Усвоил.

Все то, что начало происходить далее было для Славы неожиданным и даже в новинку. А если сказать честно, то он порядком охуел от происходящего. Да, в принципе, в этот день, в этом месте новым было для него все. Именно поэтому, он только сейчас осознал, как же жёстко он накосячил, в надежде, что это, как дома сойдет ему с рук. А ведь предупреждал его отец, что Мирон Янович — это тебе не мамочка. Но что уж теперь? Машнов хотел было передумать, остановить Мирона Яновича и признаться, но думать с лицом в унитазе было сложно. Волосы парня были уже все мокрые от воды, но мужчина продолжал «охлаждать» его голову и освежать мысли, веря, что здравый разум вернется к парню. Спустя мириады подобных действий, Фёдоров вытащил голову Вячеслава из сортира. — Ничего не хочешь мне сказать?! - поинтересовался воспитатель(а скорее надзиратель), у бедного школьника. За что мне это наказание?! — вот единственная мысль, которая занимала мозг Славы. А нет, не единственная, он думал, что какой же он идиот, и на что, он, блядь, вообще рассчитывал? Что его, как ребенка в угол поставят? Нет, вот только он осознал это в тот момент, как после окончания проверки его теста, Мирон молча схватил его за шкирку и потащил в ванную комнату. На попытки сопротивляться он слышал:"Ничего... Я тебя сейчас проучу! Ты у меня сейчас ответишь и за свое поведение, и за свой "отличный" результат!" — Я перепишу тест!!! — задыхаясь, кричал он. Господи, как ему в это момент хотелось зарыдать, но даже его плач не разжалобил бы Мирона Яновича, а скорее всего, еще более вывел его из себя. — Что я слышу! Одумался, кажись. Я тебе гарантирую, что этот урок ты запомнишь надолго, — и снова окунул голову парня в воду. — ...Нет! ...Нет! Пожалуйста! Неееет! — вопил Слава, то ли в порыве истерики, то ли рыданий. Разобрать весь спектр его эмоций было уже сложно. — Ничего не хочешь мне больше сказать? — не успокаивался Мирон. Возможно с подобными выходками он сталкивался впервые, поэтому его это так выбесило, а возможно и нет, ведь в этой ситуации он действовал уж слишком уверенно. — Простите меня, Мирон Янович... - еле выдавил Слава из себя, эти унизительные слова, но о каком унижении могла идти сейчас речь? Он был готов сказать что угодно, только бы весь этот кошмар прекратился. Но Яновичу было явно мало даже этого, теперь он выгнул бровь и одобрительно кивнул головой, мол «продолжай, мальчик», расслабив чуть хватку так, что Слава мог двигать головой. Тот посмотрел на него жалобным взглядом, который лишь умолял о пощаде. Но столкнувшись с насквозь прожигающим взором глаз Мирона, Слава отвернулся не в силах его терпеть. — ... Я... я... буду учиться и слушаться вас... — зажмурив глаза, еле дыша, сказал он. Хватка на голове уже не ощущалась, поэтому юноша выдохнул, но тем не менее продолжал стоять на карачках перед унитазом, не решаясь даже поднять голову, не то что бы встать. Спустя пару мгновений в парнишку прилетело полотенце. К тому моменту, как Слава осознал, что экзекуция для него на сегодня окончена, Мирона Яновича уже не было ванной. Славе ничего не оставалось делать кроме, как вытереться, умыться и еще недолго тупо стоять, глядя на себя в зеркало, чтобы успокоиться и перевести дыхание, а также убедиться на сколько же он жалко выглядит с мокрыми волосами, измученным лицом и покрасневшими от воды и слез глазами. Но собрав всю волю и остатки гордости в кулак, он вышел из ванной и направился в кабинет, где его уже ожидал его инквизитор. — Взбодрился, дорогой? Садись переписывать свой шедевр, — с усмешкой приказал Мирон, как только Слава вошел. Он хотел было, что-то возразить, в привычной ему хамской манере, но видимо недавний урок пошел ему на пользу, раз уж он смог удержать свой язык за зубами, на инстинктивном уровне понимая, чем для него это обернется во второй раз. В итоге Машнов всё-таки переписал тест на «хорошо». Нельзя отрицать, что мозг парня явно охладился после такой взбучки, и посторонние мысли его не занимали на этот раз. Но и такого высокого для парня результата, ментору было явно недостаточно. — Ну я же объяснял тебе всё это недавно, неужели так сложно написать на пять, можешь и лучше, но не хочешь — с грустью выдохнут Мирон, посмотрев, на измученного воспитательным процессом, Славу, — Это была только первая часть, дорогой. Сейчас девять часов утра, у нас с тобой ещё много времени, — ухмыльнулся Мирон. Слава уже вообще ничего не отвечает, а лишь сидит понурив голову, да ему и нечего сказать. Он за это утро истощился морально настолько, что у него уже нет сил порадоваться своим успехам в учебе. Он думает лишь о том, как проебывает время, о друзьях которые сейчас где-нибудь тусуются, а Славик, теперь у нас, правильный и умный мальчик. Из Славика сейчас насильно пытаются интеллигента сделать. По крайней мере его мама сейчас довольна, а хотя, возможно она бы не была таковой, узнав какие методы применяются к ее любимому сынишке. Ну и хорошо — пусть хоть мать будет довольна, на его желания тут в принципе всем насрать. Почему никто не хочет его понять? Почему всем тут поебать на то, что думает и что чувствует здесь он. Он ощутил себя настолько беспомощным! Еще более беспомощным, чем тогда, когда глядел в зеркало на свое распухшее лицо. Его размышления прерывает табачный дым, ударивший в его лицо, такой до боли родной и знакомый. Курить хочется пиздец как! Вот так сейчас бы, как раньше смачно затянуть и забыть обо всех невзгодах: о надоедливой учебе, о предках, просирающих вечно мозг этой же учебой. Но кто позволит ему сейчас такую роскошь? Кто разрешит? Теперь что дозволено, а что нет за него решает, знакомый ему первый день, лысый мужик, его родители, да кто угодно, но только не он сам! — Что ты так в лице изменился? Тоже закурить захотел? Вернуться к старому образу жизни? На то дно, где был прежде? — с явной издевкой, спрашивает у юноши Федоров. Мирон сам то курит обычно редко, на наглое поведение мальца хотелось тут же ответить его же валютой, — Вижу же, что хочешь. Сейчас ещё алкоголь принесу и буду прямо перед тобой распивать, — не без сарказма заявляет Мирон, затем тушит сигарету в пепельнице, — Ну что же, приступаем ко второй части, Славочка? — заявляет Мирон. Воспитанник лишь кивает, а что ему еще остается делать? Слюнки текут от перечисленного раннее Яновичем, всплывают воспоминания о счастливо проведенном времени с друзьями. Один из множества случаев, как они перебрали пива вместе с Ваней, а потом весь вечер провели в обнимку с унитазом. Юноша невольно улыбается. — Что осклабился? Кисельная страна мерещится? — ржёт с туповатого выражения лица своего визави Янович. Улыбка растворяется и исчезает совсем с лица Славы и становится снова досадно. — Не будем тянуть кота за хвост, приступим ко второй части. Снова начинает читать свою лекцию Мирон. И на этот раз его монолог не кажется Славе таким занудным. Он и в первый раз скорее всего был неплохим, только Слава из принципа не хотел в него вникать. Статус хорошего репетитора закрепился за Мироном Яновичем ведь не даром. Да и снова оказаться головой в унитазе совсем не хочется, поэтому, на сей раз Слава всё слушает внимательно, а вторую часть теста пишет на «отлично». — Наконец-то нормальный результат, можешь же, если хочешь, конечно! — восклицает наставник увидев мгновенный результат своего труда, — Иди, поспи часик, потом у нас английский, — объявляет Янович и вставая со стула. А Машнов, почувствовав глоток свободы, как ошпаренный вылетает из кабинета, в свою комнату. Но сон как рукой сняло, поэтому, юноша просто лёг на кровать, зарывшись лицом в подушку. И думал лишь о том, что он бы лучше вытерпел порку от отца, потом недельку бы походил в школу, а потом снова забил хер. Никак в голове у него не укладывалось, что ему тусить в этой квартире целых три месяца. Три месяца, блядь, три! Теперь уже не тоска поглотила парня, а злость и разочарование. Резко встав, Слава вышел из комнаты и направился к Мирону на кухню. Тот в свою очередь сидел с включённым на фоне телевизором, чистил картошку. Фёдоров, отвлекся от столь увлекательного занятия, поднял взгляд на юношу и охуел. Лицо его стало красное, ноздри расширились, дыхание участилось. Ступор. Машнов не знает, что происходит, а последние мысли, что остались в его памяти были о том, что ведь Янович совершенно не виноват, что он оказался здесь и сейчас, с ним. Единственное, за что он мог его ненавидеть, так это за ополаскивание в унитазе, и то, он уже сам признал, что честно заслужил эту экзекуцию. Лицо резко бледнеет и парень уже не стоит на ногах так крепко, как ему хотелось бы, его начинает шатать и он уже не помнит больше ничего. Чувствуя, что что-то с ним не так, он пытается схватиться за стол, чтобы удержать равновесие, но падает на пол. Мирон не успеет подбежать и словить своего воспитанника, который рухнул в обморок, уже после его падения он быстро берет его на руки и относит его на кровать, а сам в панике пытается найти нашатырь.