В крепости тварей все перебывали в особом преподнесенном настроении, Каул был как никогда доволен. Ведь последний, самый важный этап подготовки наконец был завершен, всех двенадцати имбрин, которые могли распечатать Абатон, нашли и доставили к нему. До столь желаемой цели оставалось совсем немного.
Бэррон спешно шел по темному коридору, приближаясь к кабинету Каула и размышляя каким будет предстоящий разговор. Он только сегодня утром доставил Алму Сапсан, сестру хозяина, в Дьявольский Акр и это несомненно было успехом, но, вместе с тем, у них были и неудачи. И Бэррон побаивался того, как это мог воспринять босс. Каул приказал подчиненному явиться к нему через несколько часов после прибытия того в петлю, чтобы услышал полный отчет о проведенной операции.
Спустившись в подлодку, Бэррон выдохнул и поставил клетку с птицами на стол. «Кто бы мог представить, что десяток мелких детей, которые последние семьдесят лет не высовывали носа с острова, могут выбрасывать такие фокусы?» — подумал он. Бэррон ненадолго вышел в другой отсек, где он отправил сообщение о том, что миссия выполнена, а после вернулся. Бэррон приблизился к клетке с пленницами и наклонился к ним. Мисс Шилоклювка сидела неподвижно, засунув голову под крыло, а вот Алма попыталась клюнуть похитителя как только он оказался слишком близко. Бэррон резко отпрянул и пригрозил ей револьвером. Имбрина притихла, но продолжала пристально следить за ним. Она не знала сколько часов длилось их плавание, время на лодке тянулось мучительно долго.
В какой-то момент Бэррон снова подошел к клетке, но, прежде чем имбрины успели среагировать, он набросил на клетку плотную ткань и внутри стало совсем темно. Они чувствовали, что их куда-то переносят, за время транспортировки клетка несколько раз врезалась в стену, от чего птицы напугано закричали. Наконец клетку поставили и убрали тряпку, темнота сменилась светом слишком резко и на несколько секунд имбрины были дезориентированы, чем твари и воспользовались. Один из солдатов схватил слабую мисс Шилоклювку, второй — мисс Сапсан. Предвидя сопротивление, он надел толстые перчатки для соколиной охоты и замотал лицом. Алма била крыльями, пытаясь вырваться, и вдруг ее действительно отпустили. Но только для того, чтобы плеснуть на нее какой-то ядовитой дрянью, от которой имбрина стала задыхаться.
— Превращайся или сдохнешь, — голос Бэррона прозвучал откуда-то сверху и на Алму упала какая-то тряпка. Отрава жгла горло, с каждой секундой все невыносимей, поэтому ей ничего не оставалось, кроме как выполнить требование тварей. Став человеком, Алма поняла, что брошенная тряпка была платьем, которое она поспешила надеть, чтобы хоть немного прикрыться. — Отличная штука, да? Отрава для птиц и почти безопасна для человека, — Бэррон схватил ее за локоть, заставляя встать, но Алма его оттолкнула. К ней тут же подступили еще несколько тварей, Алма отбивалась от них, но ее ударили прикладом автомата по голове и она потеряла сознание.
Когда Алма пришла в себя, горло все еще саднило, но дышать было значительно легче. Глаза медленно привыкали к темноте. Она привстала и осмотрелась, комната была маленькой, каменные стены потрескались и местами были покрыты мхом. Скудный интерьер состоял из всего трех предметов мебели — кровати, табуретки и поломанного стола. Алма почувствовала холод металла на шее, подняла руку и нащупала ошейник — радохан. Она когда-то слышала, что твари используют такие ошейники для сдерживания способностей у особенно сильных странных. Естественно, все попытки превратиться были тщетными, радохан полностью подавлял ее дар. Алма вспоминала, что произошло, от стресса воспоминания последних часов несколько смазались. «Дети!» — это было первым о чем она вспомнила. Что стало с ее детьми после разрушения петли? Успели ли они уйти из дома до того, как упал снаряд? Она очень надеялась, что никто не попал под взрыв.
— Заходи, Бэррон, — ответил Каул, услышав стук в дверь. Когда Бэррон переступил порог, Каул повернулся к нему и внимательно посмотрел на солдата. Тот отдал честь и, подступив ближе, стал докладывать. Каул выслушал весь отчет и только в конце спросил, — а где ее выводок?
— На пути в Лондон, сэр, — осторожно ответил Бэррон. Вслед за хорошей новостью он был вынужден сообщить и плохую. Хоть это было не совсем его заданием, но провал его коллег мог отразиться и на нем самом. — Они сбежали от людей Вайта и сели на поезд в Портмадоге.
— Прекрасно. Думая, что ищут спасение, они сами придут в нашу ловушку, — неожиданно произнес Каул и улыбнулся. — Что же, Сэм, спасибо за твою верную службу. Ты хорошо постарался и меня есть награда для тебя. Моя дорогая сестрица будет рада услужить, — сказал он и уже тише добавил, — ей давно нужно было показать где ее место. — Каул и ранее поощрял особо верных и старательных солдат подобным образом, но еще никогда награда не была столь ценной.
— Благодарю вас, сэр, — Бэррон аж затрясся в предвкушении. Каул только кивнул, давая понять, что он может идти. Еще раз пробормотав заплетающимся языком слова благодарности, Бэррон, не теряя ни минуты, направился в башню. По пути он расстегнул и снял форменную куртку и уже стал расстегивать верхние пуговицы рубашки. Твари, охранявшие камеру имбрины, покорно пропустили Бэррона, завистливо взглянув ему вслед.
Бэррон шагнул внутрь и на секунду замер. Свет пробивался через маленькое грязное окошко под потолком, в комнате стоял полумрак, но даже в нем было видно силуэт имбрины. Под стеной стояла кровать, накрытая старым покрывалом. Алма сидела на ней, подтянув ноги под себя и выглядела отстраненной. Возможно, в данной ситуации такое спокойствие было непозволительной роскошью, но она понимала, что не сбежит и решила поберечь силы.
— Что же, Алма, вот мы снова встретились, — сказал Бэррон, кинув куртку на стол.
— Тварь, — бросила ему в ответ Алма, поворачиваясь к нему и вставая с кровати. Она сделала шаг ему навстречу, — что ты сделал с моими детьми? Где они?!
— А не все ли равно? — он произнес это и мерзко рассмеялся. — В любом случае ты их больше не увидишь! Так что можешь уже не волноваться! — Ухмыльнувшись и показав безумный оскал, Бэррон толкнув Алму и она, не удержавшись на ногах, упала на кровать. Левой рукой он прижал ее к постели, тем самым не позволяя снова подняться и правой рукой сжал ее грудь, грубо массируя ее.
— Не трогай меня! — Алма вскрикнула, пытаясь отбиться от него, но Бэррон вдруг схватил ее за волосы и дернул. От этого Алма опять закричала, деться ей было некуда. Он забрался на кровать, сев на ноги Алмы, тем самым не давая ей брыкаться, и наклонился к ней. Осознание происходящего накатило на Алму волной ужаса и в тот же момент она поняла, что ей не избежать этого. Она уже знала, что ее честь умрет здесь.
— Что, не нравится?! А мы ведь даже еще не начали, — спросил он, когда Алма попыталась расцарапать его лицо. Перехватив ее запястья и заведя руки ей за голову, Бэррон поцеловал Алму, больно прикусывая ее губы. От вони, что исходила из его рта, к горлу поднялась тошнота. Алма чувствовала как его руки залезли ей под платье, жадно шаря там. От этих прикосновений по коже прошли мурашки и Алма опять дернулась, пытаясь сбросить его с себя, но тщетно.
— Нет! Отпусти меня! Пусти! — закричала Алма, когда Бэррон разорвал шнуровку на корсете, обнажая ее красивую грудь, и оставляя болезненные отметины. Алма хотела прикрыться, но все попытки тут же были присечены.
Затем Бэррон привстал и одним движением задрал подол платья вверх. Он сжал ее бедро, заставляя имбрину напрячься еще сильнее. Алму накрыл страх, слезы выступили у нее на глазах, показывая слабость. Она никогда не была так близко к мужчине. Она никогда не была с мужчиной. И, уж тем более, не думала, что все произойдет именно так. Бэррон заметил ее реакцию и это раззадорило его еще сильнее. Сегодня ему досталась воистину ценная награда. Бэррон опять прильнул к её губам жестким поцелуем, Она почувствовала как участилось его сердцебиение и как упирается ей в бедро его возбужденный, но пока скованный одеждой орган. Алма замахнулась и несколько раз ударила Бэррона, по груди, плечам, она била туда, куда доставала. Вот только это не приносило ни какого эффекта, она была слишком слабой.
— Это ведь будет твой первый раз? — спросил он, насмехаясь. — Другого не ждал. Неужто, не хочешь? — Бэррон силой заставил Алму развести колени, оставив несколько царапин на коже. Она чувствовала его желание, но вместо того, чтобы возбуждать, это вызывало чувство омерзения. После он просунул руку между её бедер и начал поглаживать, желая, чтобы Алма расслабилась, но она лишь сильнее противилась ему. Алма была абсолютно сухой, что его и разозлило.
Бэррон больно шлепнул Алму по бедру и в ответ услышал жалобный вскрик. Он еще раз ее ударил, теперь по лицу, от чего Алма закашлялась. Ему надоело, что она остается польностью безучасна. Слезы, которые до этого момента Алме более менее удавалось сдерживать, ручьями потекли по щекам. Бэррон провел по нижней губе, немного надавив, заставляя приоткрыть рот, и резко поцеловал. Алма сжалась, насколько это было возможно, и не отвечала на его действия, а когда он стал слишком настойчив — укусила его за губу. За что тут же поплатилась. Ее щеку снова обожгло болью, будто по коже ударили ремнем.
— Тебе следовало бы слушаться меня… — сказал Бэррон, касаясь пальцами места удара.
Пока Алма затихла, Бэррон воспользовался моментом и поспешил раздеться. Немного отстранившись, он быстро сбросил с себя рубашку, расстегнул брюки и спустил их до колен вместе с трусами. Бэррон не мог ждать еще, он хотел ее. Хотел сейчас. Его член ныл от слишком сильного возбуждения и он уже не соображал. Чтобы разведать насколько тесен будет путь, Бэррон проник двумя пальцами в ее лоно. Там было узко и от этого еще более желанно. Его пальцы с напряжением вошли до конца, заставляя Алму выгнуться от неприятного растяжения и дискомфорта и сдавлено всхлипывать. Ощутив касание твердой плоти между ног, она вскрикнула, пыталась извернуться, но Бэррон крепко держал. Он пресек ее виляние бедрами, вдавив Алму в постель, и приблизился к ней вплотную.
— Расслабся, — посоветовал Бэррон, усмехнувшись, — если хочешь, получить удовольствие.
Бэррон стал медленно входить, причиняя Алме боль, но она еще терпела. А в какой-то момент он сорвался и резко подался вперед, проникая в нее до конца и разрывая преграду, созданную ее невинностью. Алма громко вскрикнула, инстинктивно дернувшись, и отвернулась, закусив губы до крови. Бэррон аж застонал от удовольствия и потянулся вперед, чтобы поцеловать имбрину. У Алмы не было сил смотреть на это. Резкими толчками Бэррон стал двигаться. Он с каждым разом старался войти всё глубже и вскоре, набрав скорость, стал грубо пользоваться доминирующим положением. Насилуя, он придерживал рукой за талию, иногда чуть притягивал к себе, заставляя её подниматься. Алма чувствовала, как он, не щадя ее тела, доставлял удовольствие лишь себе.
С каждым его толчком было всё больнее. Этот жуткий акт наполнен лишь желанием подчинить, жаждой удовлетворения только его желаний, удовольствием от факта обладания новой игрушкой. Его сильные фрикции становились пыткой. Руки Бэррона бесцеремонно смяли грудь имбрины, сжимая до боли соски; его губы впились в ее шею, оставляя очередной засос. Кажется, что она уже смирилась со своей участью и терпела надругательство над своим телом стиснув зубы. Чувствуя, что ему не долго осталось до конца, Бэррон резко вошёл в Алму целиком, до самого конца, причинив столько боли, что стало невыносимо. Не выдержав этого Алма вскрикнула и за это получила шлепок. Он грубо провел рукой по бедру, оставляя красные полосы, и вдруг резко поднял её таз, заставляя имбрину сдавленно выдохнуть от того, что его член вошел ещё глубже и вызвал новую волну боли. Не обращая внимания на страдания Алмы, Бэррон жадно и грубо припал к её губам, слизывая выступившие капельки крови.
— Вкус твоей крови восхитителен… — Бэррон застонал от удовольствия и Алма почувствовала как что-то теплое разлилось внизу живота. Сделав последний толчок, он вышел из нее. Алма все вытерпела молча. Она глотала воздух ртом и беззвучно рыдала, уже не замечая слез. — Знаешь, я бы тебя еще кое-чему научил, но, наверное, мы вернемся к этому в другой раз, — сказал Бэррон, давая имбрине понять, что ее мучения не закончились.
Поцеловав ее еще раз, Бэррон наконец слез с обессиленной Алмы и стал медленно одеваться. Натягивая брюки, он наблюдал за имбриной с довольной улыбкой. Она отползла в дальний угол кровати и натянула на себя одеяло. Заметив это, Бэррон дернул его на себя, не давая ей прикрыться, и рассмеялся. Алма снова вздрогнула, отворачиваясь. Они оба знали, что сбежать она не сможет.
— А твои птенцы, — перед уходом сказал он, остановившись у двери, — остались там, в компании Мальтуса. Думаю, он уже стал тварью. У детишек были славные душонки, — Бэррон вышел, Алма осталась одна, в темноте и в отчаянье. Она не могла сдержать рыданий, которые ее душили и поддалась им. Выхода не было.
И это был не единственный раз, когда Каул пускал Бэррона к сестре. Он не упускал возможности поиздеваться над пленницей, чтобы окончательно сломить ее волю. Сам Каул лишь единожды зашел к сестре, но она не запомнила той встречи, будучи слишком измученой.
***
Слухи быстро расползались в крепости и даже вышли за ее стены. Достигли они и Майрона и он не смог это проигнорировать. Узнав, что Джек нашел и пленил Алму, привезя ее в Акр, он решил встретиться с братом. Майрон взял с собой Шэрона, он ощущал некий дискомформ посещая логово Джека и не хотел идти туда в одиночку. Дежурные твари встретили их у моста и переправили в крепость. После, в сопровождени не то охраников, не то некоторого караула, они прошли в здание, где находился кабинет Каула, в котором он проводил почти все время за исследованиями. Встреча между братьями была несколько прохладной, но у Майрона тоже было чем заинтересовать Джека.
Шэрон, он не участвовал в процессе переговоров, практически сразу был выставлен за дверь и от безделья отправился бродить по крепости. Чтобы по пути к нему не цеплялись твари с не нужными вопросами он применил свой странный дар, сделав так, что его никто не замечал. Поднимаясь вверх этаж за этажом Шэрон почти не обращал внимания на то, мимо чего он проходил, лишь иногда заглядывал в приоткрытые двери. За ними не было ничего интересного для него. Бесцельно петляя по коридорам, Шэрон случайно забрел в одну из башен, она охранялась, в отличии от большинства других помещений. Он сам не понимал почему, но чувствовал, что ему нужно туда зайти.
Шэрон поднялся по ступенкам и вышел на площадку, яркоосвещенную газовыми светильниками. У стены на табуретках сидели двое солдат и, кажется, дремали. На всякий случай отведя глаза и этим тварям, стоящим на страже, он прошел вперед. Там была одна единственная комната, ключ уже торчал в замке, забытый кем-то. Ведомый интересом, Шэрон повернул ключ и, приоткрыв дверь, зашел. Ему понадобилась минута, чтобы его глаза привыкли к контрасту освещения и тогда он смог рассмотреть, что было внутри. В слабом свете из окна Шэрон увидел, что дальнем углу на кровати сидела женщина. При его появлении она дернулась, смотря на него затравленным взглядом. Он сделал несколько шагов ее сторону и заметил как на ее лице проступает ужас.
— Не надо, пожалуйста, — она пыталась сильнее закутаться в одеяло и качала головой, будто отрицая реальность.
— Не бойтесь, я вас не трону, — попытался заверить ее Шэрон.
— Не подходите, нет, — будто не слыша его, повторяла она. — Не надо…
— Кто вы? — его вопрос остался без ответа. Женщина, по мере его приближения, инстинктивно отодвигалась назад, все сильнее вжимаясь в стену. Ее била дрожь и казалось, что она недалека от истерики. — Почему вы здесь? Скажите, я ничего вам не сделаю, обещаю.
— Мой брат, — наконец произнесла она, — он отдал меня на развлечение своим… — она не договорила, пытаясь подавить подступающие слезы. Одеяло слегка сползло с ее плечей и Шэрон увидел, что на шее женщины блестел радохан. — А разве вы не из…
— Нет, — ответил Шэрон. Находясь очень близко к женщине, он почувствовал как часто она дышала и как сжалась, когда он поднял руку. Шэрон осторожно приблизился к ней и, проведя пальцами по нескольким символам на ошейнике, от чего тот тихо щелкнул, снял его. Человек, на которого надели радохан, не мог сам избавиться от него, но снаружи он открывался довольно легко.
Дрожащими руками Алма коснулась шеи и, не нащупав металла, попыталась превратиться. Она была слаба, поэтому получилось не с первого раза. Обернувшись сапсаном, она сделала несколько кругов по комнате и села на стол. Шэрон был удивлен ее превращением, но долго думать об этом ему было некогда. Имбрина заклекотала и он понял чего она хочет. Шэрон открыл окно и имбрина тот час выскользнула на свободу, улетев. Глянув ей в след, он улыбнулся и ушел, забрав радохан с собой.
Вечером, когда охранники принесли пленнице еду и обнаружили ее пропажу, вся крепость стояла на ушах. Каул рвал и метал, узнав о побеге, и приказал немедленно найти ее, а тех тварей, которые стояли на страже у ее комнаты, он расстрелял на глазах у всех, в качестве акции устрашения. Но, несмотря на все его угрозы и старания тварей, Алму так и не нашли. А следующим утром в крепость пробрались Джейкоб с Эммой и вскоре режим Каула был повален.
***
После победы над Каулом, тварям и их режимом Алма много работала, стараясь забыть случившиеся, но ночью на нее это наваливалось. Она просыпалась от кошмаров и потом долго не могла заснуть. Днем было не легче, Алма шарахалась, если кто-то подходил к ней со спины или если мужчина оказывался слишком близко. Она никому не рассказывала чему ее подверг брат, одновременно и стыдясь и боясь этого. К тому же, Алма знала, что не только ей пришлось не сладко.
Алма несколько раз видела Шэрона в особняке Бентама, но почти ни разу с ним не пересекалась. Они узнали друг друга когда Алма и мисс Шилоклювка разговаривали с Шэроном, но ни один из них не подал виду. И она была благодарна ему за это. В один из дней, при инвентаризации изъятых вещей, Алма увидела тот самый радохан и ее передернуло. Она истинктивно коснулась шеи, царапнув ткань платья, и нервно сглотнула. Алма медленно протянула руку вперед, но так и не коснулась радохана.
— Не волнуйтесь, мы обезвредили его, — Алма резко обернулась и увидела Шэрона. Он вышел из-за книжного шкафа и направился к Алме, — вам он больше не навредит.
— Не надо ближе, прошу вас, — внезапно произнесла она, — пожалуйста, останьтесь там. — Ее голос дрожал и Шэрон понял, что она его боится. Они были в комнате одни и это очень напрягало имбрину.
— Простите, я не хотел вас напугать. Как ваше имя? — спросил Шэрон. Он больше не пытался подойти к ней, остановившись у стола.
— Алма, — тихо произнесла имбрина. Она подняла голову и Шэрон столкнулся с пронзительным взглядом ее зеленых глаз.
— Шэрон, — он протянул ей руку и Алма несмело подала свою, едва коснувшись его пальцев.
— Я очень благодарна вам за ваш поступок, — Алма слабо улыбнулась, а после короткой паузы добавила, — пожалуйста, не говорите никому о том, что происходило в крепости. Прошу вас.
— Не бойтесь, я ничего не скажу, — пообещал Шэрон.
