Зимние наваждения (История с фотографией, часть 7)

А стоило отдохнуть — сон сменился. Вместо оранжевых и голубых фонарей в глаза блеснуло солнце. Вместо мозаики из разноцветных камушков под ноги легла неровная почва, зашелестели высокие травы… Среди снегов и стылых катакомб Голкья Ромига давно мечтал о жарком лете — полузабытый любимый сон встретил его именно таким. Вернул облачение гарки, утраченное наяву. Вернул телесное благополучие: во всей упоительной полноте ощущений. Ромига долго-долго стоял, просто наслаждаясь тем, что спину не ломит, а ноги не дрожат от слабости. Начал разминку: с восторгом от каждого движения. Мелькнула мысль, как неприятно будет просыпаться снова больным — отбросил её, ловя своё счастье здесь и сейчас. Остановился не когда устал, а когда захотел остановиться. Дышал полной грудью, валялся в траве, шёл по степи, куда глаза глядят, проломился сквозь приречные заросли и вышел к большой воде. Уселся на песок и долго сидел без единой мысли, чутко присутствуя здесь и сейчас. Шуршали тростники, мелкие волны лизали берег, искрились бликами. Ветер ласково ерошил волосы, донёс откуда-то запах костра… Костра? Да, точно, костра, а не травяной гари! Мало того: на костре жарили мясо, его аромат аппетитно мешался с дымком. Всё бы хорошо, но в этом мире никогда не было других разумных, кроме Ромиги. И то — не во плоти, а в плотном призрачном обличье, как говорит Вильяра. Да, сейчас — тоже. Мир-сон всегда был местом Ромигиного уединения, единственное исключение, когда он принимал здесь гостя, не в счёт. Но сегодня Ромига никого не звал за собой и не ждал. А незваный гость, как известно, хуже тата. Нав встал и пошёл на запах. Полоска пляжа вдоль воды прерывалась топью и зарослями: прямо не пройдёшь. Ветерок тоже менял направление. Но Ромига, определённо, приближался к месту чужого пикника с шашлычком. Он нашёл их на отмели с белым камнем, на котором раньше любил отдыхать. Двое мальчишек-подростков жгли маленький костёр из плавника… Стоп, а мясо-то где? И почему мальчишки кажутся такими знакомыми? Нав рассматривал обоих, соображая, где видел их прежде? Оба — тощие, загорелые. Один, помельче, светло-русый, вихрастый, в «семейных» трусах из выцветшего ситца. Второй, гибкий и жилистый, с чёрной гривой до лопаток, по-дикарски обмотал бёдра пятнистой шкуркой. Они выглядели закадычными друзьями, удравшими из дому поиграть в индейцев: была когда-то у челов такая игра. Но не слишком ли эти двое беспечны в диком месте, где водятся хищные, опасные твари? Ромига нарочно зашуршал тростником — темноволосый мальчишка мгновенно обернулся на звук, в руках возникла из ниоткуда чёрная навская катана. Клинок длинноват и тяжеловат для этих рук, но остриё безошибочно выцеливает невидимую угрозу. Белобрысый среагировал мгновением позже. Напружинился, руки остались пусты, но взгляд и выражение лица не обещали ничего хорошего. От такого ожидаешь «эльфийской стрелы» или чего похуже. Хищной твари явно стоило обойти друзей-приятелей десятой дорогой, но Ромига ощущал не угрозу — растущую радость узнавания. Раздражала только некая неправильность: фигуры мальчишек туманились, как в обычном, не колдовском сне, когда начинаешь вглядываться слишком пристально. Досадно будет, если они исчезнут! Больше не таясь, Ромига вышел на открытое место. Темноволосый тут же сверкнул улыбкой и спрятал катану обратно в никуда. Сдул с бровей чёлку, уставился на Ромигу чёрными навскими глазами — стал до невозможности похож на отражение в зеркале, много веков назад. Сбивало с толку, что в целом он больше походил на человского подростка, чем на навского… — Ты совсем одурел без меня! — фыркнул мальчишка. — Пытаешься определить генстатус призрака? Выгляжу, как считаю нужным. — Чьего призрака? — Твоего, чьего же ещё, — у темноволосого совсем не было ауры, Ромига только сейчас заметил. У второго, кажется, тоже не было. Ни ауры, ни теней. — А я тогда кто? — спросил он в тяжком недоумении. Мальчишка расхохотался: — Нав Ромига, ты совсем тупой, да? Ты знаешь, что от тебя отодрали кусок, и всё ещё удивляешься, что нас с тобой здесь двое? Вихрастый сказал приятелю с укоризной: — А я говорил, нельзя оставлять его одного, без присмотра! — Ты был и остался старым занудой! А я давным-давно мечтал здесь поробинзонить. Но рядом с теми — противно. Ромигин младший двойник принюхался и брезгливо наморщил нос, хотя мясом и дымом пахло ужасно аппетитно. А у мальчишек костерок был таким же призрачным, как они сами: пламя плясало над дровами, не обугливая их и не давая тепла. — Да уж, не самое приятное соседство, — насупился вихрастый. — Однако к Робинзону и Пятнице почему-то непременно прилагаются соседи — каннибалы. Ромига, наконец, узнал эту ворчливо-ироничную интонацию, и вихрастый, в подтверждение, расплылся облачком тумана, принимая другую, знакомую форму. На песке сидел старик… — Семёныч? Старик грустно развёл руками: — Был, да весь вышел. Наобещал тебе лишнего, потом сказанул лишнего… Короче, умер я. Супостат напоследок подсуетился и отхватил себе кусочек. Враг врага освободил нас, помог вспомнить, кто мы, и открыл дорогу. Но мне, — он ткнул себя пальцем в грудь, — Уже некуда возвращаться. Я ушёл бы совсем, да этому непоседе скучно одному. А на берегу вашей любимой реки меня хватает хотя бы на видимость жизни. Ты позволишь мне ещё немного задержаться в этой стране Счастливой Охоты или позовёшь с собой? У Ромиги голова шла крýгом. В привычном ему мире мёртвые умирали сразу и насовсем, прочее — отвергнутая асурская Скверна. На Голкья-то уже не совсем так: ярчайший пример — Латира. Однако у мудрого возникли специфические проблемы с питанием и самоконтролем, из-за которых он не пожелал оставаться Тенью среди живых. А на что способна, к чему стремится сущность, с которой сейчас беседует Ромига? Нав спросил, глядя в выцветшие голубые глаза: — А как будет лучше для тебя самого? Призрачный старик молча развёл руками. Кажется, сущности было, по большому счёту, всё равно. Но тут маленький призрачный нав сердито мотнул головой. — Мишка, ты же один не станешь ни играть, ни охотиться! Ты сядешь тут и будешь смотреть на воду, пока не растаешь. Старик снова развёл руками, виновато улыбнулся. — Ну, и растаял бы. Но тебе… Вам с ним, — кивок на Ромигу, — не хватает напарника. Пока он не найдёт себе кого-то живого, я готов остаться с вами. Ромигин двойник очень серьёзно кивнул: — Договорились. Ромига слушал их и ощущал себя безнадёжно тупым, хоть красную бандану повязывай: — Эй, вы сейчас о чём вообще? — О том, чему я тебя учил, Ромига. О геомантии. Твой дар раскрывается в полную силу, когда ты в связке с кем-то. Не знаю, будет ли так всегда, но пока ты учишься, тебе нужен напарник, другой геомант рядом. Возьми нас за руки, и пойдём. — Куда? — Куда ты шёл перед тем, как встретил нас. Твой дар тебе там точно понадобится… Чтобы прибрать мусор. Образ старика поплыл, и перед Ромигой снова оказались двое мальчишек. Они протягивали ему руки и требовательно глядели снизу-вверх, мол, давай уже, не тормози. Он коснулся их пальцев, успел ощутить тепло… Стоял на отмели один: ни мальчишек, ни их костерка, и сквозь удивление — чувство, будто так и надо. Осмотрелся, пытаясь понять, что изменилось? Вроде бы, ничего существенного, только мир стал чуточку ярче, полнее, живее. Ладно, он поразмыслит об этом позже. А сейчас всё-таки дойдёт до второго костра и проверит, что там за соседи — каннибалы?