На двоих

Проснувшись, Артемида первым делом протягивает руку на другую сторону кровати. Еще даже не открыв глаз, и это неприятное пробуждение, потому что в кровати она одна, и прежде чем включается ум, сердце успевает сбиться с ритма. Что если Дик не вернулся? Что если ей все просто приснилось? Впрочем, голова начинает работать быстрее, чем приступ паники топит ее. Вторая подушка еще теплая, от нее едва уловимо пахнет его запахом. Прежде чем встать Артемида утыкается в нее носом и дышит какое-то время. Это успокаивает. Она встает, накидывает на плечи халат и спускается на кухню за чашечкой кофе. Особняк, кажется, еще спит. Утро безбожно раннее. Из-за прикрытой двери детской доносится приглушенный смех. Ожидаемо. Каждую свободную минуту он проводит с сыном, он не спускает его с рук, заваливает его игрушками по возрасту и нет и сам возится с ним, оттеснив даже ее и Альфреда. Это просто откат, со временем все выровняется, и черно-синий костюм с маской ждут, когда он снова потянется к ним. Как ждут их обоих множество тяжелых решений и не меньше тяжелых выборов. А сейчас… Возможно, это самые счастливые и легкие дни. — Он рано проснулся, и я не хотел тебя будить. Босиком и в одних пижамных штанах Дик беззаботно валяется на ковре месте с мелким. Вокруг игрушки, все перевернуто вверх дном. Утреннее солнце ползет к ним по полу. — И где же тот беспринципный казанова, который меня окрутил, — вздыхает Артемида, плотнее запахивая халат на груди, словно иначе ее сейчас изнутри разорвет от нежности к двум мужчинам ее жизни. — Я был молод и глуп, — со смехом он легко поднимается на ноги, взъерошенный, сонный и смешной. С довольной физиономией мелкий возится у него на руках как осьминог, лезет на плечи, попутно пытаясь дергать отца за ухо. На самом деле даже так Дик выглядит как чертова модель с обложки, и Артемиде приходит в голову, что мужчина с ребенком на руках выглядит чертовски очаровательно. Может поэтому Тим так охотно гуляет с племянником? — Ты все еще молод, — чуточку насмешничает она, с наслаждением отпивая глоток кофе. — И… В общем, мало что изменилось. Кто тебе сказал, что так держать ребенка — хорошая идея. Дик глядит на нее немного растерянно. — Брюс. — Запомни кое-что, — с улыбкой Артемида сама поправляет ему руки, показывая как надо. — Если тебе будет нужен совет касаемо Джейми, спроси меня, спроси Альфреда. Спроси Гугл или Тима, что в принципе одно и тоже. Если ситуация безвыходная — попробуй выйти на улицу и найти какого-нибудь прохожего. Но не спрашивай Брюса. Никогда. — Вообще-то, он вырастил троих детей, — укоризненно и весело замечает Дик. У нее вырывается смешок, внимание малыша переключается на ее взлохмаченные со сна волосы. Чашку кофе приходится спасать от его уже весьма цепких пальцев. — Именно поэтому. Просто взгляни на них повнимательнее и ты все поймешь. — А я думал, вы поладили. — Мы и поладили. — Вчера вечером, когда я зашел в детскую, Бэтмен играл с нашим сыном в лошадки. Джейми сидел у него на спине и смеялся, держась за бэт-уши, и, клянусь, это зрелище я никогда не забуду. — Да ты выдумываешь! — хихикает Артемида, едва не подавившись кофе. — Так он и сказал, прежде чем выпрыгнуть в окно, — горестно заключает Дик. — «Тебе все равно никто не поверит». — Видеоняня! — вдруг вспоминают они одновременно. Сунув недовольно заверещавшего ребенка в кроватку, они наперегонки хватаются за маленькую камеру на тумбочке. — Это же компромат века, — торопливо Артемида пытается ногтями подцепить отсек для флэшки. Дик выхватывает камеру из ее неловких рук. — И доказательство, что я еще в уме. Но когда чертова крышка, наконец, поддается, флэшки предсказуемо нет. Им остается только разочарованно переглянуться и вздохнуть. — Вот теперь ты мне веришь? — с надеждой глядит на нее Дик. — Не могла же она пропасть просто так! — Потеряли что-то? — раздается низкий голос за их спинами. Брюс Уэйн, свежевыбритый, в безукоризненном костюме несмотря на ранний час глядит на них серьезно и чуть-чуть иронично. — А вот со мной ты никогда не играл в лошадку. — с шутливой обидой ворчит Дик. — Никогда. Брюс тщетно пытается спасти свои отглаженные брюки от тянущихся из-за перил кроватки пальцев Джейми. Впрочем, довольно быстро отчаивается и берет его на руки, жертвуя яркой полосой тут же измятого галстука. — Знаешь как говорят: первый ребенок — последняя кукла. — А первый в… — Не желаю слышать этого слова на В в своем доме. — грозным жестом Брюс обрывает Артемиду на полуслове. — Тотальное вето. Ей очень хочется показать ему язык. — Как скажете, деду… Еще более грозный бэтменовский взгляд разом вносит и слово на «д» в список навсегда запрещенных. — Не вышло у меня стать хорошим отцом, — вдруг говорит он, неожиданно серьезно глядя на Дика. —  И для лошадок… уже поздновато. Дик вдруг как-то сразу теряется, становясь разом похожим на подростка, и только с щенячьими глазами растерянно бормочет что нет, конечно же нет, ты всегда был классным, ты был лучшим, никто не был бы лучше, и Артемиде от этого немножко смешно. И грустно чуть-чуть — но у кого нет такого человека, за одно доброе слово которого все простишь и все поймешь, и позволишь все начать заново. Благо Спортсмастера она уже давно переросла, а на Олли с его достоинствами и недостатками смотрела трезво. Может, однажды перерастет и Дик, и научится видеть наставника как он есть. А он ведь неплох, хоть и держит ребенка совершенно неправильно, и неловко, и бережно по-своему, и кажется, мелкого вот-вот стошнит прямо на его отглаженный пиджак. — Что ж, у вас еще есть шанс стать вполне терпимым… — вовремя забрав сына, беззлобно ехидничает Артемида ему вслед. — Отцом отца. Если уж вас так пугает слово «де… — Лишу наследства, — оборачивается Брюс уже в дверях детской. — И откажу от дома. Оно все равно того стоило, и пусть многое потеряно и столько слов не сказано вовремя, отчего-то сейчас Артемиде кажется, что если его шансы стать хорошим отцом упущены, то еще не все. Когда однажды Брюс, непривычно растерянный и ошеломленный, приводит в дом еще одного мелкого мальчишку — в этот раз с надменными, зелеными как у лесного кота глазами и здоровенной катаной за спиной, о которую он то и дело спотыкается, она становится в этом совершенно уверена.