***
На самом деле всё так и было: шло своим чередом, будто ничего не случилось. Они вставали утром и шли на работу, отвечали на звонки и сообщения, улыбались другим людям и друг другу. И порой Кирилл ловил себя на мысли, что это какой-то сюрреализм. Олесь ни о чём не заговаривал — и Кирилл тоже. Он не решался к нему лезть, потому что не был уверен, что сделает этим лучше. Может быть, Олесю действительно было лучше, если об этом не говорить? Но это не значило, что Кирилл не думал. Олесь всё ещё иногда просыпался по ночам, и Кирилл теперь не спал тоже. Когда Олесь вставал и уходил из постели, Кирилл переворачивался на спину и пялился в потолок, пока муж не возвращался. Теперь, когда он знал о причинах, не замечать мелочей, необычных взглядов, излишней молчаливости или наоборот — было невозможно. Знать, но не суметь с этим знанием ничего сделать оказалось ужасно. С сексом тоже были проблемы, по-прежнему. Но теперь и сам Кирилл не очень хотел. То есть, он, конечно, хотел, он любил своего омегу и хотел его. Но он вспоминал, как Олеся стошнило после секса, и не мог отделаться от мысли, что это Олесь был тем, кто не хотел. Что он заставлял себя спать с Кириллом, чтобы тот ничего не заметил, а сам постоянно думал про того ублюдка из бара. И от этого пропадало любое желание. Сам Олесь инициативы после того разговора не проявлял, что только подкрепляло догадки Кирилла. Теперь когда Кирилл всё знал, Олесю незачем было притворяться и заставлять себя спать с ним. Как-то они лежали в кровати, уже выключив свет, и Олесь заворочался и повернулся к Кириллу. Тот открыл глаза, посмотрел на мужа, но тот молчал, задумчиво глядя в ответ. — Ты хочешь со мной секса? — спросил Олесь, когда Кирилл думал, что он уже и не заговорит. — Ты… Ты хочешь заняться сексом? Кирилл растерялся. Он не был уверен, что правильно понимает смысл вопроса. Хотел ли он секса с Олесем? Да, но в то же время — нет. — Нет, я не об этом, — мотнул головой Олесь. — Не сейчас, а вообще. — Да, конечно, — растерянно сказал Кирилл. И вдруг спохватился: — подожди, почему ты спрашиваешь? Ты не хочешь? Если ты не хочешь… — Нет, — перебил Олесь. — Я хочу. Просто решил спросить. Подумал… Подумал, вдруг ты не хочешь. Кирилл вздрогнул, когда понял, о чём говорил Олесь. Он приподнялся на локте, поражённо глядя на омегу. — Что? Нет, Олесь! Конечно, я тебя хочу! С чего бы мне не хотеть? Что за глупости?.. Иди сюда, ко мне. Олесь подобрался ближе и лёг к нему на грудь, вздыхая. Кирилл поглаживал его по плечу большим пальцем и думал. Он всё-таки сказал. — Если ты не хочешь пока, я пойму. Тебя тогда вырвало… — Да, — чуть помолчав, сказал омега. — Но это не из-за того, что я не хочу. Я сам не понял, почему. Всё было нормально, правда, я бы не стал, если бы не хотел. А потом просто прям к горлу подступило, я сам не понял с чего. — Понятно, если что-то будет не так, говори. Хорошо? Олесь кивнул. Кирилл выдохнул спокойнее: муж, вроде, говорил правду. И хоть от этого становилось спокойнее, пока Кирилл не вспомнил ещё кое о чём. — Ты не хочешь смотреть на меня во время секса? Кирилл так по-прежнему и брал Олеся сзади, тот даже не давал выбора, сразу вставал на четвереньки. Но Кирилла это не сильно волновало, пока он не узнал правду. — Нет, — чуть замявшись, сказал Олесь. Он пару раз вздохнул, пока не продолжил. — Это не из-за тебя. Просто когда он… Ты понимаешь. Я был на спине. — Хорошо, — перебил Кирилл. — Хорошо, да, я понял. Тебе не обязательно мне рассказывать, если не хочешь. Но если хочешь, то я готов. Я всегда рядом. Олесь кивнул. На следующий день Олесь сам пришёл к нему, сел на колени и поцеловал. Они занялись сексом, так же как и до этого: надев на Кирилла презерватив, Олесь развернулся и встал на четвереньки. Конечно, совсем избавиться от мыслей Кирилл не мог, но он хотел своего мужа и был рад, что тот его к себе подпускает.***
Но легче всё равно не стало. То, о чём они не говорили, из воздуха никуда не делось. Кирилл видел моменты, когда Олесь задумывался о чём-то неприятном, и он старался отвлечь омегу. Получалось не всегда, но получалось. Олесь странно себя вёл, он зачем-то купил новые тарелки и выбросил половину своей одежды. А потом, как-то за завтраком выдал: — Тебе нравится наша квартира? Кирилл огляделся. Они закончили ремонт чуть больше года назад, денег не экономили, делали так, как нравится. — Да, а что? — Я думал, может, нам переехать? — Куда? — глупо моргая, спросил Кирилл. Олесь пожал плечами. — Не знаю, куда-нибудь. Меня раздражает эта квартира, хочу, чтобы кухня была больше и вид из окна на дорогу мне не нравится. Кирилл молчал, не находясь, что сказать. Олесю нравилась их кухня, он говорил, что она тёплая и уютная, а теперь вдруг кухня должна была стать зачем-то больше. Хотя места им вполне хватало. — Эм, не думаю, что это хорошая идея. И это всё не так просто, ты же понимаешь? У нас нет денег, чтобы просто взять и купить её. Нужно брать ипотеку, продавать эту квартиру… Зачем? Олесь поджал губы и отмахнулся, предложив закрыть тему. Кириллу всё это не нравилось. Его это даже немного пугало. А потом ещё был другой разговор. Они обнимались после секса, и Олесь посмотрел на Кирилла — Ты мне когда-нибудь изменял? — спросил он спокойно, как будто интересовался, не хочет ли Кирилл выпить чаю. — Что? Олесь, нет! — сам факт, что муж спросил, возмущал Кирилла. — А думал об этом? — Нет, не думал. Что за вопросы? — Я думаю, зачем сел в машину, — тихо ответил Олесь. Кирилл замер. — Мы с ним выпили, он купил мне коктейль. Я видел, что нравлюсь ему, я ничего такого, не давал поводов. Мы просто разговаривали, но… Я же мог тогда вернуться в бар, подождать машину там. Или попросить Артура меня отвезти, он не пил. Но я поехал с ним. И я думаю: зачем? Кирилл судорожно вздохнул, крепче обнимая Олеся. — Лесь, какая разница? — Большая, Кирилл. Когда ты садишься в машину к альфе, который с тобой флиртует, ты ведь должен о чём-то думать? — Ты думаешь, что хотел с ним переспать? Но ты не хотел, Олесь. И ты это знаешь, иначе бы не было… Всего этого. Олесь молчал, ковыряя угол одеяла. — Ты просто хотел поехать домой. И ничего больше. Ты был пьяный, хотел домой, он предложил подвезти. Не ищи в этом смысла. Олесь кивнул, но ничего не сказал. Кирилл не был дураком, чтобы надеяться, что смог до него достучаться. Он всё чаще задумывался о том, что вдвоём они не справятся. Очевидно, уже не справлялись. Возможно, пока что это было и не заметно, но Кирилл понимал, к чему приведут все эти странности, неожиданные порывы, отмалчивания Олеся. И в себе он тоже это чувствовал: растерянность, злость, не нашедшую выхода, страх, — ничего хорошего, ни к чему хорошему и не могло привести. Он даже хотел найти этого ублюдка. Олесь отказался идти в полицию, и Кирилл уважал это решение. В конец концов, он был прав, наверно: это было бы бесполезное мучение для Олеся, которое привело бы к бесцельной бумажке, обречённой лежать с сотнями таких же. Возможно, если бы Олесь пошёл сразу, если бы Кирилл был тогда рядом, то что-то бы и вышло. Но он решил попробовать сам. Пошёл в тот бар и спросил, есть ли у них камеры, какие-то записи. Сказал, что у него украли кошелёк, и он хотел посмотреть, кто это сделал. Камер не оказалось. Тогда Кирилл прошёл вокруг, к другим барам и ресторанам, осматривая их — и камер, вау, не было нигде. Были на светофоре при съезде с моста, через который неизбежно должна была проехать машина, чтобы попасть к их с Олесем дому. Но чтобы получить запись с неё, нужно было обращаться в органы. Кирилл даже заикнулся об этом в очередной раз Олесю, мол, они могли бы попробовать, просто хотя бы для того, чтобы найти эту машину. А дальше плевать, решила бы что-то полиция или нет, Кирилл и сам бы справился. — И что ты собираешься делать? — фыркнул Олесь. — Избить его? — Да хотя бы! — запальчиво ответил Кирилл. Он не знал, что хотел сделать с тем ублюдком, главное было добраться до него, а там долго думать не пришлось бы. — И что? И что тогда? Он напишет заявление и тебя посадят? И кому от этого легче, скажи мне, пожалуйста! — То есть пусть тварь просто живёт дальше, ходит, дышит и насилует омег! — Ты на меня это хочешь повесить? — медленно произнёс Олесь. — Я позволяю ему насиловать омег? — Я ничего на тебя не вешаю, — с каждой секундой разговора голова начинала болеть всё больше. Кирилл уже жалел, что начал всё это, Олесь с самого начала дал ему понять, что не хочет никого искать и никуда обращаться. — Нет, именно это ты и делаешь. Давай, Олесь, найди его, а иначе он трахнет ещё кого-нибудь! Я, по-твоему, виноват? — Блять, Олесь, нет! О чём ты вообще? Всё, хватит, успокойся. Кирилл тогда обнял Олеся, игнорируя его попытки отбиться. Омега вздохнул глубоко и расслабился, пытаясь выровнять дыхание. Кирилл понял, да. Никаких поисков, никакой мести и прочего. Он поцеловал мужа и попросил прощения. Всё это не значило, что он смирился. Внутри горела эта злость. И каждый раз, когда Кирилл замечал, как Олесь вздрагивал или подолгу смотрел куда-то вдаль, это чувство становилось сильнее. Пока он не понял, что злится на себя. Потому что тогда его не было рядом, он не помог, потом он даже ничего не понял за полмесяца! И теперь даже когда он знал, толку от него было немного: он нихрена не мог сделать. Ни-хре-на. В конце концов он решил, что нужно куда-то обратиться, Олесю была нужна помощь, а он, Кирилл, дать её не мог. Он долго мялся, но всё-таки решился на разговор. — Лесь, а ты куда-нибудь звонил? В смысле, вообще обращался? — Куда звонил? — переспросил Олесь. — Ты про что? — Ну, знаешь, есть всякие центры и, э, специальные телефоны. Для тех, кто пережил насилие. Они оказывают помощь… Олесь нахмурился и сложил руки на груди. — Ты думаешь, что мне нужна помощь? Кирилл замялся с ответом. Если честно, он так и думал, он был в этом даже уверен. Но голос Олеся звучал так, что становилось понятно: такой ответ ему не понравится. — Со мной что, что-то не так? — вздёрнул брови омега, когда Кирилл так ничего и не сказал. — Нет, почему сразу что-то не так? Просто такие организаций ведь не просто так существуют, верно? То, что с тобой произошло… — Всё нормально, — перебил Олесь. — Просто… — Всё нормально, — сказал Олесь твёрже. Кирилл выдохнул и сдулся. Он не знал, что с этим делать, у него опускались руки. Его Олесь был мягким, он никогда не воспринимал так помощь Кирилла, не реагировал так остро на совершенно невинные вещи. И столкнувшись с таким отпором, Кирилл чувствовал себя совершенно бессильным. Что он мог с этим сделать?***
Они уже две недели жили в этом постоянном напряжении, и Кирилл постепенно сходил с ума. Они с Олесем почти не разговаривали. Олесь так реагировал на слова Кирилла, будто тот старался его задеть каждой фразой. Он видел подтекст там, где его не было, и всё извращал. Так что Кирилл уже боялся лишний раз что-то сказать, чтобы Олесь опять не начал злиться. Он так больше не мог, находиться дома с Олесем в этой давящей тишине было невыносимо. Казалось закономерным, что он стал задерживаться на работе. Начальство оценило: Кирилл шлёпнул папку с документами на стол начальник на неделю раньше, и сам вызвался делать новую презентацию. Когда наметилась новая командировка через пару недель, Кирилл и не думал возражать. — Рад, что ты проявляешь такую заинтересованность, — сказал начальник. — В новом году будем пересматривать зарплаты и должности, думаю, твои старания оценят. Кирилл улыбнулся, хотя восторга не почувствовал. Он не рассчитывал на повышение в ближайшее время, думал пройдёт не меньше пары лет. Так что по идее такое обещание — здорово, но какой в этом был смысл? Повышение было нужно, чтобы заработать больше денег и родить ребёнка, они могли бы начать планировать свой дом, как Олесь и хотел, купить участок и потихоньку начать стройку. А сейчас? Сейчас это был лишь повод ещё меньше времени проводить дома. — Эй, Кир, ты не заболел? — спросил Паша, когда в очередной раз времени было сорок минут после окончания рабочего дня, а Кирилл сидел за компьютером. — Ты обычно за пять минут на низком старте бежать домой, а тут? Кирилл вздохнул. — Пойдём выпьем? Паша недоверчиво на него посмотрел, чуть нахмурился, но кивнул. Паша никогда не был против выпить. Кирилл не надеялся, что алкоголь как-то ему поможет, он обычно оставался вполне адекватным и осознанным, даже когда напивался. Но он хотел сделать хоть что-то, а люди обычно в таких ситуациях пили, так что и он решил попробовать. — У вас с Олесем что-то случилось? Какие-то проблемы дома? Они уже пили по второй порции коньяка. Кирилл вздохнул и пожал неопределённо плечами. — Да так, просто небольшие трудности. Это сложно объяснить. Рассказывать он не собирался. Это касалось его в меньшей степени, а Олесь бы не обрадовался, узнай кто-то ещё. — Сколько вы уже вместе? — Ну, в конце месяца вот шесть лет будет. — Странно, — хмыкнул Паша. — Говорят, кризисы случаются в три-пять лет, а следующий в семь. Вы посередине, как вас угораздило? Кирилл фыркнул. Не было у них никаких кризисов, а самая серьёзная ссора длилась три дня. Когда съехались, было немного сложно, конечно, их бытовые привычки цепляли друг друга. И Кириллу пришлось перестать оставлять зубочистку на следующий раз и закрывать на ночь шторы, чтобы взамен Олесь начал убирать вещи сразу в шкаф, а не складывать их на стуле. Но всё это было такой ерундой и решалось буквально за пятнадцать минут разговора. — Не парься, — Паша похлопал Кирилла по плечу. — У всех бывают проблемы. Уж вы-то точно справитесь. Кирилл хотел в это верить и старался не поддаваться панике. Домой он вернулся за полночь, Олесь уже спал. Кирилл лёг на кровать, повернулся к мужу и разглядывал его затылок. Он легко, чтобы не разбудить, дотронулся до его волос, перебирая кудряшки. Засыпая, он решил, что завтра сам позвонит по одному из этих телефонов. Он так и сделал, на обеде вышел в парк недалеко от офиса и набрал номер. Ему ответил приятный женский голос — Анна, как девушка представилась. — Как я могу к вам обращаться? — Э… Кирилл. — Добрый день, Кирилл. Чем я могу помочь? Кирилл вздохнул, окидывая взглядом парк. Деревья уже были голые, лысая чёрная земля и тут и там разбросанные сухие листья — Кирилл такую осень не любил, и с конца сентября начинал мечтать о снеге. — Моего мужа, эм, изнасиловали. Месяц назад. И я не сразу узнал, но вот, теперь знаю, и… В общем, вот. — Я поняла, Кирилл, — мягко ответила Анна. — Скажите, вашему мужу нужна медицинская помощь? — А, нет не нужна. Кажется, всё нормально. В смысле, физически. — Так, а психологически? Он обращался за помощью? — Нет. В этом и дело. Он никуда не хочет обращаться. Когда я предложил, он психанул. Ляпнул что-то, типа, раз я думаю, что ему нужно куда-то обратиться, значит я думаю, с ним что-то не так. Кирилл вздохнул, протирая глаза. — А как вы считаете, Кирилл, вашему мужу нужна помощь? — Да, нужна. — Хорошо, — сказала Анна. — Давайте вы мне расскажите немного подробнее, и я предложу вам, чем мы можем помочь. Кирилл вздохнул с облегчением. Ему нужно было кому-то рассказать.***
Он решил, что ещё раз поговорит с Олесем, когда вернётся домой. Всё катилось к чертям, и Олесь не мог этого не замечать. Поговорить было необходимо. Было необходимо как-то это остановить. Олесь сам начал разговор, но немного не так и не о том. — Вау, ты всё-таки планируешь возвращаться домой. Он сидел за столом на кухне, размешивая кофе и глядя на потрескавшийся кафель там, где Кирилл ударил по стене. Кирилл сел рядом на стул. — Я же тебе написал, что с Пашей ходил выпить. — Да, я читал, — пожал плечами Олесь. — Прямо посреди недели. Видимо, очень сильно хотел пить. — Олесь, — вздохнул Кирилл. Он не хотел ссориться, им нужно было поговорить и решить, что делать, а не скандалить. — Что? — недовольно посмотрел на него омега. — Прости, что мне не нравится, когда мой муж от меня бежит. — Господи, что? Олесь, я просто выпил с другом! — За идиота меня не держи! — огрызнулся Олесь, зло глядя на альфу. — Ты думаешь, я не понимаю? Не вижу, да? — Прекращай. — Нет, давай уже поговорим. Я устал от этого, ясно?! Кирилл потёр лицо ладонями. Кто тут и устал, так это он. — Если ты не можешь находиться со мной, так давай разойдёмся? Что ты себя мучаешь? — не успокаивался Олесь, игнорируя попытки Кирилла прекратить эту бессмысленную ссору. — Что ты несёшь? — То, что вижу! Я идиот, по-твоему? Я не вижу, что ты домой только спать приходишь? Ты со мной даже не говоришь, — у Олеся в голосе звенели слёзы. Но Кирилл тоже был не железный. — Олесь, а как с тобой разговаривать? Вот скажи мне. Ты каждое моё слово переворачиваешь, я ничего уже не могу тебе сказать, чтобы ты не психанул! — О, ну то есть это я виноват? — усмехнулся зло Олесь, вскакивая на ноги. — Ты не можешь меня видеть, не можешь со мной говорить! Какой я ужасный муж! — Олесь, боже! Вот сейчас! Ты опять это делаешь! Разве я что-то такое сказал? — А разве ты не это имел в виду? — Ты видишь то, что хочешь видеть, — вздохнул Кирилл и собрался выйти из кухни. Очевидно, в этот день разговора бы у них не вышло. Нужно было разойтись, пока они не наговорили друг другу лишнего, потому что у Кирилла уже не было сил молча слушать. — Ох, так это я так хочу, значит, да?! — Олесь преградил ему путь, встав в проходе и сложив руки на груди. — Хочу слышать от тебя, какой я не такой, как тебе со мной сложно и как я тебя достал? Да? Хочу видеть, как ты смотришь на меня? — Блять, боже! О чём ты, Олесь? — повысил голос Кирилл. Он подошёл вплотную, надеясь, что муж пропустит его, но тот не сдвинулся с места. — О том! О том, как ты смотришь! — истерично дрожащим голосом выкинул омега, толкая Кирилла в грудь. Тот отступил на шаг, чувствуя внутри жгучую злость. — Я потому не хотел тебе ни о чём рассказывать! Чтобы не смотрел так на меня! С этой, блять, жалостью! Ты не можешь быть со мной, потому что ты постоянно об этом думаешь! И пытаешься сделать меня крайним! Это был какой-то бред. Кирилл не хотел это слушать, он не хотел этих истерик. Почему Олесь просто не дал ему уйти? Что он вообще нёс? — Я виноват, да? — смаргивая слёзы, дрожащий губами кричал Олесь. Он опять оттолкнул Кирилла, и на этот раз тот отвёл от себя руки омеги, оставаясь на месте. — Я во всем виноват? Я? Давай, скажи мне это, о чём ты думаешь, скажи! Скажи, что это я сам во всём виноват! — Блять, Олесь, успокойся! — Нет, скажи! — продолжал истерику Олесь, толкая альфу. — Успокойся, я сказал! Кирилл опять отбросил руки омеги, но того, казалось, это только больше раззадоривало. Он вцепился в рубашку Кирилла, пытаясь притянуть его к себе. — А то что? Что? Ударишь меня? Кирилл невольно отпрянул от слов Олеся. Он в жизни его не трогал! — Да, ударишь? Давай! — кричал Олесь, пока Кирилл пытался разжать его пальцы. — Ударь меня! Давай, ударь! Кирилл оторвал руки мужа от своей рубашки и встряхнул его, держа за плечи. Сердце колотилось, злость сменилась страхом и растерянностью. Олесь себя так никогда не вёл. — Успокойся! Успокойся! Что ты несёшь, я когда-то разве тебя хоть пальцем тронул? Разве я заслужил, чтобы ты так говорил?! Олесь обмяк в его руках, опустил голову и всхлипнул. Через секунду он уже рыдал, цепляясь за рубашку Кирилла, пока тот держал его, не давая опуститься вниз, и гладил по спине. — Тише, тише… Всё хорошо, тише… — уговаривал он, пытаясь успокоить не только мужа, но и себя, потому что было так больно и страшно, что почти невыносимо. В конце концов Кирилл опустился на пол вместе с Олесем и баюкал его, пока тот не успокоился, целовал его волосы и гладил по щекам. Омега сел ему на бёдра, уткнувшись в шею, и шумно дышал, ещё шмыгая носом. — Нам нужна помощь, Олесь, — сказал Кирилл, гладя его спину. Он почувствовал движение у себя на плече: Олесь кивал. — Ты… Лесь, ты хотел, чтобы я тебя ударил? — Я не знаю, — прошептал омега. — Скажи, он… Он тебя бил? — Нет. То есть только пощёчина. Не сильно. Они замолчали. Олесь уткнулся носом между шеей и плечом, и Кирилл чувствовал, что лицо у него всё ещё мокрое. Олесь шмыгнул носом. — Прости меня, пожалуйста, — сказал он. — Я боялся, что тебе будет со мной противно, что ты будешь думать, что я сел к нему специально. Потому что я и сам не знаю, зачем это сделал. Я не знаю, почему не отбивался, почему не рассказал сразу и не пошёл в полицию. Он даже не бил меня. Он не угрожал мне. Он просто сказал, что всё равно никто не послушает пьяного омегу, и я поверил ему. И я знаю, что неправильно себя вёл. Я знаю, что ты ни в чём меня не винишь, это я! Я сам себя виню. Прости меня, что я на тебе срываюсь. Пожалуйста… Мне так перед тобой… — Тише, всё хорошо, — зарываясь пальцами в волосы Олеся на затылке и массируя его кожу, сказал Кирилл. — Я всё понимаю. Я знаю, что тебе очень сложно. Мне тоже сложно, солнце. И я знаю, что нам нужна помощь. — Да, — выдохнул Олесь. — Я звонил в центр. Сегодня днём. И мне предложили прийти туда. Мы можем пойти вместе или ты можешь пойти один — как ты захочешь. Всё, как ты скажешь. Олесь опять покивал ему в плечо. — Всё хорошо, да? — улыбнулся ему в кудряшки Кирилл. — А если нет, то будет. Обязательно. Я тебя люблю, Лесь, и я рядом. Я буду с тобой. — Я тоже тебя люблю. — Да, Лесь, я знаю. Потому у нас всё и будет хорошо. Мы пойдём в тот центр, и нам помогут: мы будем говорить друг с другом и научимся, как с этим справляться. И мы с тобой поедем в отпуск. Прямо сейчас, возьмём отпуск и поедем. В горы, как ты и хотел. Будем спать вдвоём в палатках, греться ночью друг об друга, может, мы даже какую-нибудь рыбу сами поймаем? Сварим уху? Олесь тепло дышал ему в шею, обнимая, держа ладони на лопатках. От него пахло ванилью и чем-то ещё немного горьким — папа Олеся подарил этот парфюм ему на день рождения. — И, знаешь, если хочешь, мы купим другую квартиру? Нет, мы купим участок! Прямо сейчас, не будем ждать, когда появятся деньги на стройку. Мы купим участок и возьмём кредит. И ты будешь планировать наш дом. С этими своими огромными окнами, как ты хотел, и специальной комнатой для стиралки. Мне обещают повышение, а даже если нет — чёрт с ним. Что мы, не справимся с тобой что ли? Мы со всем справимся. Со всем, Лесь, правда? Олесь прижался крепче к Кириллу, губами касаясь шеи. Он уже не дрожал и не всхлипывал. Его сердце, прижатое к груди Кирилла билось ровно, спокойно. Он был тёплым и пах любимым запахом Кирилла. — Да… Да, хорошо… Если Кирилл хоть что-то и знал о себе и Олесе, то мог точно сказать: у них, чёрт возьми, всё будет хорошо.