На двоих

Двое людей в форме у двери напоминают Артемиды то время, когда к ним с едва вышедшей из тюрьмы Охотницей регулярно таскались инспекторы из полицейского департамента. Не самые приятные воспоминания. Впрочем, заполночь даже они не являлись. Растрепанная, раскрасневшаяся, небрежно придерживает она локтем, обернутую вокруг груди, измятую простыню. В одной руке у нее нож, в другой — сэндвичи.  — Детектив Спинелли, сержант МакНейл… — без труда вспоминает она имена. — Вам, должно быть, Дика? — Ну, объективно из вас двоих ты больше в моем вкусе, Арт… — дружелюбно ухмыляется ей младший, Спинелли. — Прости за поздний визит. Но вы двое, похоже, и так не на сон время тратили. Со стороны спальни — шум и невнятное шевеление. — Эй, детка. — выкрикивает Дик из-за прикрытой двери. — Кого там еще принесло? Мы были настолько громкими, что перебудили соседей? У него голос как после забега на дальнюю дистанцию. По-моему, ты совсем заездила эту лошадку. — игриво присвистывает Спинелли. Грубоватое лицо МакНейла не выражает ровным счетом ничего. Без особого смущения Артемида приподнимает бровь. — За последнее время кое-кто кое-чего мне изрядно задолжал. Так что этот марафон ему еще бежать и бежать, и бежать… — безотчетно копирует она тягуче-бесстыжие интонации и мимику Чешир, великой мастерицы вранья. — Если только вы, господа, не собираетесь все нам испортить. Тащи-ка сюда свой наглый, бесстыжий зад, детектив Грейсон. Только штаны не забудь надеть. — кричит она в сторону спальни, зябко потирая одну босую ступню о другую. — Тут по твою душу ребята из участка. Симпатичная итальянская физиономия Спинелли необычно помята как и щегольская рубашка. Правая щека стесана до ссадин. МакНейл помят и небрит всегда, сколько ей доводилось видеть его в участке — но его маленькие, холодные ирландские глазки впивались в ее лицо с остротой сравнимой с ее же стрелами. Дик, наконец, высовывает голову из спальни — лохматый, помятый и взъерошенный. — Сержант? Малыш Джо? По городу что, тревога? Сейчас, только оденусь… — снова исчезает он за дверью и, невидимый уже, возится, беспомощно вопрошая. — Детка, ты трусов моих не видела? Молча, но выразительно Артемида закатывает глаза. — Не утруждайся, Дикки-бой. — хохотнул Спинелли, небрежно пристраивая на тумбочке тонкую папку с парой бумажных листков. — Найди минутку ознакомиться с новыми материалами по делу и утром будь в участке в полной готовности. И я все еще считаю, что эта ерунда без труда могла бы подождать до завтра. — укоризненно покосился он на папку, а потом на сержанта и шагнул к двери. — Мы бы уже давно спали дома, если б кое-кто не уперся рогом и не притащил меня сюда с другого конца города, не дав даже кофе выпить… — Горячая ночка? — сочувственно спрашивает Артемида. — Не то слово. — устало морщится Спинелли. — Пытались накрыть в порту сделку по контрабанде оружия. Но все пошло через задницу, словно кто-то в отделе снова слил информацию. Если бы не Найтвинг, нам пришлось бы худо… — Хватит трепать языком, щенок. — обрывает его МакНейл. — Слишком уж каждый шут в трико в этом городе осведомлен о делах полиции. — Если бы не этот шут в трико, я схлопотал бы пулю между глаз. В конце концов, мы все жрем дерьмо ложками из одного и того же ведра… — Само существование виджиланте — оскорбление для полиции. — бледные, серо-голубые глаза сержанта вспыхивают злостью. — Если они нужны городу — значит, мы не справляемся со своей работой. — Но мы, черт возьми, не справляемся. — огрызнулся Спинелли. — Поэтому лично я предпочитаю быть живым и сотрудничать с такими как Найтвинг, Бэтмен, Тигрица…  — Кровь. — вдруг ведет сержант носом как охотничья псина, почуявшая след. Медленно Артемида опускает взгляд. И впрямь свежие, темно-вишневые капли размазаны, похожие на сок раздавленных ягод на белом хлопке простыни из Уолмарта. Такие яркие, что во рту становится словно бы солоно. — А, черт. — раздраженно встряхивает она рукой. — Опять кровит… Капли крови из располосованного до мяса пальца разлетаются по сторонам, пачкая пол, белые стены под кирпич и простыню. Яростно выругавшись, она сует палец в рот — солоно и медно по-настоящему, так же как по-настоящему она голая под чертовой простыней. Все должно быть по-настоящему. — Уверена, вам нужнее. — с улыбкой протягивает она сэндвичи помятым полицейским. — Не кофе, но тоже сгодится. Захапав сразу оба, Спинелли посылает ей воздушный поцелуй, прежде чем закрыть за ними с МакНейлом дверь. — Я все еще жду, моя прекрасная любовь, когда ты, наконец, бросишь Грейсона и уйдешь ко мне. — Не дождешься, гаденыш! — обиженно орет Дик вдогонку. Артемида легкомысленно хихикает, защелкивая замок. А потом плотно прижимается ухом к двери и застывает. Шаги — и более тяжелые, с хромотой — МакНейл, и быстрые — Джо Спинелли — затихают. На парковке заводится и отъезжает машина. Когда она возвращается в спальню, Дик уже возится с бинтами и пластырями при тусклом свете ночника. Черно-синие части костюма кое-как запиханы под кровать. На подоконнике четкие следы его ботинок — песок, грязь и чуть-чуть еще свежей крови. Артемида тщательно вытирает все влажными салфетками и убирает их в сумочку. Завтра надо выкинуть подальше от дома, черт знает что характерного может быть в этом грунте. — Никто не видел, как ты лез в окно? — ухмыляется она уголком рта, забираясь под одеяло. — Не хочу городить еще одну сказку как изменяла бойфренду-копу с шутом в трико. Щедро распоротый кухонным ножом палец снова напоминает о себе кровавыми пятнами на постельном белье и противной, пульсирующей болью. На полу валяется флакончик с остатками заживляющего геля. Стоит только полить рану прозрачной бэт-жижей, и кровь сворачивается прямо на глазах. — Мне кажется или ваш сержант под тебя копает? С досадой поддав подвернувшийся ботинок уже босой ногой, Дик ругается себе под нос и без сил падает с ней рядом. — Мы пересеклись в доках сегодня. Ничего конкретного, но, кажется, он что-то заподозрил. Скорее даже просто проинтуичил… И правда отличный коп, чистый, но въедливый как уксус. — добавляет он уже с некоторым уважением. — Тебе чертовски повезло, что сегодня я дома, а не в Сторожевой башне. Или на другом краю света. — Как всегда спасаешь мою задницу. — виновато тянется он к ней. — Ты лучшая, знаешь? Губами он обхватывает ее больной палец, осторожно кончиком языка зализывая рану. И тут же сквозь улыбку смешно морщится от горечи остатков геля на ее коже. Но Артемида не позволяет сбить себя с мысли. — Тебе не кажется, что в последнее время ты пытаешься удержать в воздухе слишком много яблок одновременно, жонглер? — А? — недоуменно вскидывает Дик бровь. — Каких еще яблок? — Пока ты был в соло, сочетать патрули в Бладхейвене с поручениями Бэтмена и работой на полицию было непросто, но в целом реально. Но если к этому добавляется Лига — это уже выходит за грань возможностей человека. Если мы возвращаемся… А судя по тому, что миссии от случая к случаю приобретают систематичность — это уже не предположение, а факт. Что-то меняется в их едва устоявшейся жизни, что-то непременно изменится. У перемен горький вкус неизбежности, крови и заживляющего геля — он стирает улыбку с его лица. — Пока Юную Лигу возглавляет Черная Молния, я всего-навсего рядовой ее член, не самый важный даже. Они не нуждаются во мне двадцать четыре на семь… Эй, в паре у нас все отлично выходит. — он ласково трется носом об ее щеку. — Не представляю, с чем бы мы не сумели управиться. Без особого оптимизма Артемида ворчит: — Не бросай мирозданию вызов, оно этого не любит… Работа в полиции уже не слишком-то вписывается в твой график. Да, у детектива немало возможностей для маневров и ты в этом профи, но в целом… — вздохнув, она как всегда безжалостно режет всю правду в глаза. — Может, пора заканчивать, пока все не обернулось проблемами? Пора выбирать. — Брюс вон годами не выбирает. — упрямится Дик. — Эй, я знаю, как ты обожаешь свой блестящий, красивый жетон. — приподнимается она на локте. — Но будем честны — как Найтвинг ты принес и принесешь городу и миру в разы больше пользы, чтобы не говорил этот мерзкий козел МакНейл. Это же несерьезно — одной рукой пытаться спихнуть Свет с насиженных мест и закрывать мета-преступников, а другой — расследовать кражи кошельков в маленьком портовом городке. Ты день за днем крутишься на глазах полицейских вместо того чтоб держаться от них подальше. Странно, что только сейчас кто-то заподозрил… — Артемида… Даже при неярком свете его лицо каменеет — тени ложатся резче, добавляя лет. — Черт возьми, да твои коллеги же первыми сожрут тебя, едва стащат маску, Дик. — позабыв о распоротом пальце, она зло сжимает руки в кулаки, вспоминая времена когда Олли изрядно доставалось и от прессы, и от доблестных стражей порядка СтарСити. — Те, кому ты помогал, кого защищал в этом городе… Если ты ошибешься, они сожрут тебя с потрохами дважды — такие как ваш сержант — и как Найтвинга, и как Грейсона: за то, что делал их работу лучше, за то что морочил им головы слишком долго. Нужна ли вообще причина… — Артемида. Его ладонь ложится на ее плечо в молчаливой просьбе. Сквозь пульсирующую злость и тревогу она все-таки слышит, чувствует. Замолкает. — Ты совсем не веришь в людей. — наконец, с мягким смешком он заправляет ей за ухо выбившуюся прядку. — Знаешь, с тех пор как я начал работать в участке, раскрытых дел стало больше в разы… — Да, да, мистер зазнайка, ты самый молодой детектив в вашем участке за всю его историю… — сердито фыркнула она. — Я уже слышала это раз… тысячу? — Я не сказал — раскрытых мной. Прикрыв глаза, он устало сводит брови на переносице и уже не смеется. Похоже, ночь и вправду не задалась. — Поначалу это было как толкать заржавевшее колесо… Люди, которые давно разуверились в самом смысле своей работы, давно махнувшие на все рукой. Те, кто приходил, вскоре становились такими же — или просто ломались системой. А отчаявшихся уже покупали задешево люди Фальконе и других. Но, знаешь — глаза у него становятся яркими и полными той увлекающей за собой внутренней силы, которую она впервые рассмотрела еще в тощем, мелком мальчишке. — Понемногу раскрывалось одно дело, потом другое, третье, и они видели, что не все безнадежно, они хотят бороться, они пытаются. Пусть обычная бытовуха и мелочь, пусть это ничуть не поможет вывести чертову плесень, прожравшую всю верхушку городского управления… Что-то понемногу сдвигается — в головах. — вдруг он смотрит на нее неловко и как то едва ли не виновато что ли. — Наверное, все это звучит как полный бред, да? Или как крошечная частичка того мальчишки в идиотских эльфийских ботах, которого Артемида никогда не знала — только мельком на паре фотографий видела. Того, кто все ещё верил в лучшее в людях — вопреки опыту, вопреки наросшей шкуре цинизма и трезвому взгляду на мир. — Ты чертов идеалист. — вдруг вздыхает Артемида, пристально вглядываясь в его лицо. — Делаешь это как дышишь… — Что? — Ведешь за собой других. Но разве ты не можешь делать то же самое для еще более многих — только как Найтвинг? — Найтвинг может делать все, что ему угодно. Вот только пока люди надеются только на виджиланте и ждут — ничего не изменится. — говорит он и все же смеется вдруг. — Оказывается, даже самый обычный коп тоже способен изменить кое-что в мире. — Такой как Дик Грейсон? — мягче качает Артемида головой. Улыбка на его губах вновь становится озорной. — Иногда мне чертовски нравится быть не только Найтвингом, но и Диком Грейсоном. Возможно, этот парень тоже способен на кое-что дельное. — уже сонно зевает он. — Даже без трико. Стараясь не задеть бинты и пластыри, Артемида осторожно устраивает голову у него на груди. Сердце его под ее щекой бьется быстро, понемногу успокаиваясь, он машинально водит пальцами по ее распущенным волосам как гребнем, пока не засыпает, не начинает дышать тихо и мерно в ожидании перезвона будильника. Лицо необычно спокойное, словно после стольких падений и взлетов, здесь, сейчас Дик нашел для себя крошечное, хрупкое равновесие. Пусть оно уже не продлится долго — потому что летучей мышью он создан был совсем не для затхлого портового городишки, пахнущего рыбой, пылью и гнилью. Возвращение в Лигу на полный день — неизбежно, и Дик это знает не хуже. Однажды ему снова придется героев повести за собой. Но завтра, пожалуй, стоит связаться с Мисс Марси, уже сонно думает Артемида напоследок. Выпить по чашечке чая с пирожными, поболтать и заодно устроить так, чтоб Найтвинга видели в одном месте, а Ричарда Грейсона — в совершенно другом. Затанна и ее клоны уже выручали их пару раз в горячие моменты, неловко беспокоить ее слишком часто. Маленькие хитрости, чтоб еще оттянуть неизбежность. И, черт возьми, пусть герои еще немного его подождут.