Темный лес

      В библиотеку Вольтерры, ныне вотчины сильнейшего вампирского клана, или, как многие называли их, “вампирского правительства”, Гарри Поттера пустили далеко не сразу. И даже сейчас слежка за ним - легкое давление где-то в затылке свидетельствовало о чужом, обращенном к нему внимании - не прекращалась. Гарри честно даже представить не мог, как Феликс еще не оторвал ему голову хотя бы затем, чтобы избавиться от скучного подопечного. Сам бывший герой ведь “на свободу” не торопился, остальных вампиров сторонился, в стычки не вступал. А эта главная гора мышц всея Вольтурри очень любил драки (хотя бы потому, что слишком часто выходил в них победителем), и откуда берется это терпение вроде бы незаметного, насколько это вообще возможно для такого великана, существа, остается неясным. Гарри сдержался от передергивания плечами, не отрывая взгляда от страницы очередной автобиографии какого-то мелкого пэра, жившего в 12 веке. Магией пользоваться бывший волшебник в чужом присутствии не мог, по крайней мере, не такой заметной, как акцио.       Сангвини, похоже, вновь развлекал Аро. Его было откровенно жаль, ведь эти долгие и очень противоречивые беседы словно вытягивали жилы любому собеседнику древнего вампира, но вместе с тем молодой Поттер мог быть немного спокоен. По крайней мере, пока Аро занят Сангвини, он не может доставать самого Гарри. А Аро очень любит доставать Гарри. Не знай бывший герой, что гламур все еще безотказно скрывает его внешность, то давно бы уверился в том, что неприятный старик узнал в нем того самого свет Поттера. Охота ведь за ним не прекратилась, просто, если можно так выразиться, ушла в глубокое подполье.       Как успел осторожно разузнать Сангвини, Дамблдор все еще не вышел в свет, пока еще не явив магическому обществу Англии собственное чудесным образом выжившее существо. Скорее всего, предположил Сангвини, потому что Гарри Поттер так и остается неизвестной величиной, способной спутать многим планы.       На этот раз главный неудачник игры в карты не смог сдержаться и фыркнул. Как и следовало ожидать, Феликс мгновенно оживился.       - Наша куколка нашла что-то интересное? - Гарри только успел скривить в легком отвращении рот, как из-под его ладони вытянули книгу и вслух зачитали, - “Виктор Абеле, этот истинный vitulli, прозванный grandis saccus, доблестно встал на защиту папы Пасхалия II…”       Гарри бы давно задымился от стыда, и его смущения не облегчала ни дернувшаяся бровь вампира, ни ставший вдруг заинтересованным взгляд, брошенный в книгу. Феликс обожал извращать все, что только можно, и насмехаться над “маленькой куколкой”, как сам и прозвал Гарри еще в день появления юного вампира в Вольтерре.       - Этот, безусловно, grandis bunt очень старался защитить папу...       - Прекрати!       - Но почему же? - Рассмеялась гора, пылая довольными глазами. - Потому что чьи-то маленькие миленькие ушки не привыкли слушать слово “bunt” и “papa” в одном предложении?..       - Потому что это ты живешь в Италии под руководством пап уже два с лишним века!       Феликс странно дернулся, хотя его ухмылка дрогнула всего на мгновение. Он, признаться честно, не привык, что этот британский мальчик может огрызаться.       - Я служу древнему и славному роду Вольтурри, а не папе. Хотя что такой слабый ребенок может знать о славных кастильских землях и баскских воронах?.. - Лицо Феликса на мгновение будто потемнело, а после вновь стало неприятно насмешливым и почти злым. - Лучше продолжай читать про славных защитников кардиналов с их грандиозными прелестями!       Еще до того, как последний звук прозвучал, Феликс уже скрылся в глубине библиотеки, и Гарри прикрыл усталые глаза. Если Феликс вновь вышел из равновесия, то попросит у Аро выйти поохотиться, и его закономерно заменит ищейка.       Деметрий хоть и был не столь разговорчивым и развязным, как главный силач Вольтурри, пугал Гарри намного больше. Как объяснил ему Сангвини, лучший во всем мире ищейка был способен уловить мыслительную волну живого существа и преследовать его без устали и передышек. Будь Деметрий отличным “нюхачом” - это полпроблемы, но глубокая ментальность его дара ставила Гарри не просто в сложное положение, а в полнейший тупик. Сложно было представить, как им с Сангвини в итоге вообще удастся уйти от Вольтурри целыми, потому что помимо безоговорочной преданности Деметрия клану и Челси (о, ужасная прекрасная Челси и ее способность управлять привязанностями!), он еще был странно одержим Генри Уингингом.       “Все в этой Вольтерре - психи, - Сразу решил Гарри для себя, только увидев впервые эпатажного Аро в соболиных мехах (холодно что ли?), мороженого Маркуса и откровенного маньяка Кайуса, - И все почему-то смотрят на меня так, словно увидели что-то забавное”. Это правда. Некоторые, например, тот же Алек, испытывали что-то похожее на зубную боль в присутствии бывшего Гарри Поттера, если судить по зубовному же скрежету, а некоторые, - и их, к сожалению, большинство: Аро, Кайус, Феликс, Деметрий и многие другие, даже индифферентная Челси - казались почти заинтересованными в недолетке. Аро каждый раз всплескивает руками и делает умиленное лицо, когда видит невысокую зеленоглазую фигуру где-то в родных стенах, и иногда спрашивает одну вещь (тоже довольно странную, на вкус Гарри): “Хорошо ли Вам спалось, мистер Уингинг?” Тогда Гарри неизменно отвечает с многозначительной паузой перед ответом: “Вампиры не спят, дорогой Аро”. Алые глаза вампира, вечно навыкате, слегка прикрываются, и он, отстраняясь, всегда сладко замечает: “Ах, простите мне мою забывчивость, дорогой Генри. Вижу Вас и не сразу вспоминаю, что Вы уже не человек”. И что на это сказать?..       Гарри мотает головой, отгоняя эти пока что ни к чему не приводящие мысли, и сосредотачивается, быстро листая книгу про Виктора Абеле. Он мгновенно улавливает момент, когда в библиотеке появляется еще один вампир.       - Чем же ты так расстроил нашего медведя, маленький лис?       Гарри зашипел: почему каждый из этих неоправданно высоких и мускулистых вампиров обязан сказать, что он маленький, и почему он вдруг стал животным?! Деметрий, кстати, обычно не так разговорчив. Похоже, он сегодня в хорошем настроении.       Не зная как ответить и, собственно, не желая отвечать, волшебник лишь ниже склонился над книгой и демонстративно не замечал присутствия ищейки.       Так проходит несколько часов к ряду: Гарри пролистывает книги, наискосок пробегая взглядом страницы, меняет их, убирая прочитанные и раскладывая пока что не освоенные. Информации про вампиров, живших в 15 веке в Италии, достаточно, но лишь у нескольких из них нормандские корни. И ни один из них совершенно не походил на призрака, которого когда-то на пороге смерти увидел юноша.       Немного больше информации о портрете, висящем в общем зале в третьем ряду - пройдешь и не заметишь! Принадлежит он кисти известного итальянского художника Тициана, хотя точный год написания неизвестен. На картине изображен мужчина лет тридцати трех - тридцати пяти с неповторимыми виридиановыми глазами. У него довольно светлая кожа и отличительные нордические узкий подбородок, губы и нос, и высокие, действительно острые скулы, а также темные, в вороново крыло длинные, немного вьющиеся волосы. Сравни с нынешним Поттером и получишь почти что близнеца, разве что все черты стали как-то мягче, будто немного выродившись в потомках. Однако даже с большими глазами, более пухлыми губами, более сглаженными скулами и менее выраженными надбровными дугами, принадлежащими Гарри, невозможно было не заметить их внешнего родства. Слава всем существующим вампирским богам, что он всегда под гламуром, а Вольтурри никогда не видели вживую самого Гарри Поттера.       С другой стороны невозможно отрицать и родства Певереллов и Поттеров. Даже если его гламур станет вдруг бесполезным, он останется вампиром, при этом кровно связанным с кем-то настолько древним и известным, как Игнотус Певерелл. Слабая, но все же надежда на его выживание…       - Отвлекись, маленькая лисица, наш господин приглашает на трапезу.       Невозможно было сдержать легкую дрожь, на которую Деметрий, казалось, никак не отреагировал. “Трапеза” означала очередную группу глупых, наивных туристов, пришедших полюбоваться древним тосканским замком и угодивших на самый настоящий вампирский шабаш. Даже если Гарри терпеть не мог подобных “трапез”, он не мог забыть первой, когда его насильно заставили погрузить свои клыки в маленькую двенадцатилетнюю девочку. Ее зовут Лея, и Гарри всегда будет знать все о ней. Потому что он хоть и не убивал ее, но был причастен к убийству. Он такой же, как те вампиры, что ежедневно и еженощно живут своей тайной жизнью в этом древнем замке с низкими сводами, походя на канализационных крыс, но вместе с тем и прозванных “ночными покровителями искусств”. Он такой же монстр. Такой же убийца. И если он откажется вкусить очередную человеческую жизнь, он знает - Феликс или Алек, или Джейн - с радостью разорвут и сломают его несостоявшуюся жертву, не дадут ей уйти. Но если он не будет бунтарем, то Аро, может быть, даст кому-то из людей уйти, стерев память и страх. Даже если один из дюжины, этот человек будет жить. Пир во время чумы; выживший в кладбищенской тишине.       Гарри резко поднялся и, не поднимая глаз, прошел мимо Деметрия. Ну, заметило что-то рычащее и вечно раздраженное в его сознании, или попытался пройти.       - Почему же твой запах так отличается от остальных?       Вопрос, безусловно, относился к разряду таких же странных, как большинство вопросов Аро, но в нынешнем состоянии Поттера едва ли мог его даже заинтересовать. Подняв немного потухший изумрудный взгляд, он бесстрастно посмотрел на своего надзирателя, и тот наклонил голову немного набок, потянул носом воздух.       - Я встречал многих вампиров, пахнущих цветами и ядом, бризом и озоном, кровью и разложением. Но ни от одного не исходило такое ощущение.       - Какое ощущение, Деметрий? Ты бредишь? - Спокойно, немного устало предположил молодой вампир.       Деметрий ответил ему долгим непонятным взглядом, а потом вдруг, вторгаясь в личное пространство недолетка, склонился над ним, чуть ли не касаясь носом его носа, и почти что прошипел:       - Темным лесом.       Брови Гарри взлетели вверх, а сам он пытался отстраниться, немного прогибаясь в пояснице, поскольку страж Вольтурри так и не отпустил его предплечья. Вырвать руку не получалось, несмотря на силу новорожденного, вызванную все еще бродящей в жилах человеческой кровью.       - И что это значит? Деревья, трава и вода? - Неожиданно даже для самого себя он горько усмехнулся, - Ничего особенного, по-моему.       - Темный лес, маленький лис. - Деметрий отпустил его руку и отступил. - Такой же темный и старый как Яку. Как Таркин или Бристлекон.       Гарри, возможно, не совсем понимал, о чем речь. Да, он однозначно ничего не понимал.       - Не знаю даже, как с тобой вести диалог… - пробормотал он, возможно, немного смущенно.       - Эти леса древние, лисичка. Они полны тьмы и опасности. - Деметрий скрылся в тенях библиотеки, и только его голос продолжил гулять среди книжной пыли и чужого смущения, - Будь осторожен, если не хочешь быть поглощенным им.       “Лесом?” - хотелось как глухому переспросить. Но все, на что хватило Гарри, так это на короткую фразу:       - Если я пахну как эти доисторические страшные леса, то бояться нужно далеко не мне.