***
Для Квентина время, казалось, тянулось вечность. Если у Паркера был хотя бы более-менее чёткий план на ближайшие несколько часов, то мужчина просто не знал, чем себя можно занять и как перестать мучить себя ненужными мыслями. Домой ехать уже не было смысла, а на работе сегодня делать было нечего. Он решил скоротать время в одной из ближайших кофеен возле Центрального Парка, потому что ждать на улице было всё-таки ещё несколько прохладно, а времени было довольно-таки много. Раньше Бек никогда не замечал за собой такого рода переживаний, но в одну секунду он обнаружил, как еле видно, но всё же начинали дрожать его руки, дыхание сбивалось, а в голове словно за одно мгновенье образовался густой туман. Он даже до конца не понимал, что сейчас делает, и зачем это всё? «Кажется, он научился без тебя жить, Квентин, и ты ему больше не нужен. К чему все эти пустые попытки?» — прокручивал у себя в голове мужчина. Он видел сегодняшний взгляд Паркера и готов был поспорить, что уже большая часть его чувств ушла в никуда. Да, это было вполне ожидаемо, но по-прежнему больно. Очень сложно выяснять нечто, когда чувства хотя бы одного уже начинали угасать. С этим осознанием Квентину предстояло провести еще несколько часов. Тем временем нервы Питера были уже на пределе. В его груди словно затаилось одно из самых холодных и угнетающих чувств от того, насколько ему было некомфортно и даже страшно. Он понимал, что следующие несколько часов будут сложными и, к сожалению, такими же угнетающими, потому что иначе уже никак. Он так думал. Зная Квентина, это было вполне вероятно, потому что экспрессивность мужчины порой давала о себе знать. Из-за этой экспрессивности они и оказались в этой ситуации. Хотели они того или нет, но с самого первого дня их связывало гораздо большее, нежели обычные отношения. За то время, что они были знакомы, они умудрились настолько привязаться друг к другу, изменить своё мировоззрение на большинство вещей, но при этом в душе оставаться самими собой. Питер и Квентин действовали этому сценарию сколько могли, но даже их истории, казалось, пришёл конец. Конец, который ни один из них не хотел принимать. Каждый старался начать жизнь с чистого листа и двигаться дальше, но это оказалось более чем сложно. Каждая попытка только лишь ещё сильнее напоминала им о том, чего они лишись. Они оба знали, что это был не конец, потому что им нужно было поставить окончательную точку или что-нибудь изменить. С этими размышлениями жил сейчас Паркер, и это было отвратительно для него. В один момент он готов был поклясться самому себе, что давным-давно поставил для себя точку в их с Квентином отношениях, а в другой — готов простить всё, потому что никогда так никого искренне не любил.***
Каждая секунда уже была у Квентина на счету, потому что буквально несколько минут назад Питер написал, что скоро будет на месте. На улице начинало темнеть и заметно холодать, что явно не создавало комфортные условия для нормального разговора. «Где мы с ним, и где это «нормально», Бек. У тебя уже погода виновата. Смешно же», — словно насмехался сейчас над самим собой мужчина. Его мозг отчётливо твердил ему, что он дурак и нечего уже выяснять, но внутри всё-таки что-то так и не давало ему сдаться. Именно с этой мыслью, кажется он и сам не осознал, как уже заметил Паркера, который только-только вышел из такси и сейчас растерянно оглядывался по сторонам в поисках мужчины, который по-прежнему сидел в кофейне. На одно мгновенье Бэк уже задумался над тем, что так и останется сидеть в одиночестве, потому что парень опаздывал уже на двадцать минут, но каково же было облегчение, когда он его всё-таки увидел. Квентин тут же вышел из здания и окликнул Питера. — Прости, что опоздал, — словно начал оправдываться парень, — я, правда, не мог приехать раньше из-за работы. Квентин заметил, что на Паркере был всё тот же костюм, в котором он проводил пресс-конференцию, только добавилось темно-серое пальто — Питер явно так и не попал домой. — Ничего страшного, я сам только приехал, просто решил подождать в кофейне, — Квентин сам до конца не понимал, зачем решил соврать сейчас, но, видимо, так он захотел избавить парня от лишних угрызений совести из-за опоздания. И снова неловкая тишина. Казалось бы, вот они и встретились, но разговор начать так и не могли. Единственное, что сейчас присутствовало между ними — эти до ужаса неловкие и полные некого страха взгляды. Им обоим сейчас было чертовски не по себе от всего этого, но нужно было что-то делать. — Т-ты не против, если мы сейчас быстро зайдём в эту же кофейню? Ещё час без еды, и я умру, — устало подметил Питер. Начиная с самого утра его нервы сдавали и организм отказывался принимать какую-либо пищу, но вот сейчас ему это было жизненно необходимо. Да уж, не самый удачный день для разговоров выбрал Квентин. «Ну ты и переменчивый, Питер. Хотя, я же тебя знаю. Этого и следовало ожидать», — про себя подметил Бек. Ещё каких-то несколько часов назад его поведение было совершенно другим. Он всем своим видом пытался показать, что ему наплевать на какие-то разговоры и желания Квентина, а сейчас он чуть ли не через каждое слово пытался извиняться. — Да, конечно, — ответ Квентина звучал чересчур спокойно. Они медленно двинулись в сторону той же кофейни. — Сложный день, правда? — Не то слово, но всё хорошо закончилось, а это, пожалуй, самое главное, — он был доволен собой, и это было видно невооружённым глазом. Всегда испытываешь некое облегчение после таких значимых событий, а этот день в жизни Паркера был более чем просто значимым. Когда они зашли в здание, то решили занять один из дальних столиков, чтобы избегать лишнего внимания со стороны. Это им было нужно. Впереди у них явно будет непростой вечер, и Питер с Квентином это оба прекрасно понимали. Бежать уже было некуда. Сев друг напротив друга, они снова столкнулись с тем, что только и преследует их сегодня — кто-то должен был положить начало. — Могу я задать тебе один вопрос? — увидев одобрительный кивок головой, Питер продолжил. — Ты сам решил прийти на пресс-конференцию вместо Клэр или что-то пошло не так? — пожалуй один из немногих вопросов, которые сейчас беспокоили его больше всего. — Честно? — грустная улыбка появилась на лице Бека. Ему было стыдно признавать то, что он так и не набрался смелости, чтобы самому прийти, а был вынужден это сделать. — Хотелось бы честно, — чуть саркастично добавил парень, — если уж мы собрались что-то выяснять. — Не думаю, что мне хватило бы смелости прийти в «Старк Индастриз» по собственному желанию. Я ведь знал, что ты там работаешь, поэтому, увы, но это всё из-за Клэр — она вынуждена была полететь сегодня в Вашингтон. Питер едва заметно улыбнулся. Он уже созванивался после конференции с Клэр, чтобы во всех красках расспросить о том, почему она заставила его пройти через встречу с Квентином. Он всё-таки не врал, и это сейчас немного, но всё же утешило Паркера. Он понял, что мужчина был настроен серьёзно, или же ему хотелось хотя бы немножко на это надеяться. — Ты — молодец, Питер, — чуть тише добавил Квентин. — То, как ты сегодня проводил мероприятие, говорит о многом, — ему чертовски хотелось показать парню то, что он со всем справился, потому что невооружённым взглядом было видно, насколько сильно Паркер переживал. — О многом? Например? — Например о том, насколько правильным было твоё решение покинуть «Нью-Йорк Таймс». Только посмотри на себя — ты один из самых молодых пресс-секретарей в США. Ты только что провёл крупную пресс-конференцию, — взгляд Квентина был полон неподдельного восхищения. Он, и правда, искренне радовался тому, как складывается жизнь Питера. — Разве это не потрясающе? — Ты сейчас серьёзно? — голос парня был более чем опущенным. У Паркера в голове не укладывалось то, как Беку только в голову могло прийти сказать такое, после всего, через что он заставил его пройти за эти три месяца. — Правильное решение уйти? Ты хотя бы представляешь, насколько сложно мне было это сделать? Я словно бросал свою семью, а ты мне будешь говорить, что это пошло мне на пользу? Правда? — нервно усмехнулся Питер. — Очень мило с твоей стороны, учитывая то, что это из-за тебя я ушёл. Вот именно то, чего так и боялся Квентин — их разговор всё-таки непременно сводится к тому злосчастному дню. — Мне кажется, или ты говорил, что твой уход никак не связан со мной? — попытался оправдаться Бек, о чем тут же пожалел. Если бы взглядом можно было испепелять, то мужчины уже давным-давно не было. Он явно задел Питера за живое. — О, боже, ты и правда будешь притворяться, что так думаешь? — это абсурд, и они оба это понимали. — Да, может ты и прав, и моя нынешняя работа и к лучшему, но как ты можешь думать, что я поступал правильно, когда писал то заявление об уходе? А знаешь, почему мне пришлось это сделать? Очень забавно, что это не приходит тебе в голову. Я ушёл, потому что, если бы я остался там работать, то как последний дурак тут же простил бы тебя, — Питер словно выдавливал из себя слово за словом. Ему было слишком сложно признавать эту до жути паршивую правду, но скрывать её уже не было смысла. — Я бы тут же простил тебя, Квентин, потому что слишком дорожил тобой и всем, что у нас было. Но, тем не менее, ты отпустил меня. Как ты думаешь, каково же мне было всё это время? — Пит, поверь мне, я знаю… — еле слышно добавил мужчина, наблюдая за таким поникшим взглядом карих глаз напротив. — А ещё я знаю о том, что тот день стал одним из худших в моей жизни. — Если честно, тогда твоё равнодушие говорило само за себя. Никогда бы тогда по тебе не сказал, что этот день был худшим в твоей жизни. Ты по-прежнему тогда продолжал меня унижать, сам не отдавая себе отчёт. Я был тебе не нужен, а все твои пустые обещания исправиться… Их было недостаточно, Квентин. Как бы это эгоистично не звучало, — чуть улыбнулся Паркер, осознавая то, настолько жалко он сейчас выглядит. По крайней мере, он уже убедил себя в этом, — но, думаю, я заслужил большего. — Ты, и правда, заслуживаешь лучшего. Ты можешь мне не верить, и я пойму тебя, потому что я полностью заслужил такое отношение, но мне было не легче. А знаешь, почему? Потому я отпустил тебя. Я позволил тебе уйти из моей жизни, даже не попытавшись что-нибудь исправить. Ещё тогда ты сказал то, что мне просто было необходимо услышать, Пит, и благодаря тебе в моей жизни сейчас многое изменилось. Ты сказал, что мне нужно расставить наконец приоритеты. Однажды потеряв самое дорогое, что я, кажется, никогда как следует не ценил, я осознал, что вёл себя по отношению к тебе как последний подонок и урод. Только вот я осознал это слишком поздно… Если бы был малейший шанс вернуться в прошлое и исправить что-либо, можешь не сомневаться, я бы попытался сделать всё, потому что с тобой в моей жизни появилось слишком многое, а ушло намного больше, и это самое отвратительное. Мы можем вечность говорить о том, как я предал тебя, но я не буду отрицать факт. — Какой? — тихо добавил Питер. — Ты — самое дорогое и самое ценное, что появлялось когда-либо в моей жизни, Пит, а я предал тебя. Я всё потерял, поэтому все твои обвинения сейчас весьма справедливы, потому что знаю, что причинил тебе боль. Прости… Мне, правда, очень жаль. Ещё мгновение и, казалось, эмоции возьмут верх над разумом Питера. Каждое слово, сказанное Квентином за последние несколько минут, было словно на вес золота, но это слишком много для одного человека за такой короткий промежуток времени. Паркер буквально не мог сейчас справиться с нахлынувшими чувствами и попытаться хотя бы немного их скрыть. Сейчас он слышал то, о чём, пожалуй, мечтает услышать каждый живой человек, но не в такой ситуации. Как же было больно осознавать то, что им приходится говорить это друг другу именно в таких условиях, где они оба на пределе и не знают, что делать, чтобы не усугубить всё. Дыхание постепенно сбивалось и Питеру казалось, что ещё мгновенье, и у него случится приступ паники. Снова. Уже второй раз за день один и тот же мужчина попросту берёт и выбивает его из колеи, но этот раз слишком отличался от предыдущего. Это чувство было намного сильнее, эти эмоции были всепоглощающими, и сопротивляться им было невозможно. Паркер был не настолько силён. — П-прости, я на секунду выйду, мне нужно на воздух, — Питер моментально поднялся со своего места и покинул здание, даже не удосужившись забрать с собой вещи. Нет, он прекрасно знал, что не собирается сбегать или что-то в этом роде. Ему просто было нужно время, потому что показывать свои эмоции он до последнего не хотел, а слёзы так предательски наворачивались на глазах. Питеру было стыдно за самого себя и за своё жалкое, по его мнению, поведение, но вот таким уж он был. С самого детства он был слишком чувствительным и ранимым в таких ситуациях, и с возрастом это переходило в более серьёзные вещи. Приступы панической атаки, нервы — вечные спутники Паркера в подобных ситуациях. Он не мог сохранять спокойствие как Стив, или же быть настолько экспрессивным как Тони. Он был самим собой, и от этого, увы, ещё не придумали лекарства. «Возьми себя в руки и возвращайся внутрь», — внутри парня сейчас словно шла борьба. Он понимал, что нужно это сделать, и, чёрт возьми, он это сделает… Нет, всё-таки он не мог побороть себя самого. Квентин остался в полнейшем ступоре. Нет, безусловно, он мог предвидеть такую реакцию Питера, но это было чересчур неожиданно. «Ты снова облажался, Бек, мои поздравления», — мужчина чуть ли не упрекал себя самого в этот момент, но что он мог сделать? Всё, что было сказано, — было, пожалуй, самым искренним, что только можно было сейчас сказать. Пришло время признавать свои ошибки и пытаться двигаться дальше. Мужчину слегка насторожил тот факт, что Питера не было уже минут пять, но вещи он оставил свои на месте, да и не настроен был окончательно уходить. Квентин знал, насколько эмоциональным он может быть, но такого он почему-то так и не предвидел. Это было ужасно неловко, неприятно, а самое главное — никак не помогло Бэку сделать шаг к примирению. До этого, кажется, им было ещё весьма далеко. Через несколько минут нервы начинали уже сдавать и у него самого, поэтому Квентин не нашёл ничего лучше, чем забрать с собой вещи Паркера, который настолько быстро хотел уйти отсюда, что даже не удосужился забрать с собой своё пальто, и, быстро оплатив счёт, покинуть заведение. Он даже и представить не мог, как сейчас выглядел со стороны, хотя ему было наплевать. Сейчас его интересовал всего один человек. Оглянувшись по сторонам, он тут же заметил Питера, который стоял чуть ли не у самого входа, облокотившись о стену. — Хотя бы пальто надел, герой, — Бек тут же протянул его Питеру, и тот, даже не удосужившись посмотреть на него, принял из его рук столь необходимую вещь. Героизм, конечно, героизмом, но на улице был не июль месяц, и в Нью-Йорке по-прежнему было холодно. — Пит, ты меня пугаешь, скажи хотя бы что-нибудь, — создавалось впечатление, будто парень просто был в трансе и даже не замечал его. — Какой же ты дурак, Квентин, — еле слышно ответил он, пытаясь изо всех сил избавиться от дрожи в голосе. Он не мог спокойно сейчас разговаривать. — Зачем ты это всё сейчас говорил? — Говорил что? — Бек недоумённо уставился на парня. За последние полчаса он много чего сказал. — О том, что… о том, как много я значу для тебя. Что если бы у тебя был бы шанс, ты бы всё вернул… — гнусаво добавил Питер. — Потому что это честно, — ответ Квентина звучал более чем спокойно. — Ты в самом начале просил не врать тебе, поэтому всё, что звучало — правда. Прошлой осенью ты, и правда, перевернул мою жизнь, даже если я это не осознавал. Но теперь, за эти три месяца я уже это понял, точнее, мне помог это осознать один очень хороший человек. — Кто? — тут же добавил Паркер. На одну секунду в его голове промелькнула мысль о том, что всё-таки у Бека кто-то появился. — Не поверишь, но психолог, — Квентин пожал плечами, чуть улыбнувшись. Реакция Паркера не заставила себя ждать — парень тут же посмотрел на него удивлённым взглядом, который так и твердил: «Ты, должно быть, шутишь!», но эта была та самая странная правда. — Психолог? Квентин, ты теперь уже меня пугаешь. Не думал, что ты воспримешь мои слова про новую пассию настолько буквально, — чуть ли не подшучивал над мужчиной Паркер. — О, нет, это, и правда, просто психолог, — тут же оправдался Бек, увидев такую столь забавную реакцию Питера. — Миловидная женщина лет сорока, которая согласилась взяться за мой тяжёлый случай. Поверь, благодаря ей я изменил взгляды на многое. Об этом можно говорить вечно. — Кажется, мы уже никуда не торопимся, — более чем спокойно добавил Паркер. Что-то внутри так и говорило ему о том, что он искренне хочет провести с ним время. Без лишних ссор, выяснений отношений, а просто обсуждая банальные вещи. «Хотя, где мы, и где банально», — Питер улыбнулся своим мыслям. — Значит, около четырёх километров Центрального Парка в нашем распоряжении. На мгновенье, кажется, с этими нервами они и позабыли, что встретились в одном из самых удобных для подобных встреч месте — Центральном Парке, который позволит каждому своему посетителю без лишнего внимания и в совершенно спокойной обстановке обсудить столь значимые темы.***
—…после чего Клэр усердно стала защищать Уильяма, и мне невольно пришлось смириться с тем, что из них, и правда, выходит чересчур хорошая команда, — Квентин активно жестикулировал, во всех красках рассказывая о нынешней жизни «Нью-Йорк Таймс». — А я, словно дурак, этого не видел. Уже прошло более часа с их прогулки и, казалось, всё стало как прежде. По крайней мере, им так отчаянно этого хотелось. Квентин, и правда, решился полностью рассказать их с психологом историю, потому что именно в ней таились те самые изменения в его жизни, и Питер его услышал. На одно мгновенье Питер даже задумался над тем, что он прежде ещё никогда не видел Бека таким умиротворенным и вдохновлённым. Создавалось ощущение, будто он говорил совершенно с другим человеком. Парень видел, насколько Квентину было неловко и даже немного стыдно рассказывать обо всём, через что ему пришлось пройти, и это с каждой секундой пробуждало в нём нечто, что он испытывал к этому мужчине ранее. Питер никогда в жизни не подумал бы, что кто-то может так быстро меняться. Он в это попросту не верил, но вот перед ним живой пример. Паркер понимал, что Квентин вёл себя совершенно искренне. Это зарождало в нём некую надежду на то, что не всё ещё утрачено, но были ли чувства? Продолжал ли он их испытывать? Возможно, Питер даже и не переставал их испытывать, как бы порой ему этого не хотелось, но пока, всё же, он не готов был сделать первый шаг. В нём просто ещё не было смысла, потому что они только-только сумели заполучить за последний час каплю спокойствия. — Я даже не видел эту женщину, но уже восхищаюсь ей, — спокойно улыбнулся Питер. — Редко встречаются настоящие специалисты. — Знаешь, всё-таки, есть одна проблема, с которой она так и не смогла мне пока помочь. — И какая же? — Ты, — тихо подтвердил мужчина. — Ты, Пит. Мне можно помочь с гневом на работе, успокоить меня и изменить, но наша ситуация по-прежнему в моих руках, — взволнованно добавил он, заглядывая Питеру в глаза, пытаясь найти в них хотя бы каплю надежды. — Ни один психолог не поможет мне, пока я сам не определюсь, чего хочу. — И чего же ты хочешь? — голос Питера снова задрожал, а в груди всё снова словно сжалось, не давая даже спокойно дышать. Они медленно остановились посреди одной из тёмных аллей, которую они сейчас проходили. В Нью-Йорке уже стемнело и сейчас столь огромный парк освещали лишь уличные фонари, которые добавляли этому месту немного тепла и уюта. Вокруг было слишком тихо и спокойно. Это была та самая магия Центрального Парка — каким бы людным он не казался, ты всегда найдёшь место, где сможешь заполучить частичку свободы и тишины. — Чего я хочу? — грустно усмехнулся Квентин. — Это слишком эгоистичный список, Питер, чтобы его оглашать, потому что я уже не имею на это права, но если бы я на секунду получил эту возможность… — Мы все просто люди, Квентин, и я тебя понимаю, — голос парня казался сейчас тем самым спасательным кругом, за который ему оставалось держаться.Питер был готов его выслушать.
— Ты не понимаешь, — мужчина отрицательно мотнул головой. — Знаешь… порой, когда мысли о тебе не давали мне спокойно дышать, я представлял, как заключаю тебя в до боли родные и самые крепкие объятья, наконец оказавшись рядом с тобой. Я вспоминаю твой смех и понимаю, что без этого невозможно жить. Твоя манера говорить, твои движения, — мужчина на секунду замолчал, стараясь набрать в лёгкие хотя бы немного воздуха, потому что эмоции словно душили его на данный момент. — Ты как сбывшаяся мечта, а я — тот самый дурак, который этого не понимал, Пит. Я знаю, чего хочу. Хотел все три месяца. Моё единственное желание — чтобы всё было как прежде. Знаю, что я готов сделать ради этого что угодно, потому что люблю. Кажется, я звучу сейчас как последний эгоист, но я люблю тебя. Я знаю, ты этого не хочешь, потому что ты, и правда, заслуживаешь лучшего, но, кажется, мы не выбираем кого нам любить… Разум Питера отчаянно пытался сопротивляться, но сердце уже давным-давно сдалось. Он услышал всё, что ему на данный момент было нужно. Он увидел всё и в этот момент, в эту секунду уже был готов дать им ещё один шанс — новый шанс. За старое держаться уже не было смысла, но за новую жизнь они могли ещё побороться. Ни на секунду не задумываясь о последствиях, Питер сделал очередной шаг к мужчине, сведя всё расстояние между ними на нет. Он прекрасно знал, чего сейчас хотел, но по-прежнему боялся своих же желаний. Заглядывая в глаза Квентина, он видел самые противоречивые чувства, которые только и могли сейчас таиться в этих глазах, которые были словно океан. Океан загадок, которые по-прежнему были не раскрыты Питером, но он этого отчаянно хотел раскрыть их все до единой. Питер чувствовал всепоглощающее тепло внутри, и это ощущение появилось в нём впервые за долгое-долгое время. Прерывать это уже не хотелось. Через долю секунды они словно замерли в долгом поцелуе, который на данный момент можно было даже назвать робким прикосновением губ — они боялись дать друг другу нечто большее. Они словно ждали, кто из них сдастся первым, и это был Квентин. Это казалось слишком нереальным для него, потому что ещё час назад он не мог и представить себе, что вновь будет стоять настолько близко с человеком, которого любит больше жизни. Это не был момент страсти, когда ему хотелось одаривать Питера тысячами поцелуев, нет. Осознание того, что, кажется, всё хотя бы на одно мгновенье идеально, заставляло Бека медлить. Ему хотелось как можно дольше продлевать этот момент, отчего его поцелуй казался сейчас столь искренним и чувственным. Оставляя на губах парня один из их самых трепетных поцелуев, Квентин невольно провёл ассоциацию, словно он держал сейчас в руках самую хрупкую вещь в мире и, проявив неосторожность, он мог её потерять. Чуть сдержанно, но всё же уверенно он всё крепче заключал парня в свои объятья, пытаясь в очередной раз удостовериться в том, что это их реальность. Да, это всё происходило на самом деле. Чуть оторвавшись друг от друга, они, наконец могли снова взглянуть друг другу в глаза. Обязательная часть ритуала, которая даст им абсолютную уверенность в том, что они не ошиблись. Что все их последние действия не стали ошибкой. — Пообещай мне, что в этот раз у нас всё будет по-другому, и мы не ошиблись, — прошептал Питер, проводя рукой по волосам Квентина, немного поправляя их. — Всё, что ты пожелаешь, — на лице у мужчины красовалась самая искренняя улыбка, которая только могла быть у человека, получившего только что второй шанс. — Захочешь луну, только скажи — я брошу лассо и стяну её вниз. Ты её проглотишь. И она растворится. И лунный свет будет сиять внутри тебя, — Бек процитировал тот самый фильм, который столь много значил как и для Питера, так и для него. Фильм с которого всё начиналось, который перевернул их Рождество, а сейчас снова переворачивает их жизнь уже во второй раз. — «Эта замечательная жизнь», ты гениален, Квентин, — искренне засмеялся Паркер, плавно уткнувшись носом в плечо мужчины. — Теперь всё будет иначе, Пит, я тебе обещаю. Мы возвращаемся туда, откуда мы начинали, — чуть наклонившись, Квентин оставил на шее Питера нежный и успокаивающий поцелуй, плавно проводя рукой по его спине. — Туда, откуда мы начинали.