Myself

— Мне все равно. Хёнвон отворачивается от собеседника и намеревается покинуть затхлое помещение, но запястье перехватывают и сжимают робко. Тянут едва ощутимо, но юноша с трудом сдерживается, чтобы не зашипеть. Ему осточертели эти бессмысленные разговоры, это отвратительное место и эти надоедливые люди, которые почему-то уверены, что могут учить его жить. — Я тебе не верю, Вон-ни. Зачем ты всегда говоришь, что тебе плевать? Юноша усмехается тихо, в миллионный раз поражаясь наивности своего единственного друга. Чем только забита эта милая лохматая голова? Сплошь сплетни, постоянные разборки, беспочвенные догадки? Даже если так, зачем ему знать все это? Зачем ему информация, которую он не может никак использовать. Слухи, которые ни подтвердить, ни опровергнуть. — Минхёк, лучше займись работой, — улыбка настолько натянутая, что собеседник отпускает чужую руку и сильнее кутается в легкую розовую накидку с пухом на манжетах. По лицу пробегает непонимание, а губы приоткрываются с намерением привести еще какой-нибудь веский аргумент, почему Хёнвону стоит поверить в важность сказанных товарищем слов. Он, разумеется, уверен, что услышанное ранее на репетиции - ложь полная, но за друга ему искренне обидно. Внезапно возникшая перед лицом ладонь сбивает с толку, и Хёк, тяжело вздохнув, замолкает окончательно, обиженно прикусывая нижнюю губу. Хёнвон улыбается уже более мягко, — так, как позволяет себе улыбаться только Минхёку, — и покидает комнату, шлепая босыми ногами по холодному пыльному полу. Стоит лишь закрыть за собой дверь, как под руку подхватывают, спешно ведут по серому мрачному коридору, выкрикивая что-то о расписании и его — Хёнвона — абсолютной неготовности. Он лишь хмыкает себе под нос, не удостаивая очередного новенького из стаффа взглядом, перехватывает у какой-то незнакомой девушки вешалки с яркими костюмами, безразлично кивает на приветствия пробегающих то и дело коллег и думает лишь о своей непомерной усталости. Эта ночь еще не успела начаться, а он уже мечтает поскорее отработать смену и завалиться в мягкую теплую постель, чтобы забыться сном на добрые 15 часов. — Милый, ты уже слышал новости? — раздается насмешливый голос соседа по гримерке, как только Хёнвон переступает порог. Вон закатывает глаза, откидывая вешалки на стоящий неподалеку диван, и присаживается за соседний туалетный столик, доставая из ящика пару кистей и палеток с тенями. А как только поднимает взгляд, натыкается на пышный букет алых роз, меж которых виднеется записка, читать которую он, разумеется, даже не собирается. Отодвигает вазу в сторону, тут же о ней забывая. — Ммм, мы опять не в настроении, — собеседник расплывается в самодовольной ухмылке, подходит ближе и присаживается на край стола, вальяжно закидывая ногу на ногу. — Я, наверное, состарюсь, прежде чем увижу, как великий и прекрасный Че Хёнвон смеется! Цепкие длинные пальцы больно хватают за подбородок, заставляя Вона оторваться от своего занятия и посмотреть в ответ. Молчаливое противостояние длится не меньше двух минут, прежде чем надоедает обоим: Хёнвон вырывается, вновь устремляя взгляд в подсвеченное зеркало, а собеседник наигранно вздыхает и, оттолкнувшись от поверхности стола, обходит парня, останавливаясь позади. Ладони плавно опускаются на плечи, тут же с силой сжимая, а через секунду Че видит в зеркале рядом со своим лицом второе — выбеленные пряди падают на глаза, но не скрывают пристального взгляда, детально изучающего их отражение. — И чем ты лучше меня, не понимаю… — тихо, почти шепотом произносит ненавистный Хёнвону сосед, положив подбородок на его плечо поверх своей руки. — Губы разве что больше. Но сосешь ты от этого не лучше, я уверен. — Отстань, Бэм. Мне нет дела до твоих игр, — выдыхает Че, отпихивая локтем тощего тайца, и зачесывает мешающие волосы назад другой рукой. Данная особа раздражает его с самого первого рабочего дня, и Хёнвон часто даже забывает, что Бэмбэм младше него на три года. Работает он в данном заведении дольше и получает намного больше, и оттого Вон не понимает, почему сосед постоянно придирается к нему. И дело не только в Бэме — Хёнвона воспринимает в штыки не меньше половины коллектива. Он периодически обнаруживает пропажу вещей, особенно денег, и свои испорченные сценические костюмы. А самым излюбленным способом мести коллег Че считает сплетни — ему не хватит пальцев рук и ног, чтобы сосчитать все те невероятные истории, что из уст в уста в свое время передавали разукрашенные мальчишки у него за спиной — разумеется, так, чтобы и он все отчетливо расслышал. Минхёк в этом деле играл, пожалуй, ключевую роль, он никогда не мог промолчать или сделать вид, что не в курсе дел. Ему отчего-то казалось, что Че непременно должен все знать в мельчайших деталях, а что еще важнее — обязательно разобраться со своими обидчиками. Будто Хёнвон видел в ком-то из них действительно достойных оппонентов. — Ммм, Вон-ни, посмотрим, как ты запоешь, когда я стану главной звездой, — голос соседа вновь режет слух, отчего Хёнвон показательно морщится и тянется к стаканчику с холодным американо, ведь отвечать собеседнику не имеет смысла, он всегда прекрасно справляется сам. Втянув через трубочку пару глотков, Вон медленно смакует терпкий напиток на языке, пальцами аккуратно пробегаясь по колпачкам помад. Краем глаза Че замечает, как Бэмбэм стягивает с себя полупрозрачную черную рубашку, тут же кидая ее на пыльный бетонный пол. Его белоснежная спина, как и всегда, покрыта сотнями красных отметин, часть которых, по-видимому, только недавно перестала кровоточить. Вон вроде бы уже и привык к подобному зрелищу, но сдержать ухмылки по-прежнему не может. Он практически уверен, что ложиться под клиента — даже если тот абсолютный псих — прихоть самого Бэма. Его тихий смешок не остается незамеченным. — Хочешь что-то сказать, принцесса? — сквозь зубы шипит таец, наклоняя голову вбок. Глаза прищуривает, пока пальцами бесшумно расстегивает молнию латексных штанов. Вон рычит в ответ, его эта глупая привычка босса называть их всех принцессами раздражает нещадно, но Че все умеет использовать в своих целях. Например, назвать Бэма тем, кем он никогда не станет при всем своем желании. — Нет, Ваше Величество. Он видит, как рот собеседника приоткрывается от услышанного, а грудная клетка рвано вздымается на вдохе, но ответа не следует. Комната погружается в звенящую тишину. За дверью слышится топот босых ног, крики мальчишек, смех, а еще дальше — словно из-под толщи воды — ритмичная музыка, басами вибрирующая по стенам кабаре. Хёнвон заканчивает макияж, лениво надевает черный сетчатый бадлон в обтяг, сквозь который прекрасно видно и едва смуглую кожу, и темные бусины сосков. Опоясывает себя тремя-четырьмя кожаными ремешками — по груди, по впалому животу — и затягивает их плотно, поджимая губы. С усилием натягивает кожаные штаны, столь узкие внизу, что ноги не согнуть первое время, а на бедрах болтающиеся, ведь зад плоский необыкновенно. Только в ботинки с шипами запрыгивает, как дверь распахивается, а вместе с менеджером в комнату врывается и шум, заполняя собой каждый уголок. Че слышит визги кокетливые, низкие голоса незнакомые, звон бутылок, и ему бы и сказать, как это все отвратительно, как раздражает, да не хочется. Он уже привык почти, и ему все равно, что о такой работе говорят и что о нем другие думают. Он себя чувствует вполне комфортно, не испытывая ни капли стеснения, ведь о своей красоте за жизнь слышал достаточно и самооценку собственноручно высоко поднял. Пухлый мужичок из стаффа кричит злобно, что Вон задерживает выступление уже на 40 минут, что бедный мальчик Югём исполнил уже всевозможные трюки на сцене, чтобы зрители не заскучали. А Че лишь пожимает плечами, поправляет кольцо на изящном пальце и неспешно бредет по серому мрачному многолюдному коридору в сторону слепящих софитов и пьяных криков перевозбужденных клиентов. Перед самой сценой лишь останавливается в тени, выдыхает медленно весь воздух из легких, втягивает носом шумно новую порцию, лицо делает высокомерно-пафосным, облизнув мельком пухлые губы, выпрямляет гордо спину и уверенной походкой выходит под гул взревевшей публики. Хёнвон поправляет сползшую с плеча оверсайз рубашку, застегнутую лишь на третью или четвертую пуговку, и тихо кашляет, прочищая горло. — Это Че Хёнвон, — чуть громче положенного кричит в дверь после стука, потому что рядом мальчишки хохочут, показывая друг другу новые чокеры кружевные. Дверь вдруг резко сама открывается, а перед Воном появляется улыбчивый Минхёк, что тут же руку протягивает и, схватив мягко за пальцы, вовлекает в комнату. Че удивляется немного, ведь вроде в кабинет босса шел и спутать никак не должен был, но, оглядевшись по сторонам, убеждается в своей правоте, заприметив спину стоящего перед мини-баром начальника. — Так, принцессы мои! — восклицает мерзкий тип с пивным пузом, выглядывающим из-под задравшейся рубашки, обернувшись к вошедшему. Толстыми пальцами стеклянный бокал сжимает, чуть покачивая, заставляя охлаждающие камни для виски легонько ударяться об стенки. — Пока бумаги подписываются, я все еще остаюсь владельцем этого прелестнейшего заведения. И вот, что я подумал, куколки… Хочу устроить такое шоу! Чтобы все эти никчемные инвесторы поняли, какого талантливого человека потеряли! Минхёк тихо хихикает, прикрываясь ладошкой, другой рукой продолжая держать Хёнвона за пальцы, чуть сжимая. Че на их руки смотрит безразлично, склонив голову вбок, лишь бы не видеть этого неопрятного типа, что пока еще числится его работодателем. Юноши синхронно опускаются на стоящий перед столом диван. — Главной частью — вишенкой на этом огромном сладеньком тортике — станет, конечно же, мой Тэмин-ни, — с улыбкой заявляет толстяк, усаживаясь в свое кожаное кресло, что заметно оседает под ним. Че хмыкает звучно, представляя масштаб истерики Бэмбэма, когда тот узнает о программе шоу, и думает о том, что определенно хочет это видеть, чтобы запечатлеть в своей памяти надолго. — Но вы, мои принцессы, будете выступать сразу перед ним… — улыбка босса становится совсем уж омерзительной, больше похожей на хищный оскал. Че чуть заметно ведет плечами, мысленно поражаясь искренности Минхёка — тот по-прежнему хихикает и робко кивает на каждое услышанное слово. И Вон не уверен, настолько его друг глуп или настолько умен, раз ведет себя так. — Выделим кругленькую сумму на новые костюмы вам, рыбки мои, — размашисто чиркает что-то на бумажке начальник, почти не глядя, — господин Ли поставит вам новый танец. Я решил, что в этот раз надо бы еще спеть тебе, Че. Хёкки в этом деле, конечно, лучше… — задумчиво чешет ручкой подбородок толстяк, а Вон стискивает зубы и отводит взгляд в сторону неизвестной ему картины на стене. Чувствует, как пальцы Мина вздрагивают, отчего удержаться от очередного вздоха становиться все тяжелее. Он невероятно устал за прошедшую ночь, и, хотя сна пока ни в одном глазу, по телу разливается зудящее раздражение. — Ну, это ничего! Какая кому разница, как вы поете? Главное попками двигайте! — комната наполняется хриплым низким смехом, от которого Че хочется вывернуться наизнанку выпитым кофе. Он старается отвлечься и через секунду уже внимательно изучает профиль Мина: тот уже не хихикает и не кивает, только покорно слушает, покусывая нижнюю губу. Хёнвон скользит взглядом по осунувшимся плечам друга, прикрытым лишь тонким шелковым халатом, и отмечает края свежих багровых отметин. Рука невольно дергается, желая поправить гладкую ткань, дабы скрыть столь интимные детали юношеского тела, но Хёнвон останавливает себя, как и всегда, лишь со стуком стискивая зубы. — На шоу непременно будут эти… новые владельцы, — говорит начальник едва слышно, но с силой выплевывая слова. Сообщает скорее себе, нежели присутствующим, на что Че беззвучно хмыкает, приподнимая один уголок губ. В коридоре слышится едва заметный шум, а после раздается скрежет дверной ручки, и Минхёк оборачивается всем корпусом, тут же отвешивая головой небольшой поклон. Хёнвон морщится едва-едва, стоит лишь ударить в нос чужому парфюму. — Ох, дорогой! — краем глаза видит, как вошедший разводит руки в стороны и легкой походкой направляется к столу босса. Обходит со спины, тут же бегло скользя ладонями от ключиц по груди, щекой к едва седой макушке прислоняясь. — Я только сейчас узнал эти ужасные новости! И от кого? Пришли какие-то люди, требуют тебя позвать. Обращались со мной, будто я их собственность! Хёнвон закатывает глаза, саркастичной улыбки более не скрывая. Пробегается самыми кончиками пальцев по своей шее, поглаживая едва ощутимо, у Минхёка руку отняв. А тот взгляд в пол опускает, стесняясь голову поднять, будто свидетелем чего-то крайне неприличного стал. — Явились черти, да еще и в такую рань? — шипит толстяк, перехватывая изящные руки и поочередно целуя каждый пальчик. — Дай мне пару минут, ангел мой. Я быстро разберусь с ними и обязательно тебя утешу, Тэмин-а, — уже на ухо, прерывистым шепотом. Усмешка Че сменяется физически ощутимым отвращением, желчью в горле отзываясь. Хёк рядом сильнее сводит колени, рукой сжимая расползающиеся в стороны края халата. Толстяк выбегает из кабинета словно ошпаренный, свой виски так и не допив, и стоит лишь ему скрыться за дверью, как последний вошедший в его кресло плюхается, закидывая длинные ноги на стол легким движением. Расцелованные минутой ранее тонкие кисти об черные рваные штаны вытирает, не сводя пристального взгляда с присутствующих. Че медленно головой ведет, пока их взгляды не сталкиваются, и смотрит в упор, изредка моргая длинными ресницами, ничуть не смущаясь, пока оппонент облизывает пухлые губы. — Тэмин-хён… Что с нами теперь будет? — робко доносится справа, напоминая о присутствии кого-то третьего. Хёнвон поджимает губы, в последний раз очерчивая взглядом надменное лицо напротив, и заинтересованно смотрит на Минхёка. Тот брови хмурит, взволнованно теребя края халата. — Не называй меня так, — резко отзывается старший. Дергает головой, откидывая длинную челку вбок, и равнодушным взглядом оценивает Хёка. Спустя минуту фальшиво нежно добавляя с легкими паузами между словами, — прости, забыл. Как тебя зовут? — М-Минхёк… — отвечает, едва заикаясь, пугаясь столь прямого взгляда на себе. Хёнвон тихо цыкает, перехватывая чужую холодную ладонь и опуская обратно на свое колено, на что напротив в широкой улыбке расплываются. — Минхёк, принцесса моя, все будет хорошо, — будто смакует слова на языке, откидывается на спинку кресла, подхватывая тонкими пальцами стеклянный бокал. Вальяжно крутит в руке, наблюдая, как переливается янтарная жидкость, и как будто между делом шепчет, — я обязательно останусь вашей королевой. Вон замечает на губах Хёка улыбку и не удерживается, приподнимая бровь. Он либо очень глуп, либо невероятно умело симулирует. Че, в общем-то, проверять не собирается. — Я позабочусь о тебе и Хёнвон-ни, — приторно сладко и вновь с удушающей улыбкой. Че рывком поднимает взгляд, всматриваясь в прищуренные глаза напротив. Собеседник неспешно припадает пухлыми губами к бокалу, охотно вступая в очередную зрительную перепалку, но с Вона на сегодня достаточно. С тяжелым вздохом он поднимается с дивана, тянет за собой Минхёка, игнорируя вопрошающий взгляд. Поклонов не отвешивает и речами не распинается. Дергает дверь легким движением, покидает комнату и, отбросив чужую ладонь, уверенным шагом уже один направляется в свою гримерку. — Я же говорил, что тебе понравится. Хосок озирается по сторонам, словно в музее, и не сдерживает восторженные вздохи. Друга по плечу хлопает в подтверждение его слов, не глядя, ибо оторваться не может от созерцания окружающей обстановки, и за проходящим мимо мальчиком в латексных шортиках прослеживает, чуть не сворачивая себе шею. — Столько сил, столько денег… Все здесь переделали. Такая безвкусица была, — товарищ смеется, демонстрируя очаровательные ямочки на щеках. Подзывает к себе жестом официанта в полупрозрачной фиалковой рубашке, одновременно с другом за ближайший столик у сцены присаживаясь. — А этот хряк еще истерику устроил. Финальный концерт ему подавай. Подписи все уже стоят давно, дело осталось за малым… Ну, сегодня оценим его труды. Чего от такого шоу отказываться? — заразительно смеется Хони, вызывая ответную улыбку у Хосока. — Спасибо еще раз, что пригласил! В такие места просто так не попасть… — вздыхает Шин, затылок почесывая, пока хрупкий невысокий мальчишка раскладывает перед ними барную карту, а в добавок к уже существующим буклетам еще один добавляет — на штук 20 позиций, без каких-либо изображений. Одни лишь суммы и названия странные. Хосок вертит ламинированную бумагу в руках, хмурясь, и пытается сосчитать количество нулей при тусклом освещении. — Скотч, как обычно. И два стакана, — друг подмигивает официанту, который тут же покрывается легким румянцем и часто кивает, кланяясь и убегая. Рыжий еще какое-то время смотрит ему вслед, закусив губу, а когда оборачивается к товарищу, замечает буклет в его руках. — А, это… — Чжухон улыбается шире, пальцами чуть дергая за мочку уха. — Это еще от прежнего хозяина. Такой низкий ценник, — смеется тихо, а Хосок бровь вскидывает. Ему на одну такую позицию месяц нужно впахивать и не есть. Подобное заведение явно не для баристы из кафе неподалеку. Рука друга тянется к нему и тычет в четвертую строку, — этот просто бомба. Не знаю, что он сделал, но Джексон мне потом свою тачку подарил. — А сам ты как? Заценил уже? — Шин головой кивает в сторону официанта, что приближается к ним с массивной бутылкой шотландского скотча и двумя бокалами с толстым дном. Хони улыбается вновь подошедшему, ждет, пока тот разольет напиток и удалится, и лишь потом продолжает. — Тут сложная схема, бро. Официанты не работают так, — он взглядом вновь цепляет бумажку, уже отброшенную на край стола. Хосок опять оглядывается, внимательно вникая в слова друга. — Официанты делятся на тех, кто лишь недавно пришел, и тех, кто просто не заслужил выступать. Спят ли они с клиентами? Конечно, спят. Они оба смотрят на то, как за соседним столиком официант присаживается на подставленное колено какого-то уже в меру подвыпившего старикана. Мальчишка кокетливо обвивает рукой шею мужчины, одаривая его лучезарной улыбкой. — Другое дело, что официанты за это ничего не получают. Кроме удовольствия, разумеется. — Чжухон делает глоток напитка, задерживает жидкость ненадолго во рту и шумно проглатывает, наблюдая за разыгравшимся представлением неподалеку. — Значит, купить можно только звездочку? — Хосок смеется, тоже пробуя напиток, и бросает взгляд на сцену, которая обрамлена множеством подсвеченных гирлянд в форме звезд разных размеров. Они мерцают под прожекторами, переливаясь бесчисленным количеством оттенков, словно бриллианты. — Принцессу, брат, — Хони смеется хрипло, облизывая губы, и добавляет уже тише, слегка наклонившись к уху друга. — Или королеву, если денег хватит. В любом случае, после начала шоу ты забудешь, что видел здесь хоть одного более менее симпатичного официанта. Шин Хосок задумчиво смотрит в черные глаза товарища, что с легким прищуром смотрят на него, и вздохнув, возвращает свое внимание бокалу. У него все равно нет таких средств, так какой смысл тешить себя подобными мыслями. Он мысленно радуется, что хотя бы за шоу здесь платить не надо, и входного взноса он избежал, потому что Чжухон — правая рука нового владельца. К тому же он может попытать счастье подцепить какого-нибудь миловидного официанта. Правда идея уже не кажется ему столь яркой, как несколько минут назад. — Мелкий, ты уже приехал, — раздается за спиной, и оба оборачиваются. Чжухон поднимается, отодвинув со скрипом стул, и тянется к подошедшему, заключая в крепкие объятия. Они хлопают друг друга по спинам. — Хён, садись с нами, отсюда прекрасный вид, — Чжухон улыбается широко, отчего его глаза вновь обретают лисий прищур, и оборачивается к затихшему другу, — Хосок, это и есть великий и неподражаемый Джексон Ван. Человек, благодаря которому я теперь вроде как юный предприниматель. Все трое смеются тихо. Шин поднимается также, слегка кивает головой и протягивает руку новому знакомому, — Шин Хосок. Мы с Чжухоном учились вместе в университете. — А, да, да. Наслышан, — Ван дарит Хосоку легкую улыбку уголками губ и жмет протянутую руку. — Воу, да ты качок. Нужна будет работа, обращайся, найдем, — проговаривает бегло и тут же теряет интерес к собеседнику. Уверенными движениями подтаскивает из-за соседнего стола кресло и плюхается между парнями, тут же озираясь по сторонам. — Не, Хосок-хён музыкой занимается. Правда, это скорее хобби, — Чжухон вновь машет невысокому официанту и озадаченно вглядывается в лицо новоприбывшего друга. — Все в порядке, хён? Мальчишка по пути к ним роняет стопку буклетов и виновато поджимает губы, когда замечает на себе внимательный взгляд нового босса. Тот всматривается в юношеское лицо буквально полминуты, и вновь вытягивает шею, выискивая кого-то в зале. Хосок тихо вздыхает и, бесшумно поднявшись, подходит к официанту, присаживается и помогает собрать разлетевшиеся бумажки. Мальчуган еще сильнее краснеет, дрожащими пальцами забирая у мужчины ламинированную листовку, а Шин мысленно гадает, есть ли малышу хотя бы восемнадцать, улыбается ему мягко и, поднявшись, возвращается на место. Мальчишка подходит к боссу сзади и аккуратно раскладывает меню, но как только опускает буклет на стол, его тонкое запястье перехватывают, отчего официант давится вздохом, замирая. Ван даже не смотрит на него, но руку сжимает крепко, свободной ладонью ударяет по листовке, останавливая указательный палец на четвертой позиции, — найди мне этого. Быстро, — тихо, низко, но мальчишка слышит отчетливо, тут же лихорадочно кивая головой. Стоит лишь ему отойти на пару шагов в сторону от мужчин, как выражение лица Джека кардинально меняется. Хосок вновь видит легкую полуулыбку, сталкиваясь взглядом с новым знакомым, и тот первым прерывает неловкое молчание, повисшее между ними. — Бывал здесь раньше? — Джексон быстрым движением хватает со стола бокал Чжухона и осушает его одним глотком. Хосок решает, что глупо строить из себя того, кем он не является, потому с тихим вздохом опускает взгляд в стол, аккуратно потирая подушечкой пальца его поверхность. — Ранее не доводилось. — Отлично, — кивает головой Ван, усмехнувшись, — у меня сегодня хорошее настроение, поэтому отправлю к тебе кого-нибудь на свой вкус после шоу. Шин едва не давится скотчем, тут же поднимая взгляд на Чжухона. Друг заговорщицки подмигивает, хитро улыбаясь. Хосоку бы и отказаться из вежливости, но упустить такую возможность он позволить себе не может, потому расплывается в широкой улыбке, — так я быстро вашим постоянным клиентом стану. Он касается своим бокалом стакана Чжухона до легкого звона, поднимая руку, чтобы обозначить тост. Собеседник напротив доливает себе терпкий напиток, тут же опрокидывая его содержимое в себя. — О, в этом я не сомневаюсь, — Джексон Ван равнодушно скользит взглядом по уже почти заполненному залу, обхватывает горлышко бутылки, рывком приставляя к губам. Шумно делает пару глотков, стучит дном о стол, и, поднявшись на ноги, улыбается, склонив голову на бок. — У меня появились неотложные дела, парни. Еще увидимся, развлекайтесь. Чжухон намеревается что-то сказать вслед, однако, Ван быстро преодолевает расстояние до массивной двери справа от сцены, рядом с которой стоит, недовольно скрестив руки на груди, высокий юноша с нелепо длинной сережкой в правом ухе. Хони приподнимает бровь, тихо хмыкнув, но тут же хмурится, когда видит, как молодой человек вырывается из крепкой хватки Джексона и скрывается за дверью. Старший замирает на пару мгновений, раздраженно ерошит стильно уложенные волосы и быстро исчезает из зала через противоположный выход. — Ну и дела, — выдыхает Ли, краем глаза замечая, как загораются прожектора у сцены, а общий свет становится еще более приглушенным.