Зимние наваждения (История с фотографией, часть 7)

— Иули Нимрин, ты обещал рассказать нам об Одиннадцати, — бесстрастно, как голем-дворецкий, напомнил Альдира. — Да, я обещал сегодня начать, — Ромига тяжело вздохнул, Вильяра чуть стиснула пальцы на его запястье. — Присаживайтесь поудобнее, о мудрые. Слушайте сказки Теней о временах, когда лучшие колдуны вашего народа умирали молодыми, и не от ярости стихий, а на алтарях, под острыми ножами своих преемников, таких же обречённых бедолаг. Ну, а что ещё вам всем оставалось делать, если к концу недолгого служения заклинатели стихий становились их неистовыми воплощениями? Перед мысленным взором нава плыли чужие судьбы, чужие жизни и смерти. Всё это было давно и не с ним, отзвуки чужих мыслей и чувств не захлёстывали его — но помнились и настойчиво искали выход в слова. Будто, приняв отречение Повелителя, Тени просили и умоляли его — стать их голосом. Только потянись мыслью им навстречу — и всеведение, которого Ромига едва успел коснуться, снова тут как тут. Для Ромиги — соблазн, сильный! Желает ли он стать воплощённой памятью целого мира? Чужого, неуютного и странного мира, выпестованного блудным асурским разведчиком? Да, Пращур чаще всего снился именно заклинателям. Пращур учил их… Видимо, разному пытался учить, безжалостно экспериментировал, ощупью искал, как стабилизировать их магический дар, и психику — заодно. Ничего лучшего, чем путь равновесия, учитель вкупе с его любимыми учениками не придумали. А теперь блудный нав пересказывал потомкам тех колдунов, как в муках проб и ошибок рождались знакомые им магические практики. Разъяснял изначальную суть этих практик, ход мысли создателей… Искренне восхищаясь голки! Ну, не асуром же восхищаться: это противоестественно. Потому по ходу рассказа всё Ромигино восхищение и уважение доставалось охотничьему колдуну Кане Мункаре, Первому из Одиннадцати. — Нельмара должен слышать это! Почему он не пришёл? — спросил Стира, когда рассказчик остановился перевести дух после особо захватывающего эпизода. — Хранителю знаний снова недужится, — ответил Тринара и поморщился. Ркайра фыркнул, собираясь что-то сказать — Альдира перебил его, жадно сверкнув зрачками: — Это должны слышать все мудрые! От старейших до новопосвящённых. Без исключения. Из первых уст. — О мудрый Альдира, неужели, ты переменил своё решение и желаешь привести Нимрина в Пещеру Совета? — тут же напряглась Вильяра. — Не просто желаю, а считаю необходимым. Но ты не беспокойся за своего воина, о Вильяра. Не сегодня. И я ещё спрошу его, желает ли он? Кажется, Ромига перестарался! Слишком увлёкся, рассказывая голки позабытые страшные сказки о них самих — а сошло за откровение. Желает ли он, чтобы перед ним вот так развесила уши вся толпа мудрых? Чтобы они не гнали зловредного Иули с Голкья, а засадили источник бесценной информации в золотую клетку? Такое намерение явно читается у главы Совета, а Ромига слишком погано себя чувствует, чтобы торговаться и спорить. — Мудрый Альдира, давай, мы поговорим об этом завтра? Голки прищурил азартно горящие глаза: — Иули Нимрин, ты боишься, я не отпущу тебя, когда ты соберёшься уходить? — Опасаюсь, — Ромига скривил губы в ухмылке, хотя от сочетания собственной уязвимости и проницательности собеседника его продирало ознобом. Альдира отрицательно качнул головой: — Нет, Иули. Мы утратили многое из наследия Одиннадцати, жаждем восполнить утраченное и будем благодарны тебе за помощь. Но я знаю: всеведение Теней — тяжкая ноша для живого. Ты спятишь, если понесёшь её слишком долго. Ещё одного безумного Иули никому здесь не надо. А если мы попытаемся удержать тебя силой, чтобы подольше слушать твои сказки, ты же начнёшь злокозненно разбавлять былое враками? — ещё один лукавый прищур. — Я не сомневаюсь, тебе достанет хитрости вредить нам изощрённо и незаметно. Отравленное наследие — хуже утраченного. Поэтому я не стану тебя ни к чему принуждать, Иули Нимрин. Такова моя воля и моё слово, слово временного главы Совета Мудрых. Присутствующие, будьте мне свидетелями! Ромига устало прикрыл глаза, выдержал паузу в несколько вздохов и ответил: — Мудрый Альдира, ты достойный наследник Каны Мункары. Я благодарю тебя за понимание, и я постараюсь вручить вам наследство Одиннадцати неповреждённым. Давай, продолжим беседу и сказки, когда я отдохну? Альдира, Стира и старейшие переглянулись — глава Совета согласно кивнул: — Отдыхай, Нимрин, у тебя выдался тяжёлый день. Мудрая Вильяра, ты останешься здесь, со своим воином? — Да. Как только мудрые ушли, Вильяра развернулась лицом к Ромиге. Встретились взглядами — колдунью перекосило, будто от кислого. — Ну, что ж ты за… Недоговорив, она подскочила с лежанки и резкими, порывистыми движениями начала расставлять по местам утварь. — Вильяра! Пожалуйста, присядь рядом и выслушай меня. Очень внимательно выслушай меня и постарайся понять, уложить в себе услышанное… Она плюхнулась рядом. — Ну? Я тебя слушаю. — Скажи, тебе стало тошно глядеть на меня? Да? С досадой и отвращением: — Да, Ромига. — И это никак не проходит, хотя ты стараешься? — Да. — Я разделяю твои чувства. — Ты? Разделяешь?! — недоумение. — Да. Только я не удивляюсь и не корю себя, поэтому мне гораздо легче. Что произошло? В круге мы столкнулись сторонами, которые показываем смертельным врагам. А существа-то мы с тобою недобрые, небезобидные, и это прекрасно, само по себе! Врагам — так и надо. Колдунья удивлённо приоткрыла рот — тут же сердито фыркнула: — Я — целительница. Ты — не враг. Мой долг обязывает… — Обращать ко мне совсем другую сторону? А твои же здоровые охотничьи привычки вопиют: нельзя, опасно! Разлад. Переваришь потрясение, полегчает. — Ты знал, что так будет? Теперь уже Ромига поморщился: — Предполагал.