Гибель "Принцессы Алисы"

— Итак, Аутопия, зелёный край полей, лесов и бесконечных парков. Здесь вы сможете увидеть представителей самых невозможных на первый взгляд рас и видов, испробовать удивительные кушанья всех эпох и народностей, а также… — Доктор, — перебила его Эми, и, восторженно вскинутые вверх руки таймлорда застыли, как у статуи. Он и сам, кажется, уже начал понимать, что что-то в их путешествии не так. Сэйдж видел, что не так. Он видел людей — только людей — разодетых, как в любимых маминых сериалах о викторианской Англии. А ещё он явственно слышал колокол Биг Бена, только что отбивший три раза. — Лондон, Доктор, — озвучил общее наблюдение Рори. — Викторианский Лондон, — добавил Сэйдж. Доктор захлопал в ладоши. — Я рад, что у меня такие умные спутники! — воскликнул он радостно. — Подумаешь, промахнулись на какие-то четыре тысячи лет — главное, что мы вместе, верно? Мухаммад, для которого что мир будущего, что викторианская Англия были одинаково пугающими, напряженно опустил ладонь на бедро, где обычно висел на поясе его меч. Пальцы словили лишь пустоту, и в глазах имхара отразился ужас. Перед ними был пышный зелёный сад, солнце грело, а не пекло, тёплый ветерок приятно щекотал лицо, но для Мухаммада этот мир был враждебным, а отсутствие оружия явно выбивало почву у него из-под ног. — Бывает такое, чтобы ты попал именно туда, куда нужно? — скептически изогнула бровь Эми. Рори рядом с ней нервно одернул на себе жилетку. Его чересчур современный вид очень выбивался из окружающего аристократизма. Впрочем, прогуливающиеся по парку люди удостоили их всего лишь беглым взглядом. Доктор был прав, утверждая, что этот мир давно перестал удивляться и чем-то интересоваться. Даже синяя полицейская будка, выросшая посреди парка, не заслужила, по всей видимости, и малой толики их внимания. — Бывает! — с ноткой возмущения ответил Доктор. — Ван-Гог, Эми, ты помнишь? Пришли точнёхонько в нужный день. — Исключение, как известно, подтверждает правило, — напомнила Эми, складывая руки на груди. — Почему ты такая умная? — скорчил рожицу Доктор. — Мне не нравится, когда кто-то умный. Кроме меня, мне положено. — Минуту назад ты хвалил нас за сообразительность, — усмехнулся Сэйдж и словил улыбку от Эми. — Забудьте всё, что я говорил. Мне нужны восхищенные вздохи, а не споры, и именно потому я вас — всех вас — больше никогда с собой брать не буду. Заведу себе обезьянку, вы всё равно на них похожи. Но они, — Доктор повысил голос, — хотя бы не станут спорить. А ещё они милые и любят бананы. — Как и ты, — сказал Сэйдж, и в следующий миг таймлорд посмотрел на него так, словно услышал самую большую глупостью на свете. — Бананы унылые, — он стукнул Сэйджа пальцем по лбу, словно хотел втемяшить ему эту мысль. — Хотя иногда их можно использовать, как пистолет. Очень удобное сходство. Но куда больше оригинальности в рыбных палочках. — С заварным кремом, — послышалось одновременно с трёх сторон. — Именно, — согласился Доктор удовлетворённо. — А теперь вперёд, гулять по парку. Часики тикают, тик-так. Девятнадцатый век ждать не будет. Чуть зазеваетесь, и он пройдёт мимо вас. — Не сомневаюсь, что сейчас ты нам устроишь полное погружение, — проворчал Рори. Доктор самодовольно ухмыльнулся, поправляя свою нелепую бабочку. Впрочем, едва ли кто-то здесь выглядел более нелепо, чем туарег в тагельмусте и поднятом лисаме. Однако, даже такой многослойный наряд не спасал привычного к жаре обитателя пустыни: Мухаммаду явно было несколько зябко. Сэйдж наслаждался. Тенью, ветром, несущим не песок, а прохладу, тонким цветочным ароматом, мягкостью и гладкостью кожи, в кое-что веки не пересушенной жаром, а также ощущением свежести в волосах, которые впервые за долгие годы не зудели от нежелательных соседей. Он любил свою пустыню, своё племя, и выбор его был вне всяких сомнений верным, но родной Лондон, пусть и на сто с лишним лет моложе, манил и будоражил. — Так что — ты бедуин из пустыни? — Эми, очевидно, не найдя в Сэйдже ничего интересного, переключилась на Мухаммада, а Рори, обречённо выдохнув, волей-неволей тоже должен был вступить в разговор. — Я не просто бедуин, — отозвался имхар хмуро. — Я имошаг. Или, если тебе будет угодно, туарег. — А почему ты всё время прячешь лицо? — атаковала новым вопросом Эми. — Покажешься? Уверена, ты хорошенький. — Нет, — отрезал он. — Иначе демоны смогут захватить мою душу. Эми пожала плечами и повисла на Рори. — Съездим в пустыню? — спросила она мужа. — Ну пожалуйста, пожалуйста, мне интересно увидеть этих — как их — туарегов поближе. Съездим? — Полагаю, да, — Рори взглянул на Доктора. — Мы же после прогулки подбросим твоих друзей обратно в Сахару? — Нет, — ответил Доктор. — Да. Не знаю. Я не слушал, но в любом случае, решение за миссис Понд. Оставляя Эми радоваться будущей поездке, Сэйдж поравнялся с Доктором, идущим чуть на отдалении ото всех с видом глубокой задумчивости. Невозмутимость последних минут ушла, как не бывало, осталась лишь неясная тревога на молодом лице с бесконечно старыми глазами. — Всё нормально? — окликнул его Сэйдж, понизив голос, когда рядом побежала викторианская девчушка в вычурном платье, казалось, сплошь состоявшем из рюшей разных форм и размеров. — Всё уныло нормально, — ответил Доктор, не оборачиваясь. — Кроме того, что вы двое здесь, что может иметь очень и очень плохие последствия для будущего. Оставшись в Сахаре, ты создал фиксированную точку, и если я не верну вас в правильное место и правильное время, для всего мира наступят очень и очень плохие последствия. — А ты не преувеличиваешь значение двоих человек на всю мировую историю? — неуверенно усмехнулся Сэйдж. Доктор обернулся, и меж его бровей пролегла глубокая морщина. — Отнюдь, — ответил он. — Скорее, преуменьшаю. Каждый человек важен, каждый человек уникален, а особенно тот, кто хоть однажды путешествовал со мной. Я помню их всех, могу назвать тебе подвиги каждого. Ты поймёшь, что судьба всего мира часто зависит от одного единственного человека из ТАРДИС, а порой и просто от факта его существования. Вот скажи: ты женат, Сэйдж? Дети есть? — Нет. И нет, — рассеянно ответил Сэйдж, не совсем понимая причину вопроса. — Что и требовалось доказать. — Доктор нахмурился пуще прежнего. — Если ты не обзаведешься потомством, значит древо твоей семьи не будет существовать, и значит, из одной из веток не появится твой отец, а затем и ты, из чего выходит, что если ты никогда не родишься, то не сможешь путешествовать со мной, а так как ты это уже делал, очень благополучно и плодотворно, смею напомнить, то случится не просто парадокс, а парадоксище, трещина в мирах, если тебе угодно, а это никогда и ни к чему хорошему не приводит, сам знаешь. Они всё дальше отдалялись от Мухаммада и четы Понд, и Доктор мог позволить себе говорить громче и эмоциональнее. — Кстати о трещине, — замялся Сэйдж. — Давно хотел спросить, — он почесал за ухом, подбирая слова. — Та девушка, Роза, ты нашёл её или всё ещё ищешь? Лицо Доктора на секунду перекосилось не то от боли, не то от печали или сожаления. — Она нашла меня, — ответил он, ускоряя шаг. — И теперь у неё всё хорошо. — А у тебя? Сэйдж видел и понимал, что тема даже по прошествии времени несколько тяжела для таймлорда, но подумал, что, возможно, тот хотел бы с кем-то поделиться своими переживаниями.  — А у меня… — казалось, Доктор действительно готов был ему ответить, но в тот миг слева от них выросла женская фигура, и глубокий бархатистый голос протянул: — Здравствуй, сладкий. — А у меня, — просиял Доктор, мгновенно подобравшись и наспех пригладив волосы. — А у меня — жена. Сэйдж с подозрением взглянул на женщину, зрелую, но элегантную и наполненную словно бы внутренним светом и силой, которая, виляя бёдрами, медленно подошла к Доктору и без стеснения чмокнула его в губы на виду у чопорной викторианской публики, а тот только не замурлыкал в ответ, перекатившись на каблуках своих лакированных туфель. — Что ты здесь делаешь? — задал он вопрос, когда женщина отстранилась. — Ты позвал, — всё так же растягивая слова, ответила она. Доктор мотнул головой. — Нет, не звал. — Позовешь. — На лице её расцвела загадочная улыбка. Сэйдж без стеснения разглядывал её. Пружинки её пышных светлых волос, выбивающихся из-под шляпки, выкрашенные алым пухлые губы, изгибы женственной фигуры, выгодно подчёркнутой бордовым платьем, чёрные перчатками, скрывающие длинные музыкальные пальцы. Он всё ещё не мог понять, кем является эта женщина, помимо, конечно, своей роли жены Доктора. Жены… Принять это было сложно. Тот, прежний Доктор, мог думать только о Розе Тайлер, её же он самозабвенно искал между пространств и миров — сколько же времени прошло для Доктора с тех пор, что даже сердца таймлорда смогли пережить и отпустить прошлую, казалось, такую настоящую любовь? — Ривер! — Эми и Рори одновременно подбежали ближе, оставляя Мухаммада позади, и поочерёдно заключили женщину в объятья. — Мам, пап… — Та, которую назвали Ривер, расцеловала каждого из них в обе щеки, после чего протянула Сэйджу руку. — Доктор Ривер Сонг, жена этого симпатяги и дочка вот этих двоих. Ничего не понимающий Сэйдж начал ничего не понимать с удвоенной силой. Он взглянул на Эми и Рори, которым на первый взгляд было от двадцати пяти до тридцати лет, затем на женщину, явно за сорок, и несколько раз моргнул. — Очень приятно, доктор Сонг, — ответил он, пожимая протянутую руку. — Хоть и непонятно. — О, милый, — снисходительно улыбнулась Ривер, — в нашей семье иначе и быть не может. Мы ведь не любим скучный порядок вещей, правда, Доктор? — Сущая, — подтвердил тот, поправляя бабочку. — А потому позволь тебе представить Сэйджа Колтона и его друга, Мухаммада. Он имошаг. — О, — удивилась Ривер. — Тот самый С. Колтон? — Ага, — поджал губы Доктор. — Вопиюще неправильный ход вещей. На этот раз Сэйдж не попытался задать вопрос, хоть и серьёзно задумался. За всё время рядом с Доктором он лишь раз слышал, чтобы тот назвал его «С. Колтон» — незадолго до их, казалось, окончательного прощания. И теперь жена Доктора повторила это странное обращение, и его имя явно говорило ей о многом. Пожалуй, даже о большем, чем говорило оно самому Сэйджу. В путешествиях с Доктором он успел уяснить, что нелинейное течение времени часто сталкивает между собой людей в неправильном порядке, так что, не исключено, что Ривер, откуда бы она не прибыла, знала что-то, чего ещё даже не произошло. Это то, о чём говорил Доктор? Что-то, что Сэйдж сделает в будущем и что важно для судьбы всего мира? Если это так, то вряд ли он получил бы ответ, задай даже сотню вопросов. «Будущее не наступит, если о нём сказать заранее, — часто говаривал Доктор. — Одно случайное слово полностью изменит порядок вещей и приведёт к самым невообразимым последствиям». По той причине Сэйдж и не стал спрашивать Доктора о том, уцелеет ли именно его племя во время войны с Джудонами, хоть и очень хотел знать исход грядущей битвы. По той же причине он не собирался выяснять, откуда о нём слышала Ривер. — Что ж, видимо будущий я хотел, чтобы сегодня рядом со мной действительно были все мои друзья, раз пригласил и тебя, — подытожил Доктор, предлагая жене локоть, за который она тотчас ухватилась. — А значит, у нас будет действительно фантастический день. Он обвёл парк ладонью. — Выбирайте направление. Сегодняшняя зелень и сегодняшнее солнце только для нас. — И, не дав спутникам возможности сделать выбор, зашагал вперёд.