© К. Чуковский
***
В общем так, вот этот вот шумный, заполненный людьми и чемоданами, огромный, заасфальтированный и отполированный участок земли, окружённый бетонными плитами с полукруглыми арочными проёмами и вырытыми норами-тоннелями для поездов, — вокзал Кингс-Кросс. А эта платформа, кишащая всякой разношёрстной живностью, громоздкими тележками и хмурыми лицами — ибо добрая половина граждан в воскресенье утром выглядит как вообще недобрая, что и неудивительно — поднялись в такую рань, наверняка ещё пришлось выслушивать поток волнительно-восторженных упований от своих малолетних чад, которых они ждут не дождутся сплавить в школу-пансион на полгода, а лучше — вообще навсегда, ибо дети-волшебники — зло в чистом виде, без преувеличений… гм… так о чем это я? А. Вот, собственно, это — платформа девять и три четверти. Да-да, вы не ослышались, она существует.* Та белобрысая мелюзга в клетчатой юбке, держащая в руках корзинку-переноску с карликовым кроликом, во взгляде которого читается неудержимая жажда крови, — это я. Имя мне Лаванда. Друзья и родные величают Венди. Папа иначе как «доча» не утруждается. Вот, кстати, и он, своей несравненной целительской персоной, — высокий светловолосый джентльмен с громоздким чемоданом в руках, успешно делающий вид, что очень расстроен расставанием с любимой дочуркой и вовсе не хочет поскорее вернуться домой и дочитать «Ежедневный Пророк», от которого его безжалостно оторвали этим утром. Как-то так. Ладно, приземлились. Смотрим на вселенную моими глазами. Я как раз рассматривала огромный, пузатый, сверкающий начищенными до блеска алыми боками паровоз, изрыгающий клубы серебристого пара под аккомпанемент задорного «ту-туу!». Хогвартс-Экспресс меня впечатлил, и стоит заметить, выглядел он гораздо внушительнее, чем в фильме. — Ну, вот и пришли. Что ж, пора прощаться, — отвлёк меня от изучения местности негромкий, басовитый голос отца. — Обещай беречь себя и присылать сову хотя бы раз в неделю. — Будешь скучать? — недоверчиво, чуть лукаво улыбаюсь, оглядываясь назад. — Не волнуйся, папа, я буду осторожна. Ты же меня знаешь. — В том-то и дело, — вздохнул мистер Браун, протянув руку в попытке взъерошить мне волосы, от которой я вовремя увернулась. — Старый-добрый Хогвартс, надеюсь, он выстоит… — Папа! — Что «папа»? Хочешь сказать, я не получу ни одного взыскательного письма от твоего будущего декана? Я отвела глаза, старательно делая вид, что увлечена разглядыванием перрона. Врать папе не хотелось. — Вот то-то. Ладно, беги уже, егоза, тебе ещё места занимать. Меня обняли напоследок, помогли отлевитировать чемодан в багажное отделение и, помахав рукой, без лишних слов исчезли в вихре аппарации. И откуда чувство, словно от меня только что коварно избавились? Постояла ещё некоторое время, грустно разглядывая место, где мгновением ранее был мой отец, затем очнулась, решительно тряхнула волосами и отправилась исследовать поезд на наличие свободных купе. Почти все были заняты, но я не расстроилась, решив, что это отличный повод с кем-нибудь познакомиться. Детей было много, и, пока я решала, куда пристроиться, мне под ноги бросилась какая-то живность, о которую я едва не споткнулась. От неожиданности клетка выскользнула из рук, но я изловчилась подхватить её у самого пола. Ричи шевельнулся внутри, смерил меня недовольным взглядом и ещё больше нахохлился, всем своим видом излучая готовность к спонтанному убийству. В его случае совсем не образно «излучая» — пестрые, ушастые и глазастые совы в клетках, аккуратно сложенных под потолком, — бедные птицы, зачем их так мучить? — уже начали тревожно ухать и копошиться, нутром чуя опасность. Оно и неудивительно — под взглядом Ричарда, когда он в таком состоянии, и молоко киснет, и цветы вянут, и кадык судорожно дёргается. Что уж говорить о животных, наиболее чувствительных к негативным эманациям? Ричард — это мой питомец, если что, белоснежный гермелин, не совсем обычный, но выбирать как-то не приходилось. Тогда о своих специфических способностях я даже не подозревала и действовала на голых инстинктах. И, как говорится, что вышло, то вышло. Мне до сих пор боязно вспоминать реакцию родителя на моего «обновлённого» питомца. А уж когда он попытался обследовать его на наличие травм… Штирлиц ещё не был так близок к провалу. Но, слава трусам Мерлина, обошлось. А без специальной диагностики распознать в нём умертвие практически невозможно — тело выглядит совсем как живое, и разложением там даже не пахнет. Зато удалось обуздать его воинственный нрав, который, собственно говоря, и стал причиной смерти Ричи. Но кто ж знал, что кровные фамильяры способны выявить в хозяине попаданца-вселенца? И что сразу же бросаются в нападение без суда и следствия? И главное: кто ж знал, что первым подвернувшимся мне под руку предметом окажется квиддичная бита?! Реакция у меня хорошая, удар — тоже. В итоге в наличии имелись незапланированный кроличий труп и культурный шок у меня, потихоньку перерастающий в панический ужас. Вот скажите на милость, какой волшебник в здравом уме стал бы убивать собственного фамильяра? Я до такой степени накрутила себя, испугавшись разоблачения, что спровоцировала стихийный выброс, результат которого сейчас злобно глядел на меня из своей клетки. После воскрешения Ричи стал более сговорчивым, и мы тут же нашли общий язык, так что с укусами на меня больше не бросались. Что здесь сыграло ключевую роль — мое природное обаяние или обещание закопать его в саду под берёзой в случае непослушания, — я точно не знаю. Но теперь фамильяр был образцом послушания и кротости… Шучу. Порою кажется, что он лелеет мечту перегрызть мне глотку одной прекрасной ночью. Я моргнула, выныривая из воспоминаний, ущипнула питомца за кончик ушка, дабы он перестал «фонить» и палить всю контору, и обратила внимание на распластавшегося ниц зверька. Им оказался довольно крупный пупырчатый жаб, не иначе как в поисках принцессы кинувшийся мне под ноги. Прости, малыш, но ты ошибся адресом. Мы — злые и коварные ведьмы, на подобного рода подвиги не соглашаемся. Репутация и всё такое… А ты часом не Тревор? Я осторожно взяла земноводное на руки, решив сделать-таки доброе дело — ну, или не очень доброе, судя по степени радости наконец обретшего волю лягуха, — и разыскать его хозяина. Лонгботтом обнаружился в одном из купе почти в середине состава. Я вежливо постучалась и, сунув переноску с Ричи подмышку, осведомилась: — Извините, никто из вас жабу не терял? — Ой, Тревор! — радостно вскочил с места чуть полноватый светленький мальчик, до этого суетливо перебиравший вещи в чемодане. Вскочил — и тут же застыл, осознав неловкость: — Т-то есть, спасибо б-большое! Я аккуратно передала пропажу в руки, дружелюбно улыбнувшись смущённому мальчишке. — Прости, он очень непоседливый. Тревор, не убегай больше! — Я думаю, он просто испугался. Меня зовут Лаванда, кстати. Лаванда Браун, — и присесть в лёгком книксене. — Невилл Лонгботтом, — на лицо стандартная, выработанная до автоматизма реакция на любое проявление этикета в непосредственной близости — расправленные плечи, лёгкий, чисто символически обозначенный поклон, как и положено наследнику, спокойно-вежливый тон, даже заикаться мальчик перестал. Уже уважаю Железную Августу, так выдрессировать… то есть, воспитать внука надо ещё уметь. Ведь внуков, как правило, любят даже больше детей, всячески балуют, откармливают и жалеют — в общем, рушат на корню всё труды родителей по воспитанию ребёнка. Но это явно не тот случай. И вот где здесь рохля и мямля? Милый, хорошо воспитанный мальчик, а что с координацией беда, так это от неуверенности. С возрастом пройдёт. — Ты не против компании? Практически все купе уже заняты. — Совсем не против. Ещё раз спасибо тебе, Лаванда. Невилл заметно сдулся, как-то разом утратив всю чистокровную напыщенность. Выглядело это очень забавно. Какой же он ещё ребёнок! — Всегда пожалуйста. А это мой Ричард. Ой, только не пугайся, он всегда такой неприветливый, — поспешила я предупредить, видя, как наглый комок шерсти уже вытягивает шею, чтобы было удобнее цапнуть за палец излишне любопытного гостя. — Удивительно, но эта пушистая прелесть очень больно кусается. Ричи в подтверждение клацнул зубами. Он хоть и маленький совсем, но передние резцы уже — будь здоров! Не дай Мерлин, палец откусит, мне же потом отвечать. Невилл проникся и отодвинулся от гермелина подальше. Так оно спокойнее. — Скоро отбываем, — оглядываясь, заключила я и устроилась у окна. Количество народа на платформе постепенно уменьшалось. Мне удалось заметить мелькнувшие среди толпы огненно-рыжие макушки семейства Уизли. Единственный тёмненький мальчишка с ними, должно быть, и есть главный протагонист нашей сказки. — Ты знаешь, что мы будем учиться вместе с самим Гарри Поттером? Здорово, правда? Он ведь победил Того-Кого-Нельзя-Называть! — словно прочел мои мысли Невилл. Я оторвалась от разглядывания перроны и посмотрела на спутника. — И ты веришь в это? Невилл, конечно, не догадывается, что он уже пятый за сегодняшнее утро, кто включает эту шарманку в моём присутствии. И всё такой же трепет, такое же благоговейно-восторженное выражение лица… История Мальчика-Который-Выжил, конечно, очень трогательная, и мне действительно жаль Гарри, правда, несколько по другой причине. Потому что сам подвиг его очень сомнителен. Ну не верю я, что все просто взяли и поверили, что Великого и Ужасного Тёмного Лорда убил младенец. Не его родители, не какие-нибудь защитные артефакты или, на худой конец, домовые эльфы, а годовалый ребёнок. И совершенно непонятно, откуда вообще взялись такие сведения. Если память мне не отказывает, свидетелей тогда в доме не было. По крайней мере, живых. Есть, конечно, специальные чары и артефакты, способные определить по остаточному следу, какая магия использовалась в помещении, но что-то мне подсказывает, что «убийство» Волдеморта порядком там всё исказило. А если и были какие-то особые заклинания, логичнее же предположить, что расстаралась та же Лили, способности которой все так восхваляли, а не пузатый карапуз. Но нет, весь магический мир почему-то решил, что прощальную Аваду отбил лбом её годовалый сын. И из-за чего? Из-за какого-то шрама? Тут либо я очень глупая и ничерта не смыслю в магии, либо весь мир сошёл с ума. А поскольку я не считала себя умнее всего мира, то вероятнее первое. С другой стороны, люди вообще склонны верить в глупости. И гораздо легче убедить себя в том, что тирана, длительное время нагонявшего ужас на всю страну, победило вмешательство Высших Сил и Великого Избранного из пророчества, а не какая-то там магглорождённая ведьма из захолустья своей туземной кровной защитой. Да, весь Аврорат с Министерством и этим их супер-секретным Орденом Феникса за столько лет не смогли, а она — взяла и сделала. Кто подтвердит подобное, признав тем самым свою никчемность и несостоятельность как власти? — А ты нет? — Лонгботтом посмотрел на меня как на богохульницу. — Ну, как тебе сказать… не очень верится, что младенец был способен сражаться. А вот его родители — вполне себе. Они же с друзьями этим и занимались, кажется, и погибли все как герои. Невилл чуть ли не на глазах погрустнел, вероятно, вспомнив о своих, обречённых на пожизненное существование в Мунго. Внутри неприятно кольнуло виной, и я, мысленно обругав свою попытку увильнуть от вопроса, осторожно коснулась его плеча. — Прости, что затронула эту тему. С твоими родителями поступили очень плохо. Мне жаль. — Ничего, — пробормотал мальчик, весь как-то сжавшись, — я уже привык. Бабушка говорит, что я должен гордиться ими, а не жалеть. Вот я и… — он неловко шмыгнул носом, — горжусь. Правда. Я кивнула, неуверенно улыбнувшись. Бедный ребёнок. Хотя, вопрос родителей действительно очень болючая тема не только для него. Лаванда жила с отцом, хотя её мать, которую девочка практически не помнит, жива-здорова. В семье не принято говорить о ней, а я не вдавалась в подробности, чтобы лишний раз не вызывать подозрений. — Извините, — послышалось от двери и мы дружно повернули головы на звук. — Т-тут уже занято, да? Девочка, тоненькая, как тростиночка, с двумя русыми косичками смутилась под нашими взглядами. — Привет! — переняла инициативу я, видя, что гостья явно не знает, куда деть взгляд, руки и вообще всю себя. — Проходи, не стесняйся, мы не кусаемся. Наверняка все купе уже переполнены, так что можешь поехать с нами, мы не против. Правда, Невилл? Ну вот. Ой, знакомься, это — Невилл Лонгботтом, а я Лаванда Браун. Первокурсники. От моего непринуждённого щебета и излучаемого дружелюбия девочка расслабилась, даже улыбнулась робко. — Фэй Данбар. Тоже впервые в Хогвартс. Правда, я жила с обычными людьми и мало что знаю о школе… — Значит, мы тебе расскажем, — успокоила я её. — О факультетах ты, должно быть, знаешь? — Д-да. Я хочу попасть на Гриффиндор, — порозовела щеками Фэй. — Говорят, там училось много выдающихся волшебников. Даже сам Альбус Дамблдор. — Мои родители тоже учились там, — подключился Невилл. — Бабушка хочет видеть меня на Гриффиндоре, но, боюсь, обману её ожидания. Все вокруг говорят, что мне уготован Хаффлпафф. — А что плохого в Хаффлпаффе? — удивилась я. — Это же самый классный факультет! Смотри, барсуки очень дружелюбные, всегда готовы помочь и в беде не оставят, не говоря уже о их декане. К тому же, кухня рядом! Что ещё для счастья нужно-то? — Действительно, — хихикнула Данбар. — А вообще, учебная программа везде одинаковая, так что обделёнными в любом случае не останемся. Чтоб коллектив был хороший — это, опять же, к барсукам. На счёт львов не уверена; надёжные источники ведают, что среди воронов много социопатов, исследователей, экспериментаторов и вообще откровенно странных личностей. Туда в основном просятся те, кого интересует наука. Змеи же… — На Слизерине учатся только аристократы. — А ещё последователи Сами-Знаете-Кого! — Ну, вообще-то, там учатся дети, — усмехнулась я. — Откуда эти предубеждения? Хитрые и амбициозные — не значит "плохие". Я вот тоже, между прочим, хочу стать Министром Магии. И что мне теперь, магглорождённых ненавидеть и непростительными разбрасываться? — Это другое, — нахмурился Лонгботтом, не оценив юмор. — А про Министра ты серьезно, что ли? — Разумеется. Нужно ставить перед собой большие цели — по ним труднее промазать! — Лаванда, ну я же серьезно! Да и Слизерин как-то… — Ну, не скажи. Среди змеек тоже есть хорошие ребята. Но, сколько бы я тут ни распиналась, ни Слизерин, ни Хаффлпафф мне не светят, увы. — Почему? — заинтересовалась Фэй, которая расположилась напротив и, похоже, чувствовала себя вполне комфортно в нашей маленькой дискуссии. — Знаете, как любят говорить слизеринцы, «Гриффиндор головного мозга», — рассмеялась я. — Мне папа рассказывал, он колдомедик и в своё время учился под изумрудно-серебристыми знамёнами. Так вот, я уже и сама вижу, что имею ярко выраженные «львиные симптомы». — Храбрость и благородство? — Порывистость и безрассудство. Что есть, того не отнять. Как любила поговаривать мама, моя настоящая мама: полжизни прожила, а ума не нажила. В свои неполные двадцать три я мечтала о собственной рок-группе и тайком выбиралась на концерты и закрытые вечеринки, в то время как мои сверстницы вовсю лепили карьеры, выходили замуж и даже (о, ужас!) детей рожали. Но что поделать, раз свободолюбивая натура требовала адреналина и впечатлений? Собственно, это меня и сгубило: нелепейшим образом попала под лавину во время лыжного спринта в Альпах. Последнее, что запомнила, — страшный грохот и Женькин крик, призывающий спасаться. Не спаслась. Зато очнулась в теле Лаванды Браун, юной ведьмочки и книжного персонажа, с которой умудрилась слиться и перенять её воспоминания вкупе с некоторыми привычками и чертами характера. Вот такие пироги с котятами. — Но как же... — обиженным Невилл не выглядел, скорее растерянным. Не очень-то приятно, когда восхваляемые и возвышаемые с детства вещи безбожно приземляют. Но, как говорила моя бабушка, бурьян нужно выдирать, пока с корнями не врос и семена не посеял. Ничего не имею против Гриффиндора, на самом деле, однако лучше смотреть правде в глаза — не поголовно отважные герои, а чрезмерно активные дети с отбитым чувством самосохранения, а то и вовсе его отсутствием. И далеко не всегда это идёт во благо… — Послушай, Невилл, — вздохнула я, старательно вытесняя жалость и сочувствие из голоса. Такой не оценит. — Возможно, это не моё дело, но лучше я скажу честно сейчас. Брать пример с родителей или кого-то великого — хорошо, если ты действительно стремишься развиваться в этом русле. Но не стоит обманывать и противоречить самому себе. Просто подумай, что тебе предстоит посвятить этому всю жизнь. Чем бы ты занялся? — Я люблю травологию, — после непродолжительного молчания, несчастно произнёс мальчик. — Мне нравится ухаживать за растениями, выращивать их. Возможно, на Хаффлпаффе мне было бы удобнее заниматься этим. Но… я правда очень хочу попасть в Гриффиндор. По глазам вижу, что хочет он не на факультет, а оправдать бабушкины ожидания. Вот так взрослые порою нещадно ломают детям мировоззрение, навязывая собственные взгляды. И Невилл не один такой, уверена, половина Хогвартса распределялась скорее «по традиции», чем по личностным качествам. Но что я могу сделать? Только ободряюще улыбнуться. — Значит, попадёшь. Насколько мне известно, Распределяющая шляпа может прислушаться к ученику, если увидит искреннее желание. Он невесело улыбнулся мне в ответ. — Буду надеяться. Чуткая Фэй застенчиво призналась, что тоже любит растения и сама ухаживает за садом и огородом, этим переведя разговор в более мирное русло. Они с Лонгботтомом принялись увлечённо обсуждать всякие травки-муравки да цветочки, а я, глядя на них, улыбалась. Настроение было прекрасным, в душе пели птички, а на языке ощущался сладостно-терпкий привкус ожидания чуда, настоящего волшебства. Волшебства с запахом лаванды.***
Я неторопливо шла по вагону, рассеянно глядя вперёд и прижимая к себе недовольного Ричи. На ощупь кролик был невообразимо мягким и пушистым, точно плюшевым. Только привычное живое тепло отсутствовало и шерстка была прохладной, отчего схожесть с мягкой игрушкой лишь возрастала. А уж это страдальчески-обиженное выражение на его мордашке вызывало приступ умиления у всякого, завидевшего сию дивную картину. Лонгботтома с Данбар я оставила в купе, они и вдвоем найдут, о чем поговорить. А вот мне хотелось прогуляться, осмотреться и перезнакомиться с будущими однокурсниками. Странное желание, но вроде для детей это нормально. Я и в прошлой жизни не отличалась взрослостью поведения, а душа Лаванды так и вовсе вернула на десяток лет назад, в далёкое счастливое детство. Магия шла приятным бонусом. Очень-очень приятным. А ещё, вдобавок к чисто-детскому любопытству, мною руководило расчётливое взрослое желание обрасти знакомствами и связями, пока есть такая возможность. Ещё не разделённые враждой факультетов, предрассудков и принципов, наконец-то вырвавшиеся из-под родительской опеки неоперившиеся «птенчики», впервые глотнувшие свободы, должны наиболее легко поддаваться влиянию извне. Даже знаменитая вражда Золотого трио и Малфоя с компанией началась ещё в поезде, а это что-то да значит. Поэтому неплохо бы зарекомендовать себя адекватным и хорошим человеком до того, как детям объяснят политику факультета, ведь первое впечатление всегда самое важное. Вообще-то, особых планов на будущее у меня не было. Я поселилась в этом теле примерно два месяца назад, но практически всё время ушло на адаптацию. Первый месяц прошёл в манере: «Мамочки, я попала в сказку!», второй прогрессировал до: «Папа, смотри как я умею! Ух! Ой. Нет, не ушиблась. И та ваза сама упала, я её не трогала, честно!». Потом уж, когда мне надоело играться и к фокусам я более-менее привыкла… ничего не изменилось. Окружающие предметы взрываться стали реже, конечно, но мой восторг и рвение узнать «всё на свете и ещё больше» никуда не делись. Я чувствовала себя ребенком, всё детство прожившим в четырёх стенах, которого вдруг выпустили в Большой Мир. Да, именно так, с большой буквы. Столько ярких красок, столько впечатлений и восхищённого трепета перед очередным чудом я не испытывала за все двадцать с лишним лет маггловской жизни. Возможно, сами маги до конца не понимают, насколько им повезло. Дышать магией как воздухом, чувствовать её в себе, в окружающем мире, быть частью всего этого — вот оно, счастье. По крайней мере, моё. Но вернёмся к вопросу о будущем. Я размышляла об этом, и не раз, но стоит только вспомнить всю эту катавасию, которая произойдет в Хогвартсе в ближайшие годы… с таким раскладом я вообще не уверена, что доживу до совершеннолетия. Потому что неминуемый «хэппи-энд» бывает только в книжках, в реальности-то зачастую всё куда печальнее и тривиальнее. А тихо отсидеться где-нибудь в сторонке, попивая чаёк с печеньками, и никуда не лезть мне совесть не позволит. Но если вдруг каким-то чудом я переживу войну и даже не сойду с ума в процессе, то уже тогда буду думать. Как говорится, проблемы решаются по мере их поступления. А если проблем нет — надо их создать! Благо, врождённый и горячо любимый магнит неприятностей имеется, чуть ниже спины, и он прямо-таки жаждет влезть в какое-то дерь… кхм… то есть, приключения, я хотела сказать, да. А они, неприятности, то есть, ждать себя не заставили. Пройдясь ещё немного, натолкнулась на немножко лохматую девочку-первокурсницу со строгим выражением лица. Она тут же взяла меня в оборот и с недетской боевитостью принялась штурмовать на наличие информации о потерянной жабе. С трудом поборов дурацкое желание отдать честь, умерила её пыл, заверив, что пропажа уже найдена и возвращена хозяину. По-моему, Грейнджер расстроилась. Она каким-то обиженно-недовольным жестом поджала губы, покосилась на близ находящееся купе и вдруг попросила молчать об этом. — Понимаешь, сейчас все только и говорят о том, что тут едет знаменитый Гарри Поттер, о котором я так много читала, — торопливо, немного виновато объясняла Гермиона, и я обратила внимание на её чуть более крупные, чем это положено, верхние резцы. — А я пообещала одному мальчику найти его жабу. Полагаю, при поисках будет правильным заходить в каждое купе и спрашивать. Понятно. Девочке просто нужен был предлог для знакомства с Избранным. Ведь она даже не подумала обратиться к старостам — уж они-то в одно «Аcciо» решили бы проблему, — значит, интересы Невилла и Тревора не особо учитывались и нужны были лишь для прикрытия, дабы встреча с Золотым мальчиком не казалась специально подстроенной. Таки Гермиона не дура, хотя и несколько наивна и недальновидна в своих действиях. Смешно, наверное, звучит от человека, протащившего с собой в школу, фактически, неподчинённое умертвие лишь ради поддержания своей попаданческой конспирации… гм, да. А вот Лонгботтома жалко — мальчика ещё в каноне «друзья» не очень-то уважали и заступаться в действительно нужные моменты не спешили. Это на последних курсах он активизировался по причине занятости Золотого Трио, а до этого лишь ходил хвостиком. — Кажется, поняла, — киваю. — Что ж, я никому не скажу. Только, пожалуй, составлю тебе компанию. Грейнджер торопливо кивнула и подошла к намеченной двери. Замерла на секунду, словно собираясь с духом, зачем-то даже галстук поправила нервным движением. Ого, а пальчики-то дрожат! Неужели настолько прониклась сказанием о великом Избранном? Как жаль будет её разочаровывать. Так, всё, надо спасать ситуацию, а то Гермиона долго ещё мяться будет. — Здравствуйте, мальчики, никто из вас жабу не видел? — улыбаемся и машем, улыбаемся и машем. Пингвинов все любят. Грейнджер отмерла и вошла следом, тут же приняв независимый вид и командирским тоном взялась за опрос присутствующих — волнение сказывается. Знаю я таких людей: чем больше нервничают, тем наглее становятся. Сама подобным страдаю, но немного в другой области. Пока моя спутница занималась словесным портретом разыскиваемого, вплоть до размера спинных полосок и тембра кваканья, я разглядывала потенциальных однополчан. Долговязый огненно-рыжий мальчишка с немного запачканным веснушчатым лицом, в поношенной мантии — кажется, Рон Уизли. Ну, не бомж с помойки, и слава Моргане, хотя излишней опрятностью тут тоже не пахнет. Создавалось впечатление, будто его специально заперли в подвале с крысами, без возможности привести себя в порядок, а потом показательно привезли на вокзал в таком состоянии. Обстоятельства разные бывают, не спорю, тут малообеспеченная многодетная семья и всё такое… Но банальные бытовые чары им на что? К слову о крысах, наглядный представитель сего рода сейчас преспокойно сопел на коленях у рыжего. Кошмар какой. Интересно, этот Уизли вообще осознаёт, что ежедневно держит на руках переносчика миллионов бактерий и многих опасных инфекций? Плевать, что крыса домашняя, да и вовсе это не крыса, а один хитропопый анимаг, предосторожность никогда не помешает! Тем более в таких вещах как личная гигиена. Ладно прививки, они его хоть моют, надеюсь, прежде чем на руки брать? Но не будем о крысах, когда перед нами сидят***
* Да-да, специально проверяла календарь за 1991 год, там первое сентября выпадает на воскресенье. ** С латыни переводится примерно как «несмываемый макияж» или вроде того. Я больше подбирала по звучанию, так что за грамотность фразы не ручаюсь.