Ошибки Зимнего Солдата

Цель: устранение Говарда и Марии Старк Оружие: Milkor MGL, SIG-Sauer P220R Время выполнения: месяц. Отсчет с 1 декабря. Дополнения: Говард Старк должен видеть смерть Марии Старк. Необходимо забрать кейс. Все должно выглядеть как несчастный случай.        Не самая чистая его работа. Бумага была новая, тонкая и теплая. Бумага пахла озоном. Солдат сжал пальцы, сминая и оставляя следы. Читать сложно. Буквы плохо видно — копия со старого и уже потрепанного документа. Отчет, печатная машинка с дефектом — у Р нет хвостика, она всюду выглядит как О, размашистый и быстрый почерк — в нескольких местах тонкий желтый лист был порван, чернила выцвели. Старый документ — подпись в левом углу другим почерком, аккуратным, женским — 1991 г. — отсканировали и убрали в архив, чтобы больше никогда не доставать. Кому нужен этот кусок трухлявой целлюлозы, если можно хранить все в 61 КБ на сервере. Солдат смотрел на черно-белую копию документа и с трудом различал очертания букв. Бумага была теплой и пахла озоном — ее достали из принтера несколько минут назад, вместе с другими 67 листами, и аккуратно сложили в синюю папку. Продавленный в пластике орел и заглавные буквы Щ.И.Т.        Машина загорелась быстро — он видел, как сворачивались и исчезали белые волосы на лбу Марии Старк, как обгорелыми хлопьями поднимался вверх платок из кармана Говарда Старка. Пахло паленой кожей, пахло горящим мясом. Солдат не стал стрелять повторно — он чувствовал запах бензина, он знал, что огонь скоро доберется до бензобака. Авария, столкновение на дороге. Следы шин его мотоцикла, следы торможения автомобиля Старков. Четко и просто. Два обгоревших трупа, украшения на месте — по ним и проведут опознания. Никто не будет искать следы от пуль. Никто не будет искать его. Он чувствовал тепло на щеках, там где нагревшаяся маска прижималась к коже.        Он чувствовал холод. В комнате было холодно, он слышал шипение с которым воздух проходит по вентиляции. Он чувствовал на себе взгляд. Комната была белой, человек был одет во все черное. Точка на затылке пульсировала тупо и глубоко, перед глазами все плыло. Солдат не ел несколько дней — 6, — и не спал — 4. Солдат смотрел на Р, так похожую на О, а точка внутри пульсировала и пульсировала и пульсировала. Человек в черном пахнет новой кожаной обивкой автомобиля. Комната не пахнет хлоркой, она пахнет чистотой. Когда человек вошел, Солдат услышал шаги и гудение приборов, и чей-то сердитый громкий голос — «-…я башня — не тюрьма для отмороженных суперс…-», а затем дверь закрылась, и он слышал только шипение воздуха и скрип кожи. Человек в черном молча прошел к столу — 7 скрипящих кожей шагов, 3 метра тишины и пристального взгляда одного глаза — и уронил перед Солдатом папку — синяя пластиковая обложка, 68 листов внутри. Звук металла о металл, Солдат протягивает руку, правую; левой он шевелить не может, пока, она прикована к креслу. Это другое кресло, совсем непохожее на то, куда его сажали после миссий, — странная металлическая громоздкая конструкция, с левой стороны собранное специально для него, Солдат в этом уверен, крепление, но оно не доставляет ему неудобств. Его ноги тоже прикованы, свободна только одна рука. 3 метра от двери, 4 от стены за его спиной, и 6 — от каждой из стен. 127 минут в странном кресле и в тишине. Листы не скреплены, лежат один на другом — меры предосторожности, не давать Солдату того, что он может использовать как оружие. Листы еще теплые и Солдат чувствует приятное покалывание в кончиках пальцев. А еще сухость во рту и пульсирующую точку.        В архиве было много места. Сначала база находилась в горах, кантон Берн, Швейцария, ближайшая вершина — Айгер, высота 3970 метров. Один из самых опасных горных массивов — много снега, много камней, трудно добраться. Это был замок. Гидра любит замки. Рамлоу рассказал о машинах и размерах члена, когда они застряли на одной из баз Гидры, все смеялись, Солдату было холодно. В Берне было холодно, были проблемы с электричеством — людям в белых халатах там не нравилось. Маленький человек с большой головой, у него были толстые линзы в очках и липкие холодные пальцы, тонко кричал и требовал «благоприятных условий для развития технологий». В архиве было много места и было сыро. В нем пахло плесенью и гнилью — документы гнили, пленки гнили, одежда, тела — все гнило. Документов было мало, места было много — туда стаскивали трупы, избавляться от них было проще, когда их было много, а не по одному. Их всегда было много. Затем архив перенесли. Слишком трудно добраться. Солдат помнит темную комнату с рядами полок и коробок. Лампочка на потолке часто перегорала, но там не пахло гнилью. Там пахло пылью, бумагой и чернилами. Солдат почти не проводил там время — ему приказывали принести коробки, приказывали читать и запоминать. На коробках были отметки. Едва заметные, продавленные ногтем, выцарапанные ножом. Точки и полосы, точки и полосы.        Николас Дж. Фьюри стоит перед ним по другую сторону стола, почти ровно посередине — Солдат видит разницу в несколько сантиметров, Николасу Дж. Фьюри эта разница не интересна, — он молча стоит и ждет. Листы теплые, буквы плохо видно, в папке еще 67 листов нечитаемого текста. Солдат закрывает глаза и ждет. Он может ждать долго. Ему никто не установил время выполнения и время для него — цифры в голове. Он 138 минут в странном кресле, листы холодные и острые на вид, орел на обложке папки поворачивает голову и открывает ключ, а точка пульсирует, пульсирует, пульсирует. Красная точка снайперского прицела внутри его головы, но он не может нажать курок и унять этот зуд. Курка нет, только комната, 68 листов с неразборчивыми буквами и темный мутный глаз Николаса Дж. Фьюри.        Точки и полосы складывались в слова. Точки и полосы складывались в предложение. Коробок было много, ему приказывали принести, приказывали читать и запоминать. Доклады, отчеты, много досье и фотографий. Точки и полосы на коробках. Он приносил, читал и запоминал.        — Вы знаете кто я? Тихий голос Николаса Дж. Фьюри звучит не как приказы Рамлоу. Он звучит не как болтовня Пирса. Николас Дж. Фьюри пахнет новой кожаной обивкой автомобиля и не пахнет страхом. — Вы знаете кто я? Он звучит спокойно и уверенно, Солдат думает, что это может быть новый хендлер. Он ждет — «теперь я здесь главный», он ждет код, он ждет — «обнуляйте его, у нас есть работа», он ждет людей в белой одежде со шприцами, уколами, капой, электричеством, стойким запахом хлорки и страха. — Я директор ЩИТа Фьюри. Вы должны помнить меня. Вы пытались меня убить не так давно.        Тебя зовут Джеймс Бьюкенен Барнс. 32557038. Точки и полосы на каждой коробке. Тире. Точка. Точка. Точка. Отступ. Он приносил, читал и запоминал. Точка. Тире. Отступ. В архиве было много полок и много коробок. В архиве часто перегорала лампочка. В какой-то момент Солдат заметил, что вместо нее теперь светящие почти голубым полосы вместо привычно тускло-желтого стеклянного шара со спиралью внутри. Точка. Тире. Точка. Отступ. Он приносил Тире. Точка. Отступ. Читал Точка. Отступ. Он запоминал Точка. Точка. Точка. Точки складывались в слова.        — Как вас зовут? Солдат слышит раздражение в спокойном голосе мужчины, заклепка на его куртке бликует, орел поворачивает голову и открывает клюв.        B. A. R. N. E. S. В архиве было много полок и много коробок. Толстые папки с именами на обложках. Николас. Дж. Фьюри. Год рождения: 1945 На фотографии молодой человек в форме офицера. Буквы смазались, ручка потекла, когда ей писали: ЦРУ — Депортация Винеровского. Фотография была черно-белой, чернила — синими. Место рождения: Хантсвилль, штат Алабама. Много исправлений, перечеркнуты целые предложения, вымараны черным маркером.        Директор Фьюри наклоняется вперед. Директор Фьюри медленно опускает руки на металлический стол и папка медленно падает на пол. Орел взмахивает крыльями, белые листы извиваются и ползут в разные стороны. 67 листов. Один перед ним. Буквы сложно читать. — У вас ведь есть имя?        Джеймс Бьюкенен Барнс        Секундная стрелка останавливается.        32557038        Солдат закрывает глаза.              Окна во всю стену — мечта любого снайпера. На стекле специальное покрытие, как у солнцезащитных очков: темные, когда светит солнце, прозрачные — в темноте. Город за окном горел вывесками, фонарями, витринами, указателями, рекламными стендами, экранами, миллионами телефонов, фарами, прожекторами — яркие цветные вкрапления, движущиеся точки, и темное пятно Центрального Парка. Ночной Нью-Йорк внизу, темное небо — наверху. Солдат знает этот город. Население 8 405 837 человек, пять административных округов. Куинс, Бронкс, Манхэттен, Статен-Айленд. Бруклин. Хрипло и тихо не звучит, но Солдату кажется, что он слышит Start spreading the news I am leaving today I want to be a part of it New York, New York… Все окна закрыты и дыхания города не слышно, но оно есть. Его можно почувствовать. Артериями и венами бьются дороги, качает непрерывный поток денег Уолл Стрит, набивает брюхо постояльцами Плаза, Уолдорф-Астория, Челси, кричит Метрополитен-опера, Карнеги-Холл. Монотонный стук капель. Шелест воздуха проходящий через вентиляционную систему. Тихий выдох справа. Запах чистоты и лаванды. Темная дверь, деревянная, со стеклянными вставками, деревянные панно на стенах и штукатурка. Запах стирального порошка. Белое постельное белье. Сладковатый запах чая. Трубки тянутся от его руки в сторону, монотонный стук капель. Тихий выдох справа. Светлые волосы, светлые ресницы и темные брови. Морщинка между ними. Мягкий свет со всех сторон. Пухлая нижняя губа. Тени от ресниц на щеках, на едва заметных веснушках. Солдату тепло. Самый чистый голубой цвет.