В плену собственных грёз

Кровь, стекающая по щекам Мадары, сочилась из его глаз. Сами глаза обзавелись новой версией шарингана — мангеке шаринганом. — Тебе больше нечего бояться, — уверенно сказал шиноби, подойдя к девушке. — Я стал ещё сильнее. Я сильнее всех когда-либо живущих Учих. — Откуда ты знаешь? — спросила Эрико. — Я это чувствую. Рад, что никто не посмел тебя трогать и что Сенджу свое обещание сдержал, — он обратил свой взор на него. — Благо силу применять не пришлось, — с облегчением произнёс альбинос. — Нана сказала, что Тобирама ночью не смыкал глаз. Он очень тщательно следил за моей безопасностью, — похвалила его и Эрико, все больше склоняя брата к скорому принятию решения о мире. — Нана, — немного помолчав, обратился к ней Мадара, — займись подготовкой покоев для Тобирамы, — мужчина впервые назвал его по имени, — сегодня он ночует здесь. На переговоры отправимся уже завтра. — Как прикажете, Мадара-сама, — поклонилась девушка и удалилась, бросив напоследок взгляд на Сенджу. — Надо же, я уже был готов к темнице, — позволил себе поострить шиноби. — Изначально я тоже думал об этом месте, — дал ему знать Мадара. — Я была бы против, — положив руку на плечо брата напомнила девушка. — Ты заслужил отдых в человеческих условиях. — Спасибо за то, что сдержал слово, — через силу сказал Тобирама, неприязнь которого к Учихе так никуда и не делась. На эти слова лидер клана лишь кивнул. — Слуги за дверью отведуть тебя в купальню, — сказал темноволосый ниндзя, намекая на то, что ему пора идти. Сенджу хотел посмотреть Эрико в глаза перед уходом, но это сделать не удалось. Принцесса не отрывала их от своего брата, такого ужасающего и могучего. Видимо, она очень соскучилась по нему, раз так тепло смотрит и жаждет ответного взгляда от него. Когда он покинул их, Мадара и Эрико тут же приземлились на кровать. — Какую бы силу они не приносили, твои глаза меня пугают, — призналась брюнетка, взволнованно сжав его большую ладонь своими холодными и тонкими пальцами. — Не стоит бояться, я же сказал, — повторился Учиха, когда внушающий страх узор в глазах исчез. — И все же, — девушка ладонями начала стерать кровь с его лица и ей было все равно на то, что она может испачкаться. — Я так боялась за тебя. — Я переживал куда сильнее, — был уверен Мадара. Он изводил себя ещё больше, думая о том, что могло бы быть с его сестрой. — Ты — все, что у меня есть. — Как и ты для меня. Только благодаря твоему существованию я все ещё живу, — призналась Эрико. Слова брата тронули её сердце. Сейчас бы признаться во всем, да вот только… Это все неправильно по мнению обоих. К тому же, они не могут быть уверены во взаимности своих чувств, а терять друг друга из-за каких-то, пусть и важных, трех слов, сказанных в ином смысле, совсем не хочется. — Будем устраивать празднования в честь заключения мира? — задала вопрос Эри, стараясь переключить мысли. — Вряд ли это целесообразно. Большая часть клана к этому миру относится негативно, — ответил Мадара, откинувшись на подушки. — Позже они поймут и поблагодарят тебя за это. Эти слова его рассмешили, что сильно смутило Эрико. — Что я такого сказала? — растерялась химе клана. — Эри, — успокоившись, Мадара коснулся её лица рукой и одарил улыбкой, — твоя наивность порой так мила. — Почему наивность? Так ведь и будет, это логично, — нахмурилась девушка, совсем не понимая, где могла чего-то не понять. — Если бы так было… — мужчина смотрел на вещи реально. Клану, живущему за счёт войны, мир не так уж и нужен, и тем более с Сенджу. — Не утруждай себя понапрасну. Оно того не стоит. — Уверен? — решила уточнить Эрико. — Абсолютно. — Ну, хорошо. А… девушка, — она опустила свои глаза и стала перебирать пальцы рук, — сегодня ночью или в ближайшее время… Выбери ту, которая тебе больше по душе сам, я её подготовлю, — ей было слишком тяжело это говорить, но переступить через себя все равно придётся. Клану в любом случае нужны наследники, которых она никогда явить на свет не сможет. — Можешь подготовить Сумико, — голос Мадары стал в разы холоднее. Он смотрел в пустоту, говоря это. Шиноби чувствовал напряжение между ними, и в это же время страдал от любви, что съедает его изнутри. Он просит ту, что любит всем сердцем отправить к нему другую. Пускай похожую, пускай красивую, но ей никогда не стать такой как Эрико. И все эти близости с наложницей, внешность которой позволяет без иллюзий представлять на её месте возлюбленную, никогда не сделают его счастливым. Они лишь будут делать рану на его сердце глубже. — Сумико, — держать голос под контролем было сложно. — Я смотрю, она приглянулась тебе, — даже предполагать это было страшно. — Она хорошо выполняет свою работу, не более того, — бросил Мадара и ранил этим Эрико ещё больше, сам того не ведая. — Выходит, тебе хорошо с ней, — сглотнула слезы принцесса. — Что ж, дадут боги, она станет достойной госпажой клана и родит тебе наследников, — Эрико поднялась и двинулась к дверям. — У моего клана будет лишь одна госпожа, прекрасная телом и душой, — сказал Учиха, смотря на её спину, чем вынудил остановиться. Как же было приятно слышать это из его уст… но все равно болезненно и мучительно. Эрико не могла рассматривать эти слова в любовном смысле. — Клану нужна надежда на будущее, и потому нужны твои дети, — спокойно сказала принцесса, так и не повернувшись и покинула покои брата тяжело дыша. *** — Опять вы себя изводите, Эрико-сама, — Нана сидела рядом с ней и гласила по спине, пока та рыдала в подушку. — Я не могу иначе, Нана, — всхлипнула брюнетка. — Он там сейчас с той девушкой. Снова. Мадара наверняка заинтересовался ей не просто как наложницей. — Вы преувеличиваете, — пыталась успокоить её служанка. — Я смотрю правде в глаза. Когда его заберет другая, моё сердце разобъется в мелкие щепки. Это смерти подобно… — голос сошёл почти на шёпот. — Не говорите такие ужасные вещи, — уговаривала шатенка, переживая за неё. — Вы обязательно будете счастливы. — Я — Учиха, Нана. Счастье для меня — непозволительная роскошь, — не переставая лить слезы, говорила бедная принцесса и сжимала подушку все сильнее и сильнее. — Я так люблю его… почему так получилось? Боги, если не даёте мне любовь ответную, так избавьте меня от неё! Сердце верной подруги обливалось кровью. Видеть такие душевные страдания близкого человека очень тягостно. Однако нет худа без добра. Для другого человека эти горькие слезы и слова стали откровением, перевернувшим все, а один миг. А всему виной не до конца закрытые двери в покои Эрико. — Неужели… Моя милая Эри, — пусть мужчина и был в шоке от услышанного, он был непременно рад тому, что его запретные чувства оказались взаимны. Осталось только понять, что со всем этим делать дальше.