В плену собственных грёз

Новый день знаменовался началом новой жизни для детей Таджимы Учихи. Бремя лидера клана легло на плечи Мадары, вторым после него по важности был Изуна, как единственный (на данный момент) наследник. Эрико вела хозяйство в поместье семьи главы клана. — Эрико-сама, через три дня слугам и наложницам полагается получить свое жалованье, — напомнила Нана. — Слуги его получат, а вот с наложницами повременим, — сказала брюнетка, выйдя из-за стола и встав возле седзи, отделяющих покои от маленького внутреннего двора. — Почему? — спросила девушка, смотря в спину своей госпоже. — Они свое серебро пока не заработали, — Эрико отодвинула седзи, впустив в комнату свежий вечерний воздух, — Изуна все ещё девственнен, а Мадара никого к себе не звал. Свои обязанности им выполнять не приходилось. — Так пошлите наложницу кому-то из братьев, — рискнула сказать шатенка. — Изуна подобных желаний пока не имеет, — выйдя во дворик, произнесла брюнетка, надеясь уйти от этой темы. — Зато Мадара-сама… — Нана пошла за Эрико, и когда та остановилась, служанка поняла, насколько ей неприятна эта тема, — Эрико-сама, господину 20 лет, у него уже были девушки, вы же понимаете. — Понимаю и знаю, Нана, — она повернулась к подруге, — но их посылала к нему не я. — Теперь это ваша обязанность, — горькую правду донесла до принцессы девушка, — клану нужны наследники, вы сами говорили. — Знаю, от этого и тошно, — принцесса подошла к небольшому пруду, на котором расцвели лотосы, — Стоит закрыть глаза, — что девушка и сделала, — и представить его с кем-то… Это не моё дело и я не должна так реагировать, я понимаю это, но поделать с собой не могу ничего, — вздохнув, химе открыла глаза. — Я молю богов о том, чтобы вам не было больно и сердце освободилось от этих греховных помыслов, — сочувственно сказала Нана. — Греховных помыслов… — горько усмехнулась брюнетка, — Это любовь, и она безумна. Во истину. В какой именно момент жизни Эрико влюбилась в Мадару, она не знала. Девушка помнила лишь то, что все началось с жуткого смущения и красноты на щеках, со странного чувства внутри, напоминающего тысячи маленьких разрядов молний, когда старший брат ласково говорил с ней или шутил. Вместе им никогда не быть, от этого было только больнее, но кроме как молчать и плакать ночами в подушку ничего не оставалось. А как сам великий и ужасный Мадара относился к своей сестре и почему она для него «отдельная история»? Казалось бы, он уже ответил на этот вопрос. Но все не так просто. — Отвлекаю? — спросила Эрико, зайдя в его покои. Мадара сидел за столом и разбирался с бумагами. — Нет, проходи, — подняв глаза на девушку, ответил шиноби. — Согласно традициям, в честь становления тебя новым главой клана, мне положено организовать для тебя праздник в честь этого события, — сказала химе клана, подойдя к столу брата. — Мне не нужны торжества, знаешь же, — сложив листы пергамента в стопку, сказал Учиха. — Но тебе нужен отдых, — нехотя стояла на своём Эрико. — Наложницы будет достаточно, — оглядев сестрицу сказал Учиха, — подготовь кого-нибудь к вечеру, я буду тебе благодарен. — Есть какие-то пожелания? — спросила девушка, разглядывая пол, пока её сердце кололо от ревности. — Длинноволосая брюнетка, из Учих. Пленниц из других кланов даже не рассматривай, — сказал Мадара, уведя глаза в стол. На сестру ему было смотреть тяжело. — Хорошо, как тебе будет угодно. Надеюсь, эта ночь окажется приятной, — было сложно сохранять спокойствие и приветливый вид, но ей удалось это сделать, после чего Эрико сразу покинула покои брата. Были ли брюнетки во вкусе господина Учихи? По правде говоря, лишь одна. И он знал, что это неправильно, пытался забыться, не думать о ней, разбивал руки в кровь, коря себя за собственные помыслы, но тщетно. Мадара ничего не может с собой поделать. Он без ума от родной сестры. И это не страсть, это что-то другое, шиноби и сам не понимал что. От того мучился. Великому ниндзя приходится держать это все в себе уже долгое время, раздражаясь от мысли, что однажды он может потерять голову. Звать к себе наложниц того же типажа, что и Эрико уже вошло в привычку — так проще представлять её на месте той или иной девушки, а потом проклинать себя за свои чувства. — За что мне это? — тихо спросил неведомо кого Мадара, когда остался наедине со своими мыслями. Он бы все отдал за то, чтобы его чувства к Эрико были исключительно братскими. Но судьба решила иначе, а сердцу не прикажешь. *** Днём к девушкам заходила Нана и сообщила им о том, что к ним придёт Эрико и выберет одну из них для своего брата на этот вечер. Разумеется, наложниц это не могло не порадовать. Все хотели стать той единственной для главы или наследника клана, подарить ему детей и тем самым повысить свое положение. Больше всего этого хотели когда-то плененные девушки, так как оставаться слугами в дальнейшем им не хотелось вовсе. — Мадара-сама такой красивый и статный мужчина, — сказала пышногрудая блондинка, расчесывая свои локоны. — Интересно, какие девушки ему по душе? — задалась вопросом одна из наложниц. — Это не важно, выбирать все равно будет Эрико-сама, — ответила ей девушка из клана Учиха. — Они с господином очень близки. Думаю, он мог сказать ей о своих предпочтениях. — В любом случае, жену наш господин будет выбирать не по красоте, а по родословной. Клану нужны достойные и сильные наследники, — заявила та самая Учиха. — Ты так говоришь, будто бы ты его женой и станешь, — злорадно усмехнулась блондинка. — Вряд ли ему будет нужна такая корова из селения клана Яманака. Девушки уже были готовы подраться, но в этот момент в комнату зашла Эрико со слугами. Вид у неё был недобрый. Это было связано не только с ревностью, но и с разочарованием. — Хотите сказать, что одну из вас я должна выбрать для своего дорогого брата? — спросила химе клана, слышевшая все у дверей. — Вы девушки, служащие великому клану. Вы обязаны вести себя достойно. — Простите, Эрико-сама, — сказали наложницы, встав в ряд и склонив головы. — Встаньте ровно, — попросила принцесса, дабы лучше рассмотреть девушек. Их было не так много (всего 12), но на душе Эрико от этого было не легче. Все красивые, все способны привлечь внимание мужчины. Пока сестра главы клана пыталась собраться с силами и запереть свои чувства на замок, наложницы рассматривали её саму. Не все видели Эрико так близко, потому сейчас были изумлены. Принцесса была очень красивой, невероятно стройной, а такой осанке как у нее многим оставалось лишь завидовать. — Как тебя зовут? — спросила Эрико, спустя время, подойдя к наиболее подходящей под требования Мадары девушке. — Сумико, Эрико-сама, — тут же представилась наложница. — Сможешь дать моему брату то, что ему нужно? — холодно спросила Учиха. — Я сделаю все, что молодой господин попросит, Эрико-сама. — Подготовьте её, — приказала девушка слугам, после чего вместе с Наной вернулась в свои покои. Было очень тяжело сдержать свои слезы и перебороть желание расплакаться от отчаяния прям в коридоре. — Эрико-сама, — обеспокоенно обратилась к ней Нана, когда они оказались за дверью спальни принцессы. — Я не могу так больше. Это выше моих сил, — роняя слезы на пол, сестра великого шиноби села на кровать. — Что мне делать, Нана? Так ведь теперь будет всегда. Мне самой придётся отправлять девушек в его постель. — Я не знаю, Эрико-сама, другого выхода кроме как вырвать эту любовь из сердца, — ответила шатенка. — Оставь меня, — сжав руками подушку и закрыв плачущие глаза попросила Эрико. Глубокой ночью она заснет в слезах, думая о том, что счастья в этом мире ей не видать. А Мадара страдал не меньше. Вернее, сначала он получал лишь удовольствие, которое так мимолетно… Сумико была похожа на Эрико больше других девушек, которые у него были, но закрывать глаза, утыкаться в шею или в волосы все равно приходилось. Он не был груб, отдавался партнерше с чувством, представляя в голове образ своей горе-возлюбленной. Ему мешали пошлые стоны наслаждения наложницы, Мадара был уверен, что Эри звучала бы не так. Она бы робела, краснела, стеснялась бы собственной соблазнительности, а он был бы с ней так нежен, как ни с кем до того. Под конец Учиха сорвался и стал яростно вколачивать девушку в постель, все же понимая, что она не Эрико. Но мысли о любимой не покидали его, и после достижения пика наслаждения Мадара, неожиданно для себя, сказал вслух то, что говорить не собирался: — Эри, я люблю тебя, — слетел шёпот с его уст во время передышки. — Мадара-сама, вы что-то сказали? — слава Ками, не расслышала Сумико, лежащая под ним. — Ничего, — прийдя в себя, ответил Учиха и поднялся с неё. — Можешь идти. Этот приказ разочаровал девушку, но ослушаться она не смела.