Перекрёстки судеб

- Смотри, не сболтни ничего лишнего, - напутствовал Закари Куинто в раздевалке, натягивая врачебную униформу. – Всё только по существу. Том у меня омега без заморочек, но я не хочу рисковать. - А мне дадут такое же? – ткнул Джон пальцем в одеяние врача. - Найдём что-нибудь, - отмахнулся Левай. – Ты меня слышал вообще? - Да слышал-слышал, - Куинто закатил зенки по веки. – Надо рассказать твоему ненаглядному, какой ты охеренный, а я – падшая личность, чтобы он, не дай бог, с тобой не порвал. - Кто тут с кем порвать собрался? – Хиддлстон вырос, будто из-под земли, и Джон с Закари вздрогнули от неожиданности. - Никто и ни с кем, - нервически хихикнул Левай и, подскочив к омеге, заключил того в объятия. - Фух! – выдохнул Куинто, схватившись за сердце. – Я чуть концы не отдал. Нельзя же так пугать. - Это кто? – спросил Хиддлстон, косясь на него. - Познакомьтесь, - Закари принялся расшаркиваться. – Джон, это Том. Том, это Джон - мой давний…эээ…приятель. Надеюсь, вы не подерётесь… - Из-за тебя что ль? – прыснул Куинто. - Ничего не понимаю. Мне кто-нибудь хоть что-нибудь объяснит? – недоумевал Хиддлстон. Тут по громкой связи Закари попросили пройти в операционную. Он тотчас умчался, но перед этим поцеловал в щёку Тома, сказав, что новоиспечённый знакомый всё ему растолкует, и многозначительно глянул на Джона. Тот подмигнул, давая понять, что всё будет тип-топ. - Ну так… Джон, да? И что же тут происходило до меня? – поинтересовался Том, когда они остались наедине. - Короче, так! – приступил к разъяснениям Куинто. – Скажу сразу: хоть я когда-то и крутил шуры-муры с твоим благоверным, но сейчас между нами ничего нет и быть не может. Я на твоё не претендую. - Да ну? Отрадно слышать коли так, - вставил Хиддлстон. - Уж, прости, но так сложились обстоятельства, что мне некуда податься, а Зак едва согласился выделить мне раскладушку в своём гараже на некоторое время. - Что?!! – изумился Том. - Всё нормально. Я ж тебе говорю, что мне твой кавалер не облокотился. - Но при этом ты будешь жить с ним под одной крышей. Что-то тут не вяжется, - с сомнением произнёс Хиддлстон. - Слушай, Том. Я понимаю, как это выглядит, но мне реально негде жить, а в карманах пусто. Зак денег на мотель мне не одолжит, так как я, чего уж греха таить, с большой долей вероятности спущу их в покер. Поэтому за ночлег и еду он припряг меня батрачить у себя дома и в больничке. А оставаться на улице омеге без защиты, сам знаешь, очень опасно. Доводы Джона были вполне убедительны. Том кивнул. - Допустим, ты прав. Но заруби себе на носу, если ты хоть намёком посягнёшь на моего альфу, я тебя сам на ремни порежу, - Хиддлстон оскалился, от чего у Куинто пробежали мурашки по спине. - Да всё будет в ажуре, Том, - поднял руки Джон, изображая капитуляцию. – Я ненадолго здесь. Глазом моргнуть не успеешь, а меня уже и след простыл. Хиддлстон усмехнулся. По правде сказать, Куинто не внушал ему доверия, но было в нём что-то такое, что подкупало. - У меня к тебе вопрос, - Том подсел к Джону на лавку и почти шёпотом осведомился. – Ты папа Эшера и Джека? - Типун тебе на язык! – подскочил Куинто, как ошпаренный. – Я, разумеется, не чайдл-фри, но этих сосунков мне не приписывай! Отчасти из-за них Уайтлоу никак не хотел уходить от своего муженька ко мне. И после они мне нервишки помотали, когда я их увозил от того маньяка. Так что у меня от них только один негатив. Уж не знаю, как я их буду терпеть. - Уайтлоу? Кто это? Ещё один приятель из далёкого прошлого? – вопрошал Том. - Ты не знаешь про Уайтлоу? – поразился Джон. - Нет… - Зак тебе ничего не рассказал? - Нет… - Вот это номер! – расхохотался Куинто. – Вот ведь стервец! Хотя, с другой стороны, может, оно и к лучшему. - Что к лучшему? – хлопал ресницами Том. – Уж не сочти за труд объяснить. Джону так не терпелось посплетничать и излить душу хоть кому-нибудь, что все назидания Левая не болтать лишнего выветрились из его головы. - Ну так слушай… Хиддлстон навострил уши и вскоре обалдел от услышанного. Жил-был на свете ушлый контрабандист и первоклассный специалист по отмыванию денег Уайтлоу Пайн. Имел он свою фирму, прикрывающую его тёмные делишки, и безропотного омегу-сироту, который исполнял все его прихоти: от рассола по утрам от похмелья до ублажения его деловых партнёров в постели, если понадобится. Несмотря на это, Уайтлоу женился на омеге, но за человека его по-прежнему не считал. При этом он настоял на совместных детях, ибо полагал, что должен оставить после себя не только дело всей своей жизни, но и наследников, к которым это дело и перейдёт впоследствии. Джон познакомился с Уайтлоу на одной из вечеринок в Нью-Йорке сразу после разрыва с Ливаем и тут же осознал, что надо срочно сцапать такой лакомый кусочек. И Джона совершенно не волновало, что омега Пайна находится на седьмом месяце беременности. Это не его проблемы! Куинто рассчитывал, что Пайн, проведя с ним всего лишь ночь, тотчас бросит все дела и кинет к его ногам весь мир. Но не тут-то было. Уайтлоу трахнул Джона и почему-то не сошёл с ума от любви к нему, а продолжил изменять мужу напропалую со всеми подряд, и Куинто был далеко не в первом ряду. Но Джон проявил рвение и сделал всё возможное и невозможное, чтобы Пайн проводил с ним больше времени, чем с другими своими любовниками. И главной целью Куинто стало место мужа Пайна, а омегу можно и бортануть, авось не стена – подвинется. - Ты даже не представляешь, на какие жертвы я шёл ради Уайтлоу. Нескончаемые спа-салоны, массажи, маникюр-педикюр, модные шмотки, веганство – всё шло в ход. Я старался как можно чаще попадаться ему на глаза, для этого я периодически отсасывал одному из его охранников, который сливал мне инфу, где Уайтлоу будет вечером. Я даже записался на пилатес и, на всякий случай, курсы сексуального раскрепощения, чтобы выписывать кренделя в постели, хотя в этом не было особой нужды, и ничего нового я там не узнал. Короче, я из кожи вон лез и чуть не заработал себе нервное истощение! - скулил Джон. - Нелегко тебе пришлось, - наигранно посочувствовал ему Том. - Да это был ад! - согласился Куинто, не уловив сарказма в словах собеседника. В конце концов старания Джона принесли свои плоды, и через какое-то время Уайтлоу сделал его своим основным любовником. Главный муж в гареме, так сказать. Но при этом Пайн из постели Джона неизменно возвращался в семью, к уже родившемуся сыну и вновь беременному мужу. Но данная неприятность, как и рассчитывал Куинто, была временной. Несчастный омега, которому в жизни и так не повезло, в конечном итоге умер во время родов, произведя на свет ещё одного маленького альфу. Пайн не горевал от слова совсем и на следующий день после похорон почившего мужа сказал Джону перевозить свои вещички в его особняк. Радости Куинто не было предела. Вот теперь-то все его труды окупились с лихвой! Осталось только надеть обручальное колечко на палец, но это могло немного и подождать: действовать с нахрапом в отношении Уайтлоу было опасно. Но во всём этом были и минусы - годовалый карапуз и постоянно орущий младенец, которые требовали внимания и заботы. Но Пайн легко решил эту проблему: перевёз малышей вместе с няньками в домик для гостей. Как говорится, живи да радуйся, но судьба подложила Джону не то что свинью, а целое стадо этих нежвачных парнокопытных. Однажды одна из нянек детей отпросилась на крестины, а вторая неожиданно заболела. Все заботы по уходу за мальчиками легли на плечи Джона. Он с ног сбился, бегая от плиты, где готовилось питание для малышни, до детского горшка и обратно. Старший постоянно хныкал оттого, что резались последние зубки, а младший вопил по поводу и без. К вечеру Куинто так умаялся, что с трудом мог передвигаться. Вдобавок ко всему, вернувшийся навеселе Пайн потребовал секса. Джону ничего не оставалось, как ползти в спальню. Только любовники расположились на кровати, как перед ними возник некто в чёрном, под два метра ростом и с оружием в руке. - Даже не знаю, как я в тот момент уцелел. Не говоря ни слова, убийца выпустил несколько пуль в Уайтлоу, а после перевёл дуло на меня. Видимо, кровь Уайтлоу, брызнувшая мне в лицо, отрезвила меня, и я, изловчившись, швырнул в того мерзавца подушку. Тот явно не ожидал такого и растерялся. А я кинулся вон, чтобы убежать из этого проклятого дома. Я буквально слетел вниз по лестнице и уже стоял у входной двери, как услышал плач мелкого засранца. Не пойми меня неправильно, не то чтоб я хвалюсь или выставляю себя в лучшем свете, но я действительно не мог оставить детей. Хоть они и портили мне жизнь, но они точно не заслужили умереть в таком возрасте от пули. В общем, я схватил их, и мы вместе едва успели спастись. Когда я завёл мотор, киллер выскочил из дома и принялся палить по машине. Каждый из детей по-своему впал в истерику от происходящего, а мне пришлось на свой страх и риск давить по газам и ехать, не оглядываясь. От шока я несколько часов кружил по Нью-Йорку и в итоге не нашёл ничего лучшего, как махнуть в Питтсбург, куда под папочкино крылышко после учёбы в универе и нашего непродолжительного романа переехал Зак. Мы с ним поддерживали какую-никакую связь, поэтому я знал его домашний адрес. Он чуть в обморок не упал, когда я заявился к нему весь в чужой крови с двумя мелкими писклями наперевес. Он выслушал меня, дал отдышаться несколько дней, а потом завёл волынку, чтобы я шёл в полицию. - И ты что? Пошёл? - выпытывал Том. - Да прям щаз! Побежал, роняя тапки! – скосомордился Джон. – Я видел рожу убийцы так, как я вижу тебя сейчас. Она мне до сих пор в кошмарах снится. И откуда мне было знать, что он до меня не доберётся, если кто-то из полицейских не сольёт информацию по пьяни за карточным столом? А таких продажных идиотов я много в жизни повидал. Да и у меня самого рыльце в пушку. Поэтому светиться мне было ни к чему. Единственное, я уехал назад в Нью-Йорк, чтобы забрать деньги из тайника в особняке Уайтлоу. Я понимал, что полиция уже прошерстила весь дом, но у меня была надежда, что тайник они всё же не нашли. И я-таки оказался прав! Я взял деньги и отчалил на западное побережье США, где куролесил так, что мама не горюй! А Зак, как сегодня выяснилось, повесил себе на шею детей Уайтлоу и его мужа и с тех пор тянет лямку. Закончив рассказ, Куинто потянулся и поглядел на Тома. Тот пребывал в раздумьях. Джон слегка толкнул его плечом. - Ты чего? - Ничего, - выдавил из себя Хиддлстон и поднялся со скамьи. – Заболтался я с тобой. Надо работать. - Кстати, мне тоже, - очухался Куинто. – Зак сказал, что мне тоже форму выдадут, как у него. У кого спросить, не знаешь? Том порылся в своём шкафчике и выудил оттуда свой старый запасной костюм. - Держи пока этот, потом что-нибудь придумаем. - Спасибо, – поблагодарил Джон и без особого энтузиазма напялил на себя униформу, которая оказалась ему почти впору. - Пойдём, я покажу тебе работу на сегодня, - позвал его с собой Хиддлстон. Куинто поплёлся за ним, с прискорбием представляя себе, как он будет вдыхать ароматы лекарств и выслушивать жалобы больных. Когда Закари освободился, он сию же секунду побежал искать Тома. Тот нашёлся на лестничной площадке, где у подоконника устраивали перекур некоторые врачи. - Ты что здесь делаешь? Ты же вроде не куришь. Или же всё же смолишь втихаря? - сострил Левай. - Мне просто захотелось побыть одному, - откликнулся Хиддлстон, стоя спиной к нему. Закари приблизился к омеге и приобнял его. - Что-то случилось? - Эшер и Джек знают, что они тебе не родные? – неожиданно спросил Том. - Что?! Какого?.. – и тут до Закари дошло. – Вот ведь пройдоха! Я же просил его! - Так они знают или нет? – требовал ответа Том. - Нет, - тихо прошелестел Левай. Хиддлстон развернулся к нему лицом. - Почему? - Ну… Я не хочу, чтобы они страдали… Думали, что… - мямлил Закари. – Мне кажется, что им…им не надо это знать… Я так считаю… - А их мнение не в счёт? Это их жизнь, они имеют право знать, - давил на больное Хиддлстон. - Полагаешь, я плохой отец? – насупился Левай. Том тепло улыбнулся. - Ты потрясающий отец. Лучший в мире. Но, ограждая своих детей от жизненных трудностей, родители тем самым зачастую вредят им. Излишняя забота иногда может обернуться не благом, а злом. Закари сделал глубокий вдох и процедил: - Это мои дети. И я буду решать, что для них благо, а что зло. Ты не понимаешь всей ситуации. У тебя же нет де… И тут он осёкся, поздно сообразив, что его понесло не туда. - Да, у меня нет детей. Я помню, - спокойно отреагировал Том. - Прости, я не хотел, зайка. Мне очень-очень жаль, - повинился Левай. – Я не должен был… - Да, не должен был. Но ты должен был рассказать мне об Эшере и Джеке. И это не только требование как директора школы, где они учатся, ведь я по работе обязан тесно контактировать ещё и с органами опеки в таких случаях, но и как твоего партнёра. Или я для тебя просто для весёлого времяпрепровождения? – читал ему нотации Хиддлстон, включив бюрократа - Нет! Как ты мог подумать, что я отношусь к тебе, как к весёлому времяпрепровождению? Я никого ещё не любил в своей жизни так, как тебя! – принялся с жаром уверять его Закари. - Даже Джона? – плутовски спросил Том. - С Джоном я встречался ради развлечения. Ничего более. Я вообще никогда не воспринимал его, как пару. Секс по дружбе, грубо говоря. И для меня совсем неважно, что он когда-то соблазнил меня, и я потерял с ним невинность… - Левай так распалился, убеждая омегу, что опять ляпнул не то. - Вот как? – ахнул Хиддлстон. – Сегодня прям день откровений. - Чёрт!.. – Закари покраснел и отвернулся, пряча глаза. – Не обращай внимание, я бред говорю. Хиддлстон рассмеялся и обнял его. - Послушай, по сути мне всё равно, что было у тебя до меня. Я просто хочу быть уверенным, что сейчас ты только мой, и никакой Джон не встанет между нами. Левай прижал его крепко к себе и прошептал: - В этом можешь не сомневаться. Закари нашёл губы Тома и увлёк его в глубокий и чувственный поцелуй. Хиддлстон отвечал ему со всей страстью, открыто намекая тем самым, что тоже любит его и никому не отдаст. Губы скользили по губам, языки сплетались, как змеи, руки шарили по любимому телу, а сердца стучали в унисон. И совершенно было наплевать, что их могут застать в таком непотребном виде. Левай притиснул Хиддлстона к холодной кафельной стене и забрался рукой под рубаху, лаская пальцами живот. Том застонал от наслаждения, чувствуя, как подкашиваются ноги. Острое желание обладать любимым горело пожаром в обоих, и они чуть было не совершили обряд сношения прямо на подоконнике в компании грязной пепельницы и кучи сигаретных окурков. - Вот вы где! Я вас везде обыскался! Даже заблудиться успел два раза! - неожиданно на лестнице материализовался Куинто. – Вы тут сосётесь, а у меня экзистенциальный кризис! Закари нехотя оторвался от Тома и проворчал: - Ну что ещё у тебя там стряслось? - Какой-то наглый медбрат всучил мне вот это! - Джон тряс, держа в руке, грелку с прикреплённой к ней длинной гибкой тонкой трубкой с твёрдым пластиковым наконечником и орал благим матом на всё лестничное пространство. – Он сказал, чтоб я сделал клизму какому-то бздуну! Я не могу этим заниматься! Это ниже моего эстетического достоинства! Я на это не подписывался! Закари расхохотался во весь голос. Том сложился пополам. - Чё ржёте, суки?! Весело вам, да?! Меня тут унижают почём зря, а вы ржёте! Ненавижу вас! Он ещё долго возмущался, пока Левай и Хиддлстон успокаивались. В результате Том вызвался помочь нерасторопному бедняге. - Ладно, пошли со мной. Я научу тебя, как это делать. - Что значит «научу, как это делать»? – перепугался пуще прежнего Куинто. - То и значит, что научу делать клизму, - разъяснил Хиддлстон. - Нет! Не хочу! Не буду! – вопил Джон. Но Закари и Том подхватили Куинто под белы рученьки, игнорируя его протесты, и утащили в тёмное царство спринцовок и клистиров.