Мечты имеют свойство сбываться

Тепло. Ммм… Как же тепло… Не хочу вставать. Ничего не хочу. Я потянулась. И-де-аль-но! «Сколько времени?» — я привычно потянулась к связи с фамильяром. Ничего. Я резко распахнула глаза и села, осматриваясь. Это была опушка, залита солнцем. За спиной лес, перед ним озеро. И тишина. — Где я? — и тут я вспомнила. То давление, то отчаяное желание остаться, защитить, оградить, те инстинкты. Я медленно поднялась на ноги и пошла вдоль кромки леса. Это были вековые деревья с раскинутыми толстыми ветвями. Я встала на носочки и провела рукой по ветке. Кора была шершавая, но какая-то мягкая. А листочки бархатные. Зелёные-зелёные. В ярком солнечном свету они казались особенно прекраснами. А лёгкий ветерок только добавлял прекрасного. Чем-то этот лес мне напоминал Запретный. Но намного светлее. Тут и воздух чище, и дышится легче, и намного спокойнее. А затем я подошла к озеру. Не знаю, были ли у него берега, но… о, Мерлин, как же тут прекрасно и свободно… так свободно на душе… если бы не мысль, что я умерла. М-да. Эта мысль угнетала. И так глупо. Знала же, что все носители Володи умирали. А тут, сама полезла. Дура. Я присела у самой воды и запустила руки в прозрачную воду. И тут на глади проявилась картинка. Это было Больничное крыло. Я знала его очень хорошо. Койка и… мертвеннобледная девочка, каштановые волосы, сплетенные в косу и перекинутая через плечо, закрытые глаза, слегка приоткрытый ротик, руки безвольно лежат вдоль тела. Рядом прижалась чёрная кошка с янтарными глазами. Так отчаянно смотрит на лицо девочки. Немолодая женщина в белой мантии с палочкой в руках стоит у изголовья кровати. На конце палочки затухает чёрный огонёк. На лице скорбь и боль. С другой стороны высокий мужчина. Хмурое лицо, сальные волосы, чёрные глаза, на глубине которых плескалась боль и вина. Он положил руку на плечо одиннадцатилетнего белобрысова мальчика в школьной мантии. Мальчик низко опустил голову, что бы скрыть слёзы и всепоглощающую боль в стальных глазах, и сжал руку второго мальчика. Второй был полной противоположностью первого. Смольные лохматые волосы, поднятая голова, отчаянная решимость в зеленющих глазах. Он упрямо качает головой. А затем я услышала то, от чего сердце замерло и чуть не разорвалось. — Нет, нет-нет-нет. Вы не правы! Она не могла! Не могла! Это же Гермиона! Наша Гермиона! Она справиться! Со всем! — отчаяный шепот, в голосе слёзы и мольба. Мольба оказаться правым. — Герми вернётся! Всегда возвращалась! Она обещала не оставлять нас! Она всегда держит обещания! Всегда! — Гарри, — тихий сломленый голос резал слух. Тут зашла высокая женщина довольно сурового вида с собранными в строгий пучок тёмными, местами седыми волосами, в квадратных очках. Стоило ей увидеть девочку, как она замерла, с трудом отвела взгляд и посмотрела на мужчину. — Северус? Что…? — Погибла, защищая друзей, в битве с… заведомо более сильным соперником. И ведь почти победила, — привычный холод в голосе дал трещину. — Как? — в ужасе ахнула она. — Можешь гордиться своей ученицей. Она смогла обратиться. Пусть и в момент сильных чувств. — В самую красивую кошку из всех, что я видел, — вытер накатившие слёзы рукавом второй парнишка. — Простите, мои мальчике, простите, — прошептала я, смаргивая слёзы. — Валерия, — я аж подпрыгнула и в полёте развернулась. А затем вылупилась на говорившего. Я не знала кто он, откуда знает моё имя, но я его видела. В зеркале Еиналеж. — Здравствуйте, вы кто? Ох, от его взгляда пробирала до мурашек. Я сглотнула. — Гектор, — хмыкнул парень. — Вы… я ведь умерла, да? — Ты чувствуешь боль? — отвела я взгляд. — Но разве не об этом ты мечтала? Лес, озеро, ветер в лицо, свобода, свет и пение птиц. — Это все правда? Или это происходит у меня в голове? — Конечно, это происходит у тебя в голове, но кто сказал тебе, что поэтому оно не должно быть правдой? — я уже слышала эти слова. Но где? Не знаю, не помню… или помню… Кингс-кросс… это слова Дамболдора! Гектор ухмыльнулся. — Ты — часть моего подсознания? — А как сама думаешь? — Нет. — Почему? — Я тебя не знаю. — Знаешь. — Нет. — Да. Просто не помнишь, — мне кажется или его манера речи чем-то похожа на мою? — С чего это? — Память смертных не выдерживает такой объём информации. — Кто ты? — Гектор. — Нет. Имя-то я запомнила, на это моей памяти хватило. Но кем ты… работаешь? Смертью? — Тебе когда-нибудь говорили, что… — Я умная девочка? И мне нужно держать свои догадки при себе? Да. Тень улыбки скользнула по лицу Гектора и он покачал головой. — Лера… — Можно Гермиона? Я привыкла за год. — Хорошо. У тебя три вопроса. — С чего вдруг? — Это право всех, кто попадает ко мне. Два вопроса. — Кто настоящие родители Гермионы? Мои родители. — Я покажу тебе это чуть позже. Один вопрос. — Кто я? Гектора открыл рот, а затем закрыл, посмотрев на меня. Он понял. И он ответить честно. По крайней мере я очень на это надеюсь. — Ты… Ты необычная девушка. Всегда такой была сколько бы не перерождалась. Твоё прошлое перерождение вышло неудачным. И оно испортило тебя. Одарило чувствительностью, понятливостью, открытостью, но… у этих качеств ты очень отчётливо слышала обратные стороны. Тебя так легко ранить, что это оставило глубокие раны, которые до сих пор ноют в твоём сердце. Предательство подруги. Которую ты простила и поняла, признала свою ошибку, но ведь всё изменилось. Ты понимаешь людей, их мотивы и действия. Ты знаешь, что никогда не узнаешь их мыслей и чувств, но понимаешь, как это может быть. И этим пользуются. Серая мышка, которая понимаете и уступает. Как не надавить на больные места, прокладывая себе путь? Боль. Твой ненавязчивый, но всё же постоянный спутник. Ты игнорировала, но… сама себе душу ты изорвала. Замкнулась, оставаясь всё той же. Эгоизм, независимость. Хотела избежать боли. Агрессия на людях и слёзы ночью под одеялом. Ты знала это всё, но легче не становилось. Я никогда не ожидал, что ты… ты сможешь такой стать, но ты стала. Удивила. Не только меня. А твоё отчаянное желание иметь таких друзей, как Гарри или Гермиона услышала магия. Да, ты имела неплохие задатки даже там. И ты правильно поняла, что это параллельная вселенная. Книжная, горячо любимая, чужая, но такая родная. Ты всегда была особенной. Ты всегда ей будешь. Потому что ты не просто волшебница. Ты не просто любишь свет. Ты живёшь им. Но и тьму ты любишь. И это твоя стихия. Я не знаю как, но ты совмещаешь оба этих направления. Они причудливо сочетаются в твоей душе. И да, твой интерес к животным не просто так. В твоём прошлом мире ты читала много фанфиков про некромантов. Тебе это нравилось. Тут же ты, наоборот, маг несущий жизнь. Твоё направление это всякая живность, — парень сделал шаг ко мне, чуть наклонил голову и слегка хрипло прошептал мне в ухо. — Ты будешь справедливо править ими. Всегда. Ты любишь и будешь любимой. Ты получишь всё чего желаешь. Ты сделаешь всё, что хочешь и не важно как. Ведь ты… это ты Дора. И я буду следить за тобой. За тем теплом и светом, что ты несёшь. Он сделал шаг назад и посмотрел в сторону. — Я верну тебя, но ты обещаешь мне кое-что делать. — Что? — я отошла от оцепенения и удивлённо посмотрела на Смерть. — Есть такие существа… смертные. Мы называем их Предатели. Паршивейшая порода. Они есть среди всех Рас. Они размножаются развращая души, подбиваяя на предательство. На трусливые предательство самых близких душе людей. Да, Петтигрю именно Предатель. Ты учуешь их. Их не так уж и много, но достаточно. Тем более в последнее время. И я прошу тебя лишь об одном. Убей их. Помоги мне забрать их. Твои родители, настоящие, убивали тех, кто нарушил законы Магии. Убей тех, кто носит клеймо Предатель. Они часто нарушают законы Магии, так что родители спокойно смогут помочь тебе. Гермиона? — Я… да… я согласна… но как я могу убить и… — Остаться на свободе? Легко. Я помогу. Не беспокойся об этом. — Только… у меня одна просьба. — Какая? — Не трогай раньше времени всех, кого я считаю близкими. — Не трону, клянусь, — золотое свечение и тонкий прозрачный браслет оплел запястье Гектора. — А теперь, тебе пора возвращаться, — я поняла, что опять падаю в обморок. На этот раз последнее, что я услышала было, — Пандора…

***

На этот раз пробуждение было не таким приятным. Ноющая боль в голове была тому подтверждением. И полная неспособность пошевелиться из-за полного отсутствия сил. — Погибла, защищая друзей, в битве с… заведомо более сильным соперником. И ведь почти победила, — голос врезался в мозг. Сердце сжалось. Нет, не должен Мастер так говорить. Должен вернуться холод и лёгкая нотка презрения. И это слово «погибла» не должно быть так произнесено. — Как? — в ужасе ахнула декан. Удивительно, как соперников объединяет общая беда. Но как же порой это противно, когда эта беда это ты. — Можешь гордиться своей ученицей. Она смогла обратиться. Пусть и в момент сильных чувств, — я накапливала силы, чтобы вернуться в жизнь, чтобы не слышать этой боли в голосе. — В самую красивую кошку из всех, что я видел, — Гарри. Сердце сжалось. Мой Гарри. Нет. Пожалуйста. Не плачь. Я же слышу. Пожалуйста. Тут мою ладонь кто-то сжал. Кто-то из мальчиков, ладонь не намного больше моей. И я не смогла удержаться, сжала ладонь в ответ. Рваный вздох вперемешку с вслипом. Драко. Нет. Я не могу больше терпеть. Открыть глаза было сложно, но у меня получилось. Стальной цвет глаз. Такой глубокий, такой родной, такой любимый. Только слёзы тут совершенно чужеродно. Они должны искриться задором и счастьем. А вот это правильно. — Как?! — диагностические чары блеснули белым. Жива. Эта мысль приятно грела душу. И эти два изумруда тоже. Какие же они разные, но… мои. — Я вернулась, — прохрипела я, а затем закашлялся. Горло нещадно саднило. — Как и обещала. — Герми, — хором выдохнули гриффиндорцы. А дальше у меня была секунда, чтобы сообразить, как не задохнуться, ибо мальчики переволновались и сейчас обнимали меня. Я честно терпела, улыбаясь и разглядывая реакцию профессор. Ну, у них была одна черта — квадратные глаза. Неудивительно, с того света не возвращаются. Мастер и декан уяснили эту простую истину очень крепко. Ведь оба потеряли свою любовь. Мадам Помфри вила надо мной кружева из диагностических, попутно что-то бурча. Профессор Снейп смотрел на меня с… я не могла разобрать эту эмоцию, но это явно что-то положительное. А профессор МакгонаГалл неверяще и в тоже время радостно глядела на меня. «Прости, что заставила так волноваться.» «Гермиона!» — столько радости и облегчения я никогда не слышала в голосе кошки. — «Ты умерла?» «Да. Смотри,» — вспомнила всё своё нахождение, ну, мне кажется не совсем на том свете. «Гектор? И ты согласилась убивать? Как-то не верится.» «Да. Только он так и не рассказал мне о родителях!» — лёгкая обида. «Не спеши, Герми,» — я вздохнула. — Воды, — Мерлин, я почти совсем не могу говорить! Мальчики тут же отколеились от меня с виноватым видом и помогли сесть, оперевшись на подушку, а мадам Помфри уже протягивала мне стакан. Кажется, Мастер что-то добавил, потому что помимо кисловатого привкуса у меня быстро прошло горло. — Спасибо, — я вернула стакан хозяйке и улыбнулась. Давно хотела об этом спросить. Сейчас самое время. — А в кого я обратилась? — А потом ты ответишь на наши вопросы? — спросил Поттер. — Да, в любом случае отвечу! — я засмеялась. Как можно было подумать иначе. — Всё, что смогу, расскажу. Драко хихикнул и прижался ко мне справа. Гарри сделал тоже самое с другой стороны. А затем передо мной появилась… галлограмма? — Это иллюзия, — пояснил Малфой. — Красавица, — хмыкнула я, рассматривая грозную пантеру. Чёрная кошка скалила зубы; в жёлтых глазах ярость, даже ненависть; хвост изогнут и поднят вверх; лапы напряжены, как перед прыжком. — Ага. — А теперь наши вопросы, — я встретилась взглядом с чёрными глазами и поняла, что он не умрёт в Визжащей Хижине не дожив и до сорока. Будет жить долго и счастливо. Я тепло улыбнулась, притянула к груди тёплый чёрный тарахтящий комок шерсти по имени Изабелла и обвела взглядом собравшихся. — Конечно, — ради них стоит бороться. И эта сделка с Гектором… она тоже этого стоит. Стоит их улыбок, их смеха, их спокойствия и… я не дам их сломать. Пусть канон идёт в пешее эротическое. — Спрашивайте.