По дороге к Дьяволу

Илья до крови закусывал губу, покачиваясь из стороны в сторону, пытаясь не закричать, но терпения больше не было. Он выпрямился, хватаясь за ножку трона и сжимая её до побеления руки, крича настолько, насколько хватало его связок. На глазах его проступали слёзы. Он смотрел куда-то, не в определённую точку, взгляд его судорожно бегал. Вторую руку он крепко держал на животе, чуть-чуть пониже рёбер. Не стоило её даже поднимать, чтобы понять в чём было дело. Расстёгнутый и порванный пиджак, ровно так же, как и рубашка, были пропитаны кровью, на этот раз не чужой. Тот крик, который услышала Келавра, прозвучал из уст Ильи в тот самый момент, когда Дьявол пырнул его одним из своих рогов. Келавра и представить не могла, что это произойдёт. Из всех заклинаний, которым её когда-либо обучал Азра, не было ничего, что могло бы исцелить ранение, особенно такого типа. — Илья, я сейчас что-нибудь придумаю, я…я… Келавра пыталась успокоиться, ведь паникой в такой ситуации не поможешь. Илья, стиснув зубы, убрал руку от раны, позволяя ей осмотреть её. Рог прошёл начисто, не обломившись и не оставив за собой грязи. Келавра старалась думать как можно более оперативно, но ничего не приходило в голову. Ведь у неё под рукой совершенно ничего не было. Да и вообще, почему метка, полученная от Повешенного, не работала? Илья прогнулся, пытаясь что-то сказать, но слова быстро обрывались. Кое-как собравшись с силами и сжав ножку трона настолько сильно, насколько ему позволяли физические способности, он на выдохе произнёс: — Повязка. Наложи повязку… Предложение прервал ещё один крик. Келавра не знала, из чего можно бы было сделать подходящую повязку, но тут ей в голову пришла одна идея. Схватив кусок переломившихся ножниц, она натянула подол платья и со всей силы ударила по нему частью былого лезвия. Продолжая разрывать его, она дошла почти что до самого верха. Располосовав подол на несколько продолговатых кусков ткани, она приступила к делу, с особой аккуратностью, ибо совершенно не знала, как правильно оно выполняется. Ещё хуже себя она чувствовала от того, что Илья, которому сейчас было явно не до разговоров, сам подсказывал ей что и как делать. Руки её тряслись, но она старалась успокоить их, ибо не могла не продолжать. — Всё…всё будет хорошо, я сейчас, я… Келавра ещё не договорила, как услышала знакомый собачий лай. Не отвлекаясь от Ильи, она и так могла понять, что это Скаут. Так оно и оказалось — совсем скоро они появились в тронном зале, постукивая своим деревянным посохом. Завидев Келавру с окровавленными руками, дрожащую, в слезах, они тут же быстрым шагом проследовали к ней. — Скаут, помогите пожалуйста! Голова Ильи начинала кружиться, но он кое-как сумел перевести взгляд на Скаут. Они смотрели на него с неподдельной человеческой эмоцией волнения и сожаления, как смотрят на умирающее животное, которому хочется помочь, но ничего нельзя сделать. Однако он оказался неправ. Ибо Скаут могли помочь. Как только они коснулись его своей лапой, боль понемногу начала стихать. Это дало Илье возможность чуть расслабиться и отпустить ножку стула. Холодный пот проступил на его лице, и он судорожно выдохнул. Скаут залаяли, но на середине фразы их оборвал гулкий гром, поднявший сильный ветер. Тронный зал затрясло, одна из статуй упала совсем недалеко от трона и разбилась вдребезги. Толчок был не сильным и быстро стих, но Скаут заволновались ещё больше, быстро заканчивая рассказ. Келавра, тараторя как можно скорее, но постоянно прерываясь, чтобы выровнять дыхание, перевела почти что дословно Илье всё, о чём сказали Скаут. После уничтожения и очищения мира Дьявола, он, не желая подчиняться светлой силе, стал давать отпор. Именно поэтому совсем скоро он мог начать терять своё обличье, превращаясь в слишком опасное место, для того, чтобы в нём оставаться. Скаут могли использовать свои силы, чтобы перенести их на небольшое расстояние, такое, как например Тёмный Лес или же один из берегов реки. Но они не могли исцелить Илью, лишь только временно снять боль, а потому этот план отменялся. Скаут предлагали перенестись на один из берегов, наиболее близких к миру Умеренности, после чего на лодке добраться до Повешенного. — Он мне там ещё один раз не засадит за то, что я его метку потерял? — хрипло проговорил Илья и, зажмурившись, попытался приподнять голову. Келавра тут же поспешила присесть к нему, позволив положить её себе на колени. Она понимала, что они потратят слишком много времени, плывя на лодке, но это был единственный выход. Потому, недолго раздумывая, Келавра согласилась. Скаут кивнули и выставили перед собой посох, лаем призывая Келавру ухватиться за него. Илье было сложно двигаться, поэтому она крепко взяла его руку в свою, и дрогнула от того, насколько холодными были его пальцы. Посох засветился, окутывая своим светом всё пространство вокруг себя. Резкий толчок, и они уже почувствовали под своими ногами дерево. — М…мы что, уже в лодке? Илья зажмурился и хрипло выдохнул. Келавра тут же засуетилась, встав, и, чуток покачиваясь, обернулась к Скаут. — Извините, вы бы не могли передать ваш платок и рюкзак? Скаут, совершенно молча, быстро сняли всё, о чём она просила, и отдали эти вещи Келавре. Та кивнула, и, разворачиваясь к Илье, помогла ему подвинуться, подкладывая под его голову рюкзак. Илья согнул колени и попытался ей улыбнуться, но лицо его искривила гримаса адской боли. Чары, наложенные Скаут, начали слабеть, и с этим нужно было что-то делать. Аккуратно накрыв его платком, Келавра села подле него и положила руки туда, где находилась рана. Сейчас, когда обстановка была в разы менее напряжённой, и паника наконец-то сошла, Келавра начала думать зрело. Она поняла, сколько времени потратила тогда, в тронном зале, но сейчас она просто не могла отвлекаться на это и потерять ещё. Азра никогда не учил её исцелять, но это не значило, что она, как и Скаут, не могла сделать хоть что-то, чтобы могло облегчить Илье всё то время, что они плыли. Закрыв глаза, она сосредоточилась на нём, на его теле, попытавшись прочувствовать его. Каждый вздох и каждый удар сердца. Она растворялась в нём, но мысли её были сосредоточены лишь на одном — на ране. Она ощутила лишь отголосок его боли и дрогнула, но не останавливалась. Совсем скоро Илья стал дышать намного ровнее. Ещё чуть-чуть, и он со стоном облегчения выдохнул, склоняя голову на бок и глядя из-под прикрытых век на Келавру. Она всё так же напряжённо сидела над ним, от рук её отходило слабое свечение. — Что ты сделала? — прошептал Илья. Келавра тут же переменилась в лице, улыбаясь, пусть ещё и донельзя взволнованно. — Я на время остановила кровотечение, — пояснила она. — Ну и боль попыталась снять. Тебе легче? — О, ты не представляешь насколько легче. Только можно ты перестанешь давить на меня? Келавра спохватилась, чуть приподнимая ладони. — П…прости! Я просто не смогу отпустить их полностью, иначе, боюсь, мы вернёмся к тому, с чего начали. Илья постарался засмеяться, но смог лишь только улыбнуться, и то самыми кончиками губ. — И ты даже не сможешь надавать мне тумаков за мою безответственность? — Ой, ещё как смогу! Келавра, не отпуская одной руки, медленно переставляя колени, подвинулась к Илье вплотную. Второй же рукой она развязала повязку на своих волосах и приложила её ко лбу Ильи, стирая с него холодный пот, грязь и кровь. Илья же ничего не отвечал. И она отлично понимала его, потому лишь с ещё большей заботой смотрела ему в глаза, прислушиваясь к каждому его вздоху. Илья долго смотрел на неё, после чего с трудом сглотнул и слегка повернул голову, приоткрывая веки чуть больше и глядя в нежно-красное, почти что розовое небо, следя за редкими облаками. Скаут старались плыть как можно быстрее, выставив перед собой лапы и магией подгоняя лодку. Они рассекали беспроглядно-чёрную воду реки, проплывая мимо множества полуостровков или обычных берегов, на которых росли всё те же высокие деревья, которые, казалось, упирались своей кроной в небеса. Илья не хотел закрывать глаза, он не хотел переставать смотреть на это розовое небо. Как бы измученно он не чувствовал себя, смерть всё ещё казалась ему страшнее всего, происходящего сейчас. И, несмотря на то, что он понимал, что у них были все шансы добраться до Повешенного вовремя, какое-то предчувствие не давало ему успокоиться. Именно потому он снова склонил голову на бок и, облизнув пересохшие губы, тихо произнёс: — Келавра, мы ведь можем поговорить? Келавра встрепенулась, тут же обращая всё своё внимание на Илью. — Да, да конечно. Илья нахмурился и отвёл взгляд. Слабо вздохнув, он посмотрел Келавре в глаза и начал: — Я…я не знал, как правильнее сказать тебе это, но сейчас, пожалуй, самое время. Последнее слово, так сказать. Келавра нервно усмехнулась, взволнованно посмотрев на него. — Ты не умираешь, слышишь! Ты… Но ком встал в её горле, и она не могла спокойно договорить сразу, потому перевела дыхание и, чуть тише, почти что одним тоном с Ильёй, промолвила: — Ты будешь жить, дурень. И даже не думай о другом. Илья вновь улыбнулся лишь кончиками губ, но Келавра понимала, что он был серьёзен. — Понимаешь, — Илья сделал небольшую паузу, — когда ты спросила меня, ещё в лесу, о том, знаю ли я что о словах, сказанных Люцио. Я ответил тебе «нет» и соврал. Келавра открыла было рот, но Илья не дал ей заговорить. — Я солгал тебе, но сделал я это не в первый раз. Я лгал тебе тогда, в магазине, я лгал в подземелье и, как видишь, я сделал это ещё раз. Это таким грузом давило на меня, но я терпел и терпел. Однако я не хочу, чтобы это была тайна, которую уносят в могилу. Илья ещё немного повернул голову так, чтобы максимально удобно расположиться. — Когда я сказал тебе, что не вспомнил о тебе ничего, за исключением той информации, что видел в отчётах, я врал. Повешенный забрал у меня воспоминания о сделке, но не обо всём остальном. Я действительно не узнал тебя в магазине, но лишь только потому, что считал тебя умершей. Только потом меня напрягло, как сильно ты похожа на Келавру…а потом я осознал, что ты и есть Келавра! Морщинка на его лбу разгладилась, а взгляд просветлел. Но продолжалось это недолго. Совсем скоро Илья вновь нахмурился. — И вот тогда, я не знал, что мне делать. Ведь мне приходил отчёт о твоей смерти, ты никаким образом не могла просто так ходить по этой земле и разговаривать со мной. Но реальность оказалась именно такой. Ты говорила со мной, живая и полностью здоровая, но совсем не помнящая меня. И тогда я решил умолчать один день, другой, а получилось, что получилось. Но теперь я не хочу что-то скрывать от тебя. Илья отвёл взгляд и заговорил каким-то отрешённым голосом, каким говорят старые люди, вспоминая о своей лихой молодости. — Однажды Люцио попросил меня закупиться для него на местном рынке, говорил что-то про подъем экономики и поддержку местных фермеров. И один угрюмый продавец ну напрямую отказывался продавать мне товар. Уж как я перед ним ни выплясывал, он совершенно не хотел меня слушать. Вот тогда к палатке подошла ты и, прямо у меня перед носом, не сказав совершенно ничего, взяла и купила всё то, что мне было нужно. Люцио меня тогда навздрючил, но, скажу тебе честно, оно того стоило. Келавра хихикнула, склоняя голову и с интересом слушая дальше. -Я видел тебя пару раз на пристани, но третий раз мы столкнулись в «Шальном Вороне». Буквально столкнулись. Ну вот тогда мы и познакомились, ты даже напилась и вытащила меня танцевать. А на следующий день мы встретились в садах. Вот с того дня мы и стали друзьями. И когда началась чума, ты пришла ко мне в один из вечеров, умоляя взять тебя ко мне в клинику. И я не мог отказать. Ты…ты так по-доброму относилась к пациентам…и ко мне. Я очень много работал, а ты жалела меня, помогая при любой удобной возможности, развлекая меня своими необыкновенными рассказами, под которые я, увы, засыпал, никогда не дослушивая до конца. Но ситуация становилась всё сложнее и сложнее. Меня вызывали в различные отделения, а потом и Люцио не давал отдыха. И в один из этих дней, когда ты была уже больна, когда я должен был находиться с тобой, Люцио вдруг захотелось развлечься. И я был вынужден идти к нему, оставив тебя. Вот тогда ты и… Илья просто не смог произнести слова «умерла». Он вздрогнул, слегка перебирая заледеневшими пальцами, но нашёл в себе силы продолжить. — Вот тогда в моей жизни началась новая глава под названием «Азра». Я хотел найти утешение, и не знаю почему, но зачем-то я решил обернуться к нему. И это было роковой ошибкой. Я не знаю, какого Азру знаешь ты, но для меня это был самый двуличный человек в моей жизни. Он лишь делал вид, что отвечает мне на все мои знаки или намёки, но в реальности ему было наплевать на меня. Ему лишь нужно было, чтобы я ухватился за крючок, словно рыба и стал готов сделать для него всё, что угодно, а всё остальное уже не важно. Я не знаю, начали бы мы с ним вообще эти чёртовы «отношения», если бы я не пришёл помочь ему работать над лекарством от чумы. Он просил у меня кровь, и я думал, что она нужна для исследований, но боже, как я был не прав. Он использовал её для ритуалов, чтобы воскресить тебя. Но знаешь, сейчас я оглядываюсь на это и осознаю, что на самом-то деле, быть может то и хорошо. Ибо пойди настоящий ритуал не так, ты бы сейчас не сидела передо мной. Илья постарался улыбнуться вновь, и на этот раз у него получилось сделать это чуть эмоциональнее. Голова его вновь начинала кружиться, потому он зажмурился, хмуря брови, но совсем скоро открыл глаза и посмотрел на Келавру. — Знаешь, тогда, после смерти герцога, я не хотел жить. Когда я приехал в Везувию, я был настолько потерян и слеп, что каждый день я хотел забрать свою же жизнь. Но каждый раз я вновь открывал глаза. И понимаешь, я так от этого устал. Я считал свою жизнь проклятьем, каждую секунду её существования. Но потом я ворвался к Азре в магазин, а увидел тебя. И уже тогда моя жизнь поменялась, пусть я того и не осознавал. Я гнал тебя от себя, боялся сделать тебе больно, но каждый раз ты возвращалась ко мне. Прости, я был так не прав, когда назвал тебя лишь очередной ведьмой, боящейся обязательств. О нет, наоборот, ты готова была терпеть меня всё это время. Ты…не помня меня, полюбила меня заново, и знаешь, тогда я понял, что всё-таки есть в моей жизни нечто, что заставляет меня прожить ещё один день. Ты научила меня заботиться о себе, любить себя, и я безумно благодарен тебе за это. Пойми правильно, ты, безусловно, не избавила меня от всех проблем одновременно, но я осознал, что я хочу ступить на путь изменения к лучшему. Я осознал, что я хочу жить дальше, Келавра, понимаешь?! Я хочу… — на глаза его навернулись слёзы, — я хочу будущее, будущее с тобой. И я не хочу умирать, не хочу! И пусть весь мир пойдёт к чёрту, я хочу находиться рядом с тобой. И мне кажется, что после всего, что мы прошли, помнишь ты это или нет, я наконец-то хочу сказать, что я люблю тебя. — И я тебя. — Понимаешь, тебе не обязательно отвечать…- Илья тут же опешил, услышав её скорый ответ и чуть не закашлялся, но вовремя сумел себя успокоить. — Что…правда? — Ну конечно правда! — Келавра не знала, плачет ли она от счастья или нет. Она склонилась ближе к нему, и, не имея возможности поднять ладони, поцеловала его как могла, в шею. — Если бы я не любила тебя, то думаешь я бы пошла на всё это с тобой? Конечно я люблю тебя, Илья, даже не смей думать что-то иное. И ты будешь жить, слышишь? Келавра оторвалась от него, оглядываясь кругом и улыбнулась ещё шире. — Вокруг уже мангровые деревья, Илюш. Потерпи ещё немного, и всё будет хорошо. У тебя будет будущее! У тебя всё будет… Она вновь прильнула к нему. Это был лучший момент её жизни. И она не преувеличивала. Как бы драматично не складывались обстоятельства, всё, что только что произошло, настолько сильно успокоило её, что она ощущала себя самым счастливым человеком на земле. Так они и плыли, не проронив больше и слова, но ведь им и не нужны были слова.

***

— И кто это у нас такой едет? Лодка покачнулась и причалила к берегу. Келавра распрямилась и повернула голову в сторону, откуда услышала голос. Прямо на берегу перед ними стоял Повешенный. Надежда вернулась к ней, и она уже было встала, но тут же вспомнила об Илье и быстро осела обратно. Повешенный поинтересовался, что происходит, но Келавре даже не пришлось ничего объяснять. Выскакивая из лодки и протаскивая её дальше на берег, Скаут одновременно лаяли, в подробностях объясняя ситуацию. Повешенный кивал, весь во внимании, переводя взгляд с Келавры на Илью. — Ну что там у вас? Этот голос принадлежал Смерти. Крепко сжимая свою косу, она наконец-то предстала в физическом обличье высокой элегантной дамы в чёрном полупрозрачном платье, со спадающей на грудь гривой, начинавшейся прямо в белой кости лошадиного черепа. Смерти даже не пришлось слушать какие-то объяснения. Он подняла свою костлявую руку и указала на Илью. — Вынесите его из лодки. Илью передёрнуло. Меньше всего он желал, чтобы сама Смерть обращалась к нему, особенно когда он сам чуть не умер. Повешенный подошёл к лодке, и, заставив Келавру посторониться, скинул с него платок. Стоило только Келавре подняться, как пронзительная боль снова сковала всё его тело. Илья вскрикнул, вновь закусывая губу и сжимая руку в кулак. — Ну же, ну же, тихо, не кричи, — Повешенный зашёл в лодку и, наклонившись к Илье, когтем начал разрывать импровизированную повязку слой за слоем. Наконец он добрался и до самой раны, внимательно осматривая её. — Ничего, жить будешь. Но предупреждаю — сейчас будет очень больно. Не успел Илья и дух перевести, как Повешенный одной рукой растащил края раны, а второй аккуратно ввёл туда средний и безымянный палец. Илья изогнулся, крича ещё сильнее, чуть не срывая связки, но Повешенный и глазом не моргнул. Келавра чуть подпрыгнула, приложив к губам кулак, с жалостью смотря на происходящее. Рука повешенного засветилась, и он начал медленно вынимать пальцы из раны. Последний коготь поднялся над телом, и Илья, закашлявшись, рухнул на рюкзак. Стоило Повешенному выйти из лодки, как Келавра мгновенно юркнула обратно к Илье. На её удивление, там, где когда-то находилась рана, теперь красовался лишь шрам, но какой — искусный узор, напоминавший метку Аркан. Илья наконец-то смог нормально дышать и аккуратно присел, всё ещё часто моргая и стирая пот со своего побледневшего лица. Келавра уселась рядом, с особой осторожной нежностью обнимая его. Смерть облокотилась о дерево, а Повешенный уселся на корму. Они помолчали с минуту, но затем Повешенный нарушил тишину. — Илья, — строго сказал он, — я, безусловно, рад, что вы сразили Дьявола, но скажу честно, ты меня удивил. Разве я тебе не за тем давал метку, чтобы ты мог исцелить себя? Илья смутился, отводя взгляд от Аркана, но он понимал, что отвечать ему всё равно придётся. — Ну…я её потерял. По неосторожности… Разбил кулак о дерево, с кем не бывает. Если бы Повешенный не был полувороном, но бы явно закатил глаза, но всё, что он мог сделать — лишь раздражённо каркнуть. Однако довольно быстро он вновь перешёл на доброжелательный тон. — Ох, ну повезло же мне с тобой. Илья постарался подняться, и Келавра тут же поспешила ему помочь. Несмотря на большую разницу в росте, он кое-как опёрся об неё, ибо голова его всё ещё кружилась. — Ну что, дети, я вам могу сказать, — Повешенный с гордостью посмотрел сначала на Келавру, затем на Илью, — если не считать мелких неприятностей, вы более, чем справились. И мы вам за это благодарны. Повешенный протянул руку Илье, и помог ему спуститься на землю. Тут же Скаут подошли к лодке и забрали из неё платок. Стоило им только хлопнуть как лодка тут же исчезла. — И что же будет теперь? — спросила Келавра, не без интереса глядя на Повешенного. Тот задумался, скрестив руки на груди, но достаточно быстро ответил: — Что же, нас стало на одну физическую форму меньше. Двадцать Арканов и два сердца — звучит более, чем хорошо. Я думаю, что мы соберём совет, и там уже будем решать, что нам делать. Но пока что заходить в мир Дьявола нельзя — в нём воцарился хаос, и боюсь, что вам слишком опасно находиться рядом с ним. Скаут? — он обернулся. — Не проводишь наших друзей до мира Мага? Скаут уверенно тяфкнули. Келавра не думала, что придётся прощаться настолько быстро. Какая-то часть неё хотела остаться здесь ненадолго, выпить чашечку Купио и рассказать о своих приключениях. Повешенный понял это не то по тому, как изменилось её лицо, не то непосредственно по её мыслям. — Вы ещё сможете вернуться, — заверил он. — В мире Мага пока что безопасно, но и там не задерживайтесь. Знайте, что мы бессмертны, а значит, мы с вами ещё многое что успеем. Ведь, каким бы недоброжелательным меня не считали, я всегда готов открыть вам двери своего мира. Келавра промолчала в ответ на колкость, и лишь игриво улыбнулась. Скаут энергично гавкнули, приглашая всех следовать за ними. Совсем скоро они очутились у дерева, такого же, как и в мире Мага. Однако на нём теперь ярко светились двадцать дверей, и лишь две были плотно захлопнуты. Скаут уже было открыли одну из них, как Смерть громко обратила на себя внимание. — Келавра, помнишь, я говорила тебе о том, что припасу кое-что для тебя? — проговорила она своим пленяющим голосом. — Д…да кажется. Она обернулась, с вниманием смотря на Смерть. Та поправила рукой свою гриву и выставила вперёд руку, в которой держала косу. Повешенный быстро понял что к чему, и косу забрал. — Когда мы встретились с вами во дворце, я была…не самой приятной и располагающей, стоит заметить. Но я всегда сдерживаю свои обещания, а потому… Она занесла руки за шею, расстёгивая одну из множества цепочек, и сняла с себя серебряный кулон с ослепительно искусно огранённым топазом. Огоньки в её глазницах загорелись, переливаясь различными оттенками синего. Она подошла к Келавре и нагнулась таким образом, чтобы свободно надеть на неё кулон. Холодная цепочка элегантно легла на её грудь, а сам камень заиграл цветами, отражая свет глаз Смерти. — Спасибо! — с легкой неуверенностью в голосе промолвила Келавра, поднимая взгляд на Илью. Тот, ровно как и она, не понимал, что же происходит. Смерть распрямилась, смеясь, как смеются над маленькими непонимающими что-либо детьми — не с целью обидеть, а лишь от определённого умиления. — Вы оказали нам большую услугу. Не разорви вы сделки, не усмири Дьявола, мы бы здесь не стояли. Вы, обычные смертные, вернули нашим мирам баланс. А потому я хочу наградить вас. Тебе, — она посмотрела на Илью, — хватит и того, что ты в живых остался, а вот тебе, — она вновь посмотрела на Келавру, — я припасла кое-что особенное. Свободной рукой Келавра дотронулась до кулона, чувствуя в нём сильную энергетику Арканов. — Это ведь не просто украшение? Смерть кивнула. — Именно. После того, как сделки были разорваны, я наконец-то смогла получить свои полноправные силы обратно. И знаешь, пока у меня было свободное время, я кое-что нашла. А если быть точнее, я нашла твои воспоминания. Келавра нахмурилась, не до конца веря в слова, сказанные Смертью. Но она не шутила, голос её был преисполнен серьёзности. — Я заключила их в этот кулон. Безусловно, пройдёт ещё не один год, прежде чем ты вспомнишь всё, но я полагаю, что это лучше, чем ничего. Келавра всё ещё не верила в происходящее и, кажется, только сейчас начала осознавать значение сказанных Смертью слов. Попросив Повешенного на пару минут подменить её, она со всей силой, какая ещё осталась в ней, обняла Смерть, не отрываясь от неё, несмотря на весь неприятный холод её тела. — Спасибо, спасибо, спасибо! — она чуть не плакала от счастья. Все эти три года она не знала правды о своём прошлом, не помнила своего детства, знакомств со всеми своими друзьями. И один лишь факт того, что сейчас всё это возвращалось к ней, пусть и не быстро, до невозможности радовал её. Прощание бы затянулось ещё сильнее, но отголосок дьявольского ветра, уже прошедшего через мир Умеренности, ступил и на территорию мира Повешенного, отчего тот настороженно отметил, что им пора расходиться. Обняв Келавру и пожав руку Илье, он встал подле Смерти и кивнул головой. Скаут наконец-то открыли дверь и, громко лая, призвали Илью и Келавру пройти вперёд них. Последний раз бросив взгляд на мир, ставший им уже почти родным, они шагнули вперёд. Они действительно вышли в мир Мага, но, к их же удивлению, не под водой, а через небольшую пещеру, вход в которую загораживали пальмовые листья. Атмосфера мира, находящегося как можно дальше от мира Дьявола, была в разы теплее и комфортнее. Море успокаивающе шумело, дул тёплый ветерок. Небо переливалось различными оттенками, тут же отражавшимися в воде. — Мы ведь можем ненадолго остаться здесь? — спросила Келавра Скаут. Скаут кивнули и, гавкнув, уселись прямо на песок, раскрывая свой рюкзак, и что-то в нём ища. Келавра с Ильёй прошли чуть дальше, к самому морю. Она помогла ему сесть и сама удобно устроилась рядом с ним. Они очень долго ничего не говорили, лишь смотрели вперёд и думали каждый о своём. Келавра боялась облокачиваться на Илью, но он сам аккуратно потянул её на себя. Всё, происходящее вокруг казалось им сказкой. Будто бы это и не они сейчас сидели здесь, не они сражались с Дьяволом, не они шли по Тёмному Лесу… Тёмный лес навёл Келавру на одну мысль. Она распрямилась, не позволив Илье дальше наматывать её волосы себе на палец, и развернулась спиной к морю. — Слушай, ты меня прости, что я может порчу атмосферу, но ты ведь не против поговорить кое о чём? — Нет конечно. Илья опёрся на одну руку, запуская пальцы в тёплый песок. Келавра слегка смутилась, отводя взгляд, но потом чуть более решительно начала: — Знаешь, тогда, в лесу, я наговорила тебе так много непростительного. И мне за это стыдно. Безумно стыдно. Я всё хотела тебе сказать об этом, но как-то не очень удавалось, ну и вот сейчас… Илья глубоко вздохнул, посмотрев сначала Келавре в глаза, затем переводя взгляд на море. Ещё долго он наблюдал то за волнами, то за пролетавшими над ними чайками, бросавшимися к воде в поисках лакомств, но потом всё же тихо и расслабленно заговорил: — Знаешь, порой в сердцах мы говорим вещи, о которых бы стоило молчать. И какими бы грубыми они ни были, в них всегда можно найти что-то полезное. — Ты хочешь сказать, что мне нужно было извлечь урок из того, что ты назвал мои ноги короткими? — Келавра усмехнулась. Илья встрепенулся, радостно улыбаясь ей в ответ. — Ну я не это имел в виду. Я просто к тому, что мы с тобой оба вспылили, кто-то жёстче, кто-то легче. Ведь ты прекрасно знаешь, что я никогда бы в здравом уме не сказал, что твоё воскрешение было ошибкой. — А я бы никогда не оскорбила твоих родителей, зная что они…ну… — Умерли. Илья выпрямился, поправив спадавшие на лицо кудри. — В этом нет никакой мучительной страдальческой тайны, Келавра. Я уже очень слабо помню их, а Паша вообще нет. Они погибли в кораблекрушении, а мы каким-то чудом выжили. И кто знает, сидел бы я здесь, если бы не чистая случайность обратила внимание Мазелинки на нас. — Так выходит, она вас вырастила? — Не совсем. Она очень часто выходила в море, а потому оставляла нас в доме Лилинки, её возлюбленной. У нас был маленький домик на самом берегу моря, и очень часто, когда Мазелинка должна была приплыть, мы все втроём выходили из него и спешили на пристань. Однако потом мы подросли, и Мазелинка начала брать нас с собой. Ах, в какие удивительные путешествия мы отправлялись! Илья мечтательно поглядел на горизонт, вспоминая огромные корабли и шумную пиратскую команду. Келавра несколько помолчала, после чего тихо, но очень настойчиво спросила: — А ты можешь рассказать мне про Невивон? И тут же прибавила: — Просто понимаешь, Азра говорил мне, что Невивон — прогнившее забытое всеми место, но раз мои родители часто бывали там, то… — Прогнившее место?! — Илья аж дернулся, и краска прилила к его лицу. — А хотя, что ещё я мог ожидать от него, — он закатил глаза. — Ну, во-первых, он неправ, ибо… Илья нахмурился, а потом резко хлопнул себя по колену. — А знаешь, да пошёл Азра к чёрту, пристал как банный лист к… Он прервался, после чего ещё долго смотрел вдаль, а затем, даже слишком воодушевлённо для своего состояния, продолжил: — Хочешь услышать о Невивоне? Позволь, я расскажу тебе о нём. Невивон — целый удивительный мир сам по себе, совершенно не похожий ни на Везувию, ни на Пракру, ни на Нопал. Один из самых древних, он хранит в себе дух прошлого, настоящего и будущего, где совершенно разные национальности уживаются вместе в полном мире и согласии, где каждый незнакомец готов принять тебя с открытым сердцем, да хлебом с солью. Где солнце встаёт рано утром, а за ним пробуждается и всё живое, где умоешься спросонья, пойдёшь босыми ногами по сырой траве, да запрыгнешь на лошадь неосёдланную, а она тебя тут же и понесёт. И скачешь ты, а ветер тебе в лицо до слёз дует, развевая волосы во все стороны, а ты не разворачиваешься и всё скачешь и скачешь. Мужики уж с косами вышли, ребятишки маленькие курям зёрна кидают, а бабы идут бельё на реку стирать. Ты им улыбаешься, да всё дальше и дальше скачешь, в горы скачешь, где уж и дома по-другому стоят, где пастух, посвистывая, овец через аул гонит, где сойдёшь с лошади, в ноги поклонишься аксакалу и пешим пойдёшь. А навстречу красавцы да красавицы молодые, каждому в глаза смотришь, да в каждом родную душу видишь. А то, бывает, выбегут мальчишки и девчонки лет шести, облепят тебя, да твою лошадь, всё покатать начнут просить, пока родители им не пригрозят. А ты всё идёшь и идёшь, и вот уж аул закончился, садишься на коня, а с тобой бок о бок молодые джигиты, и скачете вы вместе, пока ты вдруг резко не сворачиваешь и, под звуки варгана да бубна, минуя поселения, где древние шаманы благословляют день твой, летишь уж вниз, к морю. А у моря к тому времени разворачивается пестротой своей множество палаток, где торговцы кричат на разные лады, и где купить можно товары, которые ты нигде боле не найдёшь. Вот там уж и ткани, и чаи, и специи, и одежды! Никакая Везувия рядом даже не стояла. Повсюду играют уличные музыканты, а толпы останавливаются и хлопают да подтанцовывают. А уж ежели корабль придёт, то народу раза в два больше становится, и ты уж радуешься, что сам на лошади возвышаешься, идёшь медленно-медленно, а под тобой сотни различных голов мелькает. Двинешься дальше — и народу меньше станет. Скачешь-скачешь, завернёшь в укромный уголок, да выйдешь к берегу, где дашь лошади своей отдохнуть, сам зайдёшь в море, а вода там тёплая-тёплая. Выйдешь, обсушишься, и дальше едешь. А навстречу тебе огромное поле, и ты гонишь лошадь до мыла, сам прижимаешься к ней и чувствуешь поразительное единение с ней, несясь с немыслимой скоростью. Доедешь до монастыря, а за ним уж и церковь не далеко. Не хочешь в церковь, и мечети есть, а коль и в мечеть не пойдёшь, перед тобой ещё много вариантов есть: и синагоги, и храмы, и священные сады. Гонишь лошадь дальше, через лес проезжая, завидев лесника тут же к нему. Останешься у него — он тебя и накормит, и напоит, и небылиц расскажет. А уж если охотники придут — долго ещё не выйдешь. Дело к вечеру склонится, ты сядешь вновь на лошадь и уж спокойнее назад начнёшь возвращаться. А Невивон-то весь после работы тяжкой, словно один большой человек, как ухнет, так и веселиться начнёт. И подхватывает тебя это веселье, и сам невольно привязываешь лошадь и к молодёжи присоединяешься. Мелькают вокруг и папахи, и платки, и ермолки, и фески, и ты в этом водовороте кружишься, сам танцевать начинаешь, сам не замечаешь, как уж и ноги все отплясал, а люди всё приходят да приходят. А уж как откроются кабаки, так все туда устремятся. И обязательно найдётся хоть кто-то с инструментом, как заиграет, а толпа им подпевать. Вскочат девки босые на бочки аль на столы, да начнут других зазывать. И уж не можешь больше плясать, а так и пляшешь. И за один час с кем только не перетанцуешь — под конец уж и юбки, и костюмы в одно смешиваются, и ты выходишь на свежий воздух, вновь на лошадь садишься, идёшь уж более размеренно, смотря, как солнце заходит под звуки шофара, да слушая, как вдалеке бабы хором поют. А вдали всё гулянки да пляски. Приедешь обратно, напоишь и накормишь лошадь, а сам домой не спешишь идти — ждёшь, когда луна да звёзды выйдут. И смотришь в небо, а оно словно в тебя смотрит. И чувствуешь какое-то необычайное единение с вселенной, и жить хочется. Вот он какой, Невивон. Илья замолк, но на лице его осталось всё то же возвышенное выражение, словно он сам только что пережил всё, о чём рассказал. Келавра, невероятно впечатлённая, всё сидела и представляла описанное, и ей от этого становилось так хорошо, так необычайно светло на душе. — Я лишь знаю, — в конечном счёте она прервала тишину, — что мои родители тоже много путешествуют. Отец очень часто заезжал в Невивон, но я об этом совершенно не помню. И вот теперь, когда ты ещё и рассказал о нём в таких красках, я ещё больше туда захотела. — Что же, это можно организовать, — Илья ухмыльнулся, но тут же улыбка слетела с его лица. — А хотя подожди, ты сказала «путешествуют»? Илья с интересом поднял бровь. — Да, путешествуют. Примерно за год до чумы они уехали в шестилетнюю экспедицию. И, если у них всё в порядке, они должны быть в добром здравии. — То есть, — Илья приложил указательный палец к подбородку, — они даже не знают о твоей смерти? Келавра покачала головой. — Азра моим почерком писал им письма о происходящем в Везувии, чтобы они не волновались, а потому так и не рассказал об этом. Проблема заключается в том, что я только сегодня узнала их имена. И я боюсь, что будет, когда я увижу их. Илья жестом попросил Келавру подвинуться к нему и приобнял её. — Знаешь, что будет, то будет. Самое главное заключается в том, что мы с тобой сейчас вместе, что мы живы. Будущего всё равно не миновать, поэтому давай насладимся настоящим. Келавра, всё ещё боявшаяся слишком сильно давить на него, чуть отпрянула, сев сбоку, и запустив свою руку рядом с его в песок. Илья был прав, нужно было растянуть этот сладостный момент спокойствия на как можно большее время. Ведь когда ещё они всё так же смогли бы, не раздумывая ни о чём, сидеть на берегу магического моря и смотреть друг на друга с такой искренней любовью? Келавре казалось, что Илья был настолько прекрасен в этот момент, с его алым глазом и бледным лицом, со всеми синяками и ссадинами, с ярким следом от верёвки на шее, с его порванной рубашкой и грязным пиджаком. Да и она сама была поразительно красива для Ильи, пусть волосы её запутались, лицо было перепачкано, а платье порвано. Они видели друг в друге нечто большее, нечто, что нельзя увидеть со стороны, что можно лишь только сладостно прочувствовать. Они не хотели возвращаться, но Скаут, вставшие с песка и подошедшие к ним, имели совершенно иные планы. Келавра поднялась, стряхивая песок с оголённых ног. Скаут предложили ей свой платок, и она учтиво согласилась, повязывая его вокруг своей талии вместо былого подола. Затем она помогла и Илье, у которого вновь закружилась голова, но который мгновенно начал убеждать Келавру, что с ним всё в порядке. Как только они собрались, попрощались и были полностью готовы, Скаут погрузили свой посох глубоко в песок, который тут же начал расступаться, образуя портал обратно в их мир. — Спасибо вам за всё. Ещё шаг, и они очутились в одном из коридоров замка. Веселье карнавала кажется и не прерывалось. Толпы людей ходили из зала в зал, что-то оживлённо обсуждая. Их было настолько много, что никто, казалось и не заметил, как Илья и Келавра вышли прямо из стены. Духота и шум толпы не очень хорошо влияли на Илью. Голова его начала болеть, и он зажмурился, закрывая глаза руками. — Может быть, пойдём в спальню, отведённую мне герцогиней? — спросила Келавра, помогая Илье идти. Он кивнул, тяжело вздохнув. Меньше всего ему хотелось обращать на себя внимание, в особенности сейчас. И им почти что удалось выйти в менее людное место, как их прервал противный женский голос. — Извините, пожалуйста, это ведь вы тут слуги? У меня тут проблемы с креветками. А точнее, с их отсутствием. Келавра чуть обернулась и увидела перед собой среднего роста пухлую даму с нарисованной мушкой над её огромной верхней губой. Она держала в руках бокал вина и была чем-то очень недовольна. Потому Келавра ничего не ответила и поспешила, насколько позволяла ей скорость, удалиться от неё. Но дама была настойчива. Осознав, что Келавра с ней разговаривать не собирается, она решила надавить на Илью. — Извините, но где мои креветки? Молодой человек, вы меня вообще слышите? Молодой человек?! Илья, мраморно бледный, раздражённо обернулся, одной рукой оправляя чёлку и показывая свой алый глаз, другой срывая бант и обнажая испещрённую синяками шею. — Ещё раз спросишь, и я тебе с того света креветок достану. Дама подпрыгнула, словно увидела призрака и, взвизгнув, попятилась назад, дав паре возможность уйти. Наконец-то они подошли к спальням, но, стоило Келавре открыть дверь, как весь коридор оглушил громкий восклик. — Илюшка! Этот голос было легко узнать из тысячи. Паша, в ярко-оранжевом платье, срывая на ходу кошачью маску и пытаясь не запнуться, подбежала к Илье, обнимая его настолько крепко, что тот чуть не упал. Наконец отпустив его, и осмотрев с ног до головы, она начала что-то очень уверенно декларировать на Невиване, но, завидев Келавру, перешла обратно. — Боже, что с вами произошло вообще?! — спросила она, подходя к двери и открывая её вместо Келавры. — Вы просто не представляете, как мы тут все за вас волновались! — суетилась она, зажигая свечки. — А я-то как волновалась, места не находила, вы ведь совершенно, совершенно не представляете! Келавре бы не хватило пальцев рук, чтобы пересчитать, сколько раз Паша произнесла слово «представляете». Илья, улыбнувшись, уселся на кровать и, не перебивая, начал слушать. Паша ходила кругами, размахивая руками и оживлённо рассказывая обо всём, что только что произошло. Это был театр в сотне лиц, который развернулся перед ними, и который, наверное не кончился бы, если на середине рассказа Паша не подпрыгнула, словно её что-то укусило за ногу. — Точно же, все остальные! Подождите-подождите, я просто обязана позвать герцогиню и Азру! Не уходите никуда, слышите! И, как только она это сказала, Паша стремглав выбежала из комнаты. Келавра засмеялась, садясь подле Ильи и приобнимая его. — Она всегда такая эмоциональная, — ухмыльнулся Илья. — Теперь, боюсь, без рассказа нам не дадут спокойно отдохнуть. Не успел он договорить, как послышались громкие шаги. Паша быстро примчалась в комнату, а за ней в разы более размеренно зашли Надия и Азра. Встреча была долгожданной, а потому всякая усталость отошла на второй план. Герцогиня села в аккуратное креслице, снимая маску и закидывая ногу на ногу. Её присутствие резко изменило атмосферу в комнате, сделав её чуть менее комфортной и чуть более формальной. Она молча переводила взгляд с Ильи на Келавру, но ничего не произносила. Азра же предпочёл стоять, и лишь одна только Паша, шурша тканью подола, уселась на край кровати вплотную с Ильей, ещё раз пересказав, как здесь все волновались. Слова эти были подтверждены герцогиней и, отметив, насколько она рада, что Илья и Келавра вернулись, она попросила их хотя бы кратко рассказать о случившемся. Инициативу на себя взяла Келавра, ярко описывая как самих Арканов, так и их миры, захватывающий полёт и самое главное, о чём Надия захотела услышать в деталях — уничтожение сделок Люцио. Келавра, безусловно, опускала некоторые детали, в том числе и их ссору, что сделало рассказ не менее драматичным. От одного только описания леса по коже Паши пробежались мурашки, и она заёрзала по кровати. Тут в рассказ вклинился Илья, описавший все события, которые произошли после того, как они с Келаврой разделились. Он описывал всё в своих старых традициях — громко и драматично, постоянно меняя тон и темп повествования. — И вот, когда оно уже приготовилось наброситься на меня, я инстинктивно выставил перед собой руки, — для пущей правдоподобности, Илья показал совершенно точно, как он это сделал. — И не поверите, я уж подумал бы, что мёртв, если бы эти твари не заскулили вовсю. Огонь! — он вскрикнул привстав, но мгновенно упал обратно на кровать. — Я не знаю почему, но что-то во мне в тот момент переменилось, и я сам сумел создать маленький огненный шар! Это-то меня и спасло. Вообще, — Илья посмотрел на Келавру, — это она меня научила. Так что не настолько я и бесполезен в магии, — колко добавил он, переводя взгляд на Азру. Безусловно, самым драматичным был, пожалуй, рассказ о самом Дьяволе. Вот здесь абсолютно все, почти что не моргая, взахлёб вслушивались в каждое слово, ахали, и то поражённо, то восторженно смотрели друг на друга, а Паша, лишь только услышав о ране, которую Илья получил, чуть не пустилась в слёзы. Надия тоже была заинтересована в подробностях, а потому всё внимание было переключено на Илью. Тот неуверенно посмотрел на Келавру, та кивнула, и он слегка отсел от неё, заново начав свой рассказ, с увлечением отвечая на вопросы женщин. Не слушал его только Азра, который отвёл взгляд на балкон. Тут он перевёл его на Келавру и, заметив, что та, не моргая смотрит на него, слегка переменился в лице. Келавре не нужен был кулон из топаза, чтобы понимать, почему он молчит. Он молчит по той же причине, что воскресил её. Всё это время он казался ей таким благородным, таким мудрым идеалом человека. В мире Арканов всё, о чём она только мечтала — увидеть его вновь, обнять и благодарить. Вот только сейчас она осознала, что видела в нём совсем не благородство. Эгоизм, самолюбие, наигранность — да, но никак и нигде возвышенность и честь. Он надеялся, что после всего, что он сделал, она каким-то чудом бросится ему на шею и никогда не отпрянет, словно в благодарность за то, что он вернул ей жизнь. Только вот проблема для него оказалась в том, что Келавра знала намного больше, чем он бы хотел, и торговать собой не собиралась. Ангельское лицо Азры в свете лампы исказилось для неё и стало до тошноты противным и уродливым, настолько, что она не могла больше на него смотреть. Он сделал свой выбор, так почему же и ей не сделать свой. Келавра демонстративно отвела свой взгляд и подвинулась в круг, где Илья уже по четвёртому заходу настолько бодро, насколько ему позволяли силы, рассказывал о том, как он наповал сразил Дьявола своим могущественным и всесильным (именно могущественным и всесильным, никак более) огненным шаром. Как только Илья закончил, к разговору присоединилась и Келавра, дополняя всё, сказанное Ильей. Это заняло уж слишком много времени, настолько, что герцогиню уже хватились. Совсем скоро в дверь постучались, и слуга, аккуратно протиснувшись в комнату доложил, что в главном зале требуют её выхода. Надия отметила, что совсем скоро придёт и, отблагодарив Илью и Келавру ещё раз отметила, что обязательно добьётся того, что их благородный поступок будет известен всей Везувии. Она аккуратно надела на себя маску и элегантно зашагала к двери. Паша спрыгнула с кровати и, поклонившись, открыла её перед герцогиней. — Вы уж меня простите, но мне очень нужно проследовать за ней, — Паша раскраснелась, — мне действительно очень неудобно так быстро от вас уходить, но… — Не беспокойся, — Илья улыбнулся. — Я же не дурак, всё понимаю. Да и нам нужно отдохнуть. У нас ещё весь завтрашний день есть, чтобы надавать мне подзатыльников. Паша засмеялась и, вся сияя от счастья, побежала за герцогиней. В комнате остался только Азра. — Я тогда, наверное тоже пойду, — полушёпотом сказал он, опустив взгляд и направляясь к двери. — Постой! Азра встрепенулся, глядя на Илью. Тот, уже начав снимать с себя бант, заговорил. — Спасибо тебе за то, что прислал нам Фауст и её дружка. — Фауст? — хором спросили Азра и Келавра. Фауст, услышав что о ней говорят, выползла из-под огромного воротника костюма. — Фауст быть с хозяином, Фауст веселиться с ним здесь! — радостно прошипела она. — Она действительно всё это время была со мной, — Азра нахмурился. — Ну как же так? Когда я убегал от этих чудовищ в лесу, я бы заблудился, если бы не Фауст. Илья был уверен, что видел её, потому продолжал: — Это точно была она. А хотя…может и нет. Кажется, у той Фауст были янтарные глаза, да, точно, перепутал. Вторая змея тоже была не очень похожа, теперь, когда я точно вспомнил, она, кажется, была жёлтой такой… В общем, не бери в голову, забудь. Азра, собиравшийся уже уходить, резко повернул голову и посмотрел на Илью. Он словно оцепенел, услышав эти слова. — Не может быть. Неужели это… Чаймз и Фламель? — слетело с его губ. Ничего не объяснив, он уже рванул было к выходу, как остановился. Недолго помолчав, он надел маску и, не оборачиваясь, тихо промолвил. — Прости меня, Илья. — Да за что? — в недоумении спросил он, но Азра уже вышел из комнаты, захлопнув за собой дверь. — Ты понимаешь, что сейчас произошло? Ибо я нет, — отметил Илья, оборачиваясь к Келавре. — Скажу честно, я тоже особо не очень. Но вот одно я знаю точно — мы наконец-то можем отдохнуть. Сказав это, она подошла к двери и, закрыв её на задвижку, развязала платок, так учтиво подаренный ей Скаут, после чего разулась и сняла кулон, а за ним и остатки платья. Илья рухнул на кровать, не раздеваясь, но счастье его продолжалось недолго, ибо Келавра поспешила к нему, стягивая с его ноги сапог. — Хэй, я и сам могу! — засуетился он, вставая. Но голова его снова закружилась, и Келавра успела стянуть с него и второй сапог. — Ну хоть штаны-то дай самому снять, — пробурчал Илья, привставая и начиная их расстёгивать. — А если уж тебе так скучно, — с язвительной улыбкой подметил он, — то тогда лучше окно зашторь. А то выйдет кто на балкон, а ты тут в чём мать родила с моими сапогами бегаешь. Келавра рассмеялась и показала ему язык, но окно зашторила. Илья снял штаны, которые, как оказалось, порвались в многочисленных местах, а за ними то, что осталось от былых рубашки, пиджака и банта. Наконец, ничем более не стеснённый, он забрался под одеяло, впервые за долгое время оказавшись в комфортной кровати. Келавра переставила свечи ближе к изголовью и задула их, после чего, вскарабкавшись на Илью, перекатилась на другую сторону кровати, ближе к стене. — Боже мой, мы ведь с тобой мир спасли, представляешь! — радостно прошептала она, широко улыбаясь. — Ага… Немного полежав на спине, она повернулась на бок и, устроившись повыше на подушке, прильнула к Илье, обнимая его. — Мы с тобой Дьявола сразили! На этот раз «ага» уже более напоминало невнятные звуки, а на своё третье восклицание Келавра услышала лишь громкий храп. Она усмехнулась сама себе, ещё крепче обнимая Илью и закрывая глаза. Казалось, прошёл не один день, а целая жизнь, настолько он был переполнен событиями. И этот день, каким бы тяжёлым он ни был, являлся, пожалуй, лучшим в её жизни. Все те вопросы, что она задавала себе: «А почему именно я?», «Зачем это происходит сейчас с нами?», сменились на благодарности судьбе. И завтра, безусловно наступит новый день, а значит и новая история. И так, сутки за сутками, огромной дорожкой вдаль уйдёт её жизнь, полная всё таких же удивительных историй, взлётов и падений. Но, какие бы трудности не преграждали ей путь, она знала, что всегда сможет их преодолеть. Ведь рядом с ней находился самый главный человек всей её жизни, и только в тот день она осознала, насколько он ей дорог. И сейчас, засыпая рядом с ним, она чувствовала, что наконец-то нашла себя в этом мире, что после долгих терзаний и поисков, она наконец-то смогла ощутить себя полноправной частью вселенной. И она была счастлива. Боже, как она была счастлива.