Myself

— Хён, оставь нас одних, пожалуйста. Хёнвон бросает равнодушный взгляд на вошедшего юношу через зеркало перед собой, откладывая в сторону баночку крема, и медленно поднимается из-за стола, но его вдруг хватают резко за плечо и рывком усаживают обратно. Он переводит взгляд на Бэмбэма и замечает, как у того скулы сводит от напряжения. — Пусть остаётся. Пусть узнает, кто у нас новая подстилка босса, — слова выплевывает, а голос срывается еще выше. Таец оборачивается к собеседнику спиной и посвящает все свое внимание собственному отражению. Хёнвон же тихо хмыкает, уголок губ поднимая, и чуть отворачивает голову, чтобы не сильно смущать младшего. А тот все топчется на месте, рукой взволнованно сжимая рубашку на груди. Вдруг что-то для себя решает, бросается к блондину, тут же опускаясь рядом на колени, а вспотевшими ладонями сжимает чужое тощее бедро. — Я не знал, что это он. Мне сказали, что просто клиент. Он заплатил… — уже тише, почти шепотом. Хёнвон уверен, что слышит, как младший давит ком в горле. А тот поднимает влажные глаза на Бэма, прощения или поддержки выискивая, на что старший показательно фыркает, еще сильнее корпусом отворачиваясь. — Знать нужно, перед кем ноги раздвигаешь. Никогда бдительности не терять. Глупый мальчишка, — с грустью в конце. Бэмбэм вздыхает раздраженно и пальцами зачесывает назад непослушные пряди. Че улыбается шире, до конца осознавая суть сложившейся ситуации, и давит в себе непреодолимое желание съязвить. Пухлые губы смыкает вокруг трубочки, терпкий кофе смакует и удовлетворенно выдыхает, изучая взглядом желтые тюльпаны, невесть откуда взявшиеся у его стола. — Я… отказал ему, — вновь начинает юноша, пальцами невесомо смахивая с щек влагу. Бэм вдруг дергается, рукой хватаясь за край глянцевой столешницы, и сверху вниз чужое лицо осматривает. Губы кусает, но уже куда более мягко шепчет в ответ, — он еще раз вызывал тебя? Мальчишка кивает лихорадочно, тут же опуская голову, и утыкается в колено старшего лбом. Всхлипывает тихо, едва разборчиво мыча, — заказывал меня. Вне работы найти пытался. Звонил, — вновь всхлип, а плечи широкие дрожат мелко. Че тяжело вздыхает, поворачиваясь к присутствующим, замечает руку тайца в русых волосах вьющихся и удивленно бровь вскидывает. На своей памяти не припоминает более ситуаций, когда главная стерва была столь нежна с кем-то. Блондин же не замечает заинтересованного взгляда соседа, к чужой макушке наклоняясь, и шепчет тихо, — свалился же ребенок на мою голову. Он же уволит тебя за это, Югём-а. — Я хотел, чтобы ты меня простил. Я все твои планы сломал, — бормочет в колени, поджав губы. Хёнвон выдыхает звучно с усмешкой, встречаясь с глазами напротив. Бэм шипит едва слышно, демонстрируя белые зубы. Че ему в ответ широко улыбается, кокетливо голову склонив к плечу. Заставляет пожалеть о разрешении стать свидетелем личного разговора, в порыве злости брошенном в начале. Дверь вдруг распахивается, тут же пропуская в гримерку пухлое тело менеджера. Его открывшаяся взору картина нисколько не трогает, он хмуро осматривает присутствующих, на часы на руке смотрит и рявкает, пальцем бесцеремонно на Бэмбэма указывая, — на выход. Тот лишь глаза закатывает, показывает изящный средний палец и, дождавшись, когда мужчина исчезнет, ласково отстраняет младшего от себя. Всматривается в красные глаза, большими пальцами мягко вытирая щеки, в кончик носа целует и давит легкое подобие улыбки, — не убегай утром. Обсудим все за завтраком, — дожидается едва заметного кивка головой, встает вальяжно и, бежевую блузу поправив на плечах, молча покидает комнату. Хёнвон прозрачным блеском по приоткрытым губам мажет, скользит кончиком языка по уголку рта, тут же шумно сглатывая, а краем глаза в отражении осматривает Югёма. Мысленно подкидывает младшего из конца своего персонального рейтинга ближе к первым позициям, улыбаясь своим мыслям. А Ким скользит ладонью по лицу, уставшие глаза накрывая, лениво размазывает раздражающую потекшую подводку и вздыхает судорожно, поднимая взгляд. Че улыбается ему одними лишь глазами, слегка щурясь. Подбородок вскидывает пафосно, уверенно расправляя плечи. В ответ смотрит, изучая чужое лицо. Чувствует, как младший теряется на мгновение и глаза опускает, на сочных губах Вона останавливаясь. Сглатывает вязкую слюну, и, едва краснея, поднимается с колен, направляясь к двери. Уже у самого порога замирая на секунду и выдыхая, — ты и правда невероятно красив, хён. Вон не считает нужным отвечать. Рассматривает спину юноши через подсвеченное зеркало, мягко потирая кончиками пальцев шею, пока дверь бесшумно захлопывается. — Что же дальше будет? Хосок раскрасневшиеся щеки трет, взглядом провожая хрупкого полуобнаженного блондина, что минутой ранее на его коленях извивался в такт низким басам, потираясь запредельно близко к чужому паху. Чжухон рядом заразительно смеется, легонько подкидывает сырный шарик и ловит ртом, лисьим взглядом осматривая новенького мальчишку на сцене. На нем розовая блузка с бантом на бледной шее и белые джинсы, плотно ноги обтягивающие. Хони головой мотает едва заметно, ощущая недомогание от такой приторности и сладости, уже неизвестно какой по счету бокал спиртного глушит, с трудом осознавая, что за напиток они заказали. Шин содержимое своего стакана тоже одним глотком выпивает и, едва держась на ногах, в сторону выхода рукой машет. — Скоро вернусь, — улыбается лучезарно, пальцами по бляшке ремня слегка постукивая. Чжухон кивает, не переставая улыбаться, и отвечает, стараясь перекричать музыку, — не задерживайся. Скоро выход Его Величества. — Ни за что не пропущу! — смеется Хосок, бросая через плечо, и меж столиков скрывается в полумраке. Ли приглаживает ярко рыжие волосы, неподалеку замечает форму официанта и, присвистнув, пальцами манит к себе. В ответ такой прожигающий взгляд ловит, что чуть вдохом не давится от удивления. Некоторые тут абсолютно невоспитанные, руки чешутся, так проучить хочется. Паренек вздыхает глубоко, так, что очертания грудной клетки под тонкой рубашкой обрисовываются, у ближайшей стойки меню хватает и подходит к вышеупомянутому, молча кидая брошюры на стол. Хон расплывается в улыбке плотоядной, прослеживая за руками с накрашенными черными ногтями. Неспешно взглядом ведет по бедрам, в кожаные штаны обтянутым, по ряду пуговиц сверху расстегнутых, по открытой шее бледной. Сглатывает громко, подбородок рукой подперев. Внимательно рассматривает многочисленные сережки в ухе, подмечает серебристые шарики в брови и на искусанных в кровь губах замирает на вдохе. Абсолютно другой. Не похож на этих кукол на сцене. У Ли от сахара зубы не скрипят. Чжухон улыбается ему так очаровательно, что глаза начинают походить на полумесяцы, но мальчишка лишь глаза закатывает, весь свой вес на одну ногу переносит, другую в сторону отставляя, а руки на груди скрещивает. — Заказывать будете? — низко, утробно низко. У Хона аж рот приоткрывается, через секунду возвращая глупую улыбку на место. Он легонько проводит подушечкой пальца по подбородку, делая вид, что внимательно изучает меню. Прикладывает указательный палец к какому-то названию напитка, — что входит в состав коктейля? Официант цыкает тихо, наклоняется ниже, обеими руками в стол упираясь. Вокруг темно достаточно, так что букв не разглядеть, а Хон на то и рассчитывает. Чувствует дыхание у своей щеки, медленно ведет головой, томный взгляд на чужие губы поднимая, облизывается бегло и шепчет в них, — новенький, да? Юношу словно током бьет. Он рывком от стола отталкивается, быстро буклеты забирает, слова надрывно выплевывая, — мудак. Пить будешь то, что принесу. Чжухон не сдерживает тихого смеха, чужую задницу зачарованно провожая взглядом. Затылок чешет, в телефоне кому-то сообщение набирает и вокруг осматривается, пытаясь друга найти. Хосок ледяную воду на лицо плещет, пальцами слегка глаза потирая. Через приоткрытое окно задувает ночной ветерок, под черную футболку забираясь и пробегаясь по влажной спине. Парень плечами ведет, к зеркалу ближе придвигается, стараясь в свои же глаза заглянуть. Вроде бы еще не слишком пьян, но обороты стоит сбросить однозначно. Только выходит за дверь, тут же сталкивается с тощим телом, старается в полутьме лицо рассмотреть, как узнает в смутных очертаниях юного официанта, который вновь румянцем детским покрывается. Хосок ему мягко улыбается, прищуриваясь, и тихо шепчет извинения, что не заметил. Тут же добавляет хрипло, что такого худенького малыша мог легко поранить, и как бы невзначай по вздернутому кончику носа щелкает пальцами, ответную улыбку вызывая. Мальчишка ниже него, а запястья тонкие настолько, что Шин сломать его может, стоит лишь покрепче схватиться. Кокетливо плечиком ведет, голову к нему наклоняя, а маленькими пальчиками обеих рук ладонь мужчины хватает, губу закусывая. Хосок понимает все без слов, рассматривая наивное личико перед собой, и свободной рукой мягко по бархатной щечке гладит. — Как тебя зовут? — Хёнджун, господин, — робко, краснея пуще прежнего. Облизывается бегло, крепкое мускулистое тело изучая взглядом, а Хосок смеется беззвучно, наклоняется ближе, в аккуратное ушко выдыхая, — ты очень милый, Хёнджун-а. Но не в этот раз. Он его умиляет до глубины души, но Хосок понимает, что играет. Есть особый кайф от таких разговоров с тонкими намеками, от таких мальчишек с розовыми щечками и их неуверенных ласк. Но Шин соврал бы, если бы сказал, что это его сильно возбуждает. Он вспоминает о чокнутых бестиях, прогибающихся всем телом на сцене, о томных взглядах, подернутых дымкой теней, о блестящих цепочках, опоясывающих белоснежные нагие тела, и его член импульсивно дергается. Он сглатывает тихо, малышу напротив ласково улыбается и решает вернуться в главный зал. — Не знаю, почему, но колени трясутся. Минхёк шепчет тихо, словно по секрету, и широко улыбается Хёнвону, тот усмехается, приподнимая уголок губ. Чужую прическу поправляет, слегка ероша, и осматривает свой наряд новый — классический костюм темно-серый в полоску. Пальцами поверх жилетки ведет, пересчитывая едва ощутимые кольца портупеи под рубашкой, и губы кусает, чувствуя, как грубый шов брюк натирает обнаженную нежную кожу. За спиной слышится голос менеджера, что чересчур резко Мина за локоть хватает, отчего тот вдыхает испуганно, глубоко внутри задерживая воздух. — Ты после выступления идешь в пятую комнату. Новый босс направил, так что поработай хорошенько. Минхёк поджимает губу слегка обиженно, кивает мужичку и, обернувшись обратно к Хёнвону, вздыхает, — я его еще в глаза не видел, а он уже командует. Так мечтал сегодня без дополнительных заказов отработать, — снова тяжелый вздох, плечи чуть опущены. Че безразлично скользит по лицу друга, кашляет хрипло, горло прочищая, и выдыхает в сторону, — ты знал, на что шел. Мин расплывается в доброй улыбке, с легкой грустью товарища рассматривая. Под тусклыми проблесками из-за открытой двери тот и вовсе выглядит как статуя. Минхёк сомневается, что в мире есть хоть одна столь красивая статуя или что существует хоть один человек с такими же потрясающими губами, как у Че. Он невольно сглатывает, переводя свое внимание на них и уже менее уверенно шепчет, — до тебя я и не знал, что можно иначе. Вон недовольно хмурит брови, причмокивает губами и задирает подбородок еще выше. Хотя казалось бы, куда уж выше. — Так смотреть нужно, что подписываешь. Зачем вообще читать учился? — звучит несколько резко, но Минхёк знает Че уже достаточно хорошо. Он робко поднимает взгляд, встречаясь глазами с Воном, и они одновременно расплываются в улыбках. Хёнвон в легкой, а Мин в широкой и искренней. Смеется тихо, пока в проеме не появляется фигурка одного из мальчишек. — Куда? — сбивчиво шепчет парнишка, только что закончивший свое выступление, вытирая мокрую шею и лицо предоставленным менеджером полотенцем. Его хватают под руку, ведут по длинному мрачному коридору, заявляя, что его ждут во второй и шестой комнате. Минхёк вздыхает, смутно припоминая его и то, что этому еще одному тайцу из их коллектива едва ли не на днях исполнилось восемнадцать. — Ты идешь? — бросает Хёнвон через плечо, когда практически весь свет в зале гаснет. Хёк спешит за ним, ловко взбираясь по небольшим ступенькам, и занимает свое место по правой стороне. В зале царит практически идеальная тишина. Зрители молчат, не отвлекаясь не на секунду. Перед этим выступило уже больше десяти человек, и у кого-то из клиентов щеки красные от вскочившего давления, а где-то места пустуют. Это сразу стало бы заметно, будь в помещении хоть капелька света, но окна отсутствуют, и не выколоть себе вилкой глаз позволяет лишь рассеянная повсюду дымка от прикрытого чем-то прожектора. Сверху слышится отдаленный шум: сладкие стоны, шлепки, скрип кроватей. Бармен за стойкой до блеска натирает конусовидные рюмки, тихо вздыхая себе под нос. Легкая вибрация идет по полу, Минхёк чувствует ее до дрожи в коленях, а через мгновение тишину разрезает ритмичная приятная мелодия, проникающая глубоко на подкорку мозга. Любой непременно станет напевать ее еще пару недель, если только уделит ей должное внимание. В подобные заведения, к сожалению, редко приходят ради хорошей музыки. Хёнвон втягивает воздух носом, он знает, что еще два такта и в лицо ударит яркий белый свет, знаменующий начало его партии. Так и происходит. — I think I'm losing my mind, — Вон никогда не старался делать свой голос сексуальным, но другие говорят ему, что это так. Он не нервничает ни капли, хотя знает себя хорошо — забыть движения или слова может с легкостью, стоит лишь отвлечься на что-то. Посему он строго смотрит прямо, выискивая какой-нибудь удобный для концентрации внимания предмет. Дверь? Подходит. Че слегка радуется, что прожектора столь яркие, что за их светом он не видит лиц зрителей. Они непременно преисполнены желания и похоти, и Вону это льстит, конечно, но он не любитель подобного. Он и в сексе предпочитает серую стену перед собой, нежели чью-то надрывающуюся, перекошенную, бордового оттенка физиономию. Никакой эстетики, лишь возбуждение сбивает. Ему нужно спеть 4 строчки, дальше партия Минхёка, тогда у него будет пара секунд, чтобы вдохнуть глубже, если ремешки на груди позволят, и скинуть мешающий неудобный пиджак. Тело двигается на автомате. Вон опускает слегка голову, пока бедрами плавно толкается в такт музыке, когда неожиданно для себя сталкивается взглядом с мужчиной за столиком в первом ряду. Контакт длится буквально секунду, но Че чуть резче вздергивает подбородок, вновь вглядываясь в дверь в конце зала. Он едва ли не забывает следующие слова в песне. — Oh, baby, I. — его куплет заканчивается, и Че заходится судорожным вздохом, когда прожектор над ним гаснет. Тяжелый пристальный взгляд на себе он ощущает буквально до покалывания на кончиках пальцев. Стоит к зрителям боком, головой чуть дергает, волосами глаза прикрывая, лениво пиджак с плеч стягивает, а сам мельком на первый ряд поглядывает. Обводит всех взглядом. Все на Минхёка смотрят, что в этот момент под софитами выгибается, приталенный пиджак на груди руками стягивая. Все, кроме одного. Хёнвон усмехается тихо, его настроение сегодня по-особенному стервозное, спасибо Бэму. Он решает, что разок развлечься можно, иначе совсем скучно становится. Пиджак в сторону лестницы откидывает, а рукой зарывается в свои волосы, назад прочесывая, прежде чем свет над ним вновь загорается. Че одну руку в карман брюк засовывает, походкой от бедра к Мину приближаясь, что летит навстречу, скидывая на ходу с себя пиджак. Хёнвон облизывает губы. Ему кажется иногда, что Хёк не улавливает тонкой грани сексуальности и вульгарности, периодически перебарщивая. Но ему ли судить об этом — у друга свой немаленький фанклуб богатеньких стариков наберется. Вон останавливается в полуметре от него, спиной к залу. Они синхронно делают связку движений ногами, Че хватает Минхёка за плечо и плавно толкается бедрами к нему, пропуская через тело волну. По мозгам ударяет свист, крики из глубины зала. С задних рядов слышатся комплименты в примесь с грязными ругательствами. Хёнвон усмехается. Ему это все очень льстит. Пару мгновений свой зад демонстрирует, новую комбинацию заученных движений начиная, разворачивается легко и рукой ведет изящно, в восторженные глаза мужчины на первом ряду всматриваясь. Свои губы развратные слишком мокро облизывает, как ему кажется. Замечает, как чужой кадык дергается, сглатывая, и шире, довольнее ухмыляется. Они скидывают жилетки почти одновременно с Мином, и Че даже рычит едва слышно, когда при очередном движении рубашка сверху с треском расстегивается. Он ждет, когда взгляд поклонника медленно опустится ниже, туда, где слегка покрасневшая от танца грудь перетянута ремешками и цепочками, но этого не происходит. Хёнвон заводится. Толкается резче, в пояснице прогибается сильнее, а ноги шире разводит. Провоцирует. Краем глаза замечает, что напарник уже рубашку расстегивает. Усмехается, наблюдая за своим верным зрителем, а тот не подводит, ни на секунду не оставляя без внимания. Едва ли еще моргать не забывает. Хёнвону прямо в глаза смотрит, лишь изредка к губам опускаясь, и крепко в руке стакан с чем-то горячительным стискивает. Вон его руки медленно, тягуче рассматривает, кончиком языка по верхней губе пробегаясь. Сильные руки, властные. Хёнвону нравится. Он чувствует, как чертовы брюки возбужденный член стискивают, и толкается, толкается бедрами, вращает по кругу, выдыхая шумно. Кто-то кричит особенно громко, когда Хёнвон края рубашки Минхёка хватает, тут же ладонью проскальзывая под ткань, юношескую нежную кожу на груди поглаживая. Мин на секунду глаза прикрывает томно, продолжая расслабленно напевать. По руке Че своей скользит, пальцами ключицу обводит и мягко рубашку с чужих плеч стягивает. Вон тут же через оголенное плечо смотрит, но вновь взглядом с поклонником сталкивается, и злится немного где-то глубоко внутри. Эгоистично желает, чтобы и этот незнакомец замертво пал, увидев его безупречное тело. Но тот лишь по лицу судорожно глазами бегает. Хёнвон белую ткань с рук скидывает, демонстрируя залу подтянутый торс и едва приметные ребра в паутине ремешков. Вновь наступает время его партии. Минхёк спускается со сцены, легкой походкой порхая меж столиков, тонким пальчиком узоры вырисовывая на плечах и груди запыхавшихся зрителей. У стены на смущенного крепкого молодого человека натыкается, тут же невесомый поцелуй на смуглой щеке оставляя, чем смущенную улыбку вызывает. Че усмехается, взглянув мельком, старательно слова пропевает, но никак не может унять дрожь в голосе, заставляющую на полутона срываться. Юноша на колени опускается плавно, рукой по груди влажной ведет. Кончиками пальцев касается прохладной цепочки, голову слегка откидывая, и из-под ресниц пушистых томно смотрит на своего излюбленного зрителя. У того испарина на шее под тусклыми лучами переливается, а грудная клетка вздымается судорожно от вздохов прерывистых. Хёнвон партии Мина дожидается, знает, какие еще движения предстоит сделать, и как только момент наступает, откидывается спиной чуть назад, сильнее голову запрокидывая, распухшие красные губы закусывает, обеими руками ритмично потирая непозволительно близко к стоящему члену. Хёнвон своего всегда добивается. Он чувствует блуждающий взгляд на своей шее, который скользит, словно шелк, по его груди, очерчивает впалый живот и вгрызается в ткань дурацких брюк. Они плотно обтягивают бедра Че, он и сам это видит, отчего удовлетворенно хмыкает. Переносит вес вперед и вальяжно подползает ближе, упираясь руками в самый край сцены. Пожелай мужчина сейчас протянуть ладонь и коснуться Вона, непременно смог бы. И Че обижает подобное бездействие. Его воздыхатель кусает губы, скользит ладонью по мокрому виску и откидывается на спинку кресла. Дальше, дальше от Хёнвона. Че хмурится, злится. Белоснежными зубами нижнюю губу прихватывает и рывком поднимается с колен, тут же в противоположную часть сцены передвигаясь. Минхёк к тому времени возвращается, удивляется новой расстановке, но умело пытается подстроиться, лучезарно улыбаясь зрителям пред собой. Но один из них на него не смотрит вовсе и, кажется, даже не планирует. Музыка заканчивается резко, как кажется Хёнвону. Он срывается с места тут же, равнодушно игнорируя подлетающих к сцене мужчин, лишь у самой двери останавливается и бросает внимательный взгляд на публику, не обнаруживая конкретного лица. Это его чертовски бесит. Стоит лишь ему ворваться в мрачный коридор, ведущий к гримеркам, как в него кто-то врезается. У Вона в висках и без того стучит, он сглатывает вязкую слюну и поднимает затуманенный взгляд. Только его не хватало. — Вот так зрелище. Я даже немного поражен, — улыбаются так, что Че тошно становится. Если Бэм ему кажется «слишком» и «чересчур», то подходящего Тэмину слова еще не придумали. Ли задумчиво стучит подушечками пальцев по нижней губе и подходит к Вону практически вплотную. Тот дышит рвано, пытаясь успокоиться после танца и больно сильного возбуждения, но спину держит гордо и смотрит в глаза прямо. — Очень жаль, что ты не продаешься. Я бы купил, — выдыхают в самые губы. Хёнвон чувствует легкий ягодный вкус чужой помады. Ему хочется впиться в чужие губы лишь для того, чтобы прокусить до боли и крови, в тон чужому наряду, но он лишь хмыкает тихо и улыбается надменно, отстраняясь. Сзади раздается копошение, не иначе Минхёк смог вырваться из похотливых лап. Че не глядя тянет руку назад и, когда ее мягко перехватывают, неспешно уходит, обходя Тэмина так, чтобы обязательно задеть плечом. — Как его зовут? Хосок приходит в себя лишь к середине следующего выступления. На сцене молодой человек в ярко красном костюме танцует так, что публика воет. Чжухон носом ведет за каждым движением, изредка разноцветные шоты в себя опрокидывая. Улыбается хитро, губы облизывая, и будто не слышит вопроса товарища. Хосок его легонько в плечо пихает, смотрит так, что Хон на секунду теряется. — Это Тэмин. Он лучший, я тебе отвечаю, — шепчет, вновь отвернувшись. Чужой взгляд со сцены ловит и в широкой улыбке расплывается, вновь Шину подмигивая, — хороша прежняя королева, да? Хосок отвлекается от своих мыслей и короткий взгляд на исполнителя бросает. Двигается и правда отменно. И лицо красивое. Но в нем будто жизни нет. Все это как-то не то и не так. Шин тяжело вздыхает. Он чувствует себя как перегоревшая лампочка. — Я имел ввиду другого… — неуверенно, тихо, потирая чуть взмокший затылок, — он танцевал вот здесь, перед нами, минут пять назад. Он видит на лице друга сложный мыслительный процесс, которому текила никак не помогает. Чжухон допивает очередной шот, как вдруг его озаряет, — а, с губами такими блядскими? Нет, я его не знаю. Но танцует он часто. У него довольно неплохой номер по четвергам. Хосок морщится, болезненно прикрывая глаза. Эти потрясающие губы ничуть не блядские. И как же глупо со стороны Чжухона заметить только их. С их места было прекрасно видно неземной красоты лицо, а особенно глаза. Эти глаза, что не перекрыть серыми линзами, не обмануть ярким макияжем. Томные, глубокие. Глядящие в самую душу. У Шина болит эта самая душа, которую выпотрошили безжалостно. Он думает о том, что такую красоту нельзя просто покупать и присваивать себе, но подобные мысли отдаются ноющей болью в паху. Хосок определенно точно потерян. Он зачем-то вспоминает, когда назначен следующий день зарплаты. Хочет позвать официанта, чтобы ему указали нужную строчку в ламинированном буклете, но неожиданно незнакомый пухлый мужик приближается к их столу. — Шин Хосок? Джексон Ван просил передать, что Вас ожидают в пятой комнате, — улыбка противная, с неровными желтыми зубами. Хосок хмурится, не сразу вспоминая о необходимости отвечать, кивает запоздало и благодарит. Его обещают проводить и обращаются уже к Чжухону, — господин, а Вы, наконец, порадуете нас своим визитом? Хони смеется тихо, пальцами по столу стучит и проходящего мимо официанта с пирсингом в брови взглядом провожает, на округлых ягодицах задерживаясь. Мурлычет хрипло, сережку в ухе подергивая, — посмотрим, как карты лягут. Я позову вас позже. Друзья пожимают друг другу руки, прощаются уже до следующей встречи. Хосок опять благодарит, уже с легким послевкусием грусти, а Чжухон заявляет, что оплатит выпитое спиртное. Шин следует за пухлым коротышкой к лестнице у стены.