Она, он и дракон

      «Подумаешь, разница в десять лет, — бурчала себе под нос Ката, пиная попадавшиеся на пути камушки. Узкая тропка ползла змеёй среди редких папоротников и осоки, теряясь в густых красках лесной чащобы. — Как будто с этим люди не живут. Вон Эйзор вообще на Затриду поглядывает. Как будто союз с мужчиной старше тебя хуже».       По-хорошему, быть тут ей не следовало: лес — опасное место даже для такой самостоятельной девушки, но Кате и море по колено бывало в иные дни, так что чихала она на запреты вождя, который всё равно дома её не удержит. Уж коли приходится изучать женское ремесло, свой кусок свободы она урвёт. А ещё, возможно, получится найти Шинара.       О лекаре Вольхорна ходили разные слухи. Кате было девять, когда юноша с белыми волосами появился на острове, назвавшись Шинаром. Она пряталась за массивными бочками на пристани, с любопытством наблюдая, как несколько старших викингов наставили оружие на незнакомца в потрёпанном плаще. Помнила тихий, почти как дыхание, голос, от которого мужи дрогнули, хотя и не опустили клинков. А когда он проходил мимо бочек, то остановился, заметив её. Ката дикой лаской вжалась было в уголок, викинг же присел и протянул руку, улыбаясь.       — Не бойся. Я друг.       И со степенной сдержанностью пружинисто поднялся на грубый оклик одного из мужчин:       «Эй, от дочки вождя отойди. Страх у морских чудовищ потерял?»       С тех пор она никак не могла выкинуть из головы эти глубокие серые глаза.       Шинар сразу прослыл парнем с золотыми руками — через полгода на него уже перестали настороженно коситься, ожидая подвоха. Бабы в особой суровой манере зубоскалили над ним, проявляя некое подобие ласки; самые боевые мужи охотно выпивали бы с лекарем за одним столом, только вот Шинар почти не касался медовухи — пил настои, ключевую воду и только по праздникам бесшумно отхлебывал из тяжёлой деревянной кружки, облизывая бледные губы, и в глазах у него застывали рыжие блики от настенных факелов. Девы же от мала до велика нарочито смеялись громче, проходя мимо лекаря, да всё норовили пересечься взглядом, и Шинар отвечал им улыбкой, неопределённо качая головой.       Вообще, он был странным человеком. Не нелюдимый и не болтливый, изумительно спокойный и всегда словно согревающий тёплым светом глаз. Он играл с детьми, если они тянулись к нему, показывал пару раз мальчишкам, как чинить стрелы и управляться с луком. Раздавал пропахшие травами сухие печенья, которыми кормил и сидевших на терраске под крышей птиц. У него на поясе всегда висел короткий клинок, но он почти никогда не касался его рукояти. Главным оружием Шинара был посох: выточенная из дерева подкрашенная палка с обмотками из кожаных ленточек, с резьбой и вытянутыми загнутыми концами, на которых позвякивали «гремучки» в проделанных отверстиях.       «В мире есть куда более грозные оружия, чем железо и огонь, — как-то заметил он, облокотившись о ствол дерева и прикрыв глаза. Ката сидела на его расстеленном плаще, хотя до этого долго отбрыкивалась от такой заботы. Но разве откажешь Шинару, когда он смотрит прямо в душу и ломает волю одним касанием длинных тёплых пальцев к плечу? — Вы всё решаете грубой силой, а мы... А я лекарь, мне не пристало обнажать меч чаще, чем загрозит неминуемая опасность».       Ката никогда не спрашивала, к кому он так упорно относил себя, время от времени оговариваясь. Точнее, спросила однажды, но Шинар ностальгически улыбнулся и ответил, что от его селения уже ничего не осталось, потому не стоит ворошить прошлое. Тем не менее, он иногда странно смотрел на отрубленные драконьи головы и выделанные шкуры, а ещё вечно сновал тенью по селению во время налётов. Однажды Ката видела, как викинг бежал домами в лес, проворным зверем ускользая от поливавших огнем дома ящеров и орущих проклятия викингов. А вырастал из мутной тьмы только возле раненых или уже по затишью над обагренным кровью и пламенем островом.       «Я лекарь. Моё место — рядом с теми, кто нуждается в помощи, Ката. Не принимай это за трусость, хорошо?»       Раньше маленькая девочка просто верила ему: да и как не верить доброму парню, который разрешал бегать с ним по лесу, рассказывал о способах отличить съедобную ягоду от опасной волчьей, носил её на плечах, когда она начинала спотыкаться на корягах. Дочка вождя выросла рядом с ним, и в её хорошенькой рыжей головке образ Шинара всегда оставался чист. Она любила сидеть у него на коленях, разглядывая страницы фолиантов, перебирая цветы или просто слушая, как он толчёт в ступке целебные сборы.       А годы текли крепким мёдом; седой не по годам юноша превратился в мужчину, Ката из нескладной девочки оперилась в юную деву с бойким характером, так что вождь положительно не знал, как приструнить вольнолюбивую дочурку, которая если не мечом махала, так торчала возле лекарского дома, словно застывшая в смоле мушка. Но стоило девушке переступить порог юности, как вопросы, ранее не тревожившие пытливый ум, наконец дозрели, и она теперь снимала их гроздьями с веток, надкусывая, ища ответы в недрах среди зёрнышек. Искала и не находила.       А пока стала искать, вдруг поняла, что влюблена в Шинара нежной, совсем не детской любовью. Никакие парни рядом с ним и в сравнение не шли: с красивым, удивительно мудрым, сильным, добрым... да его качества можно было перечислять от заката до рассвета.       Порой в ночи девушка мечтала, чтобы руки его сомкнулись у нее на талии, сам он притянул бы её ближе, жарко шепча на ухо. Она была так смела, что явилась к нему среди ночи, покрывшись платком и накинув лишь лёгкое платье. А он бы сказал, что давно уже не может не провожать её взглядом, стоит дочке вождя пройти мимо, и только скромность, опасения, что она отвергнет его, оттягивали момент признания на неопределённый срок. Ката, грешное дело, даже вздумала погадать на суженого, позвав Ину и Ниду на ночные магические увеселения. Нида была девушкой боевой и жутко любопытной, а вот Ина пошла только за компанию, ибо давно отдала своё сердце помощнику кузнеца, который всё не мог подобрать нормальных слов, чтобы с ней объясниться.       Едва ли не каждый завсегдатай кузницы имел удовольствие наблюдать разворачивавшиеся сцены взаимной любви, которые неизбежно начинались с запинок, а заканчивались либо теми же невнятными блеяниями, либо обрывками фраз, которые ровно никак не двигали процесс. От тупоголовости Дьярви Нида уже устала утирать слёзы смеха, а Ина хранила постоянное безразличие на лице, но подруги — дурочками не были — видели, как она тоскует от подвешенности.       «У неё чувства хотя бы взаимные», — со вздохом подумала Ката, перелезая через поваленные дерево, уже рассохшееся, так что угодила ногой в дыру под крошащейся трухой.       — Хель, так и навернуться недолго! Ух, — девушка ругнулась сквозь зубы, ухватилась на обнадёживающе толстый сук, с его помощью выбираясь на твёрдую часть ствола и оглядывая высокий кожаный сапог. Не порвался — обидно было бы, совсем ведь новая обувка, которую она купила только позавчера. И какой хитрый бог надоумил её соваться в лес в платье (гори оно пламенем дракона, её желание впечатлить женской красотой Шинара, если она порвёт подол или оступится о него же и ухнет в овраг с крапивником)? — Чтоб я ещё раз нацепила это дурацкое тряпье на вылазку! Совсем голову потеряла ты, Ката. Вот уж точно Шинар поразится, вытаскивая тебя из грязи с волдырями по лицу.       «И ради чего стараюсь, спрашивается? Может, он вообще не здесь. Хорошо хоть лук взяла, можно птицу пострелять — мама не так сильно отчитает за платье».       Спрыгнув с дерева на холодную землю и прикусив губу — лодыжки отозвались на приземление тупой болью, — девушка свернула с проторенной тропки, поправляя лук и колчан за спиной. Обычно Шинар, словно дикий олень, ходил своими тропами: как ориентировался даже в темноте, Ката понятия не имела, но окажись они среди ночи в глухой чащобе, он бы просто развёл костёр пожарче, завернулся бы в свой огромный плащ из непромокаемого меха со скромной ручной вышивкой и задремал бы, словно находился у себя дома. Тем не менее — Ката знала — спал он чутко, и на любой шорох серые глаза распахнулись бы, а рука бесшумно нащупала под тканью ножны.       Да какой из её ровесников сравнится с ним? Друзья друзьями, но идеал своего мужчины Ката давно нашла и лишь надеялась, что и он разглядит за давней подругой красивую девушку.       Одна из сосен возле кучи валежника была нещадно ободрана — наверное, о ствол не так давно чесался рогами лось или олень. Ката ради интереса подошла и пощупала светлую древесину: свежая, даже немного влажная.       «Надо быть осторожнее. Вдруг самец не из робких».       Да и вообще она уже забрела в приличную глушь, а следов Шинара по-прежнему не наблюдалось. Наверное, стоило подстрелить какую-нибудь птицу или хотя бы зайца да возвращаться подобру-поздорову. Шастать в платье по чащобе — идея не из лучших, да и кто знает, на какого зверя она наткнётся, вооружённая одним луком.       Свернув наугад налево, девушка пригнулась, пробираясь под низко навесившимися ветвями орешника. Кончики цеплялись за прическу, и дочка вождя недовольно скрипела зубами, освобождаясь от цепких лещинных объятий. Одно утешение: в таких зарослях можно поднять птицу или зайца, если быть поосторожнее.       Впереди забрезжил мягкий свет, обещавший опушку, и Ката выскользнула на неё со звонким вздохом облегчения: немного радости идти, согнувшись в три погибели.       Да так и замерла в желании сладко потянуться, уставившись прямиком на Шинара. И всё бы ничего — сего красивого мужа она сто раз на дню видала — но на руках у него сидела тощенькая Жуткая Жуть с красной чешуёй. Мужчина стоял лицом к ней, так что перепутать дракончика с чем бы то ни было Кате при всем желании бы не удалось.       — Ш-шинар?.. — однако растерянность длилась ровно три секунды, пока мерзкая ящерица нагло таращилась на неё желтыми глазищами. А потом Ката выхватила короткий клинок и наставила тот на рептилию, вся подобравшись, точно волчица перед прыжком. Тонкие пальцы с силой сжимали рукоять, и голос у неё стал угрожающий. — А ну прочь отсюда, мерзкая тварь, пока я тебя на жаркое не покрошила!       Жуть — дракон столь же пугливый, сколь и любопытный. Обычно при виде орущих викингов с нечёсанной со сна бородой и здоровенным топором в руке эти ящеры разбегались, даже роняя утащенную добычу, так что Ката не ожидала большой драки с такой малявкой. Да и толку от них было немного: куда лучше завалить Громмеля, у которого и чешуи много, и мяса. Их повариха сдобно готовила драконью тушку, и на вкус она была не так уж противна, как думала Ката в первый раз. Курятина с душком солёной застоявшейся воды, ну и жилисто немного.       К вящему изумлению Хадд, Жуть не только не убралась с рук Шинара, но и оскалила на неё острые зубки, едва не плюнув огоньком. Два небольших кожистых крыла нервно задёргались, дракон выгнулся, насколько позволяло положение, да ещё и хвостом взмахнул.       «А сама бы ты не пошла, двуногая…»       — Опусти меч, Ката, — голос Шинара не звенел, но что-то в нём отдало холодком. Девушка изумлённо уставилась на лекаря, сразу и не припомнив, когда он в последний раз прибегал к столь безоговорочному тону. А мужчина мягко взглянул на Жуть, которая всё шипела, раздувая ноздри. — Ты пугаешь её.       — Я пугаю?! — от такого явного предпочтения на Кату накатила волна праведного возмущения, так что конец клинка воткнулся в траву. — Да что она вообще делает у тебя на руках? Это же вредитель!       — Не кричи, Ката, — так же спокойно, да ещё и наглаживая пальцами напряжённую спинку дракона, продолжал Шинар, и рептилия перестала мотылять кожистыми недокрыльями, успокаиваясь под руками человека. — Жути — добрые и ласковые драконы, если относиться к ним с должным уважением.       — Да какое, во имя богов Асгарда, уважение?! — снова вспыхнула девушка, в сердцах замахиваясь клинком, и красная рептилия таки отправила в её сторону огненный плевок. Состроив при этом морду «Выкуси», отчего желание пристукнуть гадкую ящерицу только раздулось, как рыбий пузырь. Пламя, правда, погасло, так и не долетев. — Они разоряют наши дома, крадут пищу, а ты стоишь тут в лесу и нянькаешься с ней, как с котёнком!       — Если у тебя есть желание рассказать об этом отцу, я не буду тебя удерживать, — Шинар мрачно почесал Жуть под подбородком, и та обмякла, громко урча. Действительно очень сейчас похожая на кошку, если забыть про чешую, рога, крылья и продемонстрированные способности. Ката, поражённая и внезапной раздражённостью обычно радушного викинга, и этим секундным преображением, медленно убрала клинок в ножны на поясе и виновато прикусила губу, заправляя за уши заплетённые волосы.       — Я бы никогда так не поступила. Даже если бы ты прятал в лесу стаю Фурий. Хотя я уже начинаю сомневаться, что пошутила.       Грозовые тучи в глазах Шинара рассеялись, и он тихо вздохнул. Жуть свесила когтистую лапу, и ноздри её опять заходили, то сдуваясь, то расширяясь. В самой глубине кожа была розоватая — Ката заметила это, подходя ближе.       — Давай присядем, и я попытаюсь всё тебе объяснить.       — Ну попробуй… — она немного осмелела, видя, что буря миновала, и позволила себе, заткнув подальше неприязнь к рептилиям, рассмотреть дракона. И только теперь заметила свежие ранки на боку, которые были щедро обмазаны чем-то зелёным, просочившимся через повязку. — А что это с ней?       — Попала в одну из ловушек. Бедняжка, — Шинар перехватил дракона одной рукой, а второй отстегнул фибулы плаща. Бросил его на землю и кивнул девушке: — Вот. Садись.       Ката выжидающе поглядела на него, опустившись на густой мех. Какого Хельхейма тут происходило? Почему Шинар так трепетно относился к этой твари?       Да, конечно, он вообще по натуре слыл добросердечным и мягким, но это же драконы! Хотя… Так подумать, она ни разу не видела, как он убивал их. Точнее, пару раз стоял с окровавленным мечом над рептилией, но только глаза у него потом не улыбались, словно подёргивались поволокой, как у слепого. Может быть, лекарь не любил не сам факт убийства, а факт... убийства конкретного?       Жуть урчала, дёргая хвостом, и ей явно нравилось сидеть на руках мужчины, иначе она давно бы припустила прочь с опушки, не преминув напоследок вцепиться зубами и коготками ему в руку или плечо. Но нет, дракон спал себе и спал, пока Шинар гладил его пальцами по здоровому бочку.       — Ну?       Викинг улыбнулся, проницательно заглянув ей в глаза.       — Ты действительно всё ещё хочешь послушать, увидев, как я няньчусь с «мерзкой тварью»?       — Надо же оценить оправдание, прежде чем сносить виновнику голову, — фыркнула Ката, хотя по её движениям Шинар видел, что она не так раздражена, как хочет казаться. Удивлена, но не более. Что ж, он ожидал худшего. Говоря по правде, он вообще не предполагал, что Ката набредёт на него: мужчина не очень-то любил разглашать свою симпатию к ящерам.       — Что ж. Как видишь, моя вина лишь в том, что я не могу… точнее, не хочу, — ударив последние слова, поправился Шинар, — уничтожать рептилий, которые терроризируют наш остров.       — О, то есть тебе их жалко? Поэтому ты тайком лечишь подранков? — Ката изогнула бровь, больше никак не выдав реакцию на его заявление. И добавила практически будничным тоном, словно они обсуждали очередную стычку мальчишек на площади: — Что ж, я давно стала подозревать за тобой этот грешок.       — Ты проницательна, — лукаво усмехнулся лекарь, гладя Жуть по голове меж витыми рожками. — Верно. Я никогда не убивал драконов по доброй воле.       — Следовательно, ты предатель, который укрывает наших злейших врагов, — девушка нахмурилась, складывая руки на груди. — И ты ведь себе подписал смертный приговор, Шинар! Тут все убивают. Это длится много лет! Много сотен лет, это закон!       — Который установили вы, люди, — меж бровей Шинара вдруг залегла глубокая складка. Он ответил на её скептический взгляд, и глаза у него опять потемнели, хоть лицо и не исказилось. — Я знаю о драконах больше вашего. Они разумны и умны, а ещё они не убивают без причины.       — Да ладно? — Ката не удержалась от грубо-ироничного возгласа, разводя руками. Жуть на руках Шинара пошевелилась, недовольно зыркая на девушку жёлтым глазом. — Ты это скажи нашим воинам. Особенно старикам: тебя распотрошат прилюдно.       — Знаю. Поэтому и молчал столько лет, — понимающе хмыкнул мужчина, и на дочку вождя вдруг накатило цепенящее осознание, что ни капли-то она его не знает. За личиной добродушия и простоты занятий вдруг появилось нечто новое, совсем незнакомое ей. Ката вглядывалась в то, как дракон урчит на руках викинга, как умело тот гладит его, нисколько не боясь когтей. Как водит пальцами по рисунку красной чешуи и усмехается по-лисьи.       «Шинар, а где твоя родина? Кем ты был, пока не стал путешествовать?»       «Я лекарь, Ката. Мой отец был искусным травником, от него я всему и научился. Наша земля ничем не отличалась от вашей — мы викинги, только с восточной оконечности моря».       А я была так наивна, чтобы верить, будто простой лекарь так хорошо владеет посохом и мечом.       — Ну и кто ты такой? Драконий шептун? Колдун? Думаешь, теперь я поверю, что ты обычный лекарь-странник, которого к нам шальными ветрами занесло?       — На девятнадцатом году жизни ты начала задавать очень правильные вопросы, — Шинар тряхнул головой, кладя Жуть на скрещённые колени и потянувшись за посохом. Ката напряглась, поймав до этого его опасно блеснувший взор. Его глаза стали походить на омут, где недолго было совсем захлебнуться.       «Какой-то он слишком пугающий».       — Знаешь, зачем это? — он поднял свой посох и передал ей, аккуратно, чтобы не потревожить дракона. Ката взяла деревянную палку, осматривая ту.       — Эм… посох со странными побрякушками.       — Эта вещь имеет власть над многими драконами.       Ладно, всё, шутка зашла слишком далеко. Ката прыснула и расхохоталась в голос.       — Так, я поняла. Ты меня разыгрываешь и думаешь, что я развешу уши и куплюсь! Ну нетушки!       — А ты так уверена, что я шучу? — усмехнулся Шинар, отбирая у неё посох и снова кладя рядом с собой. Отмахнувшаяся было девушка замерла, по-прежнему смеясь, но явно навострившись, ибо не находила в его чертах намёка на иронию. И отозвалась не совсем уверенно, смазав интонацию.       — Да конечно!.. Кто в здравом уме будет кидаться на огнедышащего ящера с простой палкой с погремушками? Тебя бы слопали десять лет назад.       Усмешка Шинара стала ещё шире, он покачал головой.       — Вопросы ты стала задавать правильные, а вот верить научилась плохо.       — Я верю, — парировала Ката, наставляя на него тонкий пальчик. — Но только в то, что правдиво.       — Ну что ж, когда-нибудь ты изменишь своё мнение…       — Это ты ещё о чём? — девушка прищурилась, наблюдая за тем, как мужчина надрывает травинку, закусывает ту и откидывается на спину, на плащ, забрасывая руки за голову. С такой грацией, что дремавшая Жуть даже не пошевелилась.       — Я собираюсь рассказать тебе кое-что о драконах. Но не сегодня. Сегодня мне хватит твоего обещания не раскрывать меня: я уверяю, что вреда никому это не причинит.       — То есть мне надо запросто взять и закрыть глаза на то, что я только что увидела?       — Верно.       Шинар смотрел прямо, доверительно и добродушно улыбаясь ей. Ката покраснела и поджала губы, отворачиваясь.       «Чтоб вас, глупые чувства. Наверняка я сейчас ввязываюсь во что-то очень и очень скользкое. Ну Шинар, ну берегись».       — Чувствую себя простушкой, которую обвели вокруг пальца.