© Агата Кристи
***
— …огромная такая, перевязанная цветной ленточкой. Ну, он открывает её, интересно же, а там коробка поменьше, а в ней ещё меньше, потом еще меньше, и так аж семь раз. В самой последней, крошечной коробочке, была записка с надписью: «Проваливай из моего дома, кобель, эти коробки для твоих вещей!», — театрально спародировал Блейз, давя улыбку. — Вот так я и лишился третьего по счёту отчима. Мы с девочками разразились дружным хохотом, откинувшись на спинки сидений. Падма, наоборот, согнулась пополам, прикрыв лицо волосами, и было видно только, как дрожат от смеха её загорелые острые плечи. Уже и не скажешь точно, в какой момент в нашу сугубо женскую компанию просочился парень, но все сделали вид, что так и планировалось. Симпатичный мулат с итальянскими корнями чувствовал себя как рыба в воде: мило улыбался, демонстрировал примерные манеры и вполне умело развлекал наш разношёрстный цветник, состоящий из девочек, с которыми я познакомилась не больше двух часов назад. Позже к нам присоединилась невесть как отыскавшая меня Гермиона, бросив попытки утихомирить кое-каких возмущённых шрамированных личностей. — Ушёл? — зачем-то уточнила я, не в силах прекратить улыбаться. — Куда ж он денется? — развеселился Забини. — Маdre у меня с характером, сам не уйдёт — придаст ускорения каким-нибудь проклятьем позаковыристее. Вот, недавно пятого провожала. Жаль его, неплохой l'uomo. Был… — на этих словах мальчик печально вздохнул и развел руками, мол, что поделаешь. Мы разом затихли. — А ч-что с ним? — дрогнувшим голосом спросила индианка Парвати, переглянувшись со своей сестрой-близняшкой. — Погиб? Блейз прикрыл глаза и траурно прошептал: — Если бы. Юные ведьмочки, то есть, мы, с ужасом переглянулись, гадая, что же может быть хуже смерти. Но Забини делиться секретом не спешил, выдерживая драматическую паузу. — …после последнего, уж очень удачного проклятья, он навсегда потерял интерес к женскому полу, бедняжка. Несколько мгновений в купе царила оглушительная тишина, нарушаемая лишь ритмичным стуком колёс поезда. Глаза у девочек стали совсем круглыми. Я не выдержала первой и хихикнула, вдребезги разбив накалённую обстановку. — Ну, Венди! — обиделся Блейз, несильно пнув меня локтем. — Такой момент испортила! Я честно, но безуспешно пыталась изобразить покаяние. — Да ну вас! — несколько обиженно заявила Гермиона. — Это совсем не смешно! Я уж было подумала… — она запнулась, глядя на наши одинаковые улыбки, и, гордо фыркнув, резко отвернулась к окну, так что её пышные каштановые кудряшки забавно подпрыгнули. — У тебя действительно такая… жестокая мать? — по-детски наивно поинтересовалась рыженькая Сьюзен Боунс. — Почему же? — Блейз закинул руки за голову, глядя куда-то в потолок. — На самом деле она хорошая и заботливая. А ещё хрупкая, ранимая… кхм… временами. И моего отца любила по-настоящему. Но, как ни старалась, такого больше не встретила. Мы все немного помолчали, думая каждый о своём. Я вспоминала прошлую жизнь и свою семью там. Как бы эгоистично это ни звучало, я практически не скучала. Так, накатывало временами, но в основном держалась. Словно кто-то постепенно обрезал всё ниточки привязанности, ведущие в другой мир, убавлял яркость, обезличивал, рассортировывал чувства по папкам и полочкам, пока не осталось ничего, кроме сырых воспоминаний и безэмоциональных, голых фактов собственной биографии. Может, оно и к лучшему. — Знаете, я много забавных историй о них слышал, — заговорил Блейз, как ни в чём ни бывало. И его расслабленный, несколько ленивый голос с проскальзывающим весельем постепенно разряжал обстановку, возвращая то чувство лёгкости и непринуждённости, что так понравилось мне вначале. — Мой дедушка, мамин родитель, был волшебником старой закалки и очень тщательно подбирал для неё круг общения, практически изолируя от мужчин. Отца он на дух не переносил, в отличие от бабушки, которая против выбора дочери ничего не имела. Дедушка давно понял, что голубки тайно встречаются, и решил подловить дочь, per così dire, на «горячем». По всем законам жанра, он вернулся с работы пораньше и вместе с бабушкой заглянул в башню, где мама виделась с отцом. Влюбленные растерялись, не зная, что делать: если запереться не выход — для Главы Рода открыть дверь своего дома ничего не стоит, какие бы запирающие ни использовались. — И что было дальше? — поторопила его Грейнджер, позабыв, что вообще-то на нас обижается. — Он спрятался? — предположила я. Забини снисходительно покачал головой: — Прятаться в комнате столь же бесполезно, как и использовать дезиллюминационные чары. Всё равно ведь найдут. Тогда отец сообразил: открыв окно, выбрался на узкий карниз и замер, прижавшись к стенке башни: под ногами у него зияла пропасть футов эдак в семьдесят, но он бы сразу выдал себя, вздумай колдовать, потому так и стоял. Родители naturalmente почуяли, что что-то не так. Но в комнате никого не оказалось. Тогда дед попросил супругу «Открыть окно, проветрить, а заодно и глянуть, нет ли кого на карнизе». Он снова замолчал, а мы переглянулись. — Она высунулась из окна, смотрит — парень стоит, ни жив ни мёртв от страха. Бабушка, добрая душа, пожалела бедного. Закрыла окно и сказала, пожав плечами: «Никого там нет». Madre только и пролепетала, побледнев лицом: «Как — нет?!». И — хлоп в обморок. И снова купе сотряс взрыв хохота, на этот раз уже малость истеричного. Мы смеялись от души, вытирая выступившие на глаза слёзы и чувствуя, что липкое напряжение вконец спало. — Да уж, — протянула я. — Вот и верь после такого в полезность благих дел… — И это говорит будущая гриффиндорка?! — уперев руки в бока, возмущённым голосом принялась отчитывать меня Парвати, пародируя интонации строгой учительницы. — А как же бескорыстная помощь сирым и убогим? Я разочарована, мисс Браун, так и знайте! А как же благотворительные взносы приютам и больницам каждый месяц?! Хотите сказать, что вам плевать на здоровье других?! А как же уборка общественных территорий? И природу гнобим, да? А как же… — она запнулась на миг, явно не зная, что ещё такого можно добавить, но быстро нашлась: — А как же борьба за защиту разумных рас?! Оборотни и домовые эльфы заслуживают лучших условий! На последних словах её саму уже потряхивало от смеха. — А что не так с оборотнями? И кто такие домовые эльфы? — подозрительно уточнила Гермиона, и от выражения её лица всех понесло по второму кругу. Отсмеявшись, мы потрудились объяснить внимательно слушающей девочке некоторые общеизвестные истины магического мира, которые в книгах не прописаны. Чистокровные ведьмочки при этом выглядели немного смущённо: за разговором оно как-то забылось, что Гермиона магглорождённая и вроде как должна растерянно клипать на всё глазами, а не участвовать в беседе на равных. Магический мир, маггловский… дети везде — такие дети. — Это ты, конечно, переигрываешь, — улыбнулся Блейз. — И почему гриффиндорка, кстати? Так уверена в выборе Шляпы? Да, уверена. И уже успела склонить на свою сторону присутствующих здесь девочек. Сьюзен поначалу пыталась что-то роптать о недостатке храбрости, но выслушав наши ярые протесты и аргументы, быстро сдалась в пользу красно-золотых. — Ага, — я беззаботно пожала плечами и вдруг прищурилась. — Слушай, Блейз, а ты куда поступать думаешь? — Не знаю даже. Хорошо было бы на Слизерин, как родители, но если попаду на Равенкло, то топиться в Чёрное озеро не пойду… Эй, вы чего? Мы заговорщически переглянулись. — Так-таак! — отразила мою улыбку Парвати, пододвигаясь ближе с другой стороны. Напротив нас Падма уже сверкала милым оскалом пираньи. Грейнджер и Боунс, невинные души, непонимающе переглядывались. — Скажите-ка, синьор Забини, — полился ручьем мой хорошо поставленный голос. — Как вы смотрите на то, чтобы составить компанию пяти прекрасным, умным, талантливым… — …и очень скромным. — …и очень скромным ведьмам, — согласилась я, — на факультете Храбрых и Благородных? — Веселье и отсутствие скуки гарантировано, — подхватила Парвати. — А ещё — превосходные собеседники и боевые товарищи. Это же предложение, от которого невозможно отказаться! — Да ладно? — Я слышу в вашем голосе скептицизм? — подключилась Падма. — Уверяю вас, сеньор, о своем выборе в пользу царей зверей вы не пожалеете! — На других факультетах вы будете лишены удовольствия лицезреть таких прекрасных сокурсниц ежедневно, — вторила ей сестра. — Вот это напор! — восхитился мулат, покачав головой. — Даже не знаю, что сказать, милые дамы. — О чём тут вообще говорить? Соглашайся! — Leccaculo. Боюсь, всё не так просто, как кажется. Без сомнений, мне будет ужасно не хватать вашего общества на Слизерине, — могу поклясться, что улыбка парня при этом была насмешливой. — Но, думаю, что смогу смириться с утратой. Всё-таки личный комфорт и полезные связи… — О чём это ты? — нахмурилась Гермиона, доселе с интересом наблюдавшая за нашим дурачеством. Мы переглянулись. — Слизерин уже который год получает Кубок Школы и Кубок Квиддича, — взяла слово Сьюзи. — А это подразумевает определённые привилегии ученикам факультета. Они выбирают домовиков в личное услужение. По одному на курс, но и этого хватает для более комфортной жизни. Как известно, собственных эльфов в Хогвартс не пускают, по крайней мере, без специального разрешения директора. — А зачем им эльфы? — на лице девочки огромными буквами был написан диссонанс ума и фантазии. На какой-то миг её щеки подозрительно порозовели, и я поняла, что Толкина она читала. Какая прелесть. — Как зачем? Лучшей прислуги нигде не найти. Выражение лица у неё стало вовсе непередаваемым. — Эльфы… — потеряно пробормотала она. — Прислугой? Честно стараясь не рассмеяться, я серьезно кивнула: — Ага. Забавные такие существа, маленькие, ушастые и глазастые… на толкиеновского Голлума похожи. Смущение исчезло с лица так же быстро, как и появилось, сменившись смесью брезгливости и разочарования. Она даже не спросила, откуда я знаю персонажа маггловских книг, лишь печально прошептала: — Эльфов… в Голлума. Боже, за что? — поймав мой смеющийся взгляд, девочка поспешно исправилась: — То есть, за что вы так с ними? Кем бы они ни были, эти существа не рабы. Ведь так? Мы переглянулись. Гермиона заподозрив неладное, строго уточнила: — Волшебники же не используют рабский труд, верно? Ну конечно же нет, чего это я, это же пережитки средневековья, дикость, а мы — цивилизованные люди… — мы продолжали молча смотреть на неё, и Грейнджер окончательно помрачнела. — Я, конечно, давно подозревала, что с такими возможностями маги могут эксплуатировать более слабых, но думала… а они… всё же так хорошо начиналось! А они, оказывается… как гнусно! — Не спеши с выводами, — вклинилась я в поток возмущённой речи. — Это и рабством-то не назовешь, эльфы — не люди. — Но если они разумны… — Я бы сказал, полуразумны, — встрял Блейз. — С интеллектом как у пятилетнего ребёнка. Но вполне обучаемы… если им прикажут. Понимаешь, Гермиона, домовые эльфы практически ничего не могут сделать без приказа. — Они как глупые дети, за которыми нужен постоянный присмотр, — подхватила Сьюзи, — и контроль, чтобы ничего не натворили. Магия эльфов стихийная, почти как у маленьких волшебников, но они вполне успешно её контролируют, более того, способны на куда большее, чем сами волшебники. Оттого если дать им волю — ничего хорошего не случится, поверь. — Это как дать маленькому ребёнку гранатомёт, — добавила я, — и объяснить, что он волен делать всё, что пожелает. Понимаешь? Если бы их начали обучать и выдали палочки — люди быстро бы стали вровень с низшими расами, а то и вовсе — опустились до роли энергетического ресурса для эльфов, которые правили бы миром. А так они закреплены за семьями волшебников, которым служат и магией которых подпитываются. Именно словесная формула приказа хозяина накладывает определённые «рамки» на их магию, ограничивая её на строго определённые действия. Это единственный способ ужиться вместе, который, кстати говоря, домовиков очень даже устраивает. Уж волшебники над этим постарались в своё время. — Но есть же другие способы… — Какие? Домовым эльфам жизненно необходима магия, но из окружающего мира её тянуть они не могут. Остаёмся мы или другие магические твари. Но, как ты понимаешь, это самый настоящий паразитизм, поскольку тем же единорогам или кентаврам домовики нужны как флоббер-червю — волшебная палочка. А у нас с ними так называемый симбиоз. Взаимовыгодный обмен. Понимаешь? — Вроде бы, да. Но всё-равно это как-то… несправедливо. Наверное, — она несколько стушевалась, но быстро вернула себе независимый и строгий вид. — Мы ещё вернёмся к этому вопросу. — Конечно, вернёмся, — улыбнулась я. — Но только после того, как ты изучишь выданную нами литературу на эту тему. Я попрошу папу, и он пришлёт нужные книги совой — вряд ли в Хогвартской библиотеке есть что-то подобное. Все покивали, соглашаясь с таким решением. Гермиона так и вовсе, едва заслышав про редкие книги, проявила удивительную для своей непримиримой особы покладистость и миролюбие. — Ну ладно, отбросим эльфов. Это же не единственная причина, верно? — Ну, да. Ещё на нашем курсе Слизерина будут учиться, вероятно, наследники многих чистокровных семей, в особенности из «священных двадцати восьми». Такое случается крайне редко. — Откуда ты знаешь? Распределения ведь ещё не было, — Грейнджер нахмурила брови и забавным жестом почесала нос. — Разве что… Я читала в разных источниках о прошедшей гражданской войне, но не уверена наверняка. — Мы поправим, если что, — призывающе мотнул головой Забини, слегка прищурившись. Я тоже с интересом прислушалась. Последить за ходом её мыслей было бы неплохо — девчонка она смышлёная, а ещё имеет более непредвзятую точку зрения. Даже я в этом плане не так чиста и невольно, возможно, сама того не осознавая, буду пытаться выставить «своих» в лучшем свете. Потому как во мне куда больше Лаванды, чем хотелось бы. — Не буду пересказывать события, а опишу сразу нынешнюю ситуацию, — она пожевала губы. — Есть две противостоящие в прошлой войне стороны. Вернее, были, а сейчас только остаточные отголоски. На стороне Того-Кого-Нельзя-Называть была практически вся аристократия и много старых чистокровных семей. Многие относились к преступной организации «Упивающихся смертью» или, как принято в массах, «Поедателей Смерти»… — Пожирателей, — машинально поправила я, задумчиво поглаживая проснувшегося Ричарда, который доселе мирно сопел в сторонке. Вернее, делал вид, что сопит. — Пусть так, всё равно название жуткое, — поморщилась она. — Так о чем это я? Ах, да, все они учились на Слизерине, вроде как, по традиции, следовательно, и их дети тоже. Семьи потомственных магов издревле занимали высокое положение в магическом обществе. Логично, что наследники в будущем займут их места. Ну, а в школе, тем более, на одном факультете наводить мосты и полезные связи, должно быть, легче. — Всё верно, — кивнула Парвати. — Нотт, Булстроуд, Крэбб, Гойл, Паркинсон, Вейзи… тот же Малфой. Все наследники своих Родов. Ты, Блейз, я так понимаю, тоже? — Ага. И это ещё не считая старших курсов и младших, которые поступят после нас. — Действительно, — Сьюзен очаровательно приложила пальчик к подбородку. — Так что же это получается, надо выбирать факультет из корысти? Как-то это… — По-слизерински. — Именно. Мы снова замолчали на некоторое время. Я задумчиво скользила взглядом по завтрашним ученикам. Умненькие, талантливые детки, пока ещё совершенно безобидные, но только пока. А что, если… — А почему бы не совместить, так сказать, приятное с полезным? — решившись, предложила я альтернативу. — Как верно выразилась Гермиона, распределение ещё не прошло. А значит, не всё потеряно. — Предлагаешь агитировать первокурсников поступать на Гриффиндор? — ребята смотрели на меня скептически. — Не только. Нам ведь не нужно заманивать на факультет всех, верно? Да и незачем прерывать семейные традиции. Если нашей целью являются Кубки Школы и Квиддича, то достаточно лишь самых умных и талантливых, — скромно ответила я. — Разумеется, я имею в виду тех, которые ещё не определились. Несколько мгновений напряжённой тишины, и вот Забини медленно говорит: — Уж не знаю, отчего ты решила, что не поступишь на Слизерин, Лаванда, но о подобном я ни разу не задумывался. Ведь правилами действительно не запрещено увещевать детей ещё в поезде… Мерлин! Это же и старшекурсников можно подключить! — Лучше всего найти старосту Гриффиндора и капитана по квиддичу. Уж они-то точно не откажутся! — загорелись глаза Патил. — Эй-эй, полегче! — подняла я руки в защитном жесте, внутренне довольная их запалом. — И мы не убеждаем, а ненавязчиво склоняем детей к определенному решению. Если не согласятся — это их выбор. Ни в коем случае не навязываем своё мнение! Никто этого не любит и будет действовать если не назло, то… — я ошарашено замолчала, распахнув глаза. Моргана и все её прелести! А ведь это идея! — Венди… — с такими же огромными глазами протянула Гермиона, пока остальные недоуменно переглядывались. — Кажется, я поняла. Это как в фильмах: «хороший полицейский, плохой полицейский», да? — Именно! — примерный план действий уже выстраивался в голове, оперативно вытесняя остатки совести. — И я даже знаю, кто выступит в этой роли! Надеюсь, моя предвкушающая улыбка была не слишком кровожадной.***
Нашу, несомненно, оригинальную задумку пришлось ненадолго отложить ввиду моего нежданно заурчавшего живота. Время уже давно подступило к обеду, и мы решили перекусить. Я выудила из своего миленького кожаного рюкзачка, расшитого жемчужными бусинками, с чарами расширения пространства — очень удобная вещица, между прочим, — компактный «ланч-бокс», приобретенный в одном из маггловских магазинчиков и зачарованный лично папой. Специальные чары стазиса не давали еде испортиться, и продукты сохраняли все свои витамины и питательные вещества. Такой же был у отца, которому я готовила обед на работу. Приходилось заново приобщать родителя к домашней еде, а то неизвестно, чем он там кормится на работе. Целитель он или нет, но мужчины порою такие мужчины. Сам отец готовить не умел, и, после ухода матери… в общем, обычно он покупал или заказывал еду. Домового эльфа у нас не было, вернее, была, но очень старая, полусумасшедшая эльфийка Ягги. Она служила семье Браун несколько поколений и, по словам папы, нянчила ещё моего прадеда, а когда большинство представителей умерли на прошлой войне, и вовсе умом тронулась. Подпускать её к плите я остереглась — мало ли чего удумает. Все же я — не совсем настоящая Лаванда, и если Ягги об этом пронюхает (ну, Ричард же понял как-то)… Нет, навредить мне она не сможет, но вот напакостить — вполне себе. Так что пускай лучше сидит в чулане, да с головою предшественника балакает. Так вот, свой «ланч-бокс» я использовала во время различных походов, путешествий или просто длительных прогулок, не желая покупать еду на улице. Так что я достала любовно упакованные мною сэндвичи с зеленью, тарталетки и, ко всеобщему изумлению, собственноручно приготовленные роллы. Помнится, папа долго не мог привыкнуть к моим новым кулинарным изыскам, сетуя на плохое влияние маггловской моды, которая «испортила» вкусы дочки. Впрочем, не я одна отличилась специфическим ланчем: сёстры Патил принесли перекус, состоящий из какой-то своей национальной еды. Блейз и Сьюзен вынесли на общий стол, организованный на одном из сидений, не меньше разнообразных вкусностей. Гермиона поначалу мялась стеснительно, но мы быстро уговорили её присоединиться к пиршеству. Не её вина, что не догадалась взять с собой еды, — нигде не написано, что в поезде продают одни сладости. Через некоторое время, когда мы перепробовали все блюда и наелись, было решено взяться за осуществление плана. Он был, в общем-то, прост как три кната, но требовал длительной обработки и отшлифовки. Таким образом, сговорившись о встрече, мы разделились на пары и разошлись по вагонам. Я взяла с собой Гермиону, поскольку нашей задачей было «рекламировать» другие факультеты. Боюсь, остальные девочки не поняли бы, а Гермиона, невзирая на всю свою «правильность», была весьма сведуща в подобного рода делах. «Некоторое время мой отец увлекался маркетингом, — смутившись, ответила она на мой прямой вопрос. — И я читала о подобных рекламных ходах в его книгах. Это весьма интересная тема». Я не стала её допрашивать, удовлетворившись таким ответом, и, нацепив на лицо доброжелательную улыбку, заглянула в первое встречное купе, где сидели первокурсники. — Привет! Не против нашей компании? Нет? Вот и чудно, я как раз хотела с кем-то познакомиться…***