***
В пепельницу отправляется уже хрен знает какая сигарета. Чонгук стирает пот со лба и поглядывает на телефон, где на громкой связи он говорил с Чаном. «Спасибо» — хочется сказать этому мелкому за то, что помогает с приготовлением чёртова бульончика для Тэ. Но а на вопрос: «Для кого?» отвечать не стоит. Нечего знать ему подробностей, как бы хорошо Чонгук к нему не относился. Чон выключает плиту и падает на диван, кладя телефон на свой живот. — Миссия выполнена, — негромко говорит Гук, подкладывая руки под голову. — Молодец, Чонгук, — как-то грустно произносит парень на том конце, что не упускает Гук. — Что-то случилось? Или плохой день? Дай угадаю, препод поставил пятёрку с минусом, — усмехается Чон. — Я соскучился. Не приедешь? — Хотелось бы, но не могу, — парень принимает сидячее положение, — хотя, стой. У меня есть дела в Сеуле. Думаю, можем встретиться. — Когда? — вмиг оживился Чан, кажется, даже падая с кровати. — Я позвоню. Чонгук прощается с другом и возвращается к бульону, который аккуратно переливает в контейнер. Тэхён явно не ожидает его прихода, ведь уверен, что Чон не знает его адреса, который ему любезно (нет) предоставил Чимин. Уверенности в том, что Тэхён вообще откроет дверь, меньше с каждой ступенькой к заветной квартире. Но бежать уже смысла не было, да и не хотелось вовсе. Чонгук хотел сделать приятное, хотел увидеть Кима, пускай даже этот кудрявый выгонит его, послав на три весёлые буквы. Назад дороги нет. Палец дрожит, пока Чонгук тянет его к дверному звонку. А дверь открывается не сразу. Чон мог бы прикрыть глазок или сделать ещё что-то более глупое, но не стал. Тэхён должен знать, что это он. Дверь чуть приоткрылась, и Чонгук слишком резко дёрнул её, чем испугал больного парня. Тэхён стоял на пороге в красных шортах и белой футболке, которая так некстати спадала с его плеча. Волосы были не собраны, взлохмачены. Чонгук подумал, что увидел божество. — Чего припёрся? — так сразу, без лишних слов, что даже бедный Гук опешил, но быстро собрал яйца в кулак и надел на лицо свою, как всегда, идиотскую улыбочку. — Я войду? — С какой стати? — голос детектива был больше похожим на хрип, что не ушло от Гука. А вообще, он много вещей замечает, но не говорит никому. — Принёс тебе бульона, чтобы ты поправлялся, детектив, — с ноткой раздражения сказал Чонгук. Тэ же был удивлён словами парня, поэтому пока стоял и всё обмозговывал, Чон уже по-хозяйски прошёл внутрь. Блондину осталось только вздохнуть и закрыть дверь за наглым мальчишкой. На самом деле, ему сейчас не очень-то хотелось переговариваться с надоедливым напарником. Голова Тэхёна взрывалась, а тело горело, как не в себе. Температура поднимается, подумал он, и прошёл на кухню, где был Чонгук. Тэхён достал таблетки из ящичка сверху и быстро выпил их под пристальным взглядом Гука. Чон же достал из тёмного пакета контейнер и полез искать тарелки. Нашёл быстро, поэтому сразу же перелил своё творение и невинно улыбнулся. — Не учили, что нельзя хозяйничать в чужом доме? — раздражённо спросил Ким, покидая кухню. Учили вообще-то, но как-то плевать. Чонгук тут старается, а этому хамлу вообще не угодить. Вот тебе, кушай, не подавись. Легче же станет, так он вообще уходит куда-то. Что происходит? Чонгук следует за Тэхёном до гостиной, где по телевизору показывали какой-то фильм. Ким стоял спиной к Чону, снимая светлую футболку, и остался наполовину обнажённым. Он это специально? Ах, у него же жар. Горячий, чёрт его дери, парень. Нечего оголяться, когда рядом стоит Чонгук. Позже можно, но не сейчас. — Долго пялиться будешь? — Тэхён ложится на диван, смеряя парня презрительным взглядом, — теперь пора валить. — Я же только пришёл, кудряшка, — улыбается Чонгук и садится в ноги Тэ. — Я бы ударил тебя, но у меня нет сил. Чонгук в лицо его не смотрит. Насмотрелся уже. Намного интересней вид снизу, где мелкими струйками стекает пот по кофейной шее. Взгляд бежит ниже, к груди. Не очень широкая, но красивая. Ещё ниже... впалый живот. Ниже...проклятые шорты. Они сейчас для Чонгука красная тряпка, и никак иначе. Тэхён следит за его взглядом, но молчит. Знает же, что этот парень извращенец. Комментировать ситуацию не хочется, но удержаться он не смог. — Может, мне полностью раздеться? — и это выводит Чонгука из транса. Раздел бы и сам, только болеет ведь. Нельзя трогать. Пока. — Пупсик, время ещё будет. Отдыхай пока. — А я так не хотел грешить, — смотрит в потолок Тэ, — да прости меня, Господи, — Ким аккуратно поднимается, и его примеру следует Чонгук. — Ты ударил меня по святому, значит, уже согрешил, Ким Тэхён, — снова улыбка трогает лицо Гука, и парень встаёт ближе к Тэ. — Это чтобы не расслаблялся, — улыбка, — могу повторить, хотя это не в моей компетенции, — задумывается, — а вообще... проведал? Вали. Я вернусь послезавтра, и мы с тобой всё наверстаем. — Обязательно.***
Тучи снова хмурятся, затягивая небо. Дождь вот-вот начнётся, и это раздражает. Бесит, потому что Чонгук и так не рад находиться здесь, к тому же сраный и никому не нужный ливень. Чон выкуривает уже пятую по счёту сигарету, но не решается выйти из машины, чтобы войти в школу последней убитой девочки. Чимин уже был здесь, и не узнал ничего интересного и нужного. Тогда в чём смысл? Неизвестно. Чонгук смотрит на переднее сидение, где мирно лежит блокнот Пак Домана, что вёл расследование в восьмидесятых. Гук нашёл его в архиве, никому не сказав. Просто решил почитать, а потом втянулся, и в голову ударила нереальная мысль. Он её проверяет, обмозговывает. Всё сходится. Убитая на ферме девочка учится в той же школе, что и жертва из прошлого. Неужели убийца повторяет историю? Действительно думает, что его не поймают? Чонгук ничего не знает. Отказывается верить во всю эту чухню. Хочется домой, именно домой в Сеул, где большая квартира, вечные тусовки и ворчливый отец. Кстати о нём. Он не звонит. Вообще. Радоваться надо или же плакать — не ясно. Да и к чёрту его. Скоро встретимся, папочка, думает Чонгук, выкидывая очередную сигарету в окно и набирает номер Мина. Юнги дома не было, что не является великим открытием. Он, как обычно, в клубе, куда и направился Чонгук. Ему нужна разрядка, и он уже знает, как её получить. Громкая музыка всё сильнее давит на нервы. Да и Чонгук сам, как нерв. Тронь — конец. Ещё и потные, разгорячённые тела, трущиеся о красивого парня, которого раньше не видали. Девушки так и виснут, парни смотрят недоброжелательно. Чонгук поцеловался бы с одной из них и получил в морду. Хотелось бы, если честно, но он пришёл за другим. Юнги сидел у бара, бухая в одиночестве. Чон подсел рядом, рассматривая ещё не очень пьяное лицо друга, который всем своим видом показывает, что здесь находиться ему не хочется, но и идти больше некуда. — Где те ублюдки, что изуродовали мою тачку? — сразу спрашивает Чон, и Юнги сразу ему отвечает. Кивает головой куда-то, и Гук замечает знакомую компашку. Подходит резко, неожиданно. Бьёт так же, не давая понять, что вообще произошло, но его узнаёт парочка парней и начинают нервно хихикать. Чонгук на это внимания не обращает, продолжая колошматить каждого, кто дёргается в его сторону. Драка длится недолго, потому что Чона кто-то резко хватает, снимая с парня, которого он бил, и прижимают к себе. Он пытается вырваться из крепкой хватки, но не выходит. Лицо болит, что-то на нём кровоточит, как и руки, что были сбиты о чужие лица. — Идём, парень, — раздаётся где-то сверху грубый голос, но Чонгук не реагирует. Его тряпичной куклой выводят из здания. На улице вечный дождь, что в данной ситуации приятен. Кровь с рук и лица смывается вместе со слезами, и никому не надо знать причину этих слёз. Правда, не стоит. Чонгук кричит долго, протяжно. Ночь впитывает в себя его скорбь и боль, а за спиной, под козырьком, стоит Намджун, молча наблюдая за терзаниями парня. Он о нём наслышан. Правда, только от Юнги, что по пьяни любит трепаться. Парень неплохой, сказал когда-то Мин, поэтому, когда запыханный Юн прибежал в кабинет Кима со словами: «Помоги, он их убьёт...», Намджун не раздумывая и не задавая вопросов помог. — Закончил? — снова этот грубый голос сзади. Чонгук обернулся. Перед ним стоял высокий мужчина, лет тридцати пяти, с платиновыми волосами и улыбкой. Это была не та улыбка, что появляется на лице от радости и счастья. Это была понимающая улыбка, чуть грустная, но по ней понятно, что его хотят выслушать. Намджун сделал шаг вперёд, сразу промокая под дождём. Белая рубашка, что была чуть испачкана кровью Чона, прилипла к мощной груди, а тёмно-синий костюм начал впитывать в себя воду. — Кто ты? — разбито спросил Чон, устало склонив голову влево. — Ким Намджун. И я хочу знать, почему ты устроил драку в моём клубе. Лицо Гука исказилось, удивление, немного страх, а после спокойствие. Он подошёл к незнакомцу, заглянул в его глаза, чуть поднимая голову, потому что тот оказался намного выше. Гук словно искал там что-то, но, видимо, отыскав нужное, прошёл мимо, как бы давая понять, что готов говорить. Намджун провёл парня до своего небольшого кабинета, сел за стол и достал из одного из ящиков бутылку виски. Чонгук проследил за его действиями, присаживаясь на чёрный кожаный диванчик, что стоял рядом. Мужчина также достал стаканы и начал разливать янтарную жидкость, после чего прикурил сигару и блаженно откинулся в спинку тёмного кресла. В комнатке повисла немая тишина. Чонгук наблюдал за Кимом, а тот за ним. Игра в гляделки. Чонгук вспомнил свою первую встречу с главным инспектором, как только приехал сюда. Его лицо на мгновение тронула улыбка, а после он молча потянулся за стаканом и сразу же осушил его, обжигая горло крепким напитком. — Зачем подрался? — тихо спросил Намджун, выпуская дым. — Они мою тачку испортили, — ещё тише ответил Гук. — Интересно, — Джун немного задумался, выпил и снова наполнил стаканы, — у тебя была истерика, потому что твоя тачка испорчена, или есть другая причина? Чонгук снова всё выпил, после чего достал из мокрого кармана сигарету и закурил. За окном прогремел гром, но никто из них и не дёрнулся, продолжая буравить дырки друг в друге. — Неважно. — Не думай, что я такой любопытный, но если есть, что рассказать, то говори, — спокойно сказал мужчина, понимающе покачав головой, — тебя бросила девушка? Проблемы с родителями? На работе не уважают? Может, умер кто? — Не поверишь, но всё, что ты сейчас перечислил — правда, — и Гук начал смеяться. Будь кто-то другой на месте Кима, его уже сочли бы за дурачка, но Нам, повидавший в своей жизни много дерьма, снова понимающе закивал головой. Мужчина выпил, а потом и вовсе наполнил стаканы до самых краёв, на что Чонгук усмехнулся, прекращая свой дурацкий смех. — Думаю, я сам виноват во всём дерьме, что случается со мной, — с полупьяной улыбкой сказал Чон, туша сигарету в пепельнице, — если бы я не вёл себя, как последняя тварь, то меня бы любили и уважали. — Не всегда так получается. Иногда люди ведут себя хреново, потому что их не приняли хорошими. — Знакомая ситуация, Господин Ким? — Чонгук отпил, присаживаясь ближе. — В школе я был чмошником и зубрилой, — на что Чонгук хохотнул, и лицо Нама тоже тронула лёгкая улыбка, — в университете то же самое, но однажды, после одного из очередных избиений, я провалялся в больничке около года, а потом стал заниматься дома. За время моего морального и физического восстановления я о многом думал. А потом исчез. Разорвал контакты даже с парочкой друзей, таких же, как и я, — он поднёс сигарету к губам, — а после, — выпустил дым, — я приехал в универ на байке, мать его. — Что? — Чонгук снова рассмеялся, но уже своим привычным смехом. — Это надо было видеть. Картина была на миллион. Я, весь такой в каких-то порванных тряпках, что были тогда модными, в кожаной куртке, где сзади было написано «монстр», слезаю с мотоцикла, снимаю шлем... — Что потом? — словно маленький ребёнок, ждущий продолжения какой-то увлекательной истории, спрашивал Чонгук, не сводя глаз с мужчины. — Я закурил, хотя до этого сигарету никогда в руки не брал, но это нужно было для образа. Ну и стою я такой, курю, наблюдаю за людьми, а они как стояли, так и вылупились на меня. Мне было смешно, правда, — и он улыбнулся, — я тогда ещё волосы впервые покрасил, чего не очень-то и хотелось, но всё же... Люди внутри расступались, давали дорогу, потому что видели во мне угрозу, опасность. А я заметил ещё и шок. Меня никто не узнавал. Я стал по-другому говорить, ходить, смотреть, но думал я так же. Учился так же и закончил университет с красным дипломом. — Как на всё это отреагировали те, кто издевались над тобой? — Тоже в шоке были. У меня даже была мысль избить их, но потом они просто стали моими шестёрками. А некоторые девушки подходили и говорили о том, что я нравился им больше старым. Таким открытым, добрым и милым парнем. Знаешь, что я тогда им ответил? — Что? — Чонгук осушил стакан и быстро прикурил. — Я не изменился, изменились вы. — Но... я не понимаю, ты же сам сказал, что... — Да, выглядел я иначе, но внутри оставался тем же человеком, что и раньше, несмотря на свой отпадный видок. Может, я и вселял ужас и разбил пару морд, но это было потом, — усмехнулся, — в душе я оставался тем же добрым парнем. — Теперь я верю, что ты меня понимаешь. Намджун Чонгуку понравился. Он был действительно добрым, и не таким уж надоедливым, как немного показалось в начале. Да, он выглядел строго, серьёзно, но был обычным человеком. Правда, имел свой клуб и внутренний стержень, но был очень похож на Чонгука. — С тобой-то что? — откуда-то взялась ещё одна бутылка. Завтра у кого-то будет болеть голова, а ведь ему предстоит встреча с Тэ, но он благополучно забывается. — Чёрт, ты мог не рассказывать эту историю, чтобы я не говорил о своей? — усмехнулся пьяный парень. — Поэтому я и рассказал. — Ладно, хрен с тобой, — снова сигарета в руках, — когда я был мелкий, у меня был старший брат, но он пропал без вести. Мы гуляли, и он исчез. Родители обвинили меня, да и вообще, его всегда больше любили, но я никогда не обижался. — Ох уж эти родители, что выбирают себе любимчиков, — тяжело вздохнул мужчина и затушил сигару. — После его пропажи, меня в счёт вообще не ставили. Отдавали нянькам, и их особого участия в моём воспитании не было. Мама ещё более-менее любила меня, а вот отец. Когда я стал старше, отношения с ними лучше не стали. Иногда я думаю, что я какой-то неправильный, и они хотели бы, чтобы исчез я, а не мой брат. — Но всё же, мама тебя любит. — Она мне хотя бы звонит, а отец... ему плевать. Отправил в другой город и счастлив. А, я же не говорил, что из Сеула приехал. Намджун вежливо промолчал, потому что знал об этом парне достаточно. Он всё и о всех знает. К тому же болтливого Юнги не хотелось предавать. — Я начал вести себя по-свински со всеми, тогда люди и стали ко мне тянуться. Странно всё это. А вот отец стал относиться ещё хуже. Я много думал о том, что делаю не так, но ответа не было. Он меня просто не любил и никогда не полюбит, — Чонгук принимает стакан, поданный Кимом, и быстро пьёт, чтобы не потерять нить разговора, — а после мне понравилось его выводить, но этот человек всё равно командовал моей жизнью. А я делал подлянки. Весело было. — Хм, в этом и суть. Ты не изменился, я-то вижу. Может, и хочешь казаться крутым, но на самом деле, ты ещё ребёнок. — Возможно. — Так, а истерика-то почему была? — всё не унимался Ким. — Я расследую все эти убийства и не знаю почему, но вспомнил о брате. Стало хреново, я сорвался. Ещё вспомнил, как меня «обожают» на работе, как «любит» отец, и этот Тэхён, что вечно нос воротит, — Чонгук поморщился. — Забавно, — Джун улыбнулся и сделал глоток, — ты держись только. Мог бы я сказать, что всё будет нормально, но это не так. — Всё равно спасибо.***
Утро Чонгук встретил с головной болью и диким похмельем. Он проснулся в кабинете Намджуна один, любезно прикрытый пледом. Часы показывали полдень, а глаза размытость помещения. Чон быстро начал вспоминать всё, что вчера произошло, и хорошего было мало. Парень заметил на столе таблетку и стакан воды, видимо, оставленный хозяином сего заведения. Чон выпил лекарство и покинул кабинет. Внизу было тихо, клуб закрыт. Персонал убирался, а хозяин молча сидел за одним из столиков и наблюдал за происходящим, изредка заглядывая в телефон. Намджун сразу заметил Чонгука и пошёл в его сторону. — Как ты? — первое, что спросил мужчина. — Жить буду, спасибо за всё, но мне на работу надо. Ещё увидимся, — Ким похлопал его по плечу и проводил взглядом до выхода. Чонгук стоял под душем минут тридцать, несмотря на то, что вроде торопился на работу. Лицо жгло, как и разбитые руки, в зеркале на него смотрел какой-то недобитый тюлень с мордой в кашицу, а не нормальный человек. Косметика не очень-то помогла спрятать сие убожество, но уже было плевать. Чон быстро запрыгнул в чёрные джинсы и белую рубашку, матерясь на грязную после дождя обувь. Ещё минут десять искал кроссовки, и, наконец-то, вышел. Сгибать пальцы на руле стало ещё больнее, но превозмогая эту пытку, Гук всё же добрался до работы. Быстрыми шагами пошёл внутрь и единственное, о чём он думал, так это о Тэ, уже здоровом, наверное. Он же обещал, что придёт. Но внутри был только Чимин, и это скоро войдёт в традицию. Пак рассматривал какой-то снимок, не замечая появление блудного работника. Чонгук навис над ним стеной, пытаясь понять, что так заинтересовало офицера, но на снимке был отпечаток следа от обуви и ничего интересного. — Что это? — Чимин вздрогнул от неожиданности, — испугался, щекастик? — Ты опоздал, — задумчиво протянул Пак, снова всматриваясь в снимок. — Я заметил, — Чимин повернул голову, вгрызаясь в его лицо взглядом, и ахнул, — не спрашивай. Даже не думай, пухлик. — Неплохо тебя так... — Им досталось больше. Ты-то чем занят? — Вчера мне позвонила мама Юнги и попросила найти его. — Всё та же песня, — Чонгук сел в своё кресло, закинув ноги на стол, — и что? — Я нашёл его, забрал. Юнги-хён был пьяным, поэтому я помог ему разуться и обратил внимание на подошву его кроссовок. — Нашёл что-то интересное, кроме грязи? — Это — след с фермы, — Чимин протянул Гуку изображение, что рассматривал раньше, — а это — фотография подошвы от кроссовок Юнги, — достал второй снимок и снова подал инспектору. Одинаковые. Чонгук долго всматривался, пытаясь понять, какого вообще хрена? Но ведь Юнги не мог быть убийцей. Нет, исключено. — Он что, один носит такую обувь? — В том-то и дело, что да. У меня есть знакомый, который занимается обувью. В прошлом году, на день рождения хёна, я попросил друга сделать для Юнги кроссовки. Они такие единственные в своём роде. Ни у кого не может быть такой подошвы, Чонгук. Я сам придумывал рисунок. — Тебе нечем было заняться? — рассмеялся Гук, но это только для того, чтобы отогнать ужасные мысли, — значит, когда я подошёл к тебе на ферме, ты нашёл след. Тэхён знает? Где он вообще? — Я не сказал ему. Он на обеде. Чонгук, помоги доказать, что это не Юнги. Я не могу в это поверить. — Тогда и ты мне кое с чем поможешь.