наслаждение уж слишком даже для него. Благородные мужи пропускают дам вперёд, во всем, - и сейчас это стоит Джону нечеловеческих усилий, - он не знал её больше месяца, больше так никогда, - но он рычит, стискивает зубы, буквально трёт друг о друга челюстями, сжимает её бёдра через слой кожи. Но она - первая. Он следует за ней с глухим выдохом из самой грудины; Дени поскуливает ему в ухо благодарности. Они отрываются от стены, раздевают друг друга на пути к ложу, утопают в мехах и шелках её постели, снова целуют друг друга. Дени принимается за это так увлечённо, что Джон замирает: она целует его плечи, его шею, ключицы, руки, даже ладони... Это он должен к ней так относиться. С ним-то самим что возиться? Ему достаточно её по определению. Но он получает от Бурерожденной протест, а после находит себя утопающим в её женовьей ласке. Надолго его не хватает - подминает женщину под себя.