Усвоил.

— Слав, Слава, просыпайся. — почувствовал толчки в бок тот. Машнов уснул на яхте под рассказы Яновича, так как привык ложиться спать давольно рано. А ведь на улице темно, а под пледом и под боком тепло, ну как тут не уснуть? Первое что видит парень, это знакомую улыбку, и на душе становится спокойней. Но плечо мужчины исчезает, как и всё его тело. — Пошли, мы приплыли. — сообщает сонному юноше, он. Мозг Славы всё ещё в тумане, но он решает встать, но тут же покачивается и чуть не падает за борт. — Тихо, тихо, ноги выше поднимай. — успев ухватит за руку того, сказал старший и вывел его на берег. — Просыпайся давай. — слегонца похлопал его по щеке. Слава немного ободрился из-за прохладного ветра, который пробрался к нему под толстовку. Уже будучи в машине, Вячеслав погрузился в сладкую дрёму на заднем сидении, а Мирон поглядывал на него из зеркала заднего вида. Оказавшись в полусонном состоянии в квартире, Машнов снял всю верхнюю одежду и грохнулся на свою кровать, тут же уснув, как только его голова прикоснулась к подушке. Проснулся он уже только из-за ярких лучей солнца, которые наполнили его утро, а ну и ещё напевы Мирона с утра пораньше, видимо тоже входили в процедуру пробуждения. — У плетня заросшая крапива Обрядилась ярким перламутром И, качаясь, шепчет шаловливо: «С добрым утром!» — напивает и посвистывает Фёдоров, раздвигая шторы. Юноша не спеша садится, спихивая с себя одеяло и потирая глаза. Расфокусированный взгляд пытается поймать фигуру, которая помешала его сладким снам, находит. Янович смешно подпрыгивает и насвистывает стихи. Уже каждый день его встречает радостный Мирон, что не может не радовать самого парня. Да и отношения поменялись совсем. — Что смотришь? Вставай давай, пошли завтракать! — сново теребя причёску младшего, говорит он, и уже не уходит, а только зазывает с собой ладонью, но потом резко хватает того за локоть и тянет на себя. Подводит Славу к двери и касаясь его плеча со словом «Водишь!», убегает из комнаты. Юнец стоит несколько секунд в ступоре, а потом соображает суть игры и бежит за ментором. Но его хватают за руку из-за угла, притягивая к себе. Между лицами обоих примерно семнадцать сантиметров. Слава с выпученными глазами смотрит в глаза напротив. Рука Яновича незаметно двигается и ложится на чужую спину. — Как тебе такой завтрак? — произносит Мирон. — Ну ничо такой…- первое что пришло на ум ответил он осмотрев его с головы до ног. Наставник ухмыльнулся, убрал руку, увернулся из-под парня и прошёл на кухню. Теперь, полностью осознавши, что Машнов, вообще ничего не понимает, что происходит этим солнечным утром, но отправился за Мироном, нужно же выяснить!!! — Мирон, что это? — решается задать вопрос Слава. — Что именно? — Накладывая оладья в тарелку отвечает на вопрос вопросом Фёдоров. — Я про то, что было не сколько секунд назад. — поясняет парень. — Тебя это смутило? Просто по твоему лицу это было не понятно, Славик. — улыбаясь как Чеширский кот, проговорил тот. *** — Так, у тебя последний экзамен, Слав. Ты всё выучил, у тебя всё хорошо получалось, я уверен, что ты сдашь на высокий балл. Давай, в путь. — обнимает парня и гладит его по спине. Прошло недели две, Машнов сдал уже математику, английский. Оставалась одна история. Но это не всё, что произошло за эти две недели. Славка понял что втюрился по полной. Сначала его смутили всякие лишние руки Мирона на нём, Фёдоров принял это как отвращение, и начал вести себя как обычно. Но потом юноша, понял, что ему не хватает. Не хватает огромной ладони у него в волосах, и утыканий носом в грудь старшего, ожидая объятий. Поэтому ластиться полез сам. Всё закрутилось в недоотношения, но Янович видимо и не собирался что-то выяснять между ними. Это  было как-то обидно для младшего, потому что казалось, что им пользуются. «Ну да, зачем ему шестнадцатилетний пацан…» проносилось у него в голове. Машнов пытался себя остановить, пытался сосредоточится на экзаменах, чтобы уехать от Мирона и забыть его, чтобы потом в конце не было больно. Но каждый раз, когда они сидели в кабинете глаза бегали не по алгебраическим примерам и формулам, а по рельефу чужих рук. Замечания на залипания на репетитора регулярно летели в его сторону. Когда-то Фёдоров даже психанул и сказал, что пока он не прекратит это делать, он с ним не будет заниматься. — Я не виноват, что ты такой красивый. — выдал Слава тогда. А вот сейчас они стоят перед школой, рядом всё ещё с той чёрной BMW, и Мирон искренне переживает за ученика, даже больше чем сам ученик. Отпустив парня, Мирон сел в машину и закурил. Сейчас ему не хотелось совершенно никуда ехать, самое подходящее время  разобраться в себе, не так ли? Когда началась его симпатия? Наверное именно тогда, когда Слава пришёл к нему в комнату, потому что не мог заснуть. Да, тогда он увидел другую сторону трудного ребёнка. Просто нужно за шкирку брать иногда, и всё будет в норме. Особенно спящим он выглядел как невинное дитя, точно уж не грубиян. Да он и никому из предыдущих воспитанников не позволял себя с ним так вести, хотя они к нему и не лезли — боялись, даже на «ты» не переходили. Это сложно назвать инстинктом отцовства, так как нормальные отцы не хотят же поцеловать своего ребёнка в губы так ведь? «Блять, Мирон, тебе уже тридцатник, а ты влюбился в шестнадцатилетнего мальчика» — потирая пальцами лоб думал он. Долго он ещё размышлял об этом, даже не заметив как прошло три часа, и Слава уже вышел за пределы школы. Он быстро вышел из машины, и освистал парня. Машнов выглядел каким-то запуганным. — Я…я не знаю, там второе задание сложное было… я даже не понял… что от меня хотели…- понурив голову, говорил тот. Мирон ничего на это не сказал, а лишь поцеловал парня в макушку. — Не волнуйся, солнце, садись в машину. — потрепав его чёлку сказал он. Слава сел на переднее сиденье, первую половину поездки они молчали. — Я тут подумал до одиннадцатого класса остаться. — неожиданно сказал парень в пробке. — Ты уверен? У тебя сомнительное прошлое, не боишься вернуться к старому менталитету? — оглядывает того. — Ну если ты будешь со мной, то точно нет. — потупив взгляд на свои пальцы, сказал Слава. Мирон немного вздрогнул, но ничего особого с виду не подавал. Хотя внутри всё так и кипело, было до жути приятно, что парень хочет как можно больше провести время с ним. Фёдоров лишь потянулся за пачкой сигарет, понимая, что остаётся жить со Славой три месяца, а потом ему придётся взять нового подопечного. — Ты же понимаешь, что это не возможно? — выпуская табачный дым в открытое окно, спрашивает Янович. Машнов не знает что ответить, всё как будто рухнуло. Он уже давно привык к бритой голове, улыбке, вообще к этой фигуре, которая так сильно на него повлияла. Ни отца, ни мать, слушать совершенно не хотелось, Слава не принимал их как семью. А тут вдруг он начал подстраиваться под совершенно незнакомого ему человека, на тот момент. А тёплую ладонь, под пледом, он уже не забудет никогда в своей жизни. Да, он определённо точно влюбился. Юноша сгибается, ныряя лицом в ладони. Просто каким образом? Раньше они с пацанами обсуждали у кого больше грудь у Саши или у Кристины, а сейчас, он замечает, что у тридцатилетнего лысого дядьки привлекательный торс. Машина двинулась, и больше никто из них не произнёс ни слова. Слава смотрел в окно с тоской на лице, а Мирон курил пятую сигарету за несколько часов. — Мирон…- окликнул Машнов, когда они уже парковали тачку возле дома. — М…? — откликнулся он, глуша машину, обращая своё внимание на парня. — Я не знаю как тебе сказать… ты мне нравишься? — неуверенно, краснея, поднял свои на мокром месте глаза. — Славуш… — улыбается по-доброму и радостно Фёдоров и пододвигается на сидении, чтобы обнять юношу. — Пошли в дом. — поглаживая щёку напротив, сказал он. В квартире, не успел Слава снять свои кроссовки, как его утянули в поцелуй. У Машнова загудело в животе, он почувствовал себя так легко, как никогда ещё не чувствовал. Он отдался чувствам, притягивая за ворот рубашки свою первую любовь. Воспитанник уже был прижат к стенке, их языки танцевали, сплетаясь друг с другом страстно, резко и быстро. Но тепло и хорошо. А Мирон тоже хорош, самодовольно и радостно пробирается ладонями под чужую футболку. А напарник лишь своими руками, другие сжимает, направляя их. Терпение Яновича иссекает, поэтому хватая младшего под бёдра, сажает к себе на пояс, и не размыкая поцелуй несёт к себе в спальню. Укладывает Славу на спину, а сам забирается головой под его футболку, расцеловывая его всего, каждую родинку. Машнов выгибается навстречу, втягивая живот от новых ощущений. — Мирон… ты… — нижний абсолютно понимал, к чему ведёт дело, хотел сказать, что не имел полового контакта с мужчинами, но увидел глаза, которые на него внимательно смотрели и замолк; да и с женщинами тоже. Да, он мог позалипать вместе с друзьями на пышную грудь, но он это делал, чтобы не выделяться из компании. — Не волнуйся, солнышко, всё будет хорошо. — поцеловав чужой, но уже казавшийся родным подбородок, сказал тот. Фёдоров всячески пытался тянуть время, лаская тело напротив поцелуями и поглаживаниями. Но когда заметил, что у Славы болезненно стоит в джинсах, сразу же стянул их вместе с боксёрами. Машнов начал пытаться прикрыться от некого смущения. — Ты прекрасен и красив, Слав, расслабься, — отодвигая руки парня в стороны, сказал тот, а потом потянулся к тумбочке. Когда младший увидел в больших ладонях баллон смазки, он вздрогнул. Мирон погладил его по ноге. — Доверься мне, солнце, я не сделаю тебе плохого. — отложив не далеко тюбик, гладил того по внутренней части бедра и поцеловал в губы. Парень расслабился, сглотнув слюну. — Умница, — прошептал на ухо Мирон и выдавил смазку на пальцы. Сначала всё это шло давольно туго и совершено не страстно для обоих. Слава сильно смущался, не понимая, что и как ему вообще делать, как реагировать. Фёдоров понимал, что нужно пройти первый этап и всё придёт в норму. Вскоре Машнов незаметно, как он думал, вскидывал бёдра навстречу, закусывая губу. Заметив это, старший тут же среагировал и пальцы уже были заменены членом. Он удобно проезжался по простате, поэтому как бы стыдно не было, но Слава кончил после первых пяти толчков. Мирон не стал его мучить, а лишь уложил на кровать. — Солнце, в душик не хочешь? — поглаживая запыхавшегося парня по щеке, спросил наставник. — Позже. — ответил он и задремал. *** — Слав, собирай чемоданы! — грозно зашёл Мирон в комнату. Такое резкое заявление юноша совершенно никак не мог предположить. — Что… как…? — запаниковал он, что даже сердце забилось сильнее, а глаза заслезились. Машнов подошёл к Фёдорову, крепко обнял его. — Нет, Мир, прошу… — уткнувшись щекой в тело напротив, просил он. — Да расслабься, Славик, мы едем отдыхать в Турцию, в честь твоей удачной сдачи экзаменов! — чмокнул в макушку. — Правда? — отстраняясь, и вытирая запястьем капли слёз, спросил тот. — Да, солнышко, увезу тебя на море, будем нежиться под тёплыми лучиками. — расцеловывая лицо парня, говорил Янович. Нельзя не заметить, что Слава стал очень искренним, открытым и чувствительным рядом со старшим. Видимо он заделался для него таким человеком, которому можно показать своё внутренние «я», и его за это не осудят, а лишь принят как частичку и особенность. — Но это наверное очень дорого, мои родители не будут оплачивать всё это. — проинформировал младший. — Слав, причём здесь твои родители? Я тебя очень люблю и решил сделать для тебя сюрприз. — взяв руки своего партнёра в свои, сказал Мирон. Юноша улыбнулся, и поцеловал ментора в губы. Они вылетели следующим ранним утром. Увидев роскошь пятизвёздочного отеля, Слава удивлялся обслуживанию и качеству, и говорил Мирону, что не стоило так тратиться. «- Нет уж, Славик, ты свои нервы тратил на учёбу, вот теперь отдохни.» — целуя парня в лоб говорил тот. К обеду стало печь под тридцать градусов, осознав, что у Машнова нет с собой летней одежды, Янович сразу повёл того на рынок возле моря. Подобрав парню белую майку, кепку, сланцы, плавки и бежевые шорты выше колена, чтобы вид сзади был хороший, они отправились на частный пляж отеля. — Мирон, блин, что ты сзади идёшь, у тебя браслеты от отеля! — возмутился Слава. Фёдоров сделал два шага вперёд и потом шёл нога в ногу с парнем. С помощью отельных браслетов, их впустили на закрытый пляж, где было мало народу. — Я пойду плавки переодену. — сообщил Машнов и отправился в кабинку для переодеваний. Мирон кивнул и начал снимать с себя футболку с шортами, оставаясь в чёрных плавках, которые он надел заранее. — Ты хоть плавать-то умеешь? — спросил далее Фёдоров. — Умею конечно! — заявил Слава. — Сейчас проверим! — перекинув парня через своё плечо сказал Мирон. Добравшись с ним до блока, с которого прыгают в воду, он бросил вырывающегося юнца в воду, а потом уже прыгнул сам. — Фёдоров Мирон Янович, вы сумасшедший! — вынырнув крикнул тот. — Я тебя тоже люблю, Слав! — послышалось в ответ.