Перекрёстки судеб

Как там говорится? Новый город – новая жизнь? Пожалуй, что так. По крайней мере, Закари и двое его сыновей-подростков Эшер и Джек на это уповали. Жаль, конечно, было покидать родной Питтсбург, продавать собственное жилище и дом почивших дедушек, в котором осталось столько тёплых воспоминаний, прощаться с друзьями и знакомыми, оставлять школу в середине учебного года и хорошую работу, но, несмотря ни на что, всем троим надо было двигаться дальше. На семейном совете было принято решение, что троица переедет в Филадельфию. Денег с продажи жилья Закари и дома родителей с лихвой должно было хватить на небольшой уютный коттедж в пригороде, а также на первое время. Тем более, что талантливый врач, коим являлся глава семейства, уже застолбил место в «Пенсильвания госпиталь», а посему проблем с деньгами не предвиделось. Да и со школой всё сложилось как нельзя удачно: директор лично выбранного Закари учебного заведения мистер Том Хиддлстон сообщил по электронной почте, что все документы Эшера и Джека пришли по адресу, мальчики уже зачислены в классы, и их ждут не дождутся учителя и одноклассники, дабы вместе грызть гранит науки. - Не знаю, как вы, но я не хочу уезжать, – вдруг неожиданно накануне отъезда объявил Эшер. - Это почему ещё? – удивился Закари, складывая в коробку посуду. - Не хочу и всё, - буркнул старший сын. - Причину не объяснишь? – Левай закрыл крышку и замотал коробку скотчем. – «Не хочу» - это не ответ. - Он просто боится, - выдал брата Джек. - Ничего я не боюсь! – взъерепенился старший. – Врешь ты всё! - Да признайся уже, что зассал, - поддел его Джек, практически смеясь во весь голос. - Не зассал! - Зассал! Закари ожидал услышать нечто подобное, но хотя бы за день до сделки с риелтором. А всё почему? Да потому что Эшер был довольно замкнутым мальчиком и редко говорил, что чувствует; поди догадайся, что у него на уме. Поэтому если его прорывало, то дела действительно приняли крутой оборот. Но Джек, который был по сути своей противоположностью старшего брата с языком без костей, понимал его не то что с полуслова, а с полувзгляда, и при случае переводил отцу, что имеет ввиду Эшер. Оба альфы, рождены от одних альфы и омеги с разницей всего лишь в год, но такие разные. - Да ты от страха трясёшься при мысли, что тебе не понравится новая школа и всё остальное. Неужели неправда? – подтрунивал Джек. - Не трясусь, всего лишь переживаю. Это нормально, - не сдавался Эшер. - Ну так и скажи, что мол волнуюсь, ночами не сплю, на Луну вою… - Не выдумывай! Не вою я на Луну! – перебил Джека брат. – Это ты ворочаешься всю ночь от беспокойства, а твоя кровать скрипит, поэтому я спать не могу. - Ах, вот оно как? Давай, вали всё на меня! – всплеснул руками младший. – Может ещё скажешь, это я Кеннеди пристрелил? - Хватит! – рявкнул Закари, и сыновья тут же вздрогнули и захлопнули рты, воззрившись на родителя. Левай сделал глубокий вдох и, подойдя к мальчикам, продолжил более спокойным тоном: - Я понимаю, что вам не по себе от таких перемен, и, возможно, не всё у нас пройдёт, как по маслу. Но мы должны быть сильными и поддерживать друг друга, - он положил ладони на плечи сыновьям, от чего они немного расслабились. – Когда я уезжал из дома из-за учёбы сначала в колледже, а потом в университете, то мне тоже было тяжело оставлять позади привычный образ жизни. Всё казалось неопределённым, пугающим и даже опасным. Но я всё же выдержал, выучился, получил степень по медицине, и ни о чём не жалею. А я был тогда совсем один. Но сейчас нас целых трое альф. Неужели мы всей командой будем пасовать перед трудностями? Нас ждёт новый мир. Так почему же не смотреть на него с надеждой? В Филадельфии у вас будет больше возможностей из-за полученных знаний в лучшей школе, чем здесь; вы сможете впоследствии поступить в любой университет не только в городе, но и в стране. Да и мне по карьере хочется развития. Так что мы все будем только в выигрыше, надо только перетерпеть этот период и привыкнуть. - Это да, нечего сопли на кулак мотать, - подытожил Джек. Эшер кивнул головой, соглашаясь с братом и прошептал: - Да, отец, ты прав… Закари улыбнулся и крепко прижал их к себе. Он бы много ещё чего мог добавить о жизненных трудностях и их преодолении, но сейчас было не время вываливать на них всю правду. Малы ещё для этого. А вот лет через пятнадцать – в самый раз. И то не факт. *** Левай летел на всех парах в школу, по-быстрому на час отпросившись на новой работе, дабы выяснить, что же стряслось с отпрысками в первый день учёбы. Благо главный врач больницы, доктор Стронг, оказался хорошим и понимающим человеком и отпустил его. По телефону директор не стал ничего объяснять, только промурлыкал, чтобы Закари немедленно явился пред его очи. Левай клял старого хрыча (хотя голос с едва различимым британским акцентом был довольно приятным) на чём свет стоит, ведь проблема могла яйца выеденного не стоить, а ему надо было ещё принять нескольких пациентов и изучить карты больных, которых ему вручили на попечение. Запыхавшийся Закари буквально ворвался в приёмную директора и, едва отдышавшись и тыча пальцем в дверь, на которой красовалась табличка с именем руководителя учебного заведения, прошелестел: - Мне назначено. Я отец Эшера и Джека Левайев. Черноволосый омега на секретарском месте смерил его взглядом и лениво потянулся к телефону. Нажал на кнопку и провещал, растягивая слова: - Мистер Хиддлстон, пришёл отец тех самых хулиганов. - Пригласи, - послышалось в ответ, и секретарь отключился. - Мои дети - не хулиганы! – возмутился Левай. - Прошу, - брюнет указал рукой на дверь, пропустив мимо ушей замечание Закари. Левай одёрнул пиджак и прошествовал в кабинет, демонстративно хлопнув дверью, показывая тем самым своё негодование. Секретарь бровью не повёл. Закари вошёл в помещение и огляделся, выискивая глазами сыновей. Оба сидели на стульях возле стены со скучающими физиономиями, и, казалось, произошедшее их нисколько не волновало. - Мистер Левай, рад наконец познакомиться с вами, так сказать, очно, - послышалось совсем рядом. – Добро пожаловать в нашу скромную обитель по обучению и воспитанию подрастающего поколения. Том Хиддлстон к вашим услугам. Закари кинул взор в сторону говорившего и тотчас прищурился, не совсем веря в то, что видит. - А вы точно директор? Тот самый Хиддлстон? За широким столом сидел вполне молодой мужчина-омега примерно одного возраста с Леваем и пристально его разглядывал. - С утра, как мне помнится, точно был им, - слегка улыбаясь, откликнулся директор. - Я думал, вы выглядите по-другому. Более старым, - брякнул Закари по простоте душевной, отметив про себя, насколько сильно привлекателен аромат, исходящий от омеги. - Я разочаровал вас? От всего сердца сожалею, - Том поджал губы, чтобы не засмеяться, ибо маленько взъерошенный и растерянный вид посетителя и его неуместные фразы способствовали этому. - Отец, ну ты даёшь! – прыснул от смеха Джек. У Эшера тряслись плечи, а лицо он прикрыл ладонью. Чувствуя себя не в своей тарелке, Левай повернулся к ним и прошипел: - Марш на урок! - Мы можем идти, мистер Хиддлстон? – спросил Джек. – Я, например, есть хочу. - Я тоже, - поддакнул Эшер. - Он тоже, - подтвердил младший. - Разумеется, можете идти. А то без вас всё съедят, - Том сделал жест рукой, давая понять, чтоб подростки немедленно испарились. И они не заставили себя долго ждать. - Присаживайтесь, - Хиддлстон указал эскулапу на стул, куда тот тут же приземлился. – Итак, я попросил вас прийти по достаточно неприятному поводу… - Прежде, чем мы начнём, хочу уточнить: мои дети – не хулиганы! Так и запишите, - Закари ткнул пальцем в бумаги, лежащие на столе. - Я ничего подобного не говорил, - отозвался Том. - Он сказал, - Закари кивнул в сторону двери, намекая, кто сие сморозил. - Не обращайте внимания на мистера Эванса, - поспешил его успокоить Хиддлстон. – Он всех хулиганами кличет. Даже меня за то, что я не складываю папки определённым образом, поэтому у меня на столе вечный бардак. - Ясно. Преступление века. Так что же произошло с моими детьми? - Дело в том, что ваши мальчики сцепились с нашими школьными звёздами, если можно так выразиться. Близнецы Бретт и Бёрк Брайеры – известные дебоширы, состоящие на учёте в полиции. Уж сколько мы с ними ни проводили работы, их хватает максимум на неделю. Поэтому я вас, со своей стороны, уверяю, что буду по мере возможностей держать в узде данных индивидов; утешает лишь то, что они в этом году заканчивают школу. А вы, в свою очередь, поговорите с сыновьями, скажите, чтобы они лишний раз не реагировали на их придирки и не вступали в конфронтацию. Сегодня всё закончилось более-менее мирно, но кто знает, что придёт Брайерам в голову в следующий раз. И не поймите неправильно, я ни в коем разе не взваливаю вину за инцидент на ваших детей, но мой долг – предупредить вас, как родителя. У Закари от сердца отлегло. По дороге в школу он напридумывал себе всякого, от чего Кондратий обнял бы, но всё в итоге оказалось совсем наоборот. - Само собой я поговорю с Эшером и Джеком, не извольте беспокоиться. Я им накажу, чтоб на пушечный выстрел к этим…как их… - Близнецы Брайеры, Бретт и Бёрк… - Именно! Чтоб даже в один туалет с ними не ходили! - Думаю, это уже лишнее, - усмехнулся Том. – Рад, что мы нашли общий язык. И всё прояснили. Очень надеюсь, что больше такого не повторится. И прошу прощения, что выдернул вас со службы в середине рабочего дня. Я не был уверен, что вечером смогу уделить вам время, поэтому пришлось поступить именно так. - Ничего страшного. У меня всё равно не было срочных и неотложных дел, но извинения приняты, - заверил его Закари, согрешив против истины. - Тогда не смею вас больше задерживать, - Том встал и протянул руку для прощального рукопожатия. – Кстати, из личных карточек ваших детей я знаю, что по профессии вы врач. Не сочтите за любопытство, но в какую клинику в Филадельфии вы устроились? - В «Пенсильвания госпиталь», - ответил Левай и пожал ладонь Хиддлстона. – Я по специальности анестезиолог-реаниматолог. А у них в отделении реанимации как раз освободилось место. Вот я и не стал упускать шанс. - Прекрасный выбор, - Том заволновался и отдёрнул руку. – До свидания, мистер Левай. Вполне возможно, что скоро увидимся. - Ага, всего хорошего, - простился Закари и был таков. Хиддлстон устало опустился в кресло и выдохнул. Альфа абсолютно не похожий на его бывшего Криса, но не менее манящий, чем он. Давно, а точнее около семи лет, у Тома не было такого ощущения, чтобы его влекло бы с первой встречи к какому-нибудь альфе. Конечно, были интрижки, но всё не то. А тут вот вам здрассти! И опять же врач, и в той же больнице. Карма что ли такая? Вдруг затрезвонил телефон. Том нажал на кнопку. - Мистер Хиддлстон, пришли родители тех самых хулиганов Брайеров, - всё так же на своей волне оповестил Люк. - Проси, - отозвался Том и отключился. Ему предстоял очередной разговор, кажется, четвёртый за неделю, с отцом и папой Бретта и Бёрка. *** Из-за своей отлучки и навалившихся забот Закари пришлось припоздниться в больнице почти до ночи. Эшер и Джек уже давно привыкли к его постоянным задержкам и дежурствам и поэтому в свои четырнадцать и тринадцать были достаточно самостоятельными. А день выдался тяжёлым. Едва оформив все бумаги в отделе кадров, Закари пришлось встать к операционному столу, чтобы дать общий наркоз несчастному омеге, которому следовало в экстренном порядке делать аборт. Ребёнок умер во чреве, а это грозило летальным исходом родителю. А после обеда выдалась ещё одна сложная операция, где вновь ассистировал Левай. Под конец дня голова гудела от впечатлений и голода, ведь только когда начало смеркаться, альфа вспомнил, что поел лишь утром, перед уходом из дома. Стоя возле автомата, что разливал кофе, Закари обонятельными рецепторами уловил знакомый аромат. Понимая, что где-то он его сегодня уже слышал, альфа огляделся и увидел приоткрытую дверь в палату. Запах так манил, что Левай никак не мог не последовать за ним. Он забрал свой кофе, приблизился к палате и заглянул внутрь, дабы узнать, что происходит, насколько это было возможно. На кровати, весь в трубках и капельницах, лежал зарёванный омега, который потерял нынче ребёнка. Но каково же было удивление Закари, когда возле него он увидел сидящего на стуле Хиддлстона. Тот был в светло-голубом костюме, который носят медбратья, а каштановые с рыжиной волосы были спрятаны под такого же цвета, что и одежда, бандану. Он гладил пациента по руке и что-то спокойно и вкрадчиво втолковывал ему. Омега слушал его, сам изредка вставлял какие-то реплики, но не переставал плакать. У Левая прямо-таки чесалось зайти и выяснить, что здесь делает Хиддлстон, но ноги почему-то не слушались, словно он прирос к одному месту. Внезапно Том поднялся и направился к выходу из палаты. Закари едва успел отскочить за угол, чтобы Хиддлстон не налетел на него и не подумал, что Левай шпионит. К счастью, Том не заметил ничего странного и направился по своим делам. А вскоре, когда Закари допил свой кофе, всё ещё зачем-то прячась за углом, возле палаты появился медбрат с медицинской ванночкой, в которой лежал шприц и ампула снотворного. Данный эпизод очень взволновал Закари, и он решил во что быто ни стало выяснить, зачем тут околачивается директор школы. Ему мало трудностей непосредственно на своём рабочем месте? Или ему так мало платят, что он по вечерам вынужден подрабатывать ещё и здесь? С этими мыслями он спустился в регистратуру, и на его удачу Хиддлстон стоял возле стойки и подписывал какие-то бумаги. - Добрый вечер, - Закари подумал, что не следует сразу, с нахрапом, вытягивать из Тома ответы на свои вопросы, а сперва зайти издалека. - Да скоро ночь уже, мистер Левай, - Хиддлстон отложил листы и повернулся к собеседнику. – Не собираетесь домой? Джек и Эшер, небось, заждались вас. Закари невольно дёрнулся от осознания, что Том явно ничуть не удивился его появлению, словно ожидал этого. - Д-да… Собираюсь… - озадаченно пробормотал он. – Вот прямо сейчас туда и шёл… - А по дороге решил подслушать, стоя в коридоре, о чём секретничают омеги, - полушёпотом и полушутя изрёк Том. – Это же вы прятались за дверью возле палаты Стэнли. И не вздумайте отпираться. Я ваш запах прекрасно запомнил. Левай опешил, выпучив на него глаза, и только лишь мямлил в ответ: - Я не… Не я… Нет, я лишь… Вы не на того думаете… - но поняв, что отпираться бесполезно, ведь Том в прямом смысле буравил его своими голубыми глазами, альфа опустил голову в покаянии. – Простите… - Так почему вы там стояли? - недоумевал Хиддлстон. - Могли бы зайти. - Не хотел вам мешать. Вы так мирно беседовали, - Левай сказал первое, что пришло ему в голову, но тут же поинтересовался. – Как он? - А вы как думаете? – с горечью в голосе промолвил Том. – Потерять ребёнка на шестом месяце беременности – это страшный удар. Когда твоё тело отвергает дорогого тебе человечка, которого ты ждёшь сильнее всего на свете, и любишь больше самого себя, это ни с чем не сравнимое горе. Кажется, что жизнь рушится в одночасье, а ты в нём главный злодей, который не сберёг это маленькое невинное существо. В такие моменты хочешь поменяться со своим ребёнком ролями. Но не судьба. Он мёртв, а ты продолжаешь жить. По мере того, как Хиддлстон говорил, глаза его постепенно темнели, а взгляд стекленел. Тонкие губы подрагивали, и создавалось впечатление, что он ушёл глубоко в себя, испытывая в данный момент ему одному ведомые ощущения. - Вы так говорите, будто сами это пережили, - пробормотал Закари. Том бросил на него взгляд и произнёс: - Да, пережил… Левай сглотнул, не ожидая такой откровенности. - Сожалею, - выдавил он. Хиддлстон мотнул головой, как бы отгоняя от себя грустные воспоминания, стащил с головы бандану и постарался улыбнуться, но получилось слишком уж вымученно. - Всё в порядке. Я поэтому и стал волонтёром в этой больнице. Изо всех сил стараюсь другим помочь пережить данный опыт, - Том прикоснулся к руке Закари и, посмотрев ему прямо в глаза, сказал. – Вы даже не представляете, какой вы счастливый человек, мистер Левай. У вас двое замечательных детей, вам есть к кому вернуться. А у меня нет никого, кто бы меня ждал дома. Школа и больница – всё, что у меня осталось. Хиддлстон развернулся и побрёл в сторону раздевалки для персонала. Левай проводил его взглядом. И даже когда Том пропал из виду, он всё ещё стоял и смотрел ему вослед.