Forever Winter/ На вечность в зиме

Лёгкий прохладный ветерок касался кожи робко, как мать, которая будит рано утром, но с жалостью, давая возможность отойти ото сна медленно и неспешно. Кожа горела, будто раскалённая от жары, и ветер был приятен. Он нёс в себе смесь странных запахов цветов, земли и свежести, так что становилось понятно, что ветер был ночной. Я просыпалась очень нехотя и складывалось ощущение, будто я продиралась сквозь слой мёда или липкой паутины. Было трудно, все тело плохо слушалось и отзывалось болью на каждое движение, быть может оттого, что я спала на твёрдом деревянном полу. Я плохо осознавала, где я нахожусь, и что со мной было, а затем воспоминания нахлынули всеобъемляющим потоком, ведь их было всего-то ничего. И смерть Ралофа, и очередное пленение, и цель поездки в столицу страны, на границе которой мне так не повезло оказаться. Одновременно с воспоминаниями я услышала неожиданный мужской смех, а за ним треск костра, гул разговоров и звонкий свист натачиваемых оружий. И телега подо мной не тряслась, видимо солдаты решили устроить привал. Первые попытки встать окончились провалом, но я очень старалась, поэтому со второго раза получилось поменять положение с лёжа на сидя. Лагерь оказался расположенным прямо возле дороги, солдаты решили, что им не угрожает никакая опасность и предпочли никуда не углубляться. Наверное, это верный путь, ведь их телега не такая и манёвренная для лесов. Вероятно, это верная мысль, хотя я совершенно ничего в этом не смыслила. Не знаю, в чем я вообще смыслила. Желудок заворчал, как раздражённая кошка, и в один момент к горлу поступил ком. Резко стало очень душно. Сколько я не ела? Когда я вообще ела последний раз? Судя по тому, как сходит с ума живот – достаточно давно, а уж от запаха жареного мяса темнело в глазах. Тело было жутко слабым, я сомневалась, что смогу встать и при этом, устоять. Я постаралась максимально расслабиться, и глубоко вдохнула и выдохнула. К запаху огня и еды примешивались сладковатые ароматы полевых цветов и тонких маленьких игл, опавших или свежих. Стало немного легче. – А вот и ещё одна наша добыча очнулась, – в какой-то миг рядом оказался солдат. С виду, очень молодой, может двадцать ему было, может меньше. В связи с этим и робкая жалость ко мне, сочувствие, и доброжелательность в голосе. Ещё не закалённый в битвах характер, что становится острым от каждой пролитой крови, как клинок от точила. Чтож, я не в том положении, чтобы сопротивляться его дружелюбию, хотя с другой стороны, именно такой человек и погиб, не прожив рядом со мной даже половину дня. Стоит ли заводить новые подобные знакомства? Может, я проклята? А бывают вообще проклятья? – Обычно, те, кто с нами едут, более разговорчивы. От тебя же и двух слов не услышать, – заискивающе, как не крути. – Те, кто едут с вами, и общительны – обычно ваши пленники? – Он облокотился о телегу и сложил руки на груди, а во взгляде витало нечто подобное раздумью. – Обычно, пленники. И обычно, общительные. Не скажу, что приятные собеседники, потому что большей частью они угрожают, но, хотя бы, разговорчивые. – Я улыбнулась, и солдат, видя, что смог сделать мне приятно хотя бы юмором, тоже улыбнулся в ответ, довольный. – Извини, я немного задумалась… да и мало о чем можно говорить, когда твои воспоминания начинаются с перевязанных рук и фразы о том, что тебя везут на казнь. – А ты… Ты правда ничего из своего прошлого не помнишь? – Он немного напрягся, видимо, боясь, хотя чего, я точно не знала. Однако однозначно он не хотел огорчать меня. – Даже имя, – я покачала головой, и увидела в его глазах лёгкий намёк на грусть. Он переместился с ноги на ногу, положив при этом левую руку на телегу, и барабаня пальцами по её покрытию. Казалось, он либо совсем ушёл в себя, либо хотел что-то придумать. Я его не отвлекала, только наблюдала за ним. Загорела кожа, тёмные карие глаза, и короткие волнистые каштановые волосы. Пепельные, на грани чёрного. Узкие губы, длинный нос и широкие скулы, вкупе с чуть острым подбородком и нависающим лбом. Он был имперцем, не знаю, рождённым ли в Скайриме, или прибывшим из Сиродилла. Лицо было таким… Обычным. Он, как будто, совершенно ничем не выделялся. Разве что, взглядом – юным, чутким, немного наивным. Странная мудрость, которая, как бабка, что-то мне ворчала внутри и чему-то учила, просыпалась едва я начинала о чем то размышлять. В такие моменты становились ещё более непонятно, откуда она, эта мудрость. Я, вроде бы, не была старше даже тридцати. Правда, даже в этом я не была уверена. – Ну ничего, это поправимо, – вдруг прервал мои размышления солдат, вновь разглядывая меня и улыбаясь. — Что? – не поняла я. – Имя. Не помнишь, значит дадим новое, а, как вспомнишь, скажешь нам, – казалось, имперец даже вдохновился этой идеей. – Дать имя? Как собачке или лошади? – впервые в собственном голосе я услышала скептицизм, и это меня порадовало. Видимо, общение позволяет вспомнить на уровне рефлексов, какие я могу испытывать эмоции и когда. Ведь личность не утрачена – она спряталась и не хочет выходить на встречу. – Ну не совсем, у собаки и лошади нет возможности выбрать наиболее приятное имя, – снова улыбаясь ответил имперец. – А у тебя этот выбор есть. Ну а пока, я думаю, ты проголодалась? Я не успела ответить, как живот долго, громко и пронзительно застонал. И именно в этот момент мы засмеялись. Я – от неловкости, он – да кто знает, кроме него самого. – Ну и прекрасно. Иди сюда, я сниму с тебя путы, – фраза остро отозвалась воспоминанием, но я промолчала. Подползла по лавочке к краю телеги и притянула кисти. Солдат, в свою очередь, вытащил железный кинжал из-за пояса и аккуратно провёл лезвие вдоль кистей, чтобы не ранить. Два-три сильных движений и куски верёвок опали к стопам. – Вот, так, наверное, намного лучше. Иди за мной, заодно познакомишься с другими. Он протянул ладонь и я, опершись о неё, аккуратно спустилась на землю. Короткое замечание о том, что у меня совершено нет желания знакомиться с другими, я решила оставить при себе. Ноги подгибались от слабости и боли, но я упорно шла, отказываясь подавать вид, что мне плохо. Хотя скорость передвижения говорила сама за себя. – Меня, кстати, Адриан зовут, как придумаем тебе имя – заново познакомимся, – и как такого излишне мягкого паренька занесло в армию. Я ничего ему не ответила, так как мы оказались рядом с имперским лагерем. По центру всего ярко и призывно мерцал огонь, облизывая своими языкам железный котелок, висящий над ним. В нем, в этой посудине, что-то очень аппетитно журчало, вызывая слюнки. Вокруг огня расположились солдаты – кто на кусках крупных стволов, которые нашли в лесу, кто на спальных мешках или сырой земле, кто-то стоял. Звучал громкий смех и гул. Трое общались в отдалении, один натачивал свой клинок , ещё двое в отдалении стреляли из луков, видимо на спор. И трое оказались передо мной. Двое мужчин в возрасте, крупные и загорелые, как и Адриан. Один из них был лысый полностью и с глубоко посаженными глазами, у второго шрам был на всю щеку. Скорее всего, достался в битве с каким-нибудь зверем. Так или иначе, чувства безопасности ни один из них не излучал. Третий оказался тоже молодым, может, немного старше Адриана, да и к тому же нордом. Едва мы подошли, как все трое подняли головы, замолчали и пристально начали изучать меня. Норд сразу мне лучезарно улыбнулся и похлопал ладонью рядом с собой на очень длинном бревне. Я присела именно рядом с ним. – Зачем ты развязал ей руки? – тотчас хрипло задал вопрос моему спутнику лысый. От его голоса пошли мурашки по спине. – Успокойся, Бремман, она всего лишь маленькая и хрупкая девушка, – со смехом ответил ему норд, сидящий рядом со мной, пока Адриан наливал в плошки суп из котла. – Или ты уже совсем поехал на своей паранойе? Мне показалось, что такая дерзкая шуточка не останется безнаказанной, однако лысый имперец её просто проигнорировал. Видимо, это было обычным делом – жесткие шутки в кругу товарищей. Однако, и меня разглядывать он перестал. Лишь коротко ответил: – Капитан будет злиться. – Как по мне – ей всё равно, – заметил Адриан, садясь по правую сторону от меня, и подавая плошку с едой. – К тому же, она ведь действительно никуда не денется и никому не навредит. – Нельзя доверять каждому смазливому личику и щенячьим глазкам, Адриан, она вполне может владеть магией, – солдат со шрамом не отрывал от меня своего жуткого взгляда и я под ним молча принялась за еду. Сладковатая похлебка, с сочными кусками овощей и мяса, буквально таяла во рту, и желудок довольно, но тихо заурчал. На данный момент, кроме еды, меня мало что волновало. – Если бы она владела магией, почему до сих пор не воспользовалась ей? – Норд наклонился вперёд, облокачиваясь локтями на колени, в его голосе продолжала звучать насмешка над опытными воинами. – Она может быть шпионом Братьев Бури. – Ой, да брось, Картус, это совершенно не в их духе, да и рискованно, – как Адриан умудрялся отвечать так внятно с набитым ртом осталось для меня загадкой. – Риск оправдан, если она владеет магией – кажется беспомощной, но из люблю ситуации может выйти в любую секунду. И то, что не в духе как раз им и на руку, – я успела съесть еду за их разговором и теперь просто царапала ложкой по дну, не поднимая глаз. Угрозы от солдат я не ощущала (почему то мне стойко казалось, что будь угроза, я бы почувствовала), видимо, не так они опасались меня, как говорили. – Она даже имя своё не помнит, как и прошлое, – Адриан ловко забрал у меня плошку из пальцев и, приподнявшись, отставил их куда-то в сторону, вместе с этим беря в руки нечто похожее на бутылочки. – Что тоже под вопросом, – не унимался солдат, и я, не зная, чем занять себя, пришла к выводу, что стоит вступить в дискуссию, только аккуратно. – Я действительно ничего не помню, – глаза Картуса сощурились, встретившись с моими, но я стойко выдержала его взгляд. – Посмотрим, – хмыкнул он, и, наконец-то, оставил меня в покое. Надолго ли? Постепенно становилось всё жарче и жарче, видимо, я очнулась рано утром, а сейчас время подходило к полудню. Солнце грело во всю. Солдаты постепенно присоединились все к нашей небольшой компании, и все попивали мёд. Точнее, мне казалось, что это мёд, но на самом деле, в янтарные бутылочки была разлита обычная вода. Многие, когда только подходили, пристально всматривались в меня или следили долгое время, но я либо молча улыбалась, когда Адриан и его друг-норд обращались ко мне шутками, либо кратко отвечала на задаваемые вопросы. «Ты что, правда, не помнишь, как тебя зовут?». «Да, не помню». «И ничего из прошлого? Ни имён, ни фамилий, ни чисел, ни навыков?». «Ничего». Многие верили мне, потому что я, действительно, казалась ошеломлённой каждую секунду. Некоторые, типа Картуса и Бреммана, не верили, продолжая украдкой поглядывать на меня. Но в целом, все негласно сошлись на мнении, что я не опасна, и вполне терпима, как собеседник, даже приятна. Но как же я была удивлена реакции солдат, когда Адриан предложил придумать мне новое имя: все восприняли эту идею очень положительно и моментально влились в воспоминания о женских именах из прошлого жизненного опыта или из книг, которые читали. На меня посыпались имена, как песок. По большей части имперские и до моей возмутимости, очень глупые и несуразные. По началу я неловко отказывалась от них, постоянно думая: может, согласиться, чтобы отстали? Но когда среди всего гамма я услышала имя «Фентула», я поняла, что однозначно не желаю, чтобы меня ещё раз так назвали. После этого я отбивалась куда ожесточенней и резче, иногда вставляя собственные комментарии, что я думаю об этих кличках. – Может, Апрония? – С ума сошёл? Какая она Апрония? Лучше Ковентина! – Сармозия! – Что за скудная фантазия, товарищи? – я держала руки скрещенными, чтобы максимально скрыть силу своего раздражения, однако хмурые морщинки меж бровей говорили сами за себя. – Вы хоть думайте, подходит это имя ей или нет! – возмущался где-то рядом Адриан, а его друг давно уже прекратил попытки навести порядок среди солдат, которые явно воспринимали всё событие за игру, и просто потешался над новыми и новыми именами. – Так, всё, с меня хватит, – я резко всклочила и солдаты тут же замолчали. Я секундно испугалась, что они решили, будто я готова к драке, и насторожились, однако их лица излучали любопытство и желание довести дело до конца, улыбки даже не дрогнули. – Сейчас я каждому дам по последней попытке, и самое нормальное имя, из предложенных вами, обретёт владельца. Постарайтесь! Ты! Я тыкнула пальцем в одного из солдат, и он, растерявшись, не сразу среагировал. – Мммм… Агриппина, – спустя некоторое время раздумий, выпалил он. – Тошнотно, будто имя старой кобылы, – я перевела палец на его соседа слева. – Теперь ты. – Севера, – этот не растерялся, однако и сам понял, что имя максимально глупое, и я его не приму. – Благодарю, – я повернулась к двум другим солдатам. – Ваша очередь. – Лариенна, – ответил один из них, и имперец, что был рядом, согласно закивал головой. – Хоть что-то красивое, но сомневаюсь, что мне подходит, – я вновь перевела взгляд на следующих кандидатов. – Хорулия. – Фу! – я отвернулась и под прицел попал норд. – Рона, – ответил он, и я, задумчиво сузив глаза, представила, как звучало бы это имя. – Неплохо, но как по мне, больше подходит закаленному воину в тяжеленной броне. И обязательно с молотом. – Какая агрессивная у тебя фантазия, – с улыбкой ответил норд, но я уже отвернулась к Адриану. – Вьера, – предложил он. – Отлично, выйдет в поединок с Лариенной, если больше ничего путного не будет. Ещё четыре откровенно грубых имени прозвучало, от которых было даже смешно. Однако, когда я повернулась последний раз, мой взгляд встретился с глазами Бреммана и Картуса – последних, кого я не опрашивала. То ли случайно, хотя они всё время были передо мной, то ли интуитивно, боясь их реакции. Изначально, они почти не участвовали в этом ажиотаже, однако сейчас пристально смотрели на меня. Улыбка, до этого маячившая на моём лице от лёгкости общения с этими солдатами, тут же угасла. Я замялась, неуверенно перевела взгляд на пустой котёл и пепел от потухшего костра, и обратно на них. Неловкое молчание пылью оседало вокруг всех нас. – Ну, что же, давайте тогда выберем… – Ариель. – Коротко перебил меня Бремман, всё ещё не сводя с меня глаз. Цепких и колючих. Вновь воцарилось молчание, но теперь имеющие другое свойство – солдаты поглядывали меня, будто примеряя прозвучавшее имя, и, явно, были согласны с ним. – Ч-что? – неуверенно, я вновь встретилась глазами с Бремманом. – Ариель. – Так же без эмоций повторил он. – Коротко – Ари. Так зовут мою племянницу. Она такая же привередливая, как и ты. Я удивлённо заморгала, совершенно не понимая, как реагировать. Эти двое до сих пор не убрали меня со счетов, и подозревали в шпионаже, и при этом дают мне имя одной из близких родственниц. Видно, с появлением того чёрного дракона, мир окончательно перевернулся с ног на голову. И с какой это стати я привередливая? – Я – привередливая? – повторила я собственные мысли, пока вокруг вновь образовывался гул из одобрения к имени со стороны солдат. – Очень. Такую вредину ещё попробуй найди, – воин говорил совершенно серьёзно, хотя доля насмешки в его хриплом голосе всё же мелькала. Я хотела уже возмутиться, и понять, когда это я успела стать такой вредной, по его словам, но в один миг сквозь гул прозвучал грубый женский голос: – Что за шум? – Этот голос я узнала с первого слова, и почти резко обернулась в сторону, откуда он прозвучал. Капитан из Хелгена. Собственной персоной. Руки непроизвольно сжались в кулаки. – Мы тут нашей пленнице имя придумали, – особо бойкий солдат крикнул почти рядом со мной. – Неужели? – Наши взгляды встретились, и суровый тон капитана моментально покрылся холодной коркой сарказма. – И как же теперь её зовут? «Молчите, пожалуйста, молчите!» – Ариель, – я неслышно выдохнула, и пальцы без сил разжались сами собой. Создалось ощущение, что если она знает моё имя, значит обладает властью надо мной. И, казалось, она тоже так считает. – И почему же у нашей пленницы развязаны руки? – всё веселье мигом сошло на нет, солдаты собрались и напряжение витало в воздухе резким ароматом. – Адриан, это ведь твоя идея? – Капитан, ей нужно было есть, вы сами дали согласие… – Я давала согласие на кормление её, а не на освобождение, Адриан. Неважно. Собирайтесь, мы отъезжаем. Хадвар, пленницу ко мне. Хадвар? Действительно, из-за телеги показался норд собственной персоной, которого я сразу не заметила, так как была поглощена видом капитана. Он, приятно улыбаясь, подошёл ко мне, и ласково потрепал по плечу. – Зря ты ушла тогда вместе с Ралофом, – он не был зол и, казалось, имеет всё ещё хорошее отношение ко мне. – Не думаю, что что-то изменилось бы, – я улыбнулась ему в ответ, хотя внутри что-то ёкнуло после его слов: если бы я пошла за ним, Ралоф мог выжить. – Ну, что же, рад познакомиться, Ариель, – он, наверное, заметил что-то в моём взгляде, потому что в следующую секунду приобнял за плечи, и повёл за собой. – Лучше коротко – Ари, – попросила я и он не стал со мной спорить. Ари, так Ари. Капитанша находилась рядом со своим конём, роясь в седельных сумках. Спустя секунды в её руках мелькнули верёвки, и она обернулась к нам. Ну да, путы. Очевидно же. Я без сопротивления протянула сложенные руки и имперка начала их затягивать – резко и туго. В один миг рядом оказался Адриан, неясно, откуда выскочивший. – Капитан, ей можно доверять, – глупый и наивный, слишком добрый и мягкосердечный, куда ты с таким нравом. – Адриан, никому нельзя доверять, тем более мятежникам. Выполняй мой приказ! Он хотел поспорить, но это означало бы не подчинение приказу, и ему пришлось удалиться, помогать расформировывать «лагерь». Я смотрела ему в след, пока он не скрылся, а когда развернулась мой взгляд встретился со взглядом имперки. Жёстким, холодным, как острие клинка. Будто желая ещё лично для себя подтвердить сказанные слова, она промолвила: – Ты мне не нравишься, – и с этими словами так затянула узлы, что мне пришлось сжать челюсть, чтобы не вскрикнуть. Вместо этого, я наградила её уничтожающим взглядом, как мне казалось. – Удивительно: столько хороших людей погибло, а вы вот, живы. Было видно, как вскипает в её глазах ярость от моей наглости, как ей хотелось бы немедленно всадить в меня всё оружие, что имеется у неё и её подчинённых. Её сухие и потрескавшиеся губы раскрылись, готовые ответить мне что-то злое и угрожающее, но она не успела – её позвали со стороны телеги. – Капитан, все готовы! – Хорошо, рассаживаемся и поехали! – крикнула она в ответ, и, не одарив меня ни единым взглядом, повернулась к седлу своей лошади. – Хадвар, поменяйся с кем-нибудь местами, до Солитьюда едешь с ней, она на твоей отвественности. Никакого Адриана и близко не пускай. И пусть рядом будут Бремман и Картус. – Есть, капитан, – Хадвар повёл меня обратно, к дороге, куда уже выкатились телеги, готовые к отъезду, и вокруг которых собрались солдаты, готовые рассаживаться. – Она, на самом деле, хороший человек. – Хорошие люди не втыкают свои мечи в спину другим, – хмурясь, ответила я. Хадвар промолчал, видимо делая собственные выводы по этому поводу. Одновременно с этим, он попросил кого-то пересесть из одной телеги в другую, разъясняя, что это приказ капитана. Затем, когда все всё выяснили и выполнили, он помог мне залезть в телегу, и забрался следом за мной. Теперь передо мной был Картус, и двое солдат, чьих имён я не знала. Справа сидел Бремман, облокотившись локтем о край телеги, и подперши подбородок кулаком. А слева Хадвар. Хоть с кем-то будет о чем поговорить в этой долгой поездке. Кстати, о поездке. – Сколько времени нам понадобится, чтобы добраться до Солитьюда? – спросила я, обращаясь именно к норду, но ответил мне Картус, что меня всё же удивило. – Дней пять, но мы будем гнать лошадей и остановки делать короткие, так что думаю за три дня доедем. С этими словами телеги поехали. Капитан была спереди на своём гнедом коне, за ней вторая телега, из которой мне махали Адриан и его друг. Наша телега была замыкающей. Я улыбнулась солдатам и приготовилась к очень делительному путешествию.