*Шестое мая. Четырнадцатилетние Оливии*
Теплый летний вечер был прекрасен. Одиночество и пицца. Романтика мисс Глэйв. Телевизор кричал, всеми своими силами пытаясь навязать девушке надоедливую мелодию подобно лапше, которую вешают на уши. Девочка не выпускала из рук телефон, который периодически мигал датчиком уведомлений, показывая, что есть непрочитанные сообщения. Хороший друг из, казалось, чужого города не скупился сегодня на добрые слова, словно это был их последний такой разговор. Какая ирония. ~ Ол, когда ты договоришься с матерью о встрече? — этот вопрос задавался уже по меньшей мере восьмой раз за день. ~ Мать пока не дала свой ответ, я пытаюсь *начала дрожать нижняя губа в молчаливой просьбе пощадить* — с усмешкой на губах написала девушка в ответ. ~ Мои друзья уже не верят в твое существование. Считают придурком, который залипает в телефоне с фейком, который на самом деле сорокалетний гей, — Оливия рассмеялась в голос от такого сравнения. ~ Тогда мне стоит отрастить бороду, чтобы выглядеть суровее? — сообщение было прочитано, но ответа не последовало. ~ Фэн, ты пошел сообщать своим друзьям о том, что я бородатый? — через несколько минут в ответ пришла фотография, на которой Фэн изображал крайнее удивление, а незнакомый парень с нарисованной на скорую руку бородой сверлил парня взглядом. «Оливия в большом\шучу\ городе», — гласила подпись. Глэйв уже хотела отправить в ответ фото с кулаком или факом, как это было заведено в их дружбе, но в замочной скважине начал поворачиваться ключ, что означало возвращение Рорри Глэйв с работы. Мать необычайно широко улыбалась, входя в комнату, где лежала на диване Оливия. Женщина была одета в длинное оранжевое платье, которое прекрасно смотрелось с ее уже черными волосами. Обычно Рорри отдавала предпочтение темным цветам. Этот факт насторожил младшую Глэйв. Рорри несла в руках два пакета из крафтовой бумаги. Один из них был гораздо меньше другого и запечатан скотчем так, чтобы нельзя было понять, что там спрятано. — Я заказала нам твой любимый цезарь, — миссис Глэйв поставила большой пакет на стол, отодвинув коробку из-под пиццы. — Сегодня особенный день. — Мне всего четырнадцать, — Оливия поднялась с дивана, помогая матери достать из пакета пластиковые контейнеры с угощением. — Это не двадцать один, нечего радоваться, я полагаю, — Рорри прикрыла рот рукой и села на диван, внимательно глядя на дочь. — Ты всегда была такой рассудительной, такой умной и здравомыслящей, что я порой чувствовала себя школьницей. Ты так похожа не него… этим… — Рорри Глэйв поспешно протерла глаза, пытаясь скрыть свои слезы. — Мам, — девочка опустилась рядом с женщиной. — Давай не будем сегодня об этом. Я хочу хорошо провести время с тобой, — Оливия обняла женщину за плечи. — Я вижу этот маленький пакет, ты от меня ничего не скроешь, — девочка шутливо повела бровями, что всегда веселило мать. — Мой маленький сыщик, — Рорри взяла пакет в руки. — Я долго готовилась к этому решению, но с каждым днем я понимаю, что так будет правильно. Ты такая взрослая, а я такая слабая, моя девочка, — мисс Глэйв протянула дочери пакет и закрыла рот руками, подавляя звуки всхлипов. Скотч был наложен на пакет ни в один слой, что создавало дополнительные сложности в правильном открытии подарка. Таинственность, которую создали мать подстегивала девочку быстрее увидеть содержимое. На ощупь можно было решить, что пакет пуст, и это плохая шутка. Он не весил совершенно ничего, а внутри нельзя было выделить что-то отдельное. Не сдержавшись, Оливия оторвала полоску скотча от пакета вместе с бумагой, которая служила верхними краями упаковки. Сердце пропустило удар. Маленькая белая карточка лежала в пакете. Первая мысль, которая пронеслась в голове, была о концерте Hollywood undead, на который так хотела попасть девушка. У нее перед глазами уже стоял Денни, который снимает маску прямо перед ней, отдавая свое золотое обмундирование фанатке, а Джонни зовет на сцену помочь допеть песню. Но жизнь ведь не такая? Она не дает подарков дороже тех, что ты можешь позволить другим. Она лишь смеется над людьми, посылая им проблемы и препятствия. Кто-то строит мосты из денег, перешагивая трудности, а кто-то вынужден пройтись по отходам, чтобы достигнуть невероятно длинной и крутой лестницы наверх. В пакете лежал билет совсем не на концерт, а не автобус Гриндейл — Ривердейл в один конец. Оливия не знала, что и сказать, внутри еще теплилась надежда, что это не отсылка дочери подальше, а возможность побывать там, где жил отец. Но эта надежда умирала на глазах подобно бабочке, которой оборвали крылья и усы. Так и Оливия сидела неспособным на движение телом, которому только что вынесли приговор. — Мама, ты же не хочешь… — начала девушка, но Рорри жестом остановила дочь. Женщина поднялась с дивана и отошла к раскрытому окну, около которого еле уловимо шевелились занавески от дуновения ветра. Мисс Глэйв закрыла окно и села на подоконник совсем как подросток, который решил серьезно поговорить со своей подругой о каком-нибудь красавчике, который кинул мимолетный взгляд в сторону, где она стояла. — Я все обдумала, — Рорри подобрала под себя ноги. — Так будет проще жить нам обеим. Ты не будешь под постоянным контролем и моей опекой, когда ты рядом. А я смогу не впадать в припадки паники… — женщина говорила быстро и уверенно, что не понравилось Оливии. Ее мать пусть и серьезный человек, посвятивший жизнь цифрам, но так говорить она не умела. — Это тебе мистер Мендес написал такую пламенную речь? — Оливия положила пакет с подарком на столик и сложила руки на груди. — Этот доктор тебе не помогает, а пытается выжить меня, чтобы… Боже… — Рорри опустила взгляд, а Оливия не могла подобрать нужных слов, она лишь глотала воздух открытым ртом. — Вы… вы вместе, твою же мать… — младшая Глэйв встала с места и на негнущихся ногах поплелась в свою комнату. В ответ мать пыталась ее окликнуть, но слова пролетали мимо девочки. Сейчас ее волновали три вещи: как посмела мать опорочить память отца, чем накачал ее лечащий врач, что она готова отослать свою собственную дочь в другой город, и есть ли место для раскладушки в доме Фэнгса. Телевизор скоро замолчал, сообщая, что мать отправилась спать. Тонкая полоска света, что так бесила сейчас Оливию, пропала, а гнев остался на прежнем месте. Напряжение не позволяло девушке закрыть глаза и уснуть, оно не позволяло ей перестать думать о случившемся. Оливия лежала на спине на нерасправленной кровати и сжимала в кулаках покрывало, которое подарила ей мать на прошлый день рождения. Тогда девочка плакала ночью, что мать дарит ей ненужные вещи, а сейчас она собрала бы все пледы и покрывала на свете, лишь бы мать не отсылала ее подальше от себя. Слезы все бежали и бежали по щекам от каждого воспоминания, что здорово раскрашивались и приукрашивались воображением, позволяя хоть на секунду выкинуть мысли об отъезде. С началом рассвета в голову девушки пришла первая радостная мысль, которая значительно изменила отношение к переезду. Оливия повернулась на левый бок, чтобы взять телефон. В этот момент она пожалела, что не расправляла кровать и долго держала тело в одном состоянии. Мышцы и суставы отозвались неприятной ноющей болью, но девушка все же пересилила себя и взяла в руки мобильный. Удалив все оповещения, девушка зашла в мессенджер, где открыла первый диалог. ~ Привет забывашкам. Я приеду к тебе завтра вечером, готовь раскладушку и чипсы, — Глэйв всматривалась в экран, ожидая, что друг сейчас же окажется онлайн. Спасибо небесам, хоть в этом ей улыбнулась удача. ~ Ты смогла уговорить мать? Вот не зря мы со Свитом достали вино! — Оливия нахмурилась и принялась печатать ответ. ~ Я приезжаю, кажется, навсегда. Алконавт, что такой Свит? — знак онлайна висел еще долго, но парень не отвечал. Решив, что отчихвостить друга можно и утром, девушка залезла под одеяло и закрыла глаза, почти сразу же проваливаясь в беспокойный и короткий сон. Девушка спала неспокойно, все те недолгие часы, что ею владел Морфей, воображение рисовало странные и смазанные картины, которые нельзя было истолковать однозначно, а порой вообще нельзя было определить кто перед тобой, и где ты стоишь. Оливия стояла на скамейке, как можно было догадаться, во внутреннем дворике школы. Рядом были сотни подростков, которые смотрели на нее и смеялись. Девушка чувствовала, как горячие слезы бегут по щекам. Ей хотелось бежать, но тело не слушалось, оно было парализовано и могло лишь держаться прямо. Смех становился все громче, а некоторые начали показывать на Глэйв пальцем, словно она тут девочка для битья или просто клоун, которого наняли для увеселения учащихся. Сзади кто-то подошел, положив руки на талию. Смех начал терять силу и вскоре вовсе пропал, оставив свое место звенящей тишине. — Тварь, — это был мужской голос, но узнать его обладателя девушка не могла, равно как и повернуться, чтобы взглянуть в глаза своему обидчику. — Мерзкая и холодная тварь, — этот мужчина говорил над самым ухом, чтобы слышать могла только Оливия. Ее ухо и шею щекотали волосы, но девушка четко понимала, что это нее коса. — Оливия! — звонкий голос звал ее подальше от того парня, что продолжал говорить девушке гадости. Он казался таким родным и приятным, умиротворяющим и придающим сил Глэйв, что она наконец нашла в себе силы сдвинуться с места и бежать вперед. Ветер, который бил в лицо становился все сильнее, а девушка становилась все радостнее, ее захватило необычайное чувство, которое она никогда раньше не испытывала. Волосы растрепались, но не били по лицу, руки были раскинуты. Чувство свободы наполняло девушку изнутри, убивало все ее плохие воспоминания и переживания, заменяя их безграничной радостью и весельем. Ветер резко прекратился, а вокруг все было таким зеленым и светлым, словно девушка оказалась в фильме о Рае на Земле. Никого не было вокруг, наполняло его пространство лишь тихое щебетание птиц, что сидели на ветках деревьев. Оливия увидела спину девушки, которая сидела на краю речки и водила палкой в воде, словно пыталась там что-то нарисовать. Рядом с ней сидел парень, похожий со спины на медведя. Большого и плюшевого медведя, которого только и нужно, что обнимать. Он сидел неподвижно и смотрел на девушку, которая пыталась что-то говорить, но постоянно прерывалась. Итак короткие фразы заглушало настойчивое пение птиц, что мешало Оливии услышать хоть что-то. Глэйв хотела сделать шаг, как картина изменилась. Она была уже в ночном городе, казалось, что прямо за спиной сигналят сирены полицейских машин. В полумраке можно было видеть фигуры людей, перебегающих от здания к зданию. Топот нескольких десятков ног усиливался из-за рюкзаков, что были почти у каждого на спине, они гремели замками или цепями, прикрепленными к ношам. Сирены орали, как проклятые. Топот усиливался, но все это в миг оборвалось с выстрелом пистолета и проливным дождем, который появился словно по щелчку пальцев. Все тот же полумрак и бегущие люди, но сейчас и сама Оливия бежала куда-то и не могла остановиться. — Не отставай, и угораздило взять больную, — знакомый голос, который девушка когда-то слышала по телефону заставил усомниться в действительности происходящего. Ведь ее друг далеко, не могла она оказаться с ним в одном месте. Мир снова изменился. Теперь в глаза девушке бил яркий белый свет от ламп, которыми был увешан почти весь потолок. Коридор был заполнен людьми в черном, которые перешептывались или дремали в креслах. Странная атмосфера тоски и грусти завладела девушкой. Не желая того, Оливия оказалась на полу на коленях, сжимая рукой выпавший телефон. Вздохи сожаления и сочувствия раздались с нескольких сторон. — Ты не виновата, — низкий и хриплый голос уже явно взрослого мужчины действовал на девушку успокаивающе. Оливия чувствовала мягкость и расслабленность во всем теле. Она не сразу поняла, что уже лежит лицом на плитке, а над ней столпились люди, чьи лица нельзя было видеть из-за яркого света, бившего из-за их спин. Веки становились тяжелее, а силуэты все размытее. Чувство тяжести разлилось по мышцам, делая их свинцовыми и неспособными на движение. Глаза закрывались, погружая Оливию в темноту. — Собирайтесь, нам нужно действовать быстро, — все тот же низкий голос не позволял девушке спать во сне. Какая жалость. Слышны были отдаленные звуки клубной музыки и голоса мужчин, которые о чем-то спорили. Писк телефона, и мужчина снова говорит. — Я думал, он с тобой. Лицо обдало холодным ветерком, который доносился с реки, которая шумела совсем рядом. Оливия открыла глаза. Прямо перед ней стояла большая бочка с огнем внутри. Справа стоял высокий парень, чье лицо невозможно было запомнить, хотя на нем и играли языки пламени, позволяя запомнить. Слева стояла рыжая девушка в красном плаще, она закрывала рот рукой в перчатке и взглядом переговаривалась со своей соседкой с другой стороны. Оливия открыла глаза из-за звука разбившейся посуды. Подскочив на кровати, девушка успела выхватить, что за окном уже светло, в дверном проеме стояла Рорри с тарелкой, на которой лежал кусок торта в одной руке, а другой женщина закрывала рот. Переведя взгляд на пол, младшая Глэйв лишь вздохнула. На дереве красовалась большая лужа чая, украшенная осколками бывшей чашки. — Мам, ты как всегда. Неожиданная, с лучшими намерениями, но проблемой, — в ответ на это женщина лишь грустно улыбнулась. Сборы проходили быстро и в полнейшей тишине. Лишь несколько раз Рорри робко заглядывала в комнату дочери, чтобы проверить не простила ли ее Оливия, но все было тщетно. Юная Глэйв готова была метать молнии и кричать на все, что попадалось ей под руку. Вещей у девушки не было много в силу того, что достаток у их с матерью небольшой семьи был низкий, не позволяющий тратить деньги на что-то не столь необходимое в данный момент. Особой ценность, которую Оливия благополучно замотала в пупырчатую пленку первой, о чем потом пожалела, был ноутбук, подаренный бабушкой на долгие годы вперед. Следом за ним отправились самодельные книги, содержащие отцовские стихи и короткие рассказы, которые читала Рорри перед сном своей дочери. Помимо одежды, которую не стоило бы и вообще упоминать, чемодан наполнялся маленькими безделушками, которые заставляли девушку вспоминать рассказы бабушки о своем отце. Все вроде бы просто: собираешь вещи, прощаешься с матерью и едешь к началу своей новой жизни, но это на словах так просто, а по факту это одно из самых тяжелых испытаний, что может выпасть на судьбу маленькой четырнадцатилетней девочки. Автобусный вокзал Гриндейла не отличался особым приветствием или красотой здания. Напротив здесь можно было увидеть пороки города во всей красе. Начиная от пьянчуг, которые усердно делали вид заядлых трезвенников и набожных людей, заканчивая открыто показывающих свои умения женщин, способных помочь мужчине хорошо провести предстоящую ночь, а может и несколько. Оливия сидела на железной скамейке между стеной и стариком, который постоянно поправлял свои брюки, что уже начинало напрягать девочку. Мать осталась снаружи, чтобы дождаться автобуса, ну или чтобы не видеть слезы дочери, которые Оливия никак не могла сдержать. Чемодан, 2 небольшие дорожные сумки и маленький красный рюкзак, который девушка сейчас сжимала в руках, были отражением того, что она успела нажить. Они были отражением ее самой. Такие же полные разношерстной всячины, но такие пустые и бесполезные. Такие, что их не жалко и скинуть в реку. Противный писклявый женский голос объявил. — Автобус рейса Гриндейл-Ривердейл прибыл на первую платформу, начинает посадка. Повторяю, автобус рейса Гриндейл-Ривердейл прибыл, начинается посадка. Вот она точка невозврата, тот момент, с которого начинается новая жизнь не только без отца, но и без матери. Оливия медленно шла в эту жизнь, таща за пластиковую ручку чемодан и терпя постукивание рюкзачка по спине. Прощание с матерью не было болезненным. Рорри была прекрасной женщиной, которая старалась изо всех сил ради благополучия своей дочери, но ее страх, что засел где-то в глубине души, ее страх после шальной пули, что попала в грудь Энди Джонса, не давали ей прожить и года спокойно вот уже больше десяти лет. Объятия, скупая слеза, и вот водитель уже заводит мотор. Оливия не смотрит в окно, она хочет запомнить мать с хорошей стороны со всей ее добротой и заботой, а не как женщину, променявшую дочь и память отца на врача, который должен был лечить голову, но подошел к делу с совершенно иной стороны. Автобус был полупустой, многие его пассажиры — бабушки, которые ехали навестить своих внуков, а может и чью-то одинокую могилу. Оливия сидела в самом хвосте, где даже нельзя было откинуть спинку назад для большего удобства. Это жутко бесило и без того расстроенную девочку. Единственное, что спасало ее в этот момент, это ее маленький красный плеер, что упорно крутил ее любимые песни, закинутые туда еще года два назад. Как бы они не были глупы или вне моды, они грели душу, напоминая, что прошлое все еще с ней и не собирается оставлять ее один на один с этой чудовищной жизнью. Прошел час, а девочка все смотрела в окно, не двигаясь. «Я уничтожу их. И даже семи армиям меня не взять, » — усердно транслировали наушники, вызывая улыбку на лице Оливии. Эта песня была записана на кассете, что осталась от отца. ТО малое, что связывало их — музыка и их тексты, что проникали глубоко под кости черепа и оседали на извилинах подобно воробьям на линиях электропередач. Их можно прогнать, но самые верные своему делу останутся там даже после года гонения. «Чего же ждать от них? Когда ограбят или противостоять» — улыбка становилась все шире. «Я слишком часто говорю во сне, И выдуман простым. Мои мысли облетают дом как сигаретный дым» — музыкальный проигрыш заставил Оливию и вовсе пошевелиться и начать отбивать ногой в ритм песне. Благо старушки спали, и им не мешало это маленькое озорство спокойно спать, видя в своих белых снах пирожки с яблоками и пряжу для новых пинеточек внуку. Последние ноты завершили песню, а автобус начал сбавлять ход. Глэйв прижалась носом к окну, но, как она и предполагала, заветную вывеску «Ривердейл» она благополучно пропустила, пока представляла себя барабанщиком. Однотипные серые дома пригорода сменяли друг друга, не вызывая совершенно никаких эмоций. Одно лишь уныние и серость. Серость и уныние. Маленький город, что похож на гроб, в который каждым таким скучным зданием вбивают гвоздь, закрепляя крышку, которая не позволяет его «мертвецам» убежать и жить полноценной жизнью. Когда Оливия оказалась на улице, она боялась дышать, позволяя этой серости пробраться в легкие. Ни о каком вокзале и речи не шло. Одинокая остановка, которая больше подходит для внутригородских рейсов, чем для междугородных. Синий навес трепетал своими краями от ветра, а редкие капли начинающегося дождя барабанили, словно по самому сердцу, заставляя то сжиматься сильнее и терять желание разжаться. Оливия достала мобильный и набрала номер, который дала ей Рорри со словами, что этот человек ее родственник и он сам ей все объяснит, если же это начнет делать Рорри, то она получит новую волну волнения, а ведь любящая дочь не допустит подобного. Длинные гудки. Уже четвертый вызов. Снова гудки. Отчаяние начинает накрывать. Оливия села на хлипкую и уже немного мокрую от дождя скамейку, сложив руки между колен. Девочка всматривалась в даль, пытаясь понять, что ей сейчас по силам, и что она сможет сделать самостоятельно. Плеер жалобно пикнул, оповещая о том, что его заряд иссяк, и он прощается со своей хозяйкой. Начало конца было на автовокзале? Забудьте. Конец начался с этим писком. Знакомый шум заставил девочку повернуть голову влево, откуда недавно пришел и ее автобус. Небольшой синий микроавтобус подъезжал к остановке, спеша высадить своих пассажиров скорее. Дверь, наконец, с грохотом отъехала, выпуская еще партию бабушек, сразу же разбегающихся по своим делам. Последними из микроавтобуса вышел высокий мужчина с усами и легкой бородкой. Он помог выйти следом за ним девочке, которая на первый взгляд была ровесницей Оливии. Эта девочка была одела в розовую блузку, заправленную в голубые джинсы. На ногах белые кеды, а в руках мохнатая сумочка. Типичный подросток-девочка со своим отцом. Мужчина что-то сказал своей дочери и поспешил доставать сумки из багажника. Это ангельское создание с белыми хвостиками смотрело прямо на Оливию, которая сейчас была похожа на помесь злого ежа и промокшей собаки, сжавшейся в комок. Внимательный и заинтересованный взгляд бегал по кольцам и сумкам, задержался на лице. — Ты одна? — тонкий и высокий голос нарушил унылую тишину. — Да, — сухо ответила Глэйв и сильнее закуталась в черную кофту, желая оградиться от ненужных разговоров с незнакомцами. — Если ты одна, то пошли со мной, — девочка протянула руку Оливии, словно они были давними подругами. — Кто ты и что ты? — голос Оливии дрожал от холода и переполнявших девушку эмоций. — Я Кетти Бош, а ты явно замерзла, — Оливия уже начала сомневаться в бредовости идеи пойти с этим земным ангелом, когда совсем рядом взревел мотор. К одинокой остановке подъехала черная машина и мотоцикл. Дверь машины открылась, словно находящиеся внутри люди ждали нового пассажира, а мужчина, что сидел на мотоцикле, слез со своего байка и направился к Оливии, спуская на шею бандану, что была надета на его нос и рот. — Оливия? Хотя что я спрашиваю, — голос мужчины был низким, с хрипотцой. Он внимательно смотрел в зеленые глаза девушки, словно видел в них что-то родное. Оливия же сама не могла отвести взгляд. Она не знала этого мужчину и никогда не видела раньше, что что-то отдаленно родное и дорогое проглядывалось в мужчине. Грубые ботинки, кожаная куртка, нож на поясе должны бы устрашить любого, но Глэйв лишь завороженно смотрела на мужчину. — Я Эф Пи Джонс, малышка, поехали, тебя уже заждались в гнезде, — знакомая фамилия и холодок, что пробежал по спине. Не задумываясь больше ни минуты, Оливия подошла к машине и залезла на заднее сиденье, где сидела маленькая девочка с русыми волосами. — Привет, — эта девочка улыбнулась. — Я так много слышала о тебе и наконец вижу. Это фантастика, — она буквально подпрыгивала на месте, столько в ней было энергии. Писк телефона заставил Оливию залезть в свой рюкзак. — Милый, я знаю одну девочку, что готова горло перегрызть за такой, — обыденным тоном проговорила девочка. — Многообещающее начало. — О, ты все же говоришь, хвала Одину, а я-то думала, что ты будешь как Молчун вечно хмуриться, и, как это не комично, молчать. Я Тони, кстати. Тебе понравится у Джонса, он хоть и злой на вид, но понимающий… Пока Тони рассказывала Глэйв о предстоящей жизни в этом городе, девушка достала телефон, где на экране мигало оповещение о новом сообщении. ~ Видел тебя, так и хотелось просушить феном, да не дали, — сообщение было от Фэнгса. Оливия поспешно обвела взглядом местность вокруг машины, но никого кроме блондинки и ее отца, которые почему-то до сих пор не уехали, не было. ~ Где ты? — Глэйв только набрала сообщение, как пассажир на переднем сиденье развернулся, и Оливия увидела широкую улыбку в пол лица парня. — Я дома, а ты? — голос у собеседника был куда ниже, чем это можно было понять по телефону. Одет он был подобно мужчине, встретил Оливию. — Но почему ты… Откуда? — Тони шикнула на девушку, а Фенгс отвернулся обратно. Машины тронулась, через несколько секунд вперед выехал мотоцикл с ЭФ Пи Джонсом. Неизвестность и новые люди, особенно те, кто одет во все черное и имеет пару ножей, должны пугать, но Оливия теперь чувствовала себя спокойно. Странное тепло разливалось по телу изнутри, расходясь от груди и перетекая по венам.*Наше время*
Оливия спустилась на первый этаж, где за столом уже сидела Кетти с кружкой кофе в руках. Эта женщина вообще двадцать четыре на семь жила с кофе. Иногда Глэйв шутила, что, если Кетти и выйдет замуж, то это будет лишь большой пластиковый манекен, наполненный холодным кофе, а вместо мозга у него будут кофейные зерна. Бош не была особенно рада этому, но ведь она не знает, что в нижнем ящике комода Оливии лежит небольшая фигурка «кофейного» человека. — Ты уже встала? Так рано? — Кетти поставила кружку на стол и удивленно приподняла брови. Конечно, Оливия ведь редко просыпается раньше одиннадцати в выходные, это был самый настоящий утренний сюрприз. — А ты не соскучилась по мне? — шутливо надула губы Глэйв и достала из холодильника пачку апельсинового сока. Традиция. — Конечно соскучилась, — девушка усмехнулась. — Особенно сильно я начинаю скучать, когда у моей подруги через месяц день рождения, а она даже не знает, где будет находиться. Я предлагаю пойти в бар, — Бош хлопнула по столу рукой и шикнула от неожиданности. — Бар? — Оливия сглотнула. — Какой бар? — в голове всплыла картинка, как вчера девушка веселилась в баре «Белый змей» со своими друзьями. Это Глэйв старательно скрывала от подруги, как и любые другие вещи, которые могут связать Оливию и Змеев в глазах Кетти. — Я слышала, что под Поп`c был бар, можем поговорить с Тейтом, и, возможно, он даст нам это помещение под праздник, — у блондинки горели глаза, а сама она витала где-то в своих мечтах. Так она не заметила замешательства подруги. — А деньги ты где возьмешь? Напечатаешь или предлагаешь всю ночь стачивать зеленые карандаши? — Оливия уже успокоилась и теперь спокойно пила сок, ожидая, как еще сумасшедшую идею выдаст Бош. — Я же сказала, что мы договоримся! Этот же Тейт, я работала у него два лета подряд, он будет добр к нам и поймет всю плачевность нашего с тобой положения. Да и это отличная возможность найти высокого и накаченного футболиста для своей любимой подруги, — закрыв глаза и подперев руками подбородок проговорила Кетти. — Ты знаешь каждого друга Брендона, их даты рождения, рост, вес, адреса. У одного ты сфотографировала паспорт, — начала смеяться Оливия. — И ни одного так и не выбрала. Бедный Брендон устал выслушивать их недовольства, — Глэйв допила сок и кинула коробку в раковину. Мимо. А так хотелось. — А я не про друзей Брендона, а про тех друзей, с которыми ты пропадаешь вечерами и толком мне про них ничего не рассказываешь. Кто они? Мне попросить папу поговорить с Келлером, чтобы вытянуть из тебя хоть крупицу правды? — Бош поднялась с места и выкинула коробку из-под сока, что благополучно валялась на полу. — Это обычные ребята, что учатся в школе при заводе, будущие металлурги или электрики, не стоит тебе с такими связываться, — сердце девушки сильно билось, казалось, что еще секунда и на тарелке Кетти будет лежать не сендвич, а свежий орган. — Я просто хочу узнать твоих друзей, — Бош села на свое место и взяла Глэйв за руку. –Мы живем вместе три года, а ты все еще слишком закрыта для меня, это очень меня печалит. — О нет, — Оливия отдернула руку и сложила руки на груди. — Ты говоришь слишком высокими фразами, что ты задумала? — Глэйв прищурила глаза и внимательно посмотрела на подругу. — Олив, я ничего не задумала, разве что устроить своей подруге лучший в ее жизнь праздник, а она даже номера друзей сказать не хочет, — Кетти встала с места и отошла к окну, обхватив себя руками. Это означало одно — обида. Оливия закатила глаза и тоже поднялась со своего места. Обнимать подругу или пытаться доказать свою точку зрения было сейчас бесполезно, она все равно будет просто стоять и смотреть в даль, а позже и вовсе перестанет разговаривать. Глэйв закатала рукав рубашки, которая служила ей пижамой, и подошла к холодильнику, на котором висел блокнот с ручкой. Быстро нарисовав что-то на руке, девушка подошла к Бош со спины и протянула вперед руку. Скосив взгляд, Кетти увидела тонкое белое запястье с очертанием маленького инопланетянина со слезой на щеке. Усмехнувшись, Бош стерла слезку, оставив инопланетянина веселым. — Это еще с четырнадцати лет, — проговорила она, разворачиваясь. — И ведь работает, — хитро ответила Глэйв. — Давай обсудим твое предложение завтра, я обещала встретиться с Брендоном, а потом с металлургами, — Оливия состроила щенячьи глазки. — Окей, но мы обязательно поговорим! — Бош погрозила подруге пальцем. Оливия хлопнула в ладоши и, схватив печенье из конфетницы, побежала наверх, чтобы переодеться. Дождавшись, пока Глэйв скроется из виду, а на втором этаже хлопнет дверь, Бош подошла к дивану, на котором девушки вчера смотрели фильм. На клетчатом пледе, который свойственен англичанам, а не американцам, но так сильно любимый Оливией, лежал небольшой черный ноутбук, заклеенный стикерами, который обычно прицепляют на скейты. Открыв крышку, девушка увидела стартовый экран, который уважительно, но настойчиво просил ввести пароль для доступа к информации. Попробовав несколько комбинаций дат рождения разных людей, Бош уже хотела отложить ноутбук и признать свое поражение, как вспомнила, что совсем недавно Оливия рассказывала о том, как провела день рождения одного своего друга из банды «металлургов». Девушка быстро ввела дату, и вот перед ней уже фотография Локи с расставленными вдоль его рогов папками с файлами. Открыв браузер, девушка зашла в инстаграм, где чаще всего можно было увидеть девушку онлайн. Бош прекрасно знала, что у Глэйв было две страницы, одна официальная, а вторая, как говорила сама владелица, для души и друзей, которых знать не обязательно. Сделав пару кликов, Кетти уже находилась на второй странице девушки. Фото с вечеринок и на мотоциклах, куртки с каким-то змеями, незнакомые парни и девушки. Все увиденное поразило Бош, но она не стала терять время и перешла к директу, где закрепленным диалогом была беседа. В этом диалоге состояло около семи молодых людей и девушек, чьи профили мало отличались от профиля Оливии. Они то и дело скидывали смешные видео или картинки. Просмотрев участников, Кетти остановилась на профиле Фенгса Фогарти, чье имя пару раз слышала от подруги. Найдя его со своего профиля, девушка отправила запрос на подписку и поспешно закрыла ноутбук и отошла от дивана, стараясь не вызвать подозрений. В это время на втором этаже Оливия поспешно собирала сумку, стараясь уменьшить свое опоздание из-за утреннего разговора с Кетти. Брендон не любил ждать, а еще больше он не любил опоздания, а в этот самый момент Глэйв заставляла его ждать опоздавшую девушку. — Пока, — бросила девушка, вылетая пулей из дома, даже не посмотрев на Кетти, которая сейчас была краснее самого спелого помидора. Выдохнув, Бош разблокировала телефон и проверила оповещения «fa__fog принял вашу заявку» «fa__fog отправил заявку на подписку»***
Оливия быстро шла по дороге к кафе Поп`с, чтобы встретиться с Брендоном. Наручные часы показывали уже пятнадцать минут одиннадцатого, тогда как встреча была запланирована ровно на десять. Глэйв временами переходила на бег, но в боку начинало неприятно колоть, и девушке приходилось снова переходить на шаг, что замедляло ее. Неоновая вывеска кафе, что так красиво светит ночью, показалась после поворота, это заставило девушку улыбнуться, ведь опоздание не такое и большое, сейчас не зима, а Брендон сидит в кафе, а не на улице. Звякнул колокольчик, что висит над дверью с целью оповещения о новых посетителях. За дальним столиком сидел брюнет, чьи длинные волосы были забраны в хвост яркой красной резинкой. Не сбавляя ход, Оливия пошла прямо к тому столику. Привычно проведя рукой по плечу, где покоилась татуировка дракон, девушка опустилась напротив, улыбаясь. — Прости, я опоздала, Кетти все не отпускала со своими расспросами про день рождения, это утомляет, — начала тараторить Глэйв, скидывая рюкзак и стягивая красную кожаную куртку. — Ты обиделся? — переспросила Оливия, видя, что парень молчит и лишь бросает на нее редкие взгляды, полные недовольства. — Я правда не хотела опоз… — Но ты опоздала, потратив мое время, — наконец подал голос парень. — И не на две минуты, а на двадцать, — Брендон сдул надоедливую волосинку, что щекотала его по лбу. — И разговор с этой Бош не оправдание, я мог бы посвятить это время тренировке, а вместо этого просиживаю брюки в этом гнилом кафе. Девушка смотрела на парня с удивлением, она еще не видела его в таком плохом настроении ни разу. Обычно Бульдог всегда был разговорчивым и веселым, а сейчас больше напоминал Аида, которого отправили в мир смертных для прочистки пары унитазов. — Прости, я… — но парень остановил ее жестов и встал из-за стола, отряхивая брюки. — Я взял кофе, пошли, — с этими словами Брендон вышел на улицу. Оливия медленно пошла за ним, понимая, что слишком разозлила парня и сейчас можно ждать от него чего угодно. Брендон уже сидел в машине, стряхивая пепел с сигареты, что только что закурил, в приоткрытое окно. — Куда мы? — Глэйв опустилась на соседнее сиденье и выжидающе смотрела на парня, который выпускал облачка пара. — На Свит Вотер, — парень недобро усмехнулся и завел мотор. Его машина буквально ожила, включилась акустическая система, из динамиков раздалась песня. You are a lonely You are a lonely Машина летела по городским улицам, получая в след сигналы других водителей, возмущенных лихачеством парня. Wanted to take her back to my place Driving 90, let the cops chase Making that «Damn it feels so good» face Cause she don't wanna wait, no, wait 'til we get home — Ты ведь любишь бывать на реке, верно? — Брендон не смотрел на дорогу, все его внимание было обращено на девушку. Oh that girl, she want it, yeah she need it She a bad mother, and I believe it — Я люблю там бывать с друзьями, — Оливия стянула с себя куртку и высунула руку в окно, ловя ветер. She says «Pull over and don't lock the doors» She doesn't care who sees anymore It's better when it feels wrong (Ooh-oh, ooh-oh-oh, oh yeah, ooh-oh) It's better when it feels wrong (Ooh-oh, ooh-oh-oh, oh yeah, ooh-oh) Брендон заглушил мотор, остановившись почти у самого берега. Он опустил окна, но не спешил открывать двери, чтобы выйти или выпустить девушку. — И зачем мы здесь? — Оливия смотрела на парня, которой откинулся на спинку своего сидения. Брендон молчал и смотрел в окно, словно собирался с мыслями. — Знаешь, мы уже почти два года вместе, — начал парень. — А мы все еще играем в маленьких детей, — Бульдог перевел взгляд на девушку, которая сжалась, услышав последнюю реплику. — К чему ты клонишь? — Глэйв пыталась не показывать страха, но дрожь в голосе предательски ее выдавала с потрохами. Брендон ничего не ответил, лишь усмехнулся и притянул Оливию за руку к себе. Девушка Уткнулась животом в рукоятку ручника, но не обращала на это внимание. Страх постепенно начал усиливаться, внутри словно загорелась красная лампочка, которая сообщала, что сейчас начнется что-то плохое. Обычный поцелуй углублялся и становился все агрессивнее, руки Брендона уже гуляли по спине и талии девушки, пытаясь пробраться под ткань майки. Оливия чувствовала, что парень начал гладить внутреннюю часть бедра, прижимая девушку к себе сильнее. — Брендон, — Оливия пыталась отвернуться, что парень вновь не завладел ее губами. — Я не хочу, — Глэйв уперлась руками в грудь парня, который резко убрал руки и рассмеялся. — Это мы еще посмотрим, ты говорила, что встретишься с друзьями, — перемена в настроении Брендона поставила девушку в тупик. — Да, мы договорились, что они зайдут за мной, — Оливия перебралась на свое сиденье и потерла живот, где образовался синяк от рукоятки ручного тормоза, сознание все еще было затуманено, а сердце билось с бешеной скоростью. Из-за этого девушка не заметила, как машина резко затормозила около небольшого домика семьи Бош. — До встречи, малышка, — на губах Брендона все еще была ухмылка, когда Оливия захлопнула дверцу машины. Накинув на плечи куртку, девушка пошла по дороге в сторону Соутсайда. На следующем перекрестке она договорилась с Фенгсом о встрече, ведь пешком девушке было бы не добраться, а встреча сразу около дома сломала бы весь план по сокрытию своего статуса. Светофор уже третий раз загорался зеленым светом, но девушка упорно стояла на месте в ожидании друга. Наконец, раздался рев мотора, и из-за поворота выехал большой черный мотоцикл с водителем в белой бандане. Мотоцикл остановился прямо на переходе. — Глэйв, если я привезу тебя в таком настроении, то меня могут побить, — хохотнул Фогарти и сдвинулся вперед, освобождая девушке место. — Кто там тебя побьет, маленькая девушка или лучший друг? — Оливия улыбнулась и почувствовала, как саднит губа, видимо Брендон оставил свою «метку». — Один старый питон, что сегодня в трейлерном парке, — сказав Фогарти. — Почему ты не говорила, что у тебя такая милая соседка? — сразу же продолжил Фенгс. — О чем ты? Ты ее видел? — Девушка нахмурилась. — Она подписалась на меня, а я на нее. Думаю, это выглядит как взаимность, — Фогарти усмехнулся и газанул, а у Оливии в голове набатом била мысль «План говно, жизнь пора кинуть в топку».