Ошибки Зимнего Солдата

Он не совершал ошибок. Он никогда не совершал ошибок, всегда действовал строго с заданными параметрами выполнения миссии. Параметры всегда формулировались предельно точно — цель, орудие, время на выполнение, необходимые дополнения. Необходимые дополнения могут быть весьма разнообразны — оставлять свидетелей, применять пытки, вплоть до того, что он должен был говорить. Предельно четкая формулировка во всем.        Цель: устранение Говарда и Марии Старк Орудие: Milkor MGL, SIG-Sauer P220R Время выполнения: месяц. Отсчет с 1 декабря 1991 года. Дополнения: Говард Старк должен видеть смерть Марии Старк. Необходимо забрать кейс. Все должно выглядеть как несчастный случай.        Пластины на его руке дребезжали, кажется, между ними что-то застряло. Солдат не видел что именно, но это что-то скрипело и крошилось. Ему не было видно потому что его рука была грязной. Он весь был грязный. Одежда затвердела и шуршала при каждом его движение. От него пахло бойней, от него пахло кровью, порохом, горелой плотью и кожей. От него пахло засаленными волосами, от него пахло немытым телом. Его посадили в кресло, его всегда сажали в кресло после миссии. Сначала его раздели — ему никогда не давали раздеваться самому, — они срезали с него одежду. Люди в белых одеждах и масках, с большими и острыми ножницами срезали с него одежду, пока он неподвижно стоял посреди белой комнаты. Одежда падала на пол кусками, одного из людей в белых халатах вырвало, женщина, стоящая в отдалении, в тринадцати шагах, и наблюдавшая за ними, хрипло приказала ему убрать за собой и валить отсюда. Она говорила на русском и у нее были светлые волосы. Когда-то она так же срезала с него одежду, вместе с остальными и смотрела испуганными голубыми глазами. Тогда у нее были желтые волосы. Сейчас она стояла в тринадцати шагах от него, сложив руки на груди и волосы у нее были совсем белые. Она больше не смотрела на него со страхом, только со спокойной, тупой усталостью, но глаза у нее были все еще того самого чистого голубого цвета. Самого чистого голубого цвета, такие красивые. Солдату казалось неправильным видеть их на ее лице. Он продолжал стоять в центре комнаты, обнаженный. Было холодно. Вода была холодной. Но это был не настоящий холод, не холод криокамеры. Они смывали с него грязь и чужую кровь. Он стоял неподвижно и слушал, как вода бьет по его телу, слушал, как капли падают на холодный пол, слушал шуршание ручки по бумаге, слушал перешептывания в коридоре, слушал сердцебиение стоящих рядом людей, слушал глухие шаги в коридоре, слушал щелчки секундной стрелки.        Предельно четкая формулировка во всем. А затем пришел Пирс. Он не давал четких указаний. Пирс говорил странно, он говорил о том, что не касалось миссии, о том, чего Солдат не понимал. Он говорил много. И много его трогал. У него были влажные трясущиеся пальцы и от него пахло мочой, мятной жвачкой и средством для бритья. Он делал вид, что не боится Солдата. Он врал.        9 минут и 40 секунд. Затем его вытерли, и женщина приказала дать ему одежду. Пластины на руке у локтевого сустава заедали. Хлопок касался кожи не так, как кевлар. Он почти не чувствовал его на себе и одновременно чувствовал слишком остро. У него стали отрастать волосы и женщина приказала их не трогать. Пластины А3 и F12 заедали. Между ними что-то застряло, но солдат не видел что, хотя рука была чистой. Пуля вышла сама еще в самолете и вокруг пулевого ранения образовалась корка из засохшей крови. Женщина с голубыми глазами больше не подходила к нему. Она стояла совсем рядом и смотрела ему в глаза и от нее пахло страхом, он насчитывал 140 ударов в минуту. Она стояла в тринадцати шагах и отдавала приказы. У нее на ногах были каблуки. Он слышал их стук. Она хромала на левую ногу. Пуля вышла еще в самолете, но пластины продолжали заедать. Его нельзя помещать в криокамеру, пока у него не заживут все раны. Женщина это знала. Она не подходила к нему. Тринадцать шагов и приказы. Эти глаза не должны быть на ее лице.        Рамлоу не говорил. Он отдавал приказы. У него был хриплый голос и шершавые ладони. Он делал все не так, как предыдущие хендлеры. Он заставлял Солдата одеваться самостоятельно — «это не кукла барби, а солдат! Вы ему еще и задницу подтираете?!» — самостоятельно проверять оружие — «от этих штук твоя жизнь зависит, идиотина! Убедись, что они не подведут в нужный момент!». У него был хриплый голос, Солдат часто слышал его — «вы гребанные мудаки! Еще немного — и он разучится сам завязывать шнурки! Вы ему сожжете все сраные оставшиеся клетки мозга, долбоебы! Нахера мне агент, который не может отличить дуло от приклада?!» — Солдат часто слышал его. Рамлоу никогда не боялся. Рамлоу приказал называть его Командир — «потому что это мое звание, черт тебя дери. Кто тебя научил сэр-кать во все стороны?». Рамлоу орал на Пирса. У него был хриплый голос. Рамлоу запретил погружать его в криосон. Солдат проводил много времени не на миссиях. У него было много воспоминаний. У него было много снов — не было кресла. Не было электричества. Много обследований. Ему выделили комнату. В комнате было тепло, совсем не как в криокамере, и Солдат часто слышал голос Рамлоу. Много тренировок. Рамлоу пах оружейной смазкой и порохом. Рамлоу густо пах сигаретами. У Рамлоу были шершавые ладони. Рамлоу никогда не боялся. Он никогда не бил Солдата, он никогда не совершал ошибок. Рамлоу бил людей в белых халатах, когда происходило что-то, чего Рамлоу не хотел.        Самый чистый голубой цвет. Такой красивый. Она кричала, и голос у нее был хриплый. Она пахла дешевыми сигаретами, теми, в которых мочи больше, чем табака. Дешевые сигареты, которые курили солдаты — желтая замусоленная бумага, плохой табак. У них были желтые пятна на красных, отекших, почти негнущихся пальцах. У нее на руках были белые перчатки, туфли у нее были черными. Она пахла хлоркой. Она пахла горьким миндалем. Она кричала, его рука снова была грязной. Между пластинами что-то застряло, они заедали. Он слышал скрип между пластинами A3 и F12 плечевого сустава. Рука солдата снова была грязной, и ему снова придется стоять в центре холодной, светлой комнаты. Она больше не кричала. Она больше не пахла сигаретами, хлоркой и горьким миндалем. Она пахла кровью и страхом. Этих глаз не должно было быть на ее лице. Самого чистого голубого цвета. Он не совершал ошибок. Он исправлял их.        Сны пришли через 78 дней после того, как пришел Рамлоу. Рамлоу пришел через 23 дня после того, как пришел Пирс. Солдат не знал, когда пришел Пирс. Солдат открыл глаза и увидел Пирса. Он сказал, что теперь он здесь главный, что теперь Солдат подчиняется ему. Солдату было холодно, кожа его жилета потрескалась, металл руки двигался с тихим натужным жужжанием, панели А3 и F12 заедали и никак не вставали на свои места. Он дрожал, его кожа горела, во рту было сухо, он почувствовал запах мятной жвачки и страха, почувствовал запах пыли и оружия. Он услышал шелест страниц и желтые зубы Пирса. Тот улыбался и сжимал в пальцах красную тетрадь со звездой на обложке. Вокруг были люди в темной одежде с оружием, в комнате был темный пол и серые стены, он стоял в углу комнаты и видел 126 направленных на него дул винтовок L86A2 и желтые зубы Пирса. Во рту было сухо, перед глазами все плыло и пульсировало где-то в затылке. Пирс много говорил. Пирс рассказал, что прошлый глава не умел расставлять приоритеты и правильно пользоваться оружием. Он широко улыбался и говорил о правильном выборе для всех. Он говорил о том случае: «16 лет назад, ты помнишь? Конечно же нет, как ты можешь помнить. Надо же, выдавил фрау — или как она там себя называла — Фонтейн глаза. И чем же она тебя так разозлила? Хотя... женщинам никогда нельзя было доверять управление», — говорил и улыбался, скаля свои острые желтые зубы.        Самый чистый голубой цвет. Такой красивый. Человек на мосту сжимал щит с ярким рисунком. Человек на мосту был миссией. Человек на мосту был приказом. У человека на мосту были глаза самого чистого цвета, и они выглядели правильно и знакомо на его лице.        Пирс кричал на него, и от него пахло страхом и мятной жвачкой. Рамлоу стоял за его спиной. Рамлоу молчал. Рамлоу боялся.