Несколько лет назад…
В ту ночь была гроза. В отдалении раздавались раскаты грома, дождь стучал в окна, потоки воды лились с крыш и практически пенились. Город уже перешёл во власть ночи. А, как известно, когда город засыпает, просыпается мафия… Особняк Инганнаморте отличался величием не только снаружи, но и внутри. Клементе Ди Маджио, выстраивающий когда-то свою крепость, вложил огромную любовь в своё детище, но ещё больше он вложил в него денег. Предыдущий особняк в южной части города долго существовал в качестве штаб-квартиры новорожденной семьи Инганнаморте, и он же сохранил своё предназначение. Новый особняк, гордо зовущийся Вторым, стал личной резиденцией дона Клементе и его ближайших и, в общем-то, единственных родственников. Отделанные стены благородного малахитового цвета создавали приятный контраст с красными коврами, постеленными в коридорах и на лестницах. Пространство заполнялось картинами, зеркалами, окна были занавешены плотными шторами, которые, однако, после смерти дона Клементе практически никогда не закрывались по воле его младшей сестры. Всё здесь дышало уютом и детскими воспоминаниями. Ирма и Мэтт выросли в этом месте. В тот день Мэтт привычно остался у семьи Скаппи, что вызывало лёгкое, больше приятное волнение в сердце Ирмы. Свет был приглушён, а по коридору раздавались размеренные стуки каблуков об пол. В двадцать один год Ирма, очевидно, переживала расцвет своей красоты. А, может, увядание было спровоцировано внешними причинами позже… Девушка всегда отдавала предпочтение официальной одежде, приученная к этому сначала своим дядей, а затем учителями. В то время Ирма ещё могла обходиться без очков, но всё же она предпочитала носить их постоянно. И они ничуть не портили её внешний вид. Самым главным отличием Ирмы прошлой от Ирмы настоящей было в её волосах. Густые, блестящие каштановые волосы струились по плечам и в длину спускались ниже поясницы. Дойдя до тупика коридора, откуда можно было свернуть лишь налево, девушка остановилась возле большого окна и посмотрела на улицу. Из особняка тем временем вышла Белла Беллини. Одетая в классический костюм и с собранными сзади абсолютно белыми волосами, женщина остановилась под крышей, недовольная перспективой ходить под дождём. — Белладонна — значит «красивая женщина», — сама с собой вполголоса заговорила Ирма. — Как подходит. О своей красоте наследница дона Клементе, разумеется, знала. Да и как не знать, когда толпы поклонников слагают стихи, пишут песни и картины в твою честь? Ирме было искренне смешно от этого, она считала, что подобное — это уже не для её времени. Зато Ирма прекрасно представляла, как пишут оды и рисуют портреты Белле Беллини. Она сама выглядела так, словно сошла с полотна какого-нибудь именитого итальянского художника прошлых столетий. Белле, конечно, сотни ещё не было, но тем не менее. Волосы женщины давно стали полностью седыми, а на лице появились заметные морщины, но она по-прежнему оставалась прекрасной и даже выглядела моложе своего возраста, словно бы время не имело власти над ней. Белла быстро дошла до своей машины, а затем, словно почувствовав на себе наблюдение, обернулась. Вспышка молнии осветила окна. Заметив Ирму, женщина растянула свои губы с винным оттенком помады в улыбке и махнула девушке. Ирма улыбнулась тоже и помахала рукой в ответ. После этого Белла быстро села в машину и покинула территорию Инганнаморте. Ирма Блази любила и уважала Беллу Беллини, она даже считала её частью своей семьи (именно Блази, а не Инганнаморте в целом). Ирма многому училась у этой женщины, восхищалась ей… Но боялась посвящать её в свой план. Поэтому теперь Ирма думала о том, чем бы на время занять консильери. Постояв у окна ещё немного, девушка развернулась и отправилась в комнату своей матери. Теперь Ирма шла по ковру, и звук её каблуков стал практически неслышим. Алессандра Блази — женщина за сорок, никогда не зовущаяся красавицей, зато известная своими природными обаянием и харизмой. На её лице легко и часто появлялась располагающая к себе доброжелательная улыбка, делающая мягкое лицо женщины гораздо более симпатичным. После рождения Мэтта Алессандра поправилась и теперь всю свою жизнь была несколько полноватой, но она никогда этим не тяготилась. Алессандра большую часть своей жизни носила свои светлые волосы длинными, почти как у Ирмы, но, заняв место босса Инганнаморте, постриглась, причём довольно коротко. После этого Ирма заметила поразительное сходство своего младшего брата с матерью. Мэтт вообще был больше похож на ветвь со стороны Алессандры, в нём можно было увидеть даже сходства с его дядей, доном Клементе. Ирма же не имела с ними совершенно ничего общего, разве что цвет глаз. — Как самочувствие? — спросила Ирма, войдя в комнату и закрыв за собой дверь. — Голова болит. Давление снова поднялось, — ответила ей сидящая на кровати мать, — всё как всегда. — Ты ещё не пила лекарства? Врач же сказал, что нужно соблюдать режим. Высокое давление для тебя может быть очень опасным. — Да, я как раз собиралась, — Алессандра собралась было вставать с кровати, но Ирма помешала ей: — Я помогу, не вставай. — Спасибо, Ирма, — Алессандра привычно улыбнулась. Ирма подошла к комоду, на котором лежали горы, настоящие горы лекарств. Впрочем, и Мэтт, и Ирма наизусть знали, что и когда нужно принимать их матери. Взяв в руки одну из пачек с таблетками, Ирма вдруг заметила, что её руки дрожат. Девушка поджала губы и постаралась успокоиться. Вскоре в руках Ирмы из кармана её пиджака появился маленький пакетик с порошком в нём. Вытащив его, девушка подняла глаза вверх и заговорила: — Кстати, я тут подумала насчёт переговоров с семьёй Раньери… Мне кажется, стоит отправить туда Беллу. — Беллу? — удивилась Алессандра. — Думаешь, всё настолько серьёзно? — Она — человек, который может максимально точно передать твои пожелания, разве нет? — Ирма обернулась и прислонилась спиной к комоду. — Это довольно серьёзная семья. Я переживаю, что Данте может не справиться. К тому же, он жаловался на здоровье в последнее время… — Хм… Может, ты и права… — действительно озадачилась женщина. Приготовив все лекарства через несколько минут, Ирма взяла их и села на край кровати возле матери. Та что-то писала. — Что ты делаешь? — спросила Ирма. — Это приказ, — пояснила Алессандра. — Перепишу подчинённого. В самом деле, пусть этим займётся Белла. Мать и дочь перекинулись ещё парой слов, Алессандра отложила переписанный приказ на прикроватную тумбочку, после чего, наконец, приняла все свои лекарства и легла в постель. Ирма поднялась и направилась к выходу. От чего-то Алессандра начала ворочаться… Остановившись у двери, Ирма подняла руку к выключателю. — Спокойной ночи, мама, — сказала девушка, не оборачиваясь. — Да… Спокойной ночи, Ирма, — несколько заторможено ответила ей мать. Свет погас, Ирма вышла. Оказавшись за дверью, она прислонилась к ней спиной и с облегчением вздохнула. Тут же к девушке подошёл высокий широкоплечий мужчина лет тридцати-тридцати пяти. Остановившись, он прислушался, после чего подытожил: — Ничего не слышно. Уже всё? — совсем чуть-чуть удивился Лино, так его звали. — Нет, я наложила иллюзию тишины здесь, — спокойно ответила ему девушка. — У неё ещё около двух часов… Будь здесь и следи, чтобы до утра никто не входил. Мама не появится к завтраку, тогда я поднимусь сюда сама. — Ирма снова сунула руку в карман своего пиджака, откуда достала небольшой клочок бумажки и протянула его мужчине. — Когда вы с Федерико повезёте тело, — вам сюда. Там вас встретит Ксинг Фу, вы его ни с кем не спутаете, он китаец в очках. Он проведёт вскрытие и напишет, что нужно… — Сколько ты ему заплатила? — хмыкнул Лино, прислонившись плечом к стене. — Он благодарен за то, что платить не пришлось ему, — холодно ответила Ирма, снизу вверх взглянув на мужчину. — Кстати, Лино… Проследи, чтобы Людмила ничего не узнала раньше времени. Когда определимся с датой похорон, она должна на них опоздать. — Думаешь, её нужно опасаться? — Не знаю, я ей не доверяю… В любом случае, она учёная, её нужно держать на короткой цепи. — Это верно, — хмыкнув, кивнул мужчина. — Ты молодец, Ирма. Мэтт бы никогда такое не провернул, — с этими словами Лино хлопнул девушку по плечу. Ирма, впрочем, подобный жест не оценила, а при упоминании Мэтта её серые глаза недобро блеснули из-за линз очков: — Не недооценивай моего брата, Лино. Он станет отличным боссом. — Естественно. Главное направь пацана в нужном направлении. Лицо Ирмы приобрело менее пугающее выражение, и, оттолкнувшись от двери, девушка медленно прошла мимо Лино дальше по коридору, ступая чёрными туфлями по красному ковру. Уже утром начался переполох. Алессандра Блази, Второй босс Инганнаморте, была найдена в своей постели мёртвой. Во Втором особняке уже собралась толпа людей, буквально через час, узнав о случившемся, приехала Белла Беллини. Влетев в парадную дверь, женщина в растерянности остановилась на секунду, но тут же взгляд её зацепился за стоящую в стороне Ирму. Пересекшись взглядами с её воспалёнными от слёз глазами, Белла уверенно подошла к девушке. Ирма старалась держать лицо. Если бы она убивалась по матери слишком сильно, ей бы не поверили. — Ирма… — не зная, как начать, заговорила Белла со скорбным выражением лица. — Она… Я зашла к ней утром, а она… — задушенным голосом начала повторять Ирма, подняв глаза на женщину. — Вся синяя и… не дышит… — Господи, Ирма, это просто ужасно, — брови Белладонны Беллини поднялись вверх, когда она подумала о том, что сама девушка обнаружила тело матери. — Её уже забрали? — спросила женщина. Ирма кивнула. — Где Мэтт? — Он наверху. — Господи, мой бедный мальчик… Белла в шоке замолчала. Алессандра давно имела проблемы с сердцем, каждый день она горстями пила таблетки, но никогда не позволяла себе жаловаться на своё состояние, всегда улыбалась и отшучивалась. Иные могли подумать, что так женщина прячет своё отчаяние, но Белла хорошо знала Алессандру Блази. Тотальная оптимистка. В голове Беллы просто не укладывалось, что ещё вчера они вместе смеялись над какой-то глупостью, а сегодня Алессандры больше нет. Белла Беллини похоронила свою дочь Беатриче, погибшую при выполнении поручения семьи. Алессандра похоронила своих родителей, мужа и брата. Она приняла на себя заботы о мафиозной семье Инганнаморте, которую её старший брат оставил в ужаснейшем упадке, близкую к тому, чтобы быть уничтоженной. В Инганнаморте младшую сестру Клементе всегда любили, её смерть — настоящая трагедия. Белла растила внучку, оставшуюся фактически сиротой при живом отце. Алессандра воспитывала двоих детей. Ирма никогда не была слишком привязана к матери, спокойно училась в отдалении от семьи, а теперь уже и вовсе выросла. Мэтт же всегда был рядом с Алессандрой, она любила своего младшего ребёнка так же сильно, как он её. После смерти Алессандры Блази её дети остались совсем одни. Белла переживала именно за Мэтта. В глазах женщины он так и остался маленьким светлым мальчиком, со смехом бегающим по двору, но ему недавно исполнилось уже шестнадцать. И всё же… Смерть матери оставила огромную рану в сердце Мэтта. — А ещё вот, — вдруг Ирма протянула женщине какую-то бумагу. Взяв листок в руки, Белла быстро пробежалась по нему глазами, а затем пришла в удивление: — Она хочет, чтобы я отправилась туда? Но почему?.. Мы ведь только вчера решили, что… — Белла подняла свои светло-карие глаза на девушку. — Я не знаю, — та с широкими глазами пожала плечами и помотала головой, — это лежало рядом. Белла серьёзно нахмурилась и вновь опустила взгляд в лист, где вчерашний текст был переписан рукой Алессандры. Решение странное, но срочное, отложить его никак не получится… Белла чертыхнулась, понимая, что не успеет, если не отправиться сегодня же, и сказала: — Но тогда я не смогу заниматься похоронами. — Я сама займусь этим, — твёрдо заявила Ирма. — Ты уверена? — с грустным беспокойством уточнила женщина. — Да… Я справлюсь. — Бедные мои дети, — Белла порывисто притянула к себе Ирму и погладила её по волосам. — Я вернусь так скоро, как только смогу. Я очень постараюсь успеть до похорон. Ирма, высвободившись из объятий, опустила голову и несколько раз кивнула. Со скорбным выражением лица Белла сразу же вышла из особняка, ни с кем больше не говоря. Дойдя до машины и сев за руль, женщина поехала домой. Всю дорогу она молчала и ни о чём не думала, и только потом, уже припарковавшись возле дома, женщина позволила себе впасть в задумчивость, оставшись сидеть в машине… Перед глазами Беллы возникло лицо Ирмы с опухшими красными глазами. Болезненно-скорбное лицо женщины вдруг стремительно помрачнело. — Она мне врёт, — пришла к выводу Белла, поджав губы. Выйдя из машины и захлопнув дверь, женщина вошла в свой дом и быстро поднялась по лестнице на второй этаж. Пусть в спальню лежал мимо ванной комнаты, дверь в которую была открыта. Там возле зеркала крутилась рыжая девочка в голубых джинсах. — Опять рассматриваешь прыщи? — посмеялась Белла, проходя мимо. Войдя в свою спальню, женщина сразу же открыла шкаф, достала оттуда чемодан и начала складывать в него свои вещи. В дверном проёме показалась её внучка, с выражением крайнего возмущения на лице: — Их только больше стало! Ладно, веснушки… но прыщи?! — смешно округлила глаза девочка, а потом ещё и покрутила пальцем вокруг своего лица. — Посмотри на меня, я уродина. Белла, впрочем, даже не обернулась, аккуратно сворачивая свой любимый свитер бордового оттенка. Ей не нужно было видеть Джи, чтобы отвечать: — Ты считаешь меня уродиной? — Нет, конечно, — нахмурилась девочка, удивляясь такому дурацкому вопросу от объективно красивой женщины. — Тогда, может, ты считаешь свою маму уродиной? — протянула Белла. — Э-э… нет. — Тогда радуйся, что ты на нас очень похожа, — усмехнулась женщина, мельком обернувшись на внучку. Продолжив стоять в дверном проёме, девочка скрестила руки и насупилась, явно недовольная подобной дискуссией. — У вас даже веснушек никогда не было, — недовольно сказала она. — Почему я не блондинка, как мама? Господи, ну в чём я перед тобой так провинилась?! — девочка театрально подняла руки к потолку, туда же обратив и голову. — Джина, не драматизируй, ты подрастёшь и станешь хорошей девушкой. Ты думаешь, у Биче не было таких же проблем в твоём возрасте? Я понимаю, что у тебя сейчас трудный возраст, но это просто момент, который нужно пережить. Джи задумчиво взглянула на свою бабушку, помолчала с минуту, а затем вошла дальше в комнату и села на кровать, скрестив руки: — В таком случае, вся жизнь — это момент, который нужно просто пережить. И в чём тогда смысл? От неожиданно философского вопроса Белла замерла, даже впав в ступор ненадолго. За пятнадцать лет жизни вместе с внучкой, женщина не замечала за ней склонности к философии. Немного подумав, Белла отложила свои вещи и села на кровать рядом с Джи: — Джина, я понимаю, что сейчас нужно уделять тебе больше внимания, но у меня совершенно нет времени, — виноватым тоном, словно извиняясь, обратилась к ней Белла. — Но мы обязательно обсудим вопросы смысла жизни, когда я вернусь. Уже сидя, женщина взяла в руки жёлтый шарф и продолжила своё занятие по складыванию вещей в чемодан. Только теперь её внучка поинтересовалась, куда это Белла собирается. — У одной моей подруги случилось несчастье, — странно, как-то горько усмехнулась женщина, — я должна поехать и поддержать её… Оставлю дом на тебе. Вернусь через несколько дней. — Несколько дней? — девочка нахмурилась. — Но у тебя обследование завтра. — Ах, чёрт, точно… — вдруг опомнилась Белла. — Что ж, придётся отменить запись. — В смысле отменить? — с огромным возмущением переспросила Джи. — Ты, блин, вообще в курсе, что твои обмороки — это вообще ненормально? Это может что-то серьёзное быть! — Я не могу бросить свою подругу, — упрямо настояла на своём женщина, хотя подруги, о которой она говорила, в живых уже не было. — Но я обещаю тебе, что, когда вернусь, пройду все обследования сразу же. Джи какое-то время сверлила взглядом свою бабушку, после чего фыркнула и пошла вперёд, ненадолго остановившись в дверном проёме. — Очень надеюсь, что ты мне не врёшь, — пробурчала она, после чего ушла. Белла, конечно, сдержала своё слово. Вот только было уже поздно.Настоящее время…
Мэтт и Тсунаёши по-прежнему сцепились в небе. Тсуна говорил, говорил, говорил, но он понятия не имел о том, какая реакция последует со стороны Мэтта. Блондин переменился в лице только когда рассказ дошёл до смерти Алессандры. Серые глаза парня, внимающего каждому слову Савады, расширились, а хватка, с которой он оказывал сопротивление, становилась всё слабее и слабее. Мэтт хорошо помнил тот день. Его тогда рано утром разбудил трясущийся Марио, который от шока даже не смог ничего объяснить самостоятельно. Только отец Марио, мужчина с голубыми глазами и очками на высокой переносице, со скорбным лицом сообщил Мэтту, что его мама умерла. Мэтт сразу не поверил. Уже потом, стоя над лежащим в постели телом Алессандры, Мэтт всё осознал, и слёзы одна за другой катились из глаз его, как бы он не старался убедить себя в том, что мальчики не плачут. Раз — Ирма влетела в комнату и буквально за руку вывела оттуда младшего брата, два — звякнула упавшая с пьедестала ваза, с грохотом разбившись об пол и разлетевшись на кусочки, три — слёзы у Мэтта резко закончились. По его собственным ощущением, разбилась в тот момент далеко не ваза. — Тот врач, Ксинг Фу, — продолжал Тсунаёши, морщась от усилий говорить и держать цепи Мэтта, — мои люди нашли его, он действительно сделал ложное заключение. Добиться от него признания было сложно после того, как Ирма навязала ему свою волю, угрожая убить его семью. Алессандра Блази умерла не от проблем с сердцем, её отравили, — повторил он, серьёзно смотря Мэтту прямо в глаза. — Я понимаю, что это не должно остановить тебя, но я захотел показать тебе, что мафия — это больно, потому что ты, видимо, не воспринимаешь это по-настоящему, но теперь, мне кажется, ты поймёшь, каково это, ведь мафия забрала кого-то и у тебя. Знаешь, в чём наше главное отличие? — спросил Тсуна и стиснул зубы. — У меня есть люди, которых я хочу защищать. Они доверяют мне точно так же, как я сам доверяю им. Ты же окружён предателями и лжецами. Мне жаль тебя. — Я услышал тебя, Тсунаёши… — спокойно ответил, в конце концов, Мэтт. Тсуна испугался такой холодности. В глубине души он надеялся, что правда о смерти Алессандры выбьет Мэтта из колеи, но, видя, что босс Инганнаморте сохранил бесстрастие на своём лице, Савада засомневался… Что, если Мэтт знал о том, что убийца матери — его сестра? Что, если Белла ошиблась, считая, что он сам не был причастен к этому? И самое пугающее для Вонголы Дечимо — что, если он сам ошибся, не веря в злое начало босса Инганнаморте? Ведь это изначально глупая и крайне наивная мысль, учитывая все злодеяния Мэтта. Почему вообще Тсунаёши так свято верил в этого человека? Даже в Джи, которая выступала на стороне Вонголы, Тсуна увидел больше тьмы, чем в блондине с серыми глазами. Что вообще за человек этот Мэтт Блази?..