я твоё никогда, цветущее васильками

      — Ты рано вернулся, — протянул Киран, быстро приближаясь, и попытался сделать вид, будто не понимает, что происходит. — Что-то не так? — Нет, просто погода стала наиболее благоприятной для отплытия, — почти что равнодушно ответил Ротманс. — Я пришёл сюда, чтобы собрать вещи и попрощаться. — Но… ты же говорил, что это не произойдёт настолько скоро! — паника начинала медленно распускать свои щупальца где-то внутри. — Ты обещал, что мы проведём время вместе, прежде чем попрощаться. Обещал, что мы запомним друг друга. — Я не готов сейчас спорить, — устало выдохнул Алекс, поправляя застёжку своего плаща. — Мы так решили, в команде не только я, а значит и решения — совместные. Хочу напомнить, что ты тоже обещал. Никаких истерик, неловкости и сожалений.       Киран ощутил куда более тяжёлую беспомощность, чем за все предыдущие пару недель. Он замер, вспоминая, что действительно дал слово не устраивать скандалов, а просто принять то светлое, что между ними было, и сохранить это глубоко внутри. Юноша больше не знал, что стоит говорить, а Алекс воспринял его молчание за смирение, двинувшись вверх по лестнице. Бладелл вошёл в ставшую родной комнату вслед за ним, впервые обращая внимание на небольшой сундук, который мужчина не открывал с самого их прибытия. Как оказалось, в нем были некоторые вещи, что тот хотел взять в морское путешествие.       Ротманс поспешно распахнул дверцы шкафа, сгребая собственную одежду и укладывая её поверх той, что уже находилась внутри сундука. Он не смотрел в сторону Кирана и не решался заговорить с ним, зная, что парень сейчас с тоской и болью смотрит на опустевшие крючки для одежды. Мужчина понимал, насколько ему сейчас тяжело, и откровенно удивлялся собственной тяжести на душе. Когда они познакомились, и он решился взять юношу с собой, Алекс думал, что с лёгкостью оставит его в городе и через какое-то время не вспомнит даже имени, но проверенная система почему-то дала сбой. Сейчас он не был готов взглянуть в его глаза, поэтому решил вновь вернуться к строгому и поучительному тону, чтобы не давать Бладеллу возможности расклеиться. — Времени в обрез, поэтому я хочу, чтобы ты с внимательностью отнёсся к тому, что я скажу. Итак, как я уже говорил ранее, я хочу оставить тебе немного средств, которых хватит на время адаптации, если тратить их с умом. Помимо денег, тебе достанется мой кучер, проплаченный на месяц вперёд, и экипаж. Я внёс оплату за комнату, все документы сможешь найти в ящике комода. Если понадобится какая-либо помощь, там же ты найдёшь несколько адресов, где тебе, при небольшой оплате, её окажут. Только скажи, что ты обращаешься по моему совету.       Киран наблюдал за ним, ощущая, как горят глаза оттого, что он уже несколько минут не моргал. Он был поражён тем тоном, что использовал Ротманс, но отлично понимал, почему тот выбрал именно его. Чтобы отвадить, оттолкнуть, разрушить. Мужчина собрал все свои вещи, захлопнув крышку сундука, и, всё ещё не оборачиваясь в его сторону, с тяжёлым вздохом выпрямился. Через секунду, в комнату вошли два рослых мужчины и буквально сразу же вновь исчезли за дверью, захватив с собой сундук с вещами. Бладелл не решался что-либо сказать, просто смотрел на Алекса, зная, что ничто его не остановит. Он впал в оцепенение, которое грозило никогда не закончится. — Здесь достаточное количество денег, чтобы ты смог хорошо устроиться, — Ротманс вынул из-за пазухи мешочек с монетами, глухо стукнув им по комоду. — Советую тебе сохранять их так долго, как только сможешь. Обратись к сведущему человеку, адрес которого также сможешь найти в ящике комода. И самый главный совет, который я должен тебе дать — никому здесь не доверяй. — И это… всё, что ты скажешь на прощание? — его голос звучал так жалко, что парень захотел сам себе врезать, но лишь с надеждой уставился на Алекса, замершего у шкафа. — Ты даже не поцелуешь меня? В последний раз. — Хорошо, — мужчина развернулся, медленно и неуверенно приблизился, будто боялся, что если не сбежит прямо сейчас, то проблем будет ещё больше. — Хорошо, в последний раз.       Киран на мгновение замер, ощутив, как его обвили сильные руки. Парень прильнул к Алексу всем телом, утыкаясь носом в тяжело вздымающуюся грудь. Он нашёл его ладонь, переплетая пальцы в отчаянном жесте. Бладелл потянулся и рвано, безрассудно поцеловал его, стараясь каким угодно чудом задержать мужчину рядом с собой. — Не нужно, — прошептал Ротманс, замечая, что лицо парня стало мокрым от слёз. — Не нужно вот так. Мне пора идти, и истерика ничего не исправит. — Я вовсе… не закатываю истерику, — сипло ответил парень, глядя прямо ему в глаза. — Просто есть ощущение, будто моя жизнь кончится, когда ты переступишь порог. Я знаю, что ты об этом думаешь… Я не собираюсь быть обузой дольше, чем краткие пару секунд. Я хочу… чтобы ты тоже меня запомнил. — Нет, — мужчина удержал его за плечи, понимая, что юноша хотел вновь поцеловать его. — Нет, Киран, от этого тебе будет только хуже. Я не хочу тебя использовать, Богом клянусь, не хочу. — Ты уже использовал, — Киран усмехнулся, ощутив горечь на языке. — Так сделай то, что я прошу. Хотя бы один раз, неужели это так много? Неужели ты никогда не поступал так прежде?       За окном заморосил небольшой дождь, гулко отбивая неровный ритм по высокому окну. Эта погода была примерно в тысячу раз приятнее, чем те мысли, что извращённо сверлили голову, пока не свелись к одной-единственной. Глупой, но живой. Это должно произойти. Сейчас или никогда. Неловкое молчание затянулось, а смотреть друг другу в глаза просто не было сил. — Киран, я… — Просто сделай это для меня.       И это было подобно тому, как пса спускают с поводка. Ротманс впервые признался самому себе, что в этот самый момент, не желал ничего, больше только что предложенного. На протяжении дня, пока мужчина работал и согласовывал свои решения с экипажем, он всеми правдами и неправдами старался забыть о Киране, но как только вновь его увидел, буквально вскипел глубоко внутри, где-то за коркой ледяного равнодушия. Юноша был таким тёплым, родным и желанным; он так нежно и, одновременно, страстно его целовал. Так тесно жался.       Он был настолько искренним, что у Ротманса защемило сердце. И надо же было вот так влипнуть? Позволить пареньку плотно засесть не только в личных апартаментах, но и где-то в глубине собственного сознания. И поддаться этому порыву — проще простого, а вина за принятые решения придёт уже много позже, как это всегда бывает. Впервые за долгое время, мужчина не хотел притворяться.       Ротманс придвинулся ближе, подаваясь вперёд и ожидая хоть какой-то реакции. Кирану не нужно было много, поэтому он сразу же потянулся к нему в ответ и замер, наверное, только в этот момент полностью осознавая, на что согласился. У Алекса внутри всё кипело. Он больше не старался мыслить «правильно», взвешивая в уме все возможные последствия, как для себя, так и для него. В воздухе витал приятный и жаркий запах мускуса и древесины, а юноша, в ожидании закусивший губу, выглядел невероятно соблазнительно. Однако мужчина видел его неуверенность: скованная поза, напряжённое тело и отчаянные, но провальные попытки этого не показывать.       Это было вполне нормально, поэтому Алекс мягко толкнул его в сторону кровати, заставляя двигаться спиной вперёд. И он двигался, раскрасневшись и тяжело выдыхая воздух. Ротманс скинул с себя плащ, позволяя ему пыльной тряпкой осесть на пол. Размышляя о невинности Кирана, мужчина и сам не заметил, как жар стал приливать к телу со всех сторон. Вынудив юношу сесть на кровать, он опустился перед ним на колени и вновь посмотрел в глаза. — Ты доверяешь мне? — шёпотом спросил Алекс, осторожно касаясь ладонью острой коленки. — Я хочу, чтобы ты был уверен в том, что происходит. Он подождал, пока юноша едва заметно кивнул, понимая, что на вразумительный ответ рассчитывать уже не стоит. Важно лишь то, что он решил, а уж заслужить доверие можно только доказав своё отношение на деле. Близость молодого тела затуманивала рассудок, поэтому Алекс позволил этому чувству захватить себя целиком. Киран пах свежестью, солнечными лучами и травами. Ротманс притянул его ближе, мягко и долго целуя нежные губы.       Он не спешил переходить к более серьёзным действиям, пока из мягкого и неторопливого, поцелуй не превратился в жадный и отчаянный. Юноша не выдержал, уложил мужчину на себя и прижался всем телом, зарывшись пальцами в волосы на макушке. Его губы опустились на скулу Ротманса, обжигая кожу горячим дыханием. Но Алекс не хотел спешить, поэтому с нарочитой медлительностью стал стягивать с юноши рубашку, ощущая, как он дрожит под ловкими пальцами. Губы Кирана чуть припухли, а в глазах застыло настолько тёмное возбуждение, что мужчина засомневался в том, хватит ли ему силы воли, чтобы не закончить всё быстро.       Бладелл будто пришёл в себя, потянувшись к пуговицам на рубашке Алекса, быстро расстёгивая их. Мужчина отнял руки, позволяя ему стянуть ткань. Всё ещё мозолистые от тяжёлой работы на ферме, немного шершавые и невероятно хрупкие ладони заскользили по его бокам, торсу и животу. Киран вновь прижался к нему, давая понять, что нежность уже не так важна. Пальцы юноши слегка царапали его обнажённые плечи, пока Ротманс припадал губами к бледной шее, языком проходясь по линии кадыка и снова возвращаясь к губам. Стянув с парня рубашку и уложив на спину, мужчина старался контролировать собственные действия. Он и не помнил, чтобы его когда-либо так уносило от наполовину обнажённого тела.       Киран был особенным, потому что Ротманс хотел коснуться его везде, где только мог. Он хотел целовать его кожу и вдыхать его собственный, терпкий запах. Он двинулся мелкими поцелуями от губ к щекам, а затем к плечам и предплечьям, вниз по рукам, зубами цепляя выступающие полосы вен, к запястьям и пальцам, обхватив один из них губами. А затем он медленно провёл языком по тазобедренной косточке, оставляя на коже влажный след и вновь поднимаясь вверх по торсу. Мужчина замер на секунду, услышав несдержанный и такой приятный слуху стон. — Сколько можно меня облизывать? — нетерпеливо прошипел Киран, на что в ответ услышал лишь сдавленный смешок.       Алекс нежно погладил юношу по щеке, наслаждаясь тем, что всё движется ровно так, как он этого хочет. Но и медлить становилось всё тяжелее. Киран обхватил шею мужчины одной рукой, в то время как второй скользнул вниз по животу, сжав возбуждённый член в руке, сквозь неплотные бриджи. Этого хватило, чтобы Ротманс на секунду потерял возможность дышать. Затем парень стал совершать медленные движения, вызывая в партнёре самые разные эмоции. Пришлось забыть о размеренности, и вскоре Бладелл оказался без собственных бриджей. Он раздвинул ноги, чтобы мужчина мог лечь между них, и неосознанно облизнул губы. — Тебе придётся перевернуться, — хрипло сказал Алекс, замечая секундный испуг в глазах напротив, однако парень всё же сделал, как он попросил.       Мужчина медленно стянул с него нижнее бельё, задерживаясь взглядом на ягодицах. Киран дрожал, дёргаясь от каждого прикосновения губ Ротманса к собственной спине, но тот продолжал с упрямством целовать каждый сантиметр его кожи. Дыхание щекотало, посылая вниз мурашки. Рука мужчины переместилась на внутреннюю сторону его бедра, мягко поглаживая, но не прикасаясь к напряжённому члену. И когда он, наконец, дотронулся, Киран так сильно вздрогнул, что Алекс на секунду засомневался. — Ты должен расслабиться, — мягко настаивал он. — Ты ведь этого хочешь?       Парень кивнул, и тогда Ротманс начал действовать увереннее, но всё ещё прислушивался к каждой реакции на мимолётные прикосновения. Он вовсе не хотел причинить ему боль. Киран оказался куда более чувствительным, чем он мог предположить. Он быстро понял, что нужно делать, пытаясь отвечать на ласки и двигаться в такт движениям мужчины. Ему нравилось. Затем, некоторое время помедлив, чтобы привыкнуть к не совсем приятным ощущениям, Бладелл стал распаляться, отчаянно стремясь к накатывающим волнам наслаждения. Он и понятия не имел, что можно ощущать такое. Что можно вот так сливаться в одно целое с другим человеком. Киран не воспринимал ни бегущее мимо время, ни окружающую обстановку, ни неминуемый конец, который за этим всем последует. Для него существовал только Алекс Ротманс — мужчина, в которого он влюбился с первого взгляда. Его сбившееся дыхание, его реакция, запах и сильное тело, придавливающее своим весом. Он впервые вбирал его в себя, запоминал несвойственную открытость. И сам отдавался целиком, без остатка.       Позже, когда он прижимался к телу Ротманса, обвив его живот рукой, юноша вдруг чётко осознал, что этот раз первый, и как бы ни было горько, последний. Он приподнялся на локте и посмотрел на него, не пытаясь задержать, а просто рассматривая и запоминая каждую чёрточку. — Почему ты так смотришь? — спросил Алекс, улыбнувшись уголком рта. — Нравлюсь? — Нравишься, — отозвался парень, вызвав этим недовольное фырканье. — Просто… мне хорошо с тобой. Я смотрю, потому что хочу запомнить. — Может… не нужно? — настроение мужчины явно упало сразу после напоминания о расставании, но Киран решил не зацикливать на этом внимание. — Запоминать. Это, знаешь ли, болезненно. — Это моя боль, я сам с ней разберусь.       Ротманс выскользнул из-под его руки, сев на кровати. Он помолчал с минуту, а затем стал собирать свою одежду, разбросанную по полу. — Мне пора, я довольно надолго задержался здесь, с тобой. — Я знаю, — с притворным спокойствием отозвался Киран. — Можно спросить? — Да, — ответил тот, натягивая бриджи и рубашку. — Мы когда-нибудь встретимся снова? — на этот раз, печаль из голоса убрать не удалось. — Ну, вообще, в жизни. — Возможно, — облегчённо отозвался Ротманс, наконец, осознав, что прощание не будет полным слёз и громких слов. — Жизнь очень длинная, да и я когда-нибудь вновь сойду с корабля в этом городе.       Киран с силой сжал в руках покрывало, не веря, что чувство беспомощности когда-либо его оставит, но промолчал. Теперь он чуточку больше понимал в том, как устроен мир. Теперь у него был опыт. Приятный и не приятный, одновременно. Теперь у него были воспоминания. — Прощай, — мягкий выдох, накинутый на плечи дорожный плащ и мягкое постукивание каблуков о дощатый пол. — Прощай, — лёгкие, сгорающие от недостатка кислорода, и глаза, что вмиг наполнились слезами.       Он ушёл, бесшумно прикрыв за собой дверь. Киран будто окаменел, съехав с подушек чуть ниже и утыкаясь лицом в твёрдый матрац. Время остановилось, сражённое его собственным бессилием.       Ему предстояло долго и мучительно учиться тому, как жить без Алекса Ротманса.