Flashback
— Круто мы в снежки поиграли! — восторженно протянул Артём, возвращаясь домой. Они ещё даже не зашли в квартиру, только поднимались по лестнице (лифт не работал по техническим причинам). Дзюба весело сорвал с Игоря шапку, собрал с неё снег, слепив небольшой шарик и закинул вратарю за шиворот, причём сделал это так быстро, что Акинфеев не успел сообразить, что произошло, но рефлекторно схватил Артёма за руку. — Было нормально до того момента, как ты перешёл на чужую сторону, — огрызнулся Игорь, поднимаясь на лестничную площадку около квартиры, доставая из кармана ключ, а нападающий тут же обнял холодными руками его щёки, за что получил подзатыльник. — Я не перешёл, меня поймали и заставили! — возмущённо воскликнул Артём, расстёгивая молнию куртки рывком, но, как всегда, собачку заело из-за ткани, попавшей под неё, а Игорю сразу после того, как он запустил своё чудо в квартиру, пришлось доставать его из пуховика, поражая ловкостью рук. — Конечно, Чалов и Головин тебя запугали до смерти, — вратарь закатил глаза, а Дзюба, стянув жаркий пуховик, крепко обнял его, целуя при этом в щёку. Непонятно, как и по чьей инициативе, но Игорь вдруг оказался прижатым к полу, а Артём весело облизнул его щёку. Пространство залилось звонким смехом, отлетающим от стен. Им ведь действительно было хорошо.End of Flashback
А теперь осталась квартира, этот коридор, вон та самая куртка, из которой Акинфеев доставал своего любимого человека каждый раз, когда они возвращались с прогулки, потому что Дзюба будто специально дёргал молнию слишком резко. Исчез Артём. Резко и навсегда, и Игорь не был готов к такому.А куртка осталась гадким напоминанием о нём. Кто в этом виноват? Только Игорь, потому что это он был за рулём, потому что он не сообразил остановить машину перед тем, как отвлечься от дороги, потому что он, блять, целовался с Миранчуком, не думая о последствиях, у него на глазах. Только Артём, потому что отказался бороться и даже не попытался завести хоть один серьёзный разговор о том, из-за чего Акинфеев прошёл на сторону. Оба хороши, потому что не смогли объясниться вовремя... до того, как сели в машину. А Артём сидел напротив и наблюдал, каким слабым стал за эти несколько дней его Игорёк. Дзюба бы всё отдал, чтобы Игорь мог его хотя бы увидеть, но не было возможности, поэтому форвард только скинул несколько пар кроссовок с полки. Акинфеев поднял глаза прямиком туда, где были ноги призрака, затем он поднял их на прижатые к стене словно невидимым телом кофты. — Вот и зачем ты пришёл? — спросил Игорь, зная, что ответа не получит. У него вообще складывалось ощущение, что здравость рассудка его покинула. — Зачем ты пришёл? — откуда-то взялись силы на крик. Вратарь смотрел туда, где была голова умершего. «Игорь, прости меня!» — произнёс Дзюба, но слова не могли прозвучать так, чтобы их услышал тот, кому они предназначались. Акинфеев растерянно покачал головой, когда одежда, помятая форвардом, приняла естественный вид, но он всё ещё чувствовал присутствие Артёма. Действительно, призрак сел рядышком и аккуратно провёл ладонью по голове, затем ещё раз и ещё. Игорь чувствовал, как собственные волосы шевелились, будто их кто-то гладил, но не ощущал полноценных прикосновений. «Я во всём виноват, Игорёша! Почему ты меня не слышишь?» — Артём провёл рукой по волосам ещё раз. — Уходи, Артём. Тебя нет больше. Многие переживают это, и я переживу. Тебя нет, ты в земле. Нет тебя больше, — забормотал Игорь, подрываясь вдруг с места. Дзюба посмотрел на него растерянно, захлопав глазами и давая влаге в глазах спокойно стечь по щекам и упасть на пол. Мёртвое сердце перевернулось от осознания сказанного вратарём. Неужели он, на самом деле, не хотел видеть Артёма? И где любовь, в которой он клялся? Акинфеев, заметив капельки на полу, ужаснулся. Как же это так? Невидимый Тёма плакал? Но эти слёзы не остановили голкипера от задуманных действий. Игорь прошёл в гостиную и начал срывать со стен все фотографии, роняя их на пол, разбивая рамки, а Артём наблюдал и плакал, потому что понимал: Игорьку действительно лучше всё разбить, смять, выкинуть, чтобы забыть быстрее, чтобы не думать о том, чьё тело навеки под слоем земли останется. По своей неловкости Дзюба зацепил мяч, валявшийся до этого без дела приличное количество времени, и тот покатился прямиком к ногам голкипера. — Уходи, Артём! — взвыл Игорь и обессиленно упал на пол. «Vamos», — грустно и совсем не радостно сказал Артём, жалея о своей безжизненности, но ушёл, оставив любимого с его чертями в голове наедине. И Дзюба прекрасно понимал, что воспоминания съедали самого любимого человека. Акинфеев с трудом дошёл до кухни, быстро сделал себе два горячих бутерброда в микроволновке, которые обычно делал своему Тёме. Достав их, сел за стол и устроил голову на своей руке, только тогда понимая, что за перекус он приготовил. Слёзы вновь навернулись на глаза. Игорь откусил кусочек, тут же вставший поперёк, но проглотил, потому что убедил себя в том, что поесть нужно (на поминках он себя пересилить не смог, поэтому сидел и только несколько глоточков из стакана с водой сделал, заменив успокоительное, оставленное дома).Flashback
— Игорь, сделаешь бутеры? Три штучки, пожалуйста! — произнёс Артём, вваливаясь домой после тяжёлого дня. — Иди, руки мой, я сделаю пока, — улыбнулся вратарь, выходя из гостиной в коридор. Дзюба торопливо поцеловал его в щёку, чуть приобняв, и скрылся в ванной, включив воду сразу же. — Тёма, только мой с мылом! — со смешинкой крикнул Акинфеев, заглядывая в ванну. Форвард не растерялся, тут же показав, как он намыливал руки до пены. Довольно улыбнувшись, Игорь оставил его и скрылся на кухне. Из холодильника вылезла варёная колбаса, сыр, помидор и пачки майонеза и кетчупа, из хлебницы — хлеб, который тратился, пожалуй, только на эти бутерброды. Голкипер спешно разместил на кусочки примерно равное количество соусов, перемешивая их ножом, а заодно растягивая по всей площади, затем нарезал остальные ингредиенты и в порядке, заданном Артёмом ещё в самом начале отношений, разместил кусочки: сначала кругляшки колбасы, затем дольки помидора и сверху сыр. Игорь поставил тарелку в микроволновку и включил греться на полторы минуты, а Артём шустро подбежал, слегка напугав любимого. — Я не понимаю, как ты ешь такие бутерброды. Это извращенство какое-то, — улыбнулся вратарь, ласково проводя по колючей щеке Дзюбы. — И когда ты уже побреешься? — Бутерброды вкусные, а побреюсь когда-нибудь, — протараторил Артём, переплетая свои пальцы с пальцами Игоря. — Хочешь? Можешь съесть один бутерброд. — Нет уж, в следующей жизни быть может и да, и то только при пытках я, может, съем его. Дзюба засмеялся, а микроволновка запищала, оповещая об истечении времени. Нападающий сам вытащил тарелку и поставил на стол, принявшись уплетать вкуснейшие в мире, по его мнению, бутерброды, созданные по рецепту матери, но приготовленные в исполнении лучшего шеф-повара, которого ему только удалось встретить в своей тридцатилетней жизни, Игоря Акинфеева. — Нет, Игорёк, ты всё-таки легенда и на поле, и на кухне, — пролепетал Артём с набитым ртом. — А ты дурак, Тёма, и дома, и на поле, — вратарь засмеялся и щёлкнул Дзюбу по носу, а тот подавился от неожиданности. Голкипер быстро сообразил: хлопнул пару раз по спине, подскочил, наливая воду в кружку форварда, и протянул её ему.End of Flashback
— А ты был дураком, Тёма, — с пустотой в сердце произнёс Игорь, наливая себе водку почти до краёв в ту самую кружку, которая самому вратарю нравилась. Он её подарил на какую-то годовщину (вроде бы третью), поэтому на ней была их совместная фотография, где Дзюба счастливо улыбался, а Акинфеев покраснел от шутки и улыбался скованно, смущённо. Хотел её разбить, но рука не поднималась: ведь Тёма вряд ли бы оценил такой поступок. От отчаяния голкипер выпил всё залпом, обжигая горло и внутренности. Вина съедала. На душе скреблись кошки. Оставив бутылку, Игорь пошёл в душ, намылся, а когда вышел, напялил большеватую ему футболку Артёма, которая пахла им, будучи не выстиранной. Мужчина забрался в кровать с ещё не поменянным бельём, чувствуя запах любимого, и даже не удосужился укрыться нормально. Душевная пустота и пустота квартиры слегка отступили, а Игорь случайно вспомнил, как однажды Артём жаловался на жестокость сериала «Игра престолов».Flashback
Очень неожиданно было увидеть Артёма в самой настоящей истерике. Он ведь всего лишь смотрел сериал. Что уже могло произойти? Ничего, кроме телевизора из гостиной, Акинфеев не слышал, а значит… О Боже, Дзюба плакал из-за чего-то, что произошло в сериале! Нападающий поразил, когда забрался в кровать, оставшись в трусах и футболке, и прижался к плечу возлюбленного в поисках поддержки, обнимая за талию. — Тёма, что случилось? — спросил вратарь, проводя рукой по волосам самого дорогого человека. — Там всех Старков поубивали, — всхлипывая, ответил Артём и сильнее уткнулся в плечо Игоря. — А Арья опять рядом была. Они сначала Эддарда, а теперь ещё и… — Тём, всё, хватит, — Акинфеев крепко его обнял и поцеловал в лоб, понимая, что нужен ему в момент, когда сериал, поставленный впечатлительным нападающим на первое место, разочаровал. Артём вообще часто искал поддержку в нём, и это радовало, потому что напрямую означало, что ему доверяют и он нужен. Через пару минут молчания всхлипы прекратились, а Дзюба тихонечко прошептал: «Спасибо». Но всё ещё не отрывался от крепкого вратарского плеча и не убирал руки от талии.End of Flashback
Игорь засыпал, прокручивая эпизод вновь и вновь. Веки слиплись окончательно совсем скоро. Дзюба пришёл сразу же, почуяв, что сильный голкипер сдался и уснул. Артём присел на кровать, натягивая одеяло, как делал это раньше, и невесомо поцеловал в лоб, будто просил прощения. Он и при жизни иногда так делал, только тогда такие поцелуи на коже ощущались, а теперь… увы и ах, но прикосновения призрака не ощущались человеком. «Я тоже скучаю, Игорь. Прости меня за всё… Я бы в ад на муки отправился, только бы ещё разок с тобой поговорить, чтобы ты слышал, что я говорю, чтобы ты чувствовал, что я тебя касаюсь. Я очень скучаю, Игорь», — пробормотал Дзюба, касаясь ладонью щеки. Он лёг рядом, точно также, как тогда, когда объяснял причину слёз из-за глупого сериала, положив голову на плечо, а рукой обвив хрупкую талию. Артём не спал (призраки не могут спать вообще), слушая ровное дыхание. Воздух вокруг казался лёгким: может, и из-за того, что тело такого существа не весило ни грамма, а может, всё-таки из-за того, что рядом впервые за четыре дня был Игорь. Пусть он и не был в курсе присутствия, но было спокойно.