"Миим"

      Акане помнит маковое поле неподалёку от детского дома. Оно находилось за старыми покинутыми домами, где мальчишки любили покурить втайне от воспитателей. Маки редко росли в данной стороне, но сейчас они были ещё запрещены после закона о «запрете наркотических веществ». Возможно, они его не заметили, либо остров слишком далеко находился от столицы. Откуда алые цветы появились, не было известно, может американцы после второй мировой решили посадить, или ещё какие-то иностранцы, и как эти цветы прижились, тоже было неизвестно. Акане не ходила на поле, лишь в тени деревьев смотрела на алые цветы. Она боялась маков, воспитательницы пугали их: «Если прогуляться по полю маков, то ты заснешь вечным сном». Но однажды, когда вражеские солдаты напали на их остров, Акане пришлось пробежаться через поле, чтобы спрятаться от мужчин в форме.       Девушка вспоминает свой временный дом, смотря на картинку с ликорисами, они её чем-то напоминали маки своим ярким алым цветом. Акане ждала, когда её позовут на медосмотр. Она лишилась приюта и своих друзей около двух месяцев назад, когда дроны и солдаты Японии прибыли на остров Цусима, то девушку отправили в приют Токио, где её придется прожить до совершеннолетия. Одна из её воспитательниц рассказывала истории про девушек из приюта столицы, якобы их после выпуска отдают в публичные дома, а кем они станут, зависят от их везения либо служанками, либо жрецами любви. Акане думала, что это лишь выдумки старушки, но нет, оказалась хуже. У них прошлось обследование, где одни отправиться на обслуживание, а другие станут «Миим»*, если они выживут. Организация HRP-4 °C* делал специальные операции для «биороботов», превращая в тех оружие. Акане слышал про «Миим», молодые люди и девушки, ставящие массовым оружием. Они выглядели, так же, как и до операции внешне. Только вот их кровь и кости, состояли из специального жидкого металла, так говорили. Акане казалось все намного сложнее.       Их перевезли на корабле. Акане помнила, как судно тряслось, и запах тошноты, пота и мочи ощущалась везде. Некоторых из них отправляют работать на фермах, других на войну. Детям повезло больше, их поселят в приют, зависимо от того, где находится, их будут этому обучать: фермерству, рыболовству, изготовление роботов. Когда Акане только привезли в детский дом, то она не могла ответь ни на один вопрос о себе. Девочка ничего не помнила про себя. Её воспоминание начались головной болью с пробуждения на корабле. Единственное, что она помнила, только имя «Акане».       На неё смотрел мужчина средних лет с пустыми глазами. Он задавал ей вопросы спокойным и монотонным голосом. — Вы ничего не помнить о своих родителей? — У Акане запотели руки от волнения. — Нет, — врач занесет ответ Акене на компьютер. — Вы можете отказаться, девушки ни так нужны, как парни, — мужчина также смотрит на Акане пустыми глазами. — Операция будет делаться без наркоза, вы можете умереть от боли, или чип, железо, могут просто не прижиться. — Да, я все понимаю, — она проводит по своим рукам и болезненно улыбается. — Ладно, операция назначена на следующую неделю во вторник.       Акане понимала японский язык, чему многие удивлялись, хотя говорила она с акцентом. Помимо японского девочка свободно говорила на английском, французском и итальянском. Воспитатели это заметили, когда девочка спокойно могла говорить с рабочими, чинившими им приют, и переводить им. К какому этносу принадлежала девочка, не могли определить, в ней явно были азиатские черты лица и разрез глаз, только волосы и глаза показывали в ней европейские корни. Волосы у неё безумно светлые, сначала многие подумали, что она альбиноска, но девочка спокойно могла находиться на солнце много часов, и кожа её не имела бледность. Глаза были безумно красиво голубого цвета с желтым отливом. Женщины подрезывали её отношения к корейцам или китайцам, но девочка, увы, не говорила на данных языках.       Больничное «платье» висит на ней подобно мешку, скрывая все прелести маленькой фигуры. Её заводят в светлое помещение, где посередине стоит операционный стол, над ним висит робот, который будет её оперировать. Акане присаживается на краешек стола, и медсестры что-то колят в её вены. — Что это? — Ей безумно страшно, вся храбрость пропала. — Это для того, чтобы вы не заснули, — «Адреналин», — раздаётся в голове девушки. — «Они безумные». Ей хочется сбежать, но шансов уже нет. Её заставляют ложиться на живот, закрывают рот. Её руки и ноги прицепляют железными толстыми наручниками. Акане тяжело дышать от страха. Медсестры уходят, и закрывают дверь. Она слышит, как робот начинает двигаться. Что-то холодное к ней прикасается, а потом её безумно больно, её режут. Она орет, но никто не слышит её крики, слезы текут из глаз, все тело трясется, а мысли мечтаться. Акане просто хочется умереть.       Она просыпается на больничной койке. Вокруг неё никого нет. Солнце освещает палату. Ей хочется пить. Акане еле встает и чувствует, как случайно взлетает. Она парит, и девушка не знает, что её чувствовать радость или страх. — Удивляет? — В комнату заходит врач с пустыми глазами. — Да, — она видит вокруг него странное разноцветное освещение, и какие-то цифры. — Аппарат хорошо прижился, ты молодец, — Акане даже страшно вспоминать о той адской боли. — Ты потеряла сознание сразу после операции, — доктор её толкает, и Акане садится на кровать. — Сегодня лучше не делать лишних движений. Если вдруг что-то случится, нажимай на кнопку, к тебе придет медсестра и принесет, что нужно. — Хорошо. — Акане смотрит на город, и улыбается, что пережила операцию. — Завтра придет твой куратор, — доктор хочет выйти из палаты. — Кто это? — Тот, кто будет тебя обучать твоим способностям.