Метка

      Каждый в этом мире ненавидел его, сам мир стал его злейшим врагом. В любом косо брошенном на него взгляде, в любом движении и крепком словце в его сторону он видел глубокое отвращение и обвинение. Мир обвинял его в существовании, в том, что он посмел порицать догматы. В том, что посмел пойти против сложившейся миллионы лет назад системы мира.       Эрен так часто дышал, что заполненная водоворотом токсичных мыслей голова начала кружиться. Стремительно покинув полицейский участок, он, гонимый эхом жестоких слов Кирштайна, просто бросился «куда глаза глядят». А глаза смотрели только вперёд, в противоположную сторону от места, где он узнал правду, где разбилось на мелкие острые осколки то, что он с натягом мог назвать жизнью. Эрен не хотел верить Жану. Столько лет он пытался уберечь Армина от своего проклятья, а оказалось, что Армин давно принял его яд и молча страдал вместо него. Ради него. Эрен не знал, что ему дальше делать. Он стал причиной гибели человека, которого всем сердцем пытался защитить. Каждая жгучая фраза, сказанная памятью чужим голосом, сдавливала сердце, словно из губки, выжимая из него всю кровь. Слёзы давно окутали глаза пеленой, лишая зрения резкости, но Эрен не мог заплакать. Внутренности настолько сильно скрутило, что, казалось, вот-вот и его стошнит. Йегер то шёл пешком, то резко начинал бежать, пытаясь оторваться от преследующих его жутких образов прошлого. Он вспомнил последнее «Прости», сказанное Армином, и наконец понял его значение. Но это он, он должен был говорить его, а не Армин, это ему следовало на коленях вымаливать прощение.       Эрен вытер о брюки свернувшуюся кровь на костяшках и крепко сжал перила набережной. Он вдохнул полную грудь воздуха и собирался закричать, но воздух застрял в лёгких, позволяя прокряхтеть лишь что-то неразборчивое. Взгляд быстро перебегал по расплывающейся водной глади искрящей на солнце реки. Эрен зажмурился, уткнулся лбом в перила и бесшумно выдохнул, так и не дав крику вырваться наружу.       — Вот же задница, — долетел со стороны знакомый грубоватый голос, — и вправду как в фильме — вместо встречи изменить нельзя.       Эрен вздрогнул, широко открыл глаза и медленно повернул голову к оппоненту. По раскрасневшемуся лицу медленно стекали капельки пота, грудь тяжело поднималась и опадала от, вероятно, длительной пробежки. Это крепкое, мускулистое, но не лишённое изящества тело дышало жизнью, однако в серых глазах, смотрящих на Эрена сверху-вниз, в отличие от прошлой ночи, не было ничего, кроме бесконечной усталости. Этот человек был мёртв внутри, — Эрен перевёл взгляд на чёрную метку, кольцом опоясывающую оголённую шею, — но этого было мало. Йегер выпрямился и, не сводя пристального взгляда с метки, направился к мужчине. Пока бездыханное тело этого человека не окажется у его ног, всё будет повторяться, вновь и вновь. Пока Леви Аккерман не пополнит ряды мертвецов, Эрен никогда не сможет найти покоя. Йегер молниеносно вскинул руки и вцепился в горло своего соулмейта, со всей силы сдавливая его пальцами. Леви, чуть захрипев, под натиском сделал несколько шагов назад и вжался поясницей в холодные каменные перила. Эрен хотел видеть страх в его глазах, хотел ощутить ужас, охвативший тело Леви, хотел услышать мольбы о спасении, но Аккерман не дрогнул, не сказал ни слова, а глаза, в которых лишь на долю секунды скользнуло удивление, всё так же устало смотрели на него. Эрен опешил, на мгновение ослабил хватку, и этого времени с лихвой хватило Леви, чтобы вырваться, парой быстрых движений вывернуть противнику руку, подставив подножку, повалить и вжать лицом в асфальт, наседая сверху и не позволяя двинуться. Эрен вскрикнул и оскалился — спина, болевшая от драки с Жаном, заныла ещё сильнее.       — Ты так ничего и не понял, — процедил Леви ему на ухо. — Когда до тебя уже дойдёт, что твой враг не я?       — Отвали от меня! — Эрен дёрнулся, пытаясь высвободиться, но Аккерман только сильнее сжал его волосы.       — В этой жизни я такой же заложник, как и ты. Я ничем не отличаюсь от тебя. Ты не единственный, кто всё потерял, Эрен!       Йегер замер и расслабился, полностью подчиняясь сильным рукам Леви.       — Всё, хватит уже, — бестелесным голосом тихо попросил он.       Аккерман тяжело вздохнул, слез со своего соулмейта и сел на асфальте, прислонившись спиной к колоннам набережной. Эрен молча поднялся и пристроился рядом с ним. Он задрал голову и томно взглянул в высокое голубое небо; налетел прохладный ветер и бросил на лицо выбившиеся из пучка пряди каштановых волос. Редкие прохожие бросали на странную парочку, сидящую на земле, косые заинтересованные взгляды, но никто не решался с ними заговорить, как не решались заговорить друг с другом и они. Эрен закрыл глаза и вдохнул влажный речной воздух. И, сидя в этой относительной тишине, у него вдруг совсем пропала злость, напряжение ушло из тела, а болезненные спазмы больше не сдавливали внутренние органы. Та же пустота, что была у него вчера после принятия лекарства, только за ней не тянулся приятный шлейф спокойствия и лёгкости. Она была абсолютно никакой. Всё в округе в одночасье стало абсолютно никаким.       — Почему ты не на работе? — поинтересовался Эрен после долго молчания.       — А ты? — вернул вопрос Леви и, не дожидаясь ответа, пояснил: — Решил устроить себе выходной, пока ещё помню, кто я есть. Хорошо быть самому себе начальником, не находишь?       Да, хотел бы Йегер знать, каково это.       — А Флок где?       — Флок? А, ты про рыжего парня, которого приставили ко мне сегодня? Вероятно, всё ещё ждёт меня возле фитнес-центра.       Йегер цыкнул и повернул голову вбок.       — Тупоголовый болван.       — Вижу, у вас в участке туго с профессионализмом. — Леви перевёл взгляд на разбитые костяшки Эрена. — Уже успел кому-то морду набить? По долгу службы?       — Профилактические процедуры, — без особого энтузиазма бросил тот. Эрен согнул ноги в коленях и положил на них руки. — И почему я вообще с тобой разговариваю?       — Иногда полезно пообщаться с умным человеком.       Эрен хмыкнул, но отвечать на выпад не стал — запас сил на прирекательства полностью иссяк. И они снова начали «играть» в молчанку. Эрену хотелось спокойствия, будет ли он один или в окружении людей — не столь важно, он даже готов был находиться рядом с ненавистным ему Леви только бы голова избавилась от дурацких мыслей, а в идеале — от каких-либо вообще. Но это было слишком большой роскошью для него, жизнь бы никогда не сделала ему такой подарок. Жизнь слишком сильно ненавидела его.       Леви встал на ноги и отряхнул спортивные штаны.       — Как я понял, мы сегодня оба свободны. — Аккерман размял шею и уставился на Эрена. — Составь мне компанию на остаток дня.       Йегер чуть в осадок не выпал от такой дерзости.       — Я вообще-то только что пытался тебя убить. — Эрен приподнял брови и криво улыбнулся.       — Все мы не без греха, — с какой-то даже иронией ответил тот. — Хочу сходить в любимое местечко, но одному совсем не под настроение.       — Это завуалированное приглашение на свидание, что ли? Выбери в компанию кого-нибудь другого, сегодня у меня нет никакого желания создавать чьё-либо настроение.       Леви прислонился копчиком к перилам и скрестил руки на груди.       — Помнится, недавно ты с таким энтузиазмом рвался выполнять приказ о моей охране. Что вдруг случилось с исполнительным полицейским Эреном Йегером?       Эрен повёл носом и тяжёлым взглядом уставился на Леви. Как бы он ни старался, понять, что творилось в голове у генерального директора «Фармсон Индастрис», у него не получалось.       Первым делом они посетили уже знакомую Эрену квартиру Аккермана, где Леви принял душ и переоделся. Пока Йегер ждал его, сидя на диване в просторной светлой гостиной, навязчивые образы ночи, проведённой здесь, снова, будто черви в спелое яблоко, пытались вгрызться в его разум. Эрен уже даже не пытался сопротивляться, он покорно принял своё поражение тогда и более не видел смысла брать реванш — исход будет тем же; в этой войне ему не одержать верх. Он молчал в тишине комнаты, задумчиво смотрел на пристроившегося у его ног пса и вслушивался в лёгкие шорохи, доносящиеся из глубины квартиры. Прошло около двадцати минут, когда на пороге гостиной появился Леви в выглаженном чистом костюме. Что ни говори, а Аккерману он был к лицу, хоть Эрен и не совсем представлял, зачем надо было официально выряжаться в выходной. Возможно, то была привычка богачей везде показывать свой статус, даже там, где о нём знать было никому не интересно. Впрочем, эти мысли довольно быстро покинули голову Эрена.       Позже Леви угостил его поздним обедом в небольшом кафе возле парковой зоны. Эрен не отказался — всё же почти ничего не ел уже второй день, — но и расстилаться в благодарности не стал. Еда была не изысканной, больше похожей на то, что подавали и у них в столовой, за одним лишь исключением — она была вкусной. Они мало говорили и всё больше молчали. Темы были посторонними, как то политика, спорт или проблемы соседских стран. Разговор был обрывчатым, безэмоциональным и, скорее, необходимым, нежели желанным. Эрен то посматривал в окно, отвлекаясь на посторонние мысли, то искоса поглядывал на жующего Леви, с лёгкостью и элегантностью управлявшегося с ножом и вилкой. Иногда их взгляды пересекались, и в то мгновение Аккерман казался Йегеру совсем не похожим на себя — обычным человеком, жившим не свою жизнь, коих в мире было большинство.       Любимым местом Леви оказался бар, расположившийся чуть в стороне от центра, в месте, где шум торговых улиц пересекался с тишиной спальных районов. Он был одним из тех заведений, где бок о бок с лёгкостью могли напиваться люди самых различных сословий. Здесь находилась выпивка как для простого студента, так и для тех, чей купюрный запас в кармане много превышал стоимости обеда в университетской столовой вкупе с заначкой на дешёвые сигареты. От предложенного джина Эрен тут же отказался; он ещё чувствовал на языке его противный горько-жгучий вкус и хотел поскорее затенить его чем-то более крепким и стойким, чем-то, что не будет иметь привкуса вины и ненависти. Однако дорогое виски и эксклюзивный бурбон пошли тяжело. Показавшаяся чересчур вязкой обжигающая жидкость с трудом затекала в глотку, и Эрен чувствовал себя засорившейся сточной трубой. Да, в нём скопилось слишком много мусора.       Йегер незаметно поправил кобуру, больно впившуюся в бедро. Он так был зол и расстроен, что, выбегая из участка, совсем позабыл сдать дежурному табельное оружие. Ему непременно прилетит за это выговор и отменный штраф, но Эрена это не сильно-то и пугало. Он подумывал о том, чтобы вообще не возвращаться, в полиции его больше ничего не держало, но всё же решил не рубить с плеча. Возможно, хандра, подпитанная алкоголем, уже завтра пройдёт, и он будет сильно жалеть о спонтанном решении. Возможно. Возможно, уже завтра…       Эрен крутил в руке бокал сильно разбавленного из-за растаявшего льда рома и под людской гомон рассматривал посетителей бара. Он медленно переводил взгляд с оживлённо что-то обсуждавшей молодёжи с кружками пива на хохочущих толстяков предпенсионного возраста в трещащих по швам из-за малого размера костюмах с бокалами для виски. Особый интерес представляли типичные представители буржуазии, стремящиеся выставить все свои пожитки напоказ. Они постоянно смотрели на дорогие часы на толстых запястьях, будто бы из-за маразма не могли запомнить время с первого раза, громко смеялись, скалясь белоснежными зубными протезами или золотом во рту, постукивали по столу коротенькими пальчиками с перстнями в человеческое глазное яблоко и поправляли на неудачу задравшуюся манжету, невзначай поблёскивая драгоценными камнями в запонках. Этих людей непременно окружали пара-тройка молодых девиц с пышными грудями и упругими задницами. Некоторые из их представительниц подкатывали и к Эрену, но сегодня ему совсем не хотелось иметь связь без обязательств на одну ночь, хоть он и подумывал о том, что с большей вероятностью это поможет забыться.       Эрен сделал глоток рома и обернулся к расположившемуся на соседнем стуле за барной стойкой Леви, разговаривавшему с компанией завсегдатаев. Леви отличался от остальных богачей. В нём не было той напыщенности и тщеславия, что лезла из тех мешков с деньгами. Он не позволял себе лишнего, вёл себя сдержанно, но открыто и уважительно. Леви не старался давить своим авторитетом и помыкать другими, используя деньги. Именно этого, нового Леви Эрен видел сейчас опьяневшим взглядом, сидя в душном, пропитанном алкоголем баре. Быть может, если этот Леви появился бы в его жизни много-много раньше, если бы первыми Эрен увидел серые глаза, а не голубые, всё сложилось бы иначе. Быть может, у всех у них было бы будущее. Леви на ответ своего оппонента покачал головой и улыбнулся. Первая улыбка на его губах, увиденная Эреном. И Эрен засмотрелся. Засмотрелся на тонкие растянувшиеся губы, на маленькие морщинки, образовавшиеся в их уголках, засмотрелся на человека, которого встречал уже ни один раз, но которого видел впервые. Но неожиданно на эту улыбку наложилась чужая — более широкая и открытая; взрослая серьёзность стала детским простодушием. Воздух вокруг вдруг стал вязким и горячим, и Эрен почувствовал, что его вот-вот стошнит. Он отставил бокал и поспешил выйти на улицу.       Он отошёл подальше от входа, где толпилась шумная компания, прислонился спиной к стене и, достав почти опустевшую пачку сигарет, закурил. Стемнело. Горящий в редких окнах жилого дома свет, делал его похожим на тёмно-синее небесное полотно с крапинками звёзд; искусственным, но гораздо более привлекательным — на настоящем ведь звёзды уже давно погасли. Тени редких прохожих танцевали на асфальте в свету ярких фонарей. Эрен и сам будто бы стал тенью этого большого города — таким же бестелесным, немым и незаметным. Он сделал очередную затяжку и вслушался в чужой разговор. То было разношёрстное сборище парней и девушек ненамного младше его, по-видимому, студенты. Вклинившись в середину беседы, Эрен не мог определённо сказать, о чём она шла, но тема её явно была оживлённой. Люди жестикулировали, громко что-то выкрикивали и много смеялись. А потом Йегер отчётливо услышал женское звонкое «Помнишь?».       «А помнишь вечера?» подхватил эхо Эрен и тут же сам себе ответил: «Конечно помню! Разве я мог забыть?». Больше Эрену некому было ответить. Прошло то время, минуты счастья превратились в пыль, поскрипывающую на кончиках пальцев. Тогда Эрену хотелось говорить, сказать миру то, что действительно было у него на душе, но вместо этого он выучился молчать и в итоге довольно быстро потерял голос, но только не его сердце. Сердцу по-прежнему хотелось кричать.       — Я вызвал такси. Не угостишь?       Эрен вынул из кармана пачку сигарет, Леви с лёгкостью подцепил одну и сунул в рот. Йегер уже хотел зажечь зажигалку, но Аккерман притянул того за рубашку к себе и прикурил от тлеющего кончика его сигареты. Эрен нахмурился и, как только бледные пальцы отпустили его рубашку, отодвинулся.       — Тебе обязательно было это делать? — недовольно спросил он.       — Так табак становится вкуснее, — бросил Леви и глубоко затянулся.       Эрен закатил глаза и сплюнул.       Компания студентов вновь засмеялась, и они одновременно обернулись к ней.       — Заблудшие души в огромной вселенной надежд и мечтаний, не думающие о глубокой бездне, поджидающей их на пути, — тихо сказал Леви и прислонился спиной к стене рядом с Эреном, сунув руку в карман брюк.       — Считаешь, всех непременно в конце ждёт пропасть? — усмехнулся Эрен.       — А ты нет? — Аккерман пронзительно глянул на него. Эрен на вопрос лишь пожал плечами. — Когда-то и я думал о другой жизни. Я тоже, как и ты, хотел быть свободной птицей. Но не получил ничего, кроме золотой клетки. — Он на секунду задумался, погружаясь в прошлое, и голос его прозвучал гулко, будто отголосок другой реальности: — Безотцовщина, взращённый дядей-идеалистом. Побеждать всегда и во всём — таковым было правило выживания в этом мире. Только достигнув вершины, ты сможешь увидеть истинную сущность окружающего. Я неукоснительно следовал заповедям дяди, принимая их за истину. Отчасти, я стал тем, кто я есть, благодаря ему. Я не думал о постороннем, а метку старался игнорировать и считал её за обычное зудящее родимое пятно. И таким образом, отбросив ненужные идеалисту чувства, я добрался до вершины. Я стал тем, кем меня хотели видеть. Но озарение не пришло. Я смотрел с вершины на мир, расстилавшийся внизу, и не видел ничего, кроме густого тумана. Тогда я впервые задумался о том, что я упустил на пути что-то важное, одно маленькое «что-то», без которого весь пройденный путь оказался бессмысленным.       Леви замолчал. Эрен прикрыл глаза, пепел с кончика тлеющей сигареты упал на асфальт. Чувства будто разом обострились: он чувствовал лёгкий запах бара и навязчивые ноты сигарет, ощущал кожей прохладный ветер, слышал доносившийся за стеной звон посуды и моторный шум улиц. Он будто растворился в окружающем мире.       — Он появился четыре года назад, — заговорил Леви так, будто их беседа и не прерывалась, — первый человек, который посмотрел на меня «сверху-вниз». Частые встречи, грубый секс и никаких разговоров о будущем. Абсолютное равнодушие, граничащее с безумной одержимостью. — Леви выдохнул сизый дым и стряхнул пепел с кончика сигареты. — Тогда мне казалось, что я наконец приобрёл то самое так необходимое мне «что-то». — Он замолчал на мгновение и продолжил: — А потом в темноте, подсвеченной оранжевым светом фонаря набережной, я увидел твоё лицо и понял, что моей виселицей была верёвка, связывающая твои руки.       Эрен взглянул на профиль Леви и в его полуприкрытых почти чёрных из-за тусклого освещения глазах увидел ту же тоску, что отражалась в его собственных.       — Природа сильно облажалась, сделав нас соулмейтами, — выдохнул Эрен; начало холодать.       — Природа облажалась уже тогда, когда решила, что сможет контролировать своё «лучшее» творение.       Подъехавшее такси плавно остановилось у бордюра. Диск луны показался в серой дымке облаков. Эрен затушил сигарету о стену и бросил окурок в решётку сточной канавы.       Автомобиль почти бесшумно катил по шоссе, аккуратно лавируя с полосы на полосу. Из динамиков струилась лиричная музыка, погружая в лёгкую дремоту. Яркие, горящие всевозможными цветами витрины магазинов и закусочных в быстром потоке сменяли одна другую. Эрен, устроившийся на заднем сидении с Леви, утомлённым взглядом смотрел в окно на расплывавшийся перед глазами город. Никто из них троих, включая водителя-эмигранта, не говорил. Мысли струились тихим равнинным потоком, из которого, словно скользкая рыба из воды, изредка и быстро выскакивали сцены прошлого, и Эрен даже не успевал за них зацепиться. В каком-то смысле, он был рад этому, ведь то была ядовитая рыба — пёстрая и красивая, стоит только коснуться её переливающейся чешуи, как отрава потечёт по разуму, медленно и болезненно разрушая его. Эрен, чуть обернувшись, посмотрел на Леви. Интересно, о чём думал он? Получил ли он свою дозу яда или же ему всё-таки удалось сделать из него противоядие? Впервые Эрен почувствовал, что на самом деле хочет узнать этого человека. Узнать его настоящего, того самого, кто на мгновение появился перед ним возле стен бара. Эрен хотел узнать, о чём тот думал, что чувствовал, чего желал. Эрен захотел увидеть своего соулмейта. Автомобиль остановился на светофоре, Йегер отвернулся и посмотрел на своё бледное отражение в стекле. Интересно, хотел ли кто-нибудь когда-нибудь увидеть его? Хотя бы на мгновение был ли он кому-нибудь настолько же интересен?       Загорелся зелёный, такси медленно тронулось с места и выехало на перекрёсток. Эрен моргнул и прищурился, ослеплённый светом ярких фар. Сильнейший удар пришёлся в заднюю дверь, осколки стекла посыпались в салон, царапая кожу на лице и руках Эрена. Йегера тряхнуло сначала влево, затем вперёд — режущая боль прошла по всей голове. Такси завертелось на месте, потеряло точку опоры и, завалившись на бок, перевернулось. Эрен, будучи не пристёгнутым, рухнул на его крышу. В ушах зазвенело настолько сильно, что кроме этого звона больше ничего не было слышно, голова закружилась, и с трудом можно было понять, где верх, а где низ. Резко запахло кровью, Эрен приоткрыл слипшиеся глаза и хрипло позвал Леви, но ему никто не ответил. Перевернувшись на спину, он, еле волоча из-за боли тело, попытался вылезти наружу из разбитого окна, но смог доползти лишь до плеч, когда силы покинул его. Рядом возникло движение, и Йегер смог разглядеть замутнённым взглядом чужие ноги в берцах. Он хотел позвать на помощь, но голос совсем пропал.       — Чёрт, — различил Эрен мужской бас. — Кажется, у нас появилась небольшая проблемка.       Эрен чуть запрокинул голову и, прежде чем сознание окончательно покинуло его, взглянул в водянистые серые глаза за круглыми линзами очков.

***

      Жан снял с себя рубашку и стянул с вешалки футболку; рабочий день, после нескольких часов сверхурочных, наконец закончился. Он и раньше часто уставал после работы, но сегодня тело не просто лишилось почти всех своих сил, но и сдалось под натиском тяжелейшей хандры. Утренний вызов «на ковёр», разговор с Эреном и последовавшая драка, результаты анализа добытого Йегером препарата, а также получение и анализ информации на сотрудников «Фармсон Индастрис». Всё оказалось куда проще, чем они могли предположить. По предварительной версии, кто-то из штата фармакологической компании нелегально сбывал наркоманам тестовый препарат для онкобольных, содержащий немалую дозу опиата. Отличный нелегальный бизнес на стороне, но, по-видимому, кому-то этого было недостаточно, и он решил под шумок прибрать к рукам и всю компанию, устранив Аккермана и подстроив убийство под несчастный случай — смерти под колёсами автомобиля были нередки. Вообще, у Жана должен был быть завтра выходной, но после всего случившегося ему снова придётся вернуться в компанию и уже официально, имея на руках соответствующее удостоверение, провести допрос сотрудников. И стоило только ему подумать о предстоящей работе, как ноги становились ватными, а внутренности сжимались в болезненный комок.       Жан надел футболку и взглянул на шкафчик Эрена. Он так и не вернулся в участок. Липкое чувство тревоги заставило тело содрогнуться. Жан был слишком груб и резок с ним, но, как это обычно бывает, осознание приходит уже после того, как ошибка была совершена. Кирштайн просил лишь об одном: чтобы брошенные в порыве слепой ярости слова не стали для Йегера толчком в глубокую тёмную пропасть. Жан хотел извиниться и разделить на двоих боль утраты. Жан хотел сказать, что на самом деле понимал его и, как бы это странно ни звучало, завидовал ему. Завидовал его смелости, его силе. Завидовал тому, что при всём при этом, он смог остаться честным с самим собой.       Жан закрыл шкафчик и, взяв с лавки пистолет, хотел уже направиться к дежурному, как в раздевалку буквально влетела взмыленная Ханджи.       — Хорошо, ты ещё здесь, — пропыхтела она, и Кирштайн уловил в её голосе неприкрытые нотки волнения. — Собирайся, у нас ЧП.       Жан замер и напрягся; чувство тревоги стало ещё сильнее.       Стоило только полицейскому автомобилю остановиться, как Жан тут же отстегнул ремень, вышел наружу и моментально оказался в хаосе. То тут, то там сновали полицейские, толпа зевак, сдерживаемая сотрудниками, перешёптывалась между собой и подпрыгивала на месте, чтобы получше разглядеть место ДТП. Выцепив взглядом перевёрнутое жёлтое такси, Кирштайн мигом оказался возле него и осмотрел, но кроме окровавленного стекла ничего не нашёл. Когти тревоги уже не просто царапали, а буквально разрывали на части.        «Только бы эта кровь была не его», — мысленно молился Кирштайн.       В ярком свете проблесковых огней он отыскал Ханджи, стоявшую в компании сотрудников из другого участка, и направился к ней. Подбежав ближе смог различить знакомую рыжую макушку, и тогда тревога смешалась в крови вместе со злостью.       — Я же приказала тебе не отходить от Аккермана! — орала на Флока Ханджи. Её просто трясло от гнева. — Как думаешь, что ты натворил?!       — Да я правда не знаю, как ему удалось ускользнуть, — жутко нервничая оправдывался Флок. Жану даже показалось, что ещё немного и у этого бедолаги случится нервный срыв. — Он был всегда на виду, честно, а потом раз и…       — Я тебя сейчас сама раз и!.. — Зоэ замахнулась на Форстера, и тот весь сжался.       — Глава, — позвал Жан.       Ханджи опустила руку и устало вздохнула.       — Судя по показаниям таксиста, это действительно был Аккерман. — Зоэ кивнула в сторону, где «Скорая» забирала на носилках мужчину. — Кто-то видел, как джип протаранил такси на перекрёстке. А затем водитель вынес двоих, усадил в джип и уехал в неизвестном направлении, оставив таксиста в разбитом автомобиле. Сейчас сотрудники выслеживают его, проверяя камеры видеонаблюдения на дорогах. — Ханджи протянула руку, и Жан забрал у неё полицейский жетон. Жетон Эрена. — Мы найдём его, Жан, — она посмотрела в глаза Кирштайну и положила ладонь на его плечо, — обязательно найдём.       Жан сжал жетон в руке и опустил голову.       — Это я виноват во всём, — тихо сказал он надломленным голосом. — Мне не стоило говорить ему тех слов. Мне следовал промолчать… как обычно.       Ханджи печально посмотрела на подчинённого и сильнее сжала его плечо.       — Невозможно узнать, как наши слова и поступки повлияют на окружающих на самом деле. Мы можем лишь догадываться и надеяться, что слова достигнут чужого сердца в том виде, в котором мы их посылали. — Зоэ запрокинула голову и взглянула в черноту ночного неба. Тогда Жан впервые увидел под её подбородком выцветшую метку соулмейта — одинокая и тусклая, она навсегда потеряла свою пару. — Говори, Жан, не молчи. Говори, пока ещё есть кому.       — Глава! — запыхавшийся молодой сотрудник подбежал к ним. — Они отследили автомобиль.       — Что? Где он сейчас?       — Камеры проследили до момента, как джип сворачивал с центральной автомагистрали на дорогу, ведущую к доку.       — Понятно. Так, значит, снова оно. — Зоэ прикусила ноготь большого пальца и цыкнула. — Собирай людей, поймаем этих гадов!       — Слушаюсь! — Парень отдал честь и удалился.       Жан неотрывно смотрел на поблёскивающий в ладони чужой жетон.        «Говори, пока ещё есть кому».       Под окрик Ханджи, Кирштайн быстро заскочил в патрульный автомобиль, резко надавил на газ и, справившись с заносом, вырулил машину на главную дорогу. Он ведь ещё не извинился перед Эреном, ведь так и не сказал ему главных слов. Жан должен был успеть, обязан был сделать это, иначе трагедия повторится.

***

      Больно. Холодно. Страшно. Кости будто бы дробили в мелкую пыль. Вдох, и десятки острых лезвий проникали в грудь. Темно. Пусто. В этой вязкой черноте не было никого. Только он, боль, холод и страх.       — Эй, очнись! — Звук глухой, совсем далёкий. — Проснись! Да очнись ты уже!       Эрен застонал и приоткрыл тяжёлые веки.       — Ну наконец-то, — вздохнул кто-то рассерженно, и Эрен узнал в недовольном Леви.       Эрен двинул руками, но связывающая их за спиной верёвка держала крепко.       — Где мы? — поинтересовался он, кривясь от боли в теле.       — Похоже на корабельный док. Когда пришёл в себя, уже был привязан здесь рядом с тобой. Но пока здесь никто не появлялся, так что сказать, кто нас сюда притащил, не могу. — Леви цыкнул и покачал головой. — Вот же срань, ещё и голова болит.       Эрен осмотрелся по сторонам. Эрен вспомнил. Стены этого места ещё хранили в себе сцены трагедии, произошедшей недавно, но для него казавшейся совсем далёкой. Каждый предмет, будь то строящийся корабль или винтик в его обшивке, ещё хранил в себе бесконечное чувство утраты и поглощающее горе, которыми полнилось в тот чёрный день это место. Те высасывающие жизнь чувства, что по сей день обитали в сердце Эрена.       — Может, ты уже сделаешь что-нибудь? — вопросил Аккерман, явно не обрадованный таким стечением обстоятельств.       Эрен чуть взглядом не испепелил его. Видимо, тогда ему просто показалось, и никакого другого Леви никогда и не существовало. Игнорируя боль, Эрен снова попытался освободить руки. Сдирая кожу уже с израненного запястья, он почти вытащил кисть, как по помещению разнёсся гулкий стук каблуков, и кто-то заговорил бодрым, довольным голосом:       — Я вижу, все наконец проснулись.       Из тени, отбрасываемой широкими металлическими подпорками, к ним вышел высокий крепкий мужчина в костюме, и Эрен незамедлительно узнал в нём директора производства «Фармсон Индастрис».       — Эрвин Смит, — выдохнул Эрен, ругая себя за то, что оказался слепым идиотом.       — А вы тот, кто приходил к Леви, — с улыбкой обратился к нему Эрвин. — Как вас там?.. Эрен, кажется. Прошу прощения за то, что мой человек так грубо обошёлся с вами. Но боюсь, теперь я не смогу оставить вас в живых, Эрен. На ваше несчастье, вы связались не с тем человеком.       Наигранный, циничный смех прервал их беседу.       — И почему я не удивлён? — громко, язвительно спросил Леви. — А ведь первым я должен был подозревать именно тебя, Эрвин, — Аккерман почти прорычал его имя. — Но почему же, чёрт возьми, я этого не сделал? Почему же не увидел в тебе алчную мразь?       Смит усмехнулся и подошёл к нему.       — Почему? Разве не очевидно, Леви? — Эрвин надавил ногой на его пах, заставляя Леви выгнуться в спине, и придвинулся к его раскрасневшемуся лицу. — Любовь ослепляет.       Эрен, тело которого неожиданно оцепенело, молча наблюдал за тем, как Эрвин, схвативший Леви за волосы на затылке, облизал его нижнюю губу и, прищурясь, но не закрывая глаза, слился с ним в глубоком поцелуе. Аккерман двинулся навстречу и застонал, когда нога Смита сильнее надавила на пах. Тогда Эрен вспомнил его недавние слова о человеке, давшему ему спасительное «что-то», заставившее Леви двигаться дальше. И сейчас этот человек буквально втаптывал его в грязь. Что-то внутри Эрена треснуло, что-то личное, принадлежавшее только ему. Это было так странно, ещё днём он хотел убить Аккермана, а сейчас, глядя на то, как его целует другой мужчина, предавший и сломавший его, Эрену стало мерзко. Настолько мерзко, что захотелось умереть самому.       Эрвин отстранился, вытерев губы тыльной стороной ладони, отошёл на пару шагов назад и сплюнул.       — Спасибо тебе за всё, Леви. И в благодарность я позабочусь о твоей фирме. Не волнуйся, я обещаю, в моих руках она будет только процветать.       — Какая же ты сука, — процедил Леви.       — Ах да, — воскликнул Смит, — чуть не забыл тебе сказать: секс с тобой был просто отвратительным. — Эрвин развернулся и направился к выходу. — Кончай с ними, — бросил он мимо проходящему человеку и скрылся из виду.       Эрен словно опустел внутри. Душащая, разрывающая на части пустота.       — Эх, а я-то надеялся, что мне не придётся этого делать. И почему всё так вышло, братец?       Эрен медленно поднял голову и широко раскрытыми глазами посмотрел в лицо старшего брата.       — Зик, — на полувыдохе позвал он.       Он было подумал, что увидел проблеск маяка в темноте, надеялся, что он выведет его из этого бесконечного лабиринта, а в итоге заблудился ещё сильнее.       Зик присел возле него на корточки и печальным взглядом осмотрел израненного брата.       — Ты пришёл ко мне за спасением, Эрен, а нашёл свою смерть. Что же с тобой случилось, братишка? Хотел избавиться от своего проклятья, — Зик кивнул в сторону Леви, — а сам разделяешь его участь. Прям как Ромео и Джульетта.       — Я, — начал Эрен и замолк.       — Нет-нет, — покачал головой старший брат, — так не пойдёт. Я не отец, семья для меня важнее всего.       Он встал на ноги и зашёл за спину Эрена, и уже через несколько секунд верёвка перестала сдерживать руки. Эрен удивлённо посмотрел на усмехающегося брата и поднялся.       — С чего вдруг ты помогаешь мне? — недоверчиво поинтересовался он. — Не боишься, что окажешься на моём месте?       — Ты всё ещё не веришь мне? Не веришь, что я не хочу смерти родному брату? — обиделся Зик. — Ая-яй, ты разрываешь мне сердце. — Он достал пистолет и вложил его в руки брату. — Я даю тебе шанс, Эрен, — прошептал он ему на ухо, — и только тебе решать, как им воспользоваться. Ну, а я с твоего разрешения постою в сторонке и понаблюдаю. Всего хорошего, мистер Аккерман! — Зик помахал Леви рукой и покинул их.       — Чёртов клоун, — выплюнул Леви.       А Эрен по-прежнему стоял на месте, ощущая тяжесть пистолета в руке, и пытался заглушить навязчивый голос в голове. Становилось слишком шумно.       — Эй, нянька-полицейский! — позвал Аккерман. — Может, уже развяжешь меня? — Эрен обернулся к Леви и, задержавшись немного, развязал ему руки. — Вот же повезло: брат копа оказался преступником. Гнилая у тебя семейка, Эрен. — Эрен вздрогнул, но промолчал. Леви потёр переносицу и раздражённо вздохнул. — Ладно, давай поскорее валить отсюда, пока ещё кто не объявился. — Он направился искать выход, но остановился, заметив, что Эрен не последовал за ним. — Чего встал, Йегер?! Оглох?       Метка молчала с самого утра, будто и вовсе стала немой. Она молчала даже сейчас, когда Эрен взвёл курок и направил дуло пистолета на своего соулмейта. Эрен пустым взглядом смотрел на Леви, а голоса тем временем становились всё громче и громче. Их было так много, и говорили так быстро, что Йегер с трудом мог понять смысл, но он был уверен, что делает именно то, что они хотят. Леви с секунду поражённо смотрел на Йегера, а затем развёл руками.       — Опять ты завёл свою шарманку. Сколько раз тебе повторять, Эрен, ты направляешь свою агрессию не в то русло! Не я виновник всех твоих несчастий!       Эрен лишь продолжал молчать, стоя с пистолетом в руке. Леви выдохнул, провёл ладонью по горлу и потянулся к внутреннему карману пиджака.       — Не двигайся! — предупредил Эрен.       Леви бросил на него быстрый взгляд и достал упаковку с лекарством от боли в горле. Он вытащил из неё блистер, но тот оказался пустым.       — Чёрт! — Аккерман скомкал упаковку и швырнул её в сторону. Он сделал несколько быстрых шагов к Эрену и оказался на расстоянии вытянутой руки от него, почти касаясь лбом дула пистолета. — Ну! Давай быстрей! У меня завтра важная встреча, я хочу уже прийти домой, принять душ и лечь спать.       Леви с вызовом смотрел в глаза Эрену. На его лице не было страха, так же как и утром. Леви не боялся, потому что ему больше нечего было терять. Леви не боялся смерти, потому что он уже был мёртв. Голоса стихли; Йегер медленно опустил руку с пистолетом. Аккерман с облегчением вздохнул.       — Давай выбираться отсюда, Эрен.       Громкий хлопок, чужая кровь брызнула Эрену на лицо. Леви дёрнулся и стремительно рухнул на пол — тёмно-бордовая кровь тонкой струйкой потекла из пулевого ранения в его голове. Эрен моргнул и задрожал всем телом.        — Грэнд Слэм! — в радостном возбуждении прокричал стоящий на лестнице чуть в стороне от них Зик и поднял руку с пистолетом вверх. — Как тебе, Эрен? Я ещё не потерял меткость. Ты теперь свободен, братец! Разве это не здорово?       Громкий, чуть хрипловатый смех, словно гром, сотряс док. В ушах зазвенело, Эрен даже не шелохнулся. Он всё так же слепо смотрел перед собой, держа пистолет в правой ладони, лишь кончики его окровавленных ресниц легонько подрагивали. С улицы послышался вой сирен, и смех Зика тут же стих.       — Кажется, мне пора сваливать, — заметил он и спрыгнул с лестницы, тяжело приземлившись на ноги. — Что ж, надеюсь, мы ещё увидимся, братишка.       Жан, держа пистолет наготове, мелкими перебежками от укрытия к укрытию пересекал площадь дока. Стоило ему услышать выстрел, как сердце забилось с бешеной скоростью, норовя выпрыгнуть наружу. Он крепко сжимал челюсти и настойчиво отгонял от себя видение окровавленных тел. Выставив пистолет перед собой, Жан зашёл внутрь освещённого жёлтым светом здания и, пройдя несколько метров вглубь, застыл на месте, увидев стоящего с оружием в руке Йегера рядом с лежавшим на полу Аккерманом.       — Эрен, — сипло позвал его Жан, отказываясь верить в происходящее, и опустил пистолет. — Что ж ты надел, Эрен. — Йегер чуть двинулся, и Жан тут же пришёл в себя. — Брось пистолет, Йегер! — прокричал он, вновь беря того на мушку. — Опустись на пол и заведи руки за голову!       Эрен пошатнулся и сделал шаг назад, крепче сжимая пистолет в руке.       — Повторю ещё раз, Эрен: брось пистолет и заведи руки за голову, — уже тише сказал Жан и почти шёпотом добавил: — Не заставляй меня стрелять в тебя.       — Я ведь так и не сказал ему о своих чувствах, — тихо заговорил Эрен и повернул окроплённое кровью лицо к Кирштайну. Жан вздрогнул и сделал полшага назад. — Я боялся, что если признаюсь ему, то он отвергнет меня. Я боялся потерять нашу дружбу. А он… — его голос надломился. — А он знал всё, но всё равно не отказался от меня.       Эрен поднял руку с пистолетом и прислонил дуло к голове.       — Эрен, что ты?.. — Жан сглотнул, капля холодного пота стекла по его виску. — Стой, Эрен, пожалуйста, опусти пистолет. Не делай этого!       — Я ведь просто хотел быть с ним, — осипшим, безжизненным голосом сказал Эрен. — Я ведь правда любил его.       — Эрен!       Два звонких выстрела слились в одно гулкое эхо и возвысились к небесам, плавно вливаясь в перезвон колоколов.

***

      Два месяца спустя.       — Так, значит, шансов никаких? — Жан посмотрел сквозь узкое окошко в двери внутрь комнаты.       Он хотел уйти отсюда. Места вроде этого всегда давили на него, заставляя желудок скручиваться в болезненном спазме. Тошнило. Жан терпеть не мог больницы.       Мужчина во врачебном халате вздохнул и сжал в руках папку с результатами анализа.       — Мистер Кирштайн, я работаю врачом уже более тридцати лет, но случай мистера Йегера первый в моей практике. Пуля прошла насквозь, повредив передний мозг. Сам факт того, что мистер Йегер остался жив, — уже чудо, ведь шанс был один на миллион. Он действительно счастливчик.       Счастливчик, думал Жан, разве это можно назвать счастьем? Йегер действительно был проклят.       — Я не буду утверждать, что он останется в вегетативном состоянии навсегда, — продолжил врач, просматривая бумаги с анализами, — но и дать гарантию, что мистер Йегер сможет из него выйти, тоже не могу. Мы со своей стороны сделаем всё возможное, но, как показывает практика, большую роль в лечении играет сам человек и его воля к жизни. Как мне известно, мистер Йегер сейчас находится под опекой департамента, а есть ли у него родственники?       Жан усмехнулся про себя; да, Эрен точно был проклят. Департамент взял на себя обязанность по лечению и содержанию Эрена только после того, как на них надавили. Зоэ, да и им всем пришлось не слабо попотеть, чтобы доказать непричастность Эрена к убийству Аккермана и привлечь верха к ответственности. Кто знает, если бы не старые связи Ханджи, Эрен мог бы и не получить должного лечения, и тогда… А что касается семьи, то мать умерла от сердечного приступа вскоре после того, как узнала о трагедии, труп отца нашли в придорожном отеле в соседнем городе, был ещё…       — Старший брат, — спокойно ответил Жан, — но он числится в розыске с прошлого месяца.       — Понятно, — покачал головой мужчина, и в его голосе Жан услышал фальшивые ноты сочувствия.       — Могу я поговорить с ним? — кивнул на дверь Кирштайн.       — Конечно, но вряд ли он вам ответит.       Мужчина попрощался и продолжил обход пациентов. Жан несколько секунд постоял снаружи, держа руку на ручке двери, а затем бесшумно скользнул внутрь. В палате было тихо и чисто. И совсем пусто. Эрен полулежал на высокой кровати, заправленной белоснежным постельным бельём, и, чуть наклонив голову, пустым немигающим взглядом смотрел перед собой. Жан, прихрамывая на правую ногу, — метка сегодня жалила особенно сильно, — подошёл к кровати и сел на стоящий рядом стул.       — Здравствуй, патла… — Жан бросил взгляд на всё ещё замотанную бинтом голову, с торчащими в разные стороны короткими волосами и осёкся, — засранец. Я снова пришёл тебя бесить. — Жан хохотнул, и сердце в груди сжалось от нахлынувшей горечи. — Ребята постоянно спрашивают о тебе: «Как там Эрен? Когда же этот крикливый чудик вернётся?». Саша с Конни и Марко очень скучают по тебе, Эрен. Все ждут тебя обратно.       Слёзы защипали глаза, и Жан быстро заморгал, чтобы избавиться от вставшей перед глазами пелены. Эрен не двигался и не отвечал, лишь изредка моргал, всё так же слепо смотря перед собой. Жан взял его бледную, исхудавшую руку в свою и невесомо провёл пальцами по шрамам на запястье, среди которых виднелась бледно-чёрная метка соулмейта. Кирштайн прошёлся вверх по предплечью к совсем свежему, больше похожему на круглый ожог шраму.       — Прости меня, Эрен. Если бы я был чуть быстрее, если бы я только не колебался тогда. Я должен был сказать тебе раньше, но… — Жан провёл ладонью по впалой щеке Эрена и, придвинувшись к самому его уху, тихо прошептал: — Прощай, amica mea.       Жан встал со стула, молча вышел из палаты и тихо закрыл за собой дверь, так больше ни разу и не обернувшись к Эрену.

***

      Солнце ярко светило над головой, кусая своими жгучими лучами смуглую кожу. Чайки и олуши, рассекая крыльями прохладный бриз, громко перекрикивались между собой в игре в «догонялки». Зарывшись ступнями в песок молочного цвета, Эрен стоял на берегу моря и с наслаждением вдыхал солёный воздух. Тёплая, как парное молоко, вода нежно ласкала его ноги и пела свою колыбельную. Лёгкость и покой. Давно уже эти чувства не приходили к нему. Время здесь будто замерло, а суета мирской жизни, казалось, и вовсе никогда не трогала это спрятанное от людских глаз местечко. Здесь хотелось быть, здесь хотелось остаться. Навсегда.       — Эрен, — позвал нежный мягкий голос.       Йегер обернулся, и в его некогда зелёных, ставшими теперь ярко-бирюзовыми глазах отразилась жизнь, воплощённая в светловолосом юноше. Лёгкая, давно забытая Эреном улыбка коснулась его губ. Юноша протянул ему руку, зовя с собой, Эрен невесомо коснулся его пальцев своими, и улыбка на губах стала ещё шире. Эрену не было страшно, он знал, что там, куда его зовут, его ждёт большое счастье.       Слеза стекла по щеке и упала вниз, быстро впитавшись в белый пододеяльник.       Окровавленная птица расправила переломанные крылья и последний раз взлетела в бескрайнюю синеву небес.