Сирень

Квартира встретила меня подозрительной тишиной. Разувшись и отнеся покупки на кухню (по дороге домой заехал в продуктовый, потому что на трёх человек у меня еды в холодильнике на ужин не хватит, все-таки один жил), направился в спальню к омегам. — Братец упадёт, когда тебя увидит, — послышалось из-за прикрытой двери. — Думаешь?— тихий голос отдавал неуверенностью и смущением. — Конечно! Я его знаю, как себя! Братья все-таки. — Привет,— приоткрыв дверь, заглянул в комнату. Парни стояли напротив зеркала в пол , повернутые ко мне спинами, но, услышав меня, резко обернулись. — Пф, называется «вспомни говно - вот и оно»,— заржал Лиам. Однако, его шутки меня волновали меньше всего. Гораздо больше меня заботил Мико. Да, братишка постарался: легкая белая туника-разлетайка с короткими рукавами красиво смотрелась с бледноватой кожей, белые капри подчеркивали длинные стройные ножки... черт... Омега стоял на ковре босиком, но рядом валялась груда всевозможной обуви. Ого, даже с каблуками есть... ничего себе. Волосы омеги были собраны сзади красивой заколкой из перламутрового жемчуга, создавая подобие водопада, спереди лицо обрамляли две пряди, одну из которых омега заправил за ушко. Ну, братишка! Горжусь. — Ну как? — громкий шёпот, подошедшего со спины Лиама, вывел из транса, однако от созерцания не оторвал. И как он вообще оказался за мной?— Нравится? — Очень...— только и выдохнул я. Щеки Мико залились румянцем и он уставился в пол. Ну да, паркет, конечно, интереснее. — Чувствую себя лишним,— Лиам показушно начал собираться. — Ну, раз ты не хочешь остаться на ужин, конечно, можешь идти,—пожал плечами я. — Хм? А что на ужин? — заинтересовался братишка. — Паста, — гордо произнёс я, словно то были трюфели с фуа-гра. — О, тогда я остаюсь! Паста — это, пожалуй, лучшее, из того, что я готовлю. У меня она всегда получалась очень вкусной. Ага, что называется «я не хвастаюсь, я говорю как есть». Собственно, здесь ничего сложного не было: лук обжарить с чесноком, добавить предварительно очищенные креветки, соль и перец, влить сливки, довести до кипения, добавить петрушку и смешать с варёной пастой. Вуаля, все готово. Это вам, конечно, не омежья готовка, но тоже весьма неплохо. Я с удовольствием наблюдал, с каким блаженством ел Мико. Хоть и сел он от меня подальше, что очень расстраивало, ведь, по-видимому он все ещё мне не доверял, было приятно сидеть с ним за одним столом. Лиам весь ужин болтал без умолку, поэтому угнетающей обстановки не наблюдалась. Могло даже возникать ощущение какой-то тёплой семейной идиллии, но это было бы ошибочным мнением. Я все ещё замечал настороженные взгляды в мою сторону, будто Мико ждал, когда я озверею и накинусь на него. Глупый. Всю жизнь родители воспитывали во мне тёплое отношение к омегам. Папа был эталоном идеального семейного альфы, трепетно относящегося к своему омеге, любя его всем сердцем. Они не были истинными, но любили друг друга безумно. Всегда, когда родители проявляли какую-то нежность по отношению друг к другу, а Лиам отворачивался и делал вид что ему тошно, бормоча что-то про розовые сопли, я мечтал найти человека, которого я полюблю и который будет любить меня так же, как мои родители друг друга. Мечтал о том, что буду ценить и беречь своего омегу. После ужина Лиам собрал вещи, которые не подошли, и уехал домой, не поддавшись уговорам остаться на ночь. После того, как за братом закрылась дверь, вновь закрылся и Мико. Оставшись со мной наедине, он стал ещё осторожнее и робче, чем был. Не отвечал почти ни на какие мои вопросы, а если и отвечал, то это был либо кивок, либо мотание головой. Складывалось ощущение, что парень ходит по тонкому льду. Вот сейчас вроде нормально и он стоит на прочном участке, но ступает осторожно, словно в любой момент опора под ногами исчезнет, и он уйдёт под воду, в вечную мерзлоту. «Спокойной ночи» так же пожелал лишь я один, получив в ответ кивок. *** В воскресное утро меня разбудил приятный запах еды. Теперь помимо сирени квартира благоухала чем-то сладким, вроде выпечки. Наскоро умывшись и почистив зубы, направился к источнику аромата — на кухню. Конечно, я уже понимал кто именно готовил, однако картина все равно удивляла. Мико стоял у плиты, опять же босиком, в легкой светлой рубашке и коротковатых шортах. Волосы были собраны в хвост, передние пряди снова спадали на лицо. — Доброе утро,— от моего голоса парень вздрогнул и обернулся. — Доброе... Я решил завтрак приготовить...— омега заправил одну прядь за ушко.— Что-то вроде благодарности. Ты же не против?..— и чего он так паникует? Будто делает что-то плохое. — Что ты, нет, конечно. Только «за». Не волнуйся ты так, чувствуй себя как дома,— для большей уверенности я обворожительно улыбнулся. Мико отвёл взгляд, а потом и вовсе отвернулся к плите. — Так что же у нас на завтрак?—Поинтересовался я , подходя ближе. — Блинчики. И... я у тебя варенье малиновое нашёл... — Вау, звучит аппетитно. И выглядит вкусно,— я не врал, глядя на цилиндрообразную стопку блинчиков, на самом верхнем из которых плавился небольшой кусочек сливочного масла, стекая вниз. Золотистые круги манили запахом и видом, заставляя облизнуться. Если он ещё и готовит вкусно, то это точно идеальный омега. Позавтракали мы в тишине. Мико снова сидел от меня на расстоянии и даже не смотрел в мою сторону, опустив взгляд в тарелку. Но за то с каким удовольствием он уплетал малиновое варенье! Надо будет попросить Джона, чтобы его папа приготовил ещё. Блинчики были просто восхитительные: сладкие и рассыпчатые на языке, хрустящие по краям, они били все рекорды. Это были самые вкусные блинчики за всю мою жизнь. Когда я сказал свое мнение по этому поводу, хваля повара, Мико смутился и, буркнув тихое «спасибо», попытался ещё сильнее спрятать взгляд. Когда мы поели и ещё какое-то время посидели за столом в полной тишине, омега удивил меня, первым завязав разговор. — Скажи,— негромко начал он,— зачем ты все это делаешь? — Что именно?— уточнил я. — Зачем вытащил меня из клуба, привёз домой, попросил брата мне помочь, пытаешься угодить... Это же не за «просто так»?— впервые он посмотрел на меня не со страхом и тревогой, а с подозрением. Я понимаю, что знакомы мы всего-то полтора суток, но то, что омега такого мнения обо мне, неприятно кольнуло где-то внутри. — Ошибаешься. Именно за «просто так» я это и делаю. Я был на твоём выступлении. Я видел, ЧТО с тобой делали. Это ненормально, если вообще законно. Я бы не смог просто стоять и смотреть. Пошёл к администратору и заплатил, чтобы тебя оттуда забрать. Когда я тебя нёс, ты был ледяным. Даже губы посинели. Вода там действительно холодная?— получив в ответ кивок, продолжил.— Вот. В общем, я отвёз тебя домой, под предлогом того, что снял на ночь. А на следующий день вернулся и выкупил. Полностью. Теперь ты там не работаешь. Мико, ты достоин лучшей жизни, и я... — Выкупил?— перебил меня омега, ошарашено раскрыв рот.— Ск... сколько же ты заплатил?.. — Это не важно,—моя очередь отводить взгляд.— Просто прими к сведению, что пока поживешь у меня. И... не бойся, пожалуйста. Мне плата не нужна, а набрасываться на тебя не собираюсь. Хорошо?— Вновь посмотрел на омегу. Сиреневые глаза слегка блестели от слез, рассеяно пялились в пустоту. Приоткрытые губы подрагивали, а пальцы правой руки нервно перебирали пальцы левой. Я растерянно смотрел на омегу, не понимая что сделать. Когда послышался всхлип, опомнился, пытаясь понять причину такой реакции.— Т-ты чего?! Я сделал что-то не так? Скажи! — в порыве паники, подскочил к парню и схватил за ладонь, слегка сжимая ее пальцами.— Мико? Вместо ответа омега вскочил и кинулся прочь из кухни. Через несколько секунд хлопнула дверь в гостевую комнату. Ну вот. Снова. Гадая, почему же Мико так отреагировал на новость о том, что он больше не будет работать в этом стрип клубе, я убрал со стола и помыл посуду. Вышел на балкон, закурил. Неужели расстроился, что теперь не будет работать там? Может, он не хотел уходить вовсе? Ему там нравилось? Нравилось, когда доводят до полумертвого состояния, когда холодно так, что, кажется, кровь сейчас застынет? Развлекать публику своим обнаженным телом и стонами боли? Или все дело во мне? Он ведь изначально меня боялся. Не хочет, чтобы его спасителем был именно я? Не хочет жить со мной даже некоторое время? Не знаю, надо разобраться. Докурив сигарету, потушил ее и оставил в пепельнице, выпуская из легких последние клубы дыма, направился к спальне омеги. Из-за двери доносились всхлипы и тихий плач. — Мико,— ласково позвал я парня. Всхлипы на несколько секунд прекратились, но затем продолжились вновь.— Я сделал что-то не так? Почему ты расстроился? Я хотел как лучше. Тебе нравилась эта работа?— тишина и редкие всхлипы. Ещё немного помявшись, я все-таки решил зайти в комнату.— Мико, — парень сидел на краю кровати, подтянув к себе ноги, руками обнимая колени,— я правда считаю, что ты достоин большего. — Эш,— я вздрогнул, когда он произнёс мое имя,— ты не понял. Просто... я столько раз пытался уволиться, пытался даже сбежать из клуба,— омега сделал акцент на слове «сбежать»,— и ничего. Абсолютно. Увольнительные не подписывали, сбежать не давали. С каждой попыткой правила ожесточались. Я отчаялся совсем. Боялся, что не выберусь из этого клуба... живым, — по коже пробежал мороз. — Я уже свыкся с мыслью, что мне не уйти. Придётся всю оставшуюся жизнь обливаться холодной водой перед стадом озабоченных альф, а потом, еле живым, возвращаться к себе в гримерку и валиться от усталости. И тут появляешься ты и... вытаскиваешь меня оттуда... ещё и за просто так. Да я и мечтать об этом не мог. В нашем мире ничего не делается без корысти. Все хотят получить побольше выгоды для себя. Когда я проснулся у тебя, мог лишь гадать, что я тебе могу дать взамен, для чего тебе нужен. В голову лезло лишь одно...— снова всхлип и слеза скользнула по фарфоровой щеке. — Тише-тише,— я сел на кровать рядом с Мико и притянул его к себе, обнимая. Вместо того, чтобы оттолкнуть меня и забиться подальше в угол, как бы он точно сделал раньше, омега обнял меня в ответ. Какое-то тёплое и приятное чувство заполняло меня, что-то нежное, облегчающее душу и будоражащее одновременно. Я уткнулся носом в макушку Мико и вдохнул запах сирени, который был ещё чётче и прекраснее на таком расстоянии. — Спасибо,— прошептал он мне в шею, щекоча кожу дыханием. — Я бы хотел кое-что тебе показать. Позволишь?— омега отстранился и кивнул в ответ.— Тогда обувайся и пошли. Натянув кроссовки, даже не меняя серые треники и домашнюю футболку на джинсы и рубашку, и дождавшись Мико, вышел из квартиры, ведя за собой омегу. Об этом месте кроме меня и Лиама никто не знал, но я почему-то почувствовал душевную необходимость показать его Мико. Спустившись на лифте на -1 этаж, мы вышли на парковку. Машин стояло мало, но все они были дорогих марок. По периметру было много серых дверей, которые сливались со стенами парковки и поэтому были незаметны. На каждой написан номер, который определял ее владельца по квартире. То есть, если номер квартиры 10, то на двери тоже написано 10. Обычно в этих помещениях люди хранили вещи, которые мешались бы дома. То могли быть инструменты, велосипеды, летняя или зимняя резина (в зависимости от времени года), какие-то старые вещи и все в таком роде. У некоторых они пустовали, а у некоторых были забиты под завязку. Автор: сейчас будет лучше, если вы включите трек Moondust – Jaymes Young. Это очень подойдёт под атмосферу. Приятного вам чтения.^^ Мы прошли к самому дальнему углу парковки. Точно такая же дверь: серая и неприметная. Посередине выведена цифра «103». Достав ключ, который предварительно захватил из квартиры, я открыл дверь. Омега аккуратно заглянул в помещение и прошёл внутрь, я последовал за ним. Не очень большое помещение, размером где-то пять на пять и высотой в три метра. Под потолком маленькое затемнённое окошечко, не дающее никакого света. Оно здесь было, так как этаж находился под землёй не полностью, и его часть выходила на улицу. Высокие стеллажи, под самый потолок, стояли по периметру комнаты. Один из них выступал поперёк помещения, доходя до его середины. Фиолетовые светодиодные лампы красиво обливали светом растения, что находились здесь. А последних было очень много: гибискусы в самом разгаре цветения, всевозможные плющи, подвешенные на потолке, папоротники, комнатные небольшие пальмы, суккуленты разных видов и цветов, розы, маленькое апельсиновое деревце, пара мухоловок, какие-то травы, розовая пеларгония, белые цветы жасмина, ещё не распустившаяся гардения, фикусы, а также орхидеи, некоторые виды из которых были подвешены к потолку, как плющи. Растения были везде: на полу, на полках стеллажей, в подвешенных плошках. А в самом дальнем углу, единственном, где не было стеллажа, цвела сирень. Маленький куст самой настоящей сирени с нежно-фиолетовыми цветами стоял в большой белой плошке. Мико восхищённо выдохнул. Глаза, как и рот, были распахнуты в немом удивлении, вперемешку с восторгом. Так дети смотрят на трюки, что выполняет фокусник. Он прошёл ближе к одному из стеллажей и легонько коснулся кончиками пальцев одного из лепестков орхидеи. — Это... потрясающе...— прошептал он, заворожено глядя на розовый цветок с фиолетовыми прожилками. Я нажал специальную кнопку на стене, рядом с выключателем света. Из тонких шлангов на потолке брызнула вода, росой оседая на растениях. Мико слегка вздрогнул, когда прохладные капли коснулись его кожи. Резко захотелось его поцеловать, но пришлось удержать себя от этого, чтобы не разрушить хрупкое и тонкое, словно лёд, доверие парня. Вместо этого я просто прикрыл дверь и подошёл к омеге ближе. — Тебе когда-нибудь говорили как ты пахнешь?— спросил я у него. Получив отрицательное качание головой, взял Мико за запястье и повёл в угол комнаты. — Вот так,— подведя омежку к сиреневому кусту, сказал я. Он удивленно посмотрел на меня, а потом наклонился над гроздью фиолетовых цветов и втянул носом запах, которым я наслаждался уже второй день, не выходя из квартиры. Хотя, запах сирени все-таки отличался от запаха Мико. Цветы пахли более... травянисто, что-ли? А омежка источал более чистый и сладкий аромат. — Ничего себе...— пробормотал парень, отстраняясь от цветов.— Никогда не думал, что я пахну... так. Я даже как-то не задумывался никогда о своём запахе. — Всегда любил сирень,— вместо ответа произнёс я.— Может, это потому что мой папа ее обожал, а, может, действительно нравилась. Цветы красивые, и запах потрясающий. У папы день рождения был пятнадцатого мая. В этот день она всегда была особенно прекрасной. В самом разгаре цветения. Каждый раз на столе стояла ваза с ее цветами, и дом наполнялся этим ароматом. Было в этом что-то уютное и зачаровывающее,— омега, повернувшись ко мне, внимательно слушал.— К слову, эту оранжерею тоже он сделал. Ему такие места всегда нравились. Правда, три года назад... в общем, их с отцом не стало. Я не знал, что делать с этим садом. Я тут и половины названий не знаю, что уж говорить об ухаживании. Но, конечно же, не мог его уничтожить. И не мог смотреть, как он умирает. Это единственная память о папе, так что я нанял садовода. Вот. И он приходит раз в два дня, чтобы поддерживать жизнь здесь. Я в последнее время очень редко сюда захожу — времени мало. Но ты можешь приходить, когда хочешь. — Спасибо, Эш,— боги, он улыбнулся? Мико улыбнулся! Мне! Впервые! Я был настолько ошарашен и вдохновлен своей маленькой победой, что улыбнулся в ответ, наверное, очень по-идиотски. Да, это стоило того. Когда мы вернулись в квартиру, времени было уже около четырёх вечера. Мы занимались каждый своим делом, а потом поужинали и легли спать. «Эш, ты полностью и бесповоротно влюбился» — последняя мысль перед погружением в сон.