«Привет. Что не так? Прости, что пишу, но я глухой».
Надеюсь, сойдёт. Не все мои глухие товарищи умеют писать понятным для обычных людей языком, так как фактически думают жестовым. Общаются тоже в основном с такими же, как они. Но мне всего этого было недостаточно. Я всегда любил много читать, и в итоге моё знание языка не заканчивается на уровне «Только жестовый». Да и родители уделяли много времени моему развитию. Они решили стать для меня репетиторами и, в дополнение к школьной программе, обучать чтению и речи в домашних стенах. Отец — логопед, а мать — учитель русского языка. Мне просто было не отвертеться. Наверное, поэтому без особого труда удалось закончить ещё и университет, вдобавок на отлично. Там я выучил ещё пару языков — английский и язык программирования — и после окончания смог устроиться на работу айтишником. Также ещё в детстве родители объяснили, что если я захочу двигаться дальше, за воображаемые рамки своих возможностей, но для этого ничего не сделаю заранее, то у меня ничего не получится. Я и не знал, захочу или нет, поэтому решил, что буду делать это «что-то заранее» на всякий случай. Только не сразу понял, что же именно включает в себя неизвестное «что-то»? В итоге хватался за всё подряд. Многое из того, за что я брался, помогает мне в жизни. Я фактически не чувствую себя особенным, лишь иногда, встречая неудобства на пути к достижению цели. Но, мне кажется, каждый человек проходит через различные препятствия, прежде чем чего-то добиться. Приподнимаюсь и делаю шаг к парню. Женщина в шляпе, которая сидела рядом с ним, своевременно поднимается с места и вальяжно направляется к выходу, а я мигом оказываюсь слева от него. Мутноватые зелёные глаза прожигают меня насквозь. Почему-то рядом с ним я чувствую себя немного необычно: будто слегка лихорадит изнутри, даже руки вспотели и трясутся, а смартфон вечно норовит выскользнуть из пальцев. Сжимаю его крепче и решаюсь показать парню экран. Вижу, как он несколько раз переводит взгляд с него на меня и снова на обратно. Вытаскивает наушники из своих ушей, пристально вглядываясь в дисплей. Его губы медленно, по буквам, проговаривают написанные мной слова. Почему так долго?! Спустя, наверное, вечность он всё-таки дочитывает и подозрительно на меня смотрит, приподняв рыжую бровь. Что-то говорит. Ох… Я же написал, что не слышу. Что ж он там бормочет, сейчас попробую разобрать…Я т е б я в и ж у
Ну, это я уже понял! Может, его наушники мои смущают? Вытаскиваю их, чтобы демонстративно показать ему, тыча пальцами в уши, что я правда глухой и не слышу не из-за играющей музыки… Но оказалось, что… слышу. —Он — мой соулмейт…
Я хочу его услышать ещё раз. Хочу ещё… Стоим бок о бок у дверей вагона, и я вглядываюсь в смутное отражение парня. Мы одного роста, но разного возраста: он явно младше. Всё ещё не открывает глаза. Боится? У меня у самого сейчас сердце в пятках валяется, и некому помочь ему подняться, потому что все заняты реанимацией моего сознания. Но, вроде, ему становится лучше. Двери распахиваются, и мы с рыжим выходим. Он элегантно вытягивает перед собой трость и аккуратно начинает постукивать ею по полу, покачивая маятником. Мне кажется, будто слышу этот глухой звук от каждого удара. Я думаю, что рыжий тоже воспринимает только меня, как и я его, а глаза закрыл, чтобы сосредоточиться. Я иду рядом. Медленно, хотя хочу бежать. Внезапно он останавливается, открывает глаза, поворачивается ко мне и снова улыбается! Но уже так мягко, спокойно. Видимо, его сознание реанимировали. — Я не был на этой станции и не знаю, куда идти. У меня получается разобрать только «куда идти». И то хорошо. — Можно?.. — спрашиваю я его и протягиваю правую руку. Она вспотевшая, но я надеюсь, он переживёт. Сейчас час пик, людей всё больше и больше. Они толкаются, проходят между нами. Хочется, чтобы все исчезли и нам никто не мешал. Сквозь бурлящую толпу клерков ловко пробираться к выходу скоро станет совсем сложно. Мне кажется, вывести парня за руку наружу будет быстрее, чем пытаться объяснить, куда нам и как идти, а потом ещё плестись за ним, отбиваясь от прохожих. Он в ответ неуверенно протягивает свою ладонь, правда, немного в сторону от моей, но я её перехватываю. В этот момент его рука резко отдёргивается, улыбка сползает с лица, а глаза снова становятся как два теннисных мяча. Что не так? Что опять случилось? Он вновь подносит уже трясущуюся руку, я осторожно дотрагиваюсь до неё пальцами и слышу: — Я вижу себя… Час от часу не легче! Я строчу сообщение на работу, мол, приболел, хватаю крепче своё рыжее чудо и, идя в сторону эскалатора, аккуратно веду его вслед за собой. Чую, день будет долгим.