POV
Он стоял у двери, а я сходил с ума от переполняющей меня нежности напополам с желанием. Я изучал его лицо миллиметр за миллиметром и не мог на него насмотреться. Он был высоким и темноволосым с красивыми чертами лица и глубокими небесными глазами. Черное одеяние до пола. Как хотелось сдернуть с него одежду, вырвать зубами к чертям все пуговицы до одной, застегнутые под горло, увидеть его обнаженного и свободного. Красивые длинные пальцы сжимали библию, а хотелось, чтобы он этими руками зажимал мне рот, когда я буду кричать под ним и извиваться. Кажется, я мог бы каждый день в течение вечности смотреть на него, и мне бы это никогда не наскучило. Я так хотел прикоснуться к нему, я был им одержим, и никто, никто не посмеет изгнать из меня это.***
В помещении воняло чесноком, повсюду висели иконы и распятия, на пороге была рассыпана соль, на стенах — набрызгано святой водой. Арсений медленно обводил глазами комнату, оттягивая момент, когда нужно будет посмотреть на высокого светловолосого парня, с тихими хрипами извивающегося на широкой кровати с распятием в изголовье. Его длинные тонкие запястья были привязаны к кровати, лишая всякой возможности подняться. — Пришел… Я ждал тебя, ждал, — хрипло шипел парень, ужом извиваясь на постели. — Иди ко мне. — Твою мать, — обреченно процедил мужчина и, спешно перекрестившись, вышел из комнаты, захлопнув дверь. — Отец Арсений! — десятки глаз уставились на молодого священника в немой мольбе. — Отец Арсений, вы уходите? — прошептала хозяйка дома, и на ее глазах блеснули слезы. — Нет конечно, — мужчина выдохнул и вновь обернулся на дверь комнаты, за которой бесновался парень. Это началось месяц назад во время его первой службы на хуторе. Молодой парень, что был в числе прихожан, упал на пол, забившись в судорогах, начал кричать. Его вопли заставляли людей креститься, а мать — плакать, ибо то, что он кричал, выходило за все рамки приличия и людского благоразумия. Антон, так звали обезумевшего, хотел, чтобы его трахали глубже, сильнее, хотел, чтоб отец Арсений соблазнил его своим нагим телом, о чем и вопил на всю церковь, не стесняясь никого вокруг. Подошедшего священника парень в порыве животной страсти едва не растерзал, срывая с него одеяние, отпустило его только тогда, когда губы отца Арсения коснулись его лба. Секундный поцелуй заставил парня упасть без сил, происходящего он не помнил. — Нет конечно, — вновь повторил мужчина и обвел глазами присутствующих. — Во время процедуры изгнания попрошу всех выйти из дома. Дважды просить никого не пришлось, и очень скоро изба опустела, оставляя Арсения один на один с бесом-искусителем. Отец Арсений вновь открыл двери, переступил порог комнаты и замер на месте. — Пришел, — прошептал хрипло парень, изгибаясь на смятой постели до хруста позвонков. — Возьми меня, мой господин, возьми. — Я не твой господин, Антон — произнес Арсений, не глядя открывая томик библии. — Во имя отца и сына… — Меня не обманешь. Я же знаю, ты хочешь меня, хочешь. Все про тебя знаю, — парень засмеялся так хрипло и так страшно, чужим, не своим голосом, что мужчина невольно вздрогнул, а затем устало вздохнул. — Знаешь? Ну хорошо, тогда, может, ты знаешь, что я покончил со своим искушением раз и навсегда. — Поцелуй меня всего один раз, один раз, — парень со стоном выгнулся, задышал часто-часто, зарычал, дернул рукой, срывая одну из веревок. — Я сильнее тебя, разве ты не чувствуешь? — Отпусти его, — священник покачал головой. — Чего ты хочешь? Как нашел меня? — А он тебе что, не нравится? Я тебе разве не нравлюсь? Красивый, высокий, ты же любишь таких, — парень игриво приподнял бровь, облизнул губы. — Ну иди ко мне, иди. Я чувствую тебя, твои желания. — У меня одно желание — помочь тебе, — мужчина выдохнул и поднял глаза к потолку. — Господи… — Не поможет, — хихикнул голос искусителя, и Арсений замер на месте, наблюдая за тем, как парень, поскуливая, облизнул губы и, мечась, словно уж на раскаленной сковороде, дернул второй рукой, отчего веревка порвалась. — Ну посмотри же на меня. Разве ты не хочешь обладать мной, мой господин? Посмотри, я твой, я весь твой, бери, — светловолосый парень по-прежнему извивался на постели, шипел, срываясь на хриплый смех. — У тебя недотрах, — совершенно серьезно заявил святой отец и спешно перекрестился на икону в углу. — А у тебя? — парень с шумом вдохнул носом воздух, соскользнул с кровати и в один момент оказался около мужчины в черном одеянии. Чужие руки скользнули по ткани, огладили бедра. — Воздержание, святой отец, не доведет до добра. Ведь ты хочешь мной обладать. Высокий светловолосый парень, руководимый дьяволом, извивался у ног священника, терся, словно щенок, ласкал руками тело, спрятанное под черным одеянием, и сам не ведал, что творит. Скромный тихий Антон, посещавший церковь по воскресеньям и опускавший глаза долу при виде святого отца, сейчас напоминал безумца. — Господи спаси его душу, — Арсений выдохнул, зашептал молитвы, взъерошивая волосы на голове молодого парня, трущегося о его ноги. — Антон, ты слышишь меня? — мужчина вглядывался в затуманенные зеленые глаза, в которых плясали черти. — Антон. — Конечно слышит. Слышит, желает, хочет, — и снова этот хриплый смех, леденящий душу. Цепкие пальцы ухватились за край темной рубахи. — Поддайся ему! Ты же знаешь, что спасет его, — раздалось хриплое над ухом. — Ты же знаешь, что поможет тебе. — Не введи во искушение раба божьего своего, — Арсений прикрыл глаза, зачастил слова молитвы, ощущая, как руки парня дергают его за подол одеяния. Томик библии со стуком упал на пол. — Хочу, хочу, — шептали чужие губы, и Попов сжал крест в своей руке, а вторую руку опустил на голову парня, который, урча и постанывая, терся лицом о пах святого отца, стремясь залезть руками под одеяние. — Избавь его от мучений. Посмотри, он же хочет, — хриплый шепот проник в голову, и мужчина сцепил зубы, но глаз не открыл, ощущая, как стремительно реагирует его тело на все прикосновения и ласки одержимого дьяволом. — Позволь, выпусти свои желания, — казалось, теперь голос был повсюду, не только в голове. Он проникал в душу, впитывался в тело. — О, Господи, дай мне сил, — прошептал Арсений, запутываясь руками в вихрастых светлых волосах парня, внезапно ощущая, что противиться искушению сил нет. — Дьявол. Пространство вокруг зашипело, воздух сгустился так, что нечем стало дышать. Мальчишка у ног Арсения постанывал, терся о его одеяние, словно течная сука, просил, чтоб его оттрахали, прижимался всем телом. Глаза, темные с поволокой, казалось, не видели ничего вокруг, руки тянулись под одежду, ласкали выпирающий сквозь ткань член, стараясь стянуть белье, сорвать все преграды. По-прежнему сжимая в ладони крест, Арсений потянул парня за ворот рубахи, поднимая с колен, и тот, довольно урча, подчинился, прижимаясь к нему плотнее. — Я весь твой, бери, — зашептали чужие губы, а после парень подался вперед, целуя жадно, требовательно, отбирая весь воздух, желая слиться с объектом своего желания полностью. В этот момент Арсений, похоже, задохнулся от эмоций, чувств, от бешеной энергии, клокочущей внутри одержимого. Его руки хаотично заскользили по худощавому телу, сдирая одежду, прижали к себе. В этот момент двое были словно единым целым. Продолжая шептать что-то бессвязное, обрывки молитв, которые не помогали, и это было очевидно, Арсений подхватил парня под бедра, заставляя почувствовать свое желание. Парень скулил, обвивая чужую шею руками, жался теснее, их члены тёрлись друг о друга в узком пространстве между животами в едином ритме, чаще, резче, сбивая дыхание, лишая рассудка и всяких мыслей. Мокрые пьянящие поцелуи, грубые ласки; долгое воздержание одного и неопытность второго очень быстро подвели черту под этой агонией безумия и страсти. Парень затрепетал, забился в экстазе, со стоном выплескивая белесое семя на чужой живот. В этот момент Арсений, до синяков сжимая узкие бедра, кончил на его живот. Словно оглушенный пыльным мешком по голове, мужчина, тяжело дыша, опустил ослабевшего парня на кровать, поправил ему одежду, вытер подолом своего одеяния следы их безумства и стал приводить в порядок себя, спешно крестясь на иконы в углу. Взъерошенный и потерянный, он словно только сейчас осознал, что произошло несколько минут назад. Тишина оглушала, давила, пугала. В комнате они были только вдвоем — он и молодой парень, который медленно приходил в себя, словно очнувшись от долгого сна. Антон был тем прежним Антоном, таким, какого мужчина успел узнать за время своей недолгой службы. — Господи, прости — зашептал Арсений, крестясь и пятясь назад, не отрывая глаз от парня, лежащего на кровати, взъерошенного, с припухшими от поцелуев губами, находящегося в ленивой неге от нахлынувшего оргазма. Дверь за его спиной гулко хлопнула, тишина оглушала. Внутренние демоны, вероятно удовлетворившись сполна, затихли, и Арсений боялся пошевелиться, чтобы вновь их не потревожить. — Отец Арсений, — тихо донеслось до его ушей, и он медленно открыл глаза. Мать парня смотрела на него с надеждой и испугом в глазах. — Отец Арсений, на вас лица нет. — Все хорошо, все хорошо, — мужчина выдохнул, благодарно принимая из рук женщины кувшин с холодной водой. — Спасибо. В глазах матери читался один единственный вопрос, и Арсений отвел взгляд. — Не тревожьте его, отдохнуть ему надо. Все, что мог, я сделал. — Святой, святой человек, — мать пыталась целовать его одеяние, а он лишь мотал головой, стремясь уйти подальше от этого дома. Мужчина буквально выскочил на широкий двор, залитый солнцем, наполненный мычанием коров, кудахтаньем кур, лаем собак, урчанием мотора трактора, гулом голосов. Невдалеке, отражая лучи солнца в золотом куполе, возвышался храм. Арсений сделал несколько шагов в его сторону, но после замер. Будто некая сила заставила его обернуться на дом, и он уперся взглядом в зеленые глаза застывшего у окна парня. Тот смотрел не отводя глаз, и от этого взгляда по коже бежали мурашки. — До встречи, святой отец, — раздался насмешливый голос в его голове. — Он будет ждать с нетерпением вашей встречи. Колокольный перезвон, словно раскат грома, заполнил собой пространство, и Арсений вздрогнул, медленно, словно обессилев, осел на пыльную дорогу, по-прежнему сжимая в своей руке крест, и зашептал молитвы во спасение. Они казались бесполезными перед дьявольским искушением, которое в последнее время находило его везде, где бы он ни находился.