Недобитые

      Хейну было всего двадцать три, но он и впрямь чувствовал себя стариком. Разумеется, признаваться в том, что Имон был абсолютно прав, назвав его именно так, он не собирался. Хейн и без того ощущал что-то крайне странное, будто на него без предупреждения свалили заботу о двух незнакомых подростках, а в качестве немого предостережения было чувство, что, если с ними что-то случится, Хейна как минимум прибьют.       Не то чтобы Хейн никогда раньше не работал с подростками. В Эсто происходило всякое, да и обучение в военной академии в Менесе предполагало столкновение с самыми разными ситуациями и изучение самых разных дел. Разумеется, Хейн и его сокурсники были обучены тому, как вести себя с людьми более младшего или старшего возраста, а также со сверстниками. Однако при работе в «Керикионе» он всё равно сталкивался с этим не так часто.       По приказу майора ему как-то пришлось приглядывать за двумя девятилетними девочками, чей отец в своей жестокости дошёл до крайней точки и убил свою жену. Полиция взяла на себя это дело, однако, как выяснилось, у отца девочек были какие-то связи с Коршуном из «Пустынников», и потому было решено привлечь «Керикион». Опыта у Хейна тогда было не так много, и потому он был вынужден следить за девочками, успокаивать их, если они начинали плакать, и обещать им, что всё будет хорошо. Вызвавший полицию сосед не был готов взять на себя подобные обязанности, а вот Хейн, как решил майор, идеально подходил для этой роли. К счастью, его роль ограничилась одним днём, и уже дальше девочки перешли на попечение полиции и каких-то дальних родственников, с которыми связались в ближайшие дни.       Но Джуд и Имон — не девятилетние дети, и Хейн понятия не имел, что с ними делать. Имон казался каким-то неуправляемым и будто выживающим исключительно благодаря саркастичности и язвительных комментариев, а Джуд постоянно витала в облаках, а от её проницательного взгляда по телу Хейна бегали мурашки. Он чувствовал, что с ней что-то не так, но не мог понять, что именно.       К счастью, он умел прятать свои чувства. Академия в Менесе заложила основу его собранности и готовности подстроиться под любую ситуацию, а «Керикион» это лишь укрепил. Казалось бы, что сложного: всего лишь найти способ защитить двух до жути странных и непохожих подростков от опасности, которую Хейн даже не мог определить? Он бы не удивился, если бы в обязательном экзамене, проверявшем компетентность служащих «Керикиона», встретился подобный вопрос. Но не в реальной же, чёрт возьми, жизни.       И ладно, если бы Хейн, наконец, смог вычислить, куда летит манта. Или хотя бы примерно определить, что их может ожидать. В таком случае он бы стерпел и странный разговор Имона и Джуд, который, как они наверняка думали, он не слышал, и слова девушки о том, что «они не могут просто попросить его раздеться». Это уже поставило его в тупик, но пришлось срочно выбираться — речь зашла о татуировках.       Вернее, только Имон определял то, что было у него на шее, как татуировку. Джуд считала это родимым пятном, а Хейну объясняли, что это шрам. Его странная форма, цвет и абсолютная непохожесть на те шрамы, что он видел, объяснялась применением лекарственных препаратов, производимых за пределами Земли.       После смерти родителей от чумы Хейну пришлось пройти проверку в «Криосе», где у него не выявили даже мельчайшего признака чёрного энфермада. Однако применение препаратов с инопланетными веществами вылилось в довольно странную особенность на его вполне человеческом теле — на левом плече стали проявляться символы, которых Хейн не знал. Врачи объяснили ему, что это вполне нормально: человеческое тело довольно часто реагирует именно так, а не иначе, у многих людей остались какие-либо следы после употребления различных лекарств. Со временем шрам становился темнее, что тоже было вполне нормальной реакцией организма на лекарство, и Хейн перестал задавать слишком много вопросов. Во всех его документах отныне числилось прохождение лечения в «Криосе» с «последствиями, распространенными среди людей после употребления нестандартных для них лекарств», и Хейна даже не спрашивали, как именно выражались эти последствия. Ещё позже он стал называть свой шрам татуировкой, потому что татуировки всегда вызвали меньше любопытства, а Хейну не нужно было, чтобы на него обращали внимание.       Когда он увидел нечто похожее у Джуд, он сначала решил, что их ситуации схожи. Но чем больше он прислушивался к её разговору с Имоном, тем лучше понимал, что ошибся. Доказательства, предоставленные Анубисом, полностью опровергали теорию Хейна. Спрашивать Имона о том, откуда и у него была татуировка, было бессмысленно. Даже если бы они решили сделать анализ его крови, след лекарства на основе инопланетного вещества не удалось бы обнаружить, и они бы зашли в тупик. Предположение Хейна о том, что они напились и просто сделали парные татуировки, показалось ему самым нормальным и вполне возможным, но он был вынужден отказаться от него буквально через несколько секунд.       Творилось что-то действительно странное, и в этом хаосе Хейну была отведена роль далеко не дальнего плана. Джуд смотрела на него так, будто «керикионовская» форма автоматически делала его членом верхушки МКЦ, а Имон уже словно смирился с тем, что лидерство их небольшой группы именно за Бланшем. Хейну это не нравилось, но выбора у него не было.       Он не смог ни с кем связаться, не мог даже по экстренному каналу связи, установленному между всеми членами отряда Фокса, отправить свои координаты. Его словно вышвырнули из внутренней базы «Керикиона» и сменили коды, чтобы он не смог вновь подключиться. Вшитые в форму системы не отвечали его командам, Помощница не давала точных ответов, если вообще замечала его вопросы, а у Имона не было ни шанса прорваться к Потоку. Хейн чувствовал себя загнанным в угол, и хотя его знания не были такими уж великолепными, он всё равно пытался разобраться в устройстве систем манты. Ему казалось, будто он что-то упустил и, если хорошенько приглядеться, он это найдёт. А ещё он был готов сделать что угодно, лишь бы на мгновение забыть о том, что у него есть татуировка, похожая на татуировки Имона и Джуд.       — Помощница, — произнёс Хейн спустя неизвестное количество времени, проведённое в кресле пилота и заполненное только шумом манты, — сколько осталось времени до прибытия?       — Два часа и тридцать семь минут, — мгновенно ответила Помощница.       — Охренеть, — с тяжёлым вздохом сказал Имон откуда-то сзади. — Наш экзистенциальный кризис продлится ещё два с половиной часа?       — Не драматизируй, — спокойно ответил Хейн.       — Поверь мне, я не драматизирую.       — Тогда прекрати говорить таким тоном, будто всё плохо.       — А что, разве у нас всё хорошо? — Имон тяжело опёрся на спинку кресла, которое занял Хейн, и посмотрел на него сверху вниз. — Скажи, капитан…       — Я не капитан, — резко вставил Хейн.       — …ты уже сталкивался с подобным и знаешь, что делать? — закончил Имон, не обратив внимания на его комментарий.       Хейн задумался всего на секунду, — как-никак, а их учили, что грубить гражданским — не самый лучший вариант, — но этой секунды, кажется, хватило, чтобы Имон сделал соответствующие выводы. Он оттолкнулся от кресла и, окинув панель управления каким-то особым ледяным взглядом, сел во второе кресло, повернул его, чтобы частично видеть кабину, и вытянул ноги в проход.       — У нас вообще никаких шансов выбраться из этой херни, да? — как-то слишком тихо спросил он, не смотря на собеседника.       Хейн осторожно проследил за его взглядом: позади них, лёжа на полу и положив голову на замершего Анубиса, была Джуд, пялившаяся в потолок. Она стучала пальцами и была до смешного похожа на типичного злодея из старых мультфильмов, которые Хейн смотрел в детстве, но делала это не с уверенностью или явным злым умыслом, а с волнением. На секунду Хейну показалось, что в свете ламп манты блеснули её выкрашенные в ярко-зелёный ногти, но тут Джуд повернула руку, и Хейн понял, что никакого лака на ногтях у неё не было.       «Что за?..»       Хейн наблюдал за ней ещё немного, краем глаза видя, что Имон странно косится на него, и радуясь, что девушка лежит к ним головой и не видит их. Хейн ждал, надеясь, что зелёный цвет или свет блеснёт ещё раз, и он поймёт, откуда он взялся, но ничего подобного не произошло. Хейну пришлось отвернуться, чтобы не привлекать ещё больше внимания, и вновь посмотреть на Имона.       — Мы выберемся, — уверенно заявил он, однако сам не чувствовал ни капли уверенности. — Нам лишь нужно поймать какой-нибудь сигнал.       — А если это будет сигнал какой-нибудь банды? Или мафиозной группировки?       — Что за бред? Так сильно бандам или мафии нужно рисковать и не защищать свои каналы, чтобы мы ими воспользовались.       — Ну, это же только предположение, что ты горячишься, старик?       — Я тебе не старик, — дрожащим от напряжения голосом напомнил Хейн.       — Мумия? — предложил новый вариант Имон.       Хейн ошибался: работать с подростками крайне трудно. И хотя Имон совсем не был не похож на подростка, вёл он себя слишком развязно и смело, словно совсем ничего не боялся. Но Хейну потребовалось совсем немного времени, чтобы заметить, как из-под воротника тенниски виднеются бледные шрамы с правой стороны, наверняка оставшиеся от потери руки и дальнейшего установления протеза; как глаза Имона, имевшие насыщенный голубой оттенок, приближённый к лазурному, ярко блестели и шарили по сторонам, захватывая всё больше деталей. Джуд так и не разобралась, что с его правой рукой, но, по мнению Хейна, киборг сможет воспользоваться ею по назначению даже несмотря на то, что она реагировала с запозданием.       — Ладно, понял, — сдулся Имон, когда Хейн посмотрел на него убийственно-холодным взглядом, которым он научился у Терезы, своей сокомандницы. — Хотя у меня вот тут возник один вопросик…       Хейн мысленно отсчитал до десяти, при этом делая вид, что крайне увлечён строчкой кода, выведенной на экран перед ним, и только после этого кивнул, показывая, что он готов к продолжению.       — Если там, куда мы летим, нас ждёт полиция, меня арестуют?       Вообще-то, если он всё ещё был занесён в базу полиции как тот, кого было необходимо найти, его, разумеется, арестуют. Но Имон спросил об этом с нотками тревоги, которые даже не пытался скрыть, и Хейн даже успел посочувствовать ему. Ему всего восемнадцать, а полиция уже ищет его. Конечно, полиция искала многих, даже тех, кто был намного младше Имона, но из-за потери памяти Имон оказался в довольно непростой ситуации, и потому мог даже не знать, из-за чего его хотят арестовать. Это не отменяло его преступлений, — если они действительно были, потому что Хейн верил только фактам и доказательствам, — но показывало, что он не такой уж и бездушный.       — Помнишь что-нибудь о том, почему тебя ищут?       Он не хотел спрашивать, не хотел приставать с вопросами или утешать киборга, но слова вырвались как-то сами по себе, и Хейн уже не мог забрать их назад.       — Ты знаешь Иду Джориус? — вопросом на вопрос ответил Имон.       — Джориус? — переспросил Хейн, пытаясь отыскать в памяти нужную персону, соответствующую этой фамилии. — Да, знаю. Лично мы не знакомы, но она командовала «Аммон Ра» до того, как там произошёл пожар. Проходила лечение в Гаспаре, а потом… — Хейн прикусил язык. Неизвестно, для чего киборг интересуется Джориус, и хотя они пока являлись союзниками, Хейн не должен был рисковать и давать ему информацию, которая могла навредить кому-либо.       — А потом ей стало хуже и она отправилась в Китару, — закончил Имон нарочито скучающим тоном. — Да, док мне рассказал о ней.       — И много он тебе рассказал?       — Я якобы работал на неё и должен был передать кое-какую информацию, адресованную доку. Но я ничего из этого не помню. Я помню только… — он замялся, запустил левую руку в волосы и дёрнул их, приведя в беспорядок — Хейн отметил, что волосы у него неестественно белые, такого цвета было трудно добиться с помощью краски или видоизменяющего модуля. — Помню пожар.       — Пожар? — переспросил Хейн, не совсем уверенный, что он правильно расслышал.       — Брось, Бланш, — махнул правой рукой Имон, растянув губы в кривой улыбке. — Я знаю, что ты используешь то, что я тебе скажу, против меня. Ты сдашь меня полиции при первой же возможности.       Хейн решил не отвечать. Киборг и сам должен был понимать, что у «керикионовца» не было иного выбора. Однако прямо сейчас здесь не было полиции, а если она и впрямь ждала их там, куда летит манта, оставалось ещё где-то два с половиной часа до встречи с ней.       — Тогда скажи то, что я не смогу использовать, — всё же ответил Хейн, пожав плечами. — Пока что я отвечаю за вас, и знаешь, ваше психологическое состояние тоже на моей совести.       Он не стремился становиться личным психологом киборга, но если это поможет защитить всех, кто был в манте, от опасности, которую в теории представлял Имон, Хейн был готов пойти на этот шаг. Без доказательств он не верил в виновность Имона в чём-либо, но рисковать всё же не стоило.       Имон смерил его долгим подозрительным взглядом, но Хейн не уступал. На него и пострашнее смотрели, чаще всего — майор, пытавшийся силой своего авторитета и сурового взгляда заставить Хейна что-либо сделать, реже — Джед, которому нравилось пугать Хейна.       Но в результате Имон уступил, отвёл глаза и, скрестив ноги в лодыжках, опустил голову на спинку кресла и на некоторое время затих. Хейну уже намеревался вернуться к изучаемой строчке кода, когда киборг вновь заговорил:       — Док сказал, что моя татуировка, точнее, метка, — это то, из-за чего я работаю с Джориус.       — Нет, — вдруг подала голос Джуд — такой ясный и звонкий, что Хейн, успевший забыть об её присутствии, даже вздрогнул. — Это не так.       — Что? — не понял Имон, поворачиваясь к ней. — Ты о чём?       — Эта татуировка, или метка, или одни только звёзды знают, что, — нечто иное. Сомневаюсь, что мисс Джориус на самом деле знала, что она значит.       — Говоришь так, — осторожно заметил Хейн, — будто ты знаешь.       — Разумеется, не знаю, — согласилась Джуд. Она всё ещё лежала на полу, расположив голову на спине Анубиса, и продолжала стучать пальцами, из-за чего у Хейна против воли поползли по спине мурашки.       — Чудно, — с нервным смешком прокомментировал Имон.       — Мистер Бланш, — неожиданно вмешалась Помощница, — расчётное время прибытия сократилось до одного часа и сорока трёх минут.       — Погоди, что? — он повернулся обратно и, найдя нужную панель, вывел на экран информацию, доступ к которой Джуд и Помощница ему предоставили — ничего крайне важного, только скорость манты и алгоритм преодоления возможных препятствий. Хейн следил за этой панелью и сменяющимися на ней данными почти без перерыва и не замечал ничего необычного, и этот скачок в расчётном времени не мог обойти его, но именно это и произошло. Ещё несколько минут назад Хейн видел, что время до прибытия было равно двум часам и тридцати семи минутам, но сейчас оно и впрямь сократилось до одного часа и сорока трёх минут.       Прямо на его глазах сорок три минуты сменились на сорок две.       — Что происходит, Помощница? — строго спросил Хейн.       — Скорость манты увеличилась, мистер Бланш, — спокойно ответила Помощница. — Вследствие этого расчётное время прибытия сократилось.       — Почему это произошло?       — Мисс Эзарон смогла оказать воздействие на скорость манты и увеличила её, чтобы сократить время, проведённое в пути.       — Чего? — выпалил Имон, резко повернувшись к девушке. — Почему ты не могла сделать этого сразу же?       — Нет! Я же…       — Из-за волнения относительно выводов, к которым вы пришли, усилившийся эфир мисс Эзарон смог проникнуть в системы корабля и оказать на них воздействие.       — Усилившийся… что? — не понял Имон, сдвинув брови.       Джуд подскочила на ноги и подбежала к панели.       — Я ничего не делала, — протараторила она, быстро оглядывая панель. — Я не виновата! Должно быть, это из-за того, что вы здесь…       — Мы? — тут же повторил Имон. — Так, а вот с этого момента поподробнее.       — Нет, стойте, — Джуд замотала головой, и Хейну показалось, что ещё чуть-чуть — и она лишится чувств. — Я ничего не делала… Я всего лишь искала способ связаться с внешним миром. Эфир… Нет, нет, нет у меня никакого эфира. Помощница, ты говорила, что мы не можем влиять на манту… вот так. Что доступ есть только у доктора.       — У мистера Вальфбарда есть доступ к перестройке маршрута. Об изменении скорости речи не было.       — Но манта предназначена для перелётов на короткие расстояния, — всё же решил вмешаться Хейн. — Учитывая, сколько мы уже летим, манта уже давно должна была выдохнуться. Тогда почему она ещё держится и почему скорость увеличилась только сейчас?       — У меня нет ответа на этот вопрос, мистер Бланш. Я знаю лишь то, что в меня заложил мистер Вальфбард. Если верить моим программам, манта была усовершенствована благодаря технологиям, разработанными мистером Вальфбардом.       — Эти технологии уже запатентованы?       — Нет, мистер Бланш, — она сделала паузу, и Хейн уже хотел задать новый вопрос, когда Помощница с преувеличенным энтузиазмом продолжила: — Только что один из защитных протоколов был деактивирован, и теперь у вас есть возможность подключиться к Потоку. Желаете сделать это прямо сейчас?       — Стой-стой, — Хейн даже замахал руками, надеясь, что этот простой жест будет зафиксирован сканерами манты и что Помощница поймёт, что им нужно немного притормозить. — Что это значит? Что за защитный протокол, почему он был деактивирован? Почему Джуд смогла повлиять на скорость манты? Что вообще происходит?       — Защитный протокол был установлен мистером Вальфбардом для того, чтобы избежать слежки. Любое подключение к Потоку или установление связи с кем-либо за пределами этой манты может нести угрозу.       Хейн и без её стандартных объяснений знал это. Однако они не такие уж и идиоты, чтобы лезть в Поток и связываться с кем-либо без специальной защиты и кодов, которое могут укрыть их от тех, кто может выслеживать их. Неужели Вальфбард и впрямь думал, будто полностью защитил их, лишив связи со внешним миром? Разумеется, в этом был смысл, однако Хейн всё равно считал, что они были в состоянии обезопасить себя и свои попытки наладить контакт с кем-либо за пределами шаттла.       — Почему защитный протокол был деактивирован? — сделав глубокий вдох, спросил Хейн. Время прибытия на панели сменилось на один час, а это значит, что манта вновь увеличила скорость. Они совсем не чувствовали происходящих изменений, и Хейну это не нравилось.       — Благодаря влиянию мистера Вальфбарда протокол должен был быть активен вплоть до момента прибытия в место назначения, однако влияние мисс Эзарон оказалось сильнее, из-за чего протокол и был деактивирован.       — Что это за влияние?       — Эфир, да? — высказал предположение Имон. Джуд посмотрела на него так, словно впервые его увидела, на что киборг только пожал плечами и пояснил: — Помощница говорила что-то подобное. Кстати, что это?       — Что это, Помощница? — повторил вопрос Хейн.       — У меня нет ответа на этот вопрос, мистер Бланш.       — Джуд?       Джуд отступила на шаг, тяжело дыша. Сердце Хейна пропустило удар, когда он решил, что девушку атаковала гипервентиляция лёгких. Но тут манту сильно тряхнуло, и Хейн, не успев даже ни за что схватиться, повалился на пол. Джуд упала назад, задев мгновенно взвизгнувшего Анубиса. Имон вцепился в кресло и лишь чудом удержался в нём. Манту трясло ещё несколько мгновений, и Хейн слышал лишь гул да скрежет металла о металл, пока, наконец, всё не затихло. Манта словно зависла на месте, но затем вновь слабо вздрогнула и куда-то направилась.       — Вы прибыли к месту назначения, — сообщила Помощница.       Хейн с трудом поднялся на ноги, потирая ушибленный лоб, и протянул руку Джуд. Та подскочила на ноги слишком резво, не обратив на его руку никакого внимания, и подбежала к панели. Хейну потребовалась ещё секунда, чтобы осознать тот факт, что манта перестала двигаться, после чего он проследовал за девушкой. Панель, на которой отображалось расчётное время прибытия, повторяла слова Помощницы.       Что за ерунда сейчас произошла? Почему Джуд смогла повлиять на манту и переключить её скорость, тогда как Хейн не мог даже обойти протоколы, защищающие эти программы? Почему время прибытия постоянно менялось? Не могла же на них с небес сойти какая-то чудодейственная сила, которая может влиять абсолютно на всё и подминать под себя законы всего мира и всей техники в частности?.. «Не могла же?..» — неуверенно подумал Хейн, следя за тем, как на одном из экранов демонстрируются стадии сканирования местности, где приземлилась манта.       — Вы сможете сойти с корабля через минуту, — сообщила Помощница. — Не желаете пока подключиться к Потоку и узнать последние новости?       Хейн не успел даже осмыслить, сколько времени прошло с тех пор, как их оторвали от мира, когда Джуд дрожащим голосом выпалила:       — Подключай.       Материализовавшийся над панелью экран был покрыт рябью и хаотично скачущими пикселями ещё несколько секунд. Затем картина прояснилось, и на экране показался логотип одного из государственных каналов. Ещё доля секунды — и показалась молодая женщина в строгом костюме и со слишком резкими чертами лица, застрявшими где-то между реалистичными и теми, что могут принадлежать виртуальной модели, а её чёткий ровный голос заполнил собой манту:       — …уже опросила свидетелей, однако точной информации о нападавших до сих пор нет. Проведённая экспертиза смогла выявить, кому принадлежит тело, найденное в подземном ангаре…       Хейн услышал, как Джуд втянула воздух сквозь зубы.       — Полиция подтвердила, — продолжила ведущая, — что тело принадлежит Стивену Вальфбарду, бывшему ведущему киберхирургу «Керикиона», оставившего центр около десяти лет назад. Причина смерти до сих пор не установлена, но экспертиза говорит о применении препарата, распространенного…       — Трап опущен, — отрапортовала Помощница, на секунду приглушив голос ведущей.       Джуд резко развернулась и вылетела из манты, Анубис мигом побежал за ней. Перед глазами Хейна вновь вспыхнули зелёные искры, но он списал их на последствия удара, произошедшего, когда манту начало трясти, и, указав киборгу на выход, быстро направился за Джуд. У него не было времени проверять, действительно ли киборг его послушался, но спустя долю секунды он всё же услышал его шаги.       Солнце ещё не успело опуститься и окрашивало местность в оранжево-розовые оттенки. Земля под ногами была сухой и потрескавшейся, на кое-где виднелись скрюченные маленькие кусты, — и было непонятно, то ли они такими росли, то ли с ними что-то случилось. Вдалеке расплывались очертания невысоких тёмных гор. Буквально в десяти метрах от манты были ещё дымившиеся развалины какого-то здания, окружённого частями снесённых стен.       — Чёрт, — выдохнул Имон, поравнявшись с замершим на месте Хейном, — что здесь произошло?..       Там, где только что прошла Джуд, прямо в воздухе мерцали какие-то шестигранные фигуры, распадавшиеся слишком быстро. Хейну не пришлось следить за процессом слишком долго, чтобы понять, что купол, защищавший этой место, окончательно треснул — он был повреждён ещё до них, потому что иначе он бы скрыл все разрушения от чужих глаз, и из-за этого в голову Хейна закрались непрошенные мысли. Если это место — то самое, куда их отправил Вальфбард, кто-то узнал об этом и смог добраться раньше, намного раньше, и всё для того, чтобы всё здесь уничтожить.       Анубис скакал от одного куска стены к другому, прыгал между разворочённой мебелью и утыкался носом в большие треснувшие почерневшие экраны и те, что ещё рябили помехами. Хейн заметил огромный кусок металлической лестницы, когда-то бывшей белой и валявшейся в кругу каких-то вещей, укрытых пеплом, почерневшие балки, которые обычно применяли для удержания крыш, и разбросанные по всей территории детали, до безобразия похожие на различные протезы. Анубис зубами вцепился в один из них, с трудом вытащил его из-под нагромождения побитых ящиков, но потом отпустил и заскулил ещё сильнее.       Джуд остановилась в самом центре, забралась на небольшой кусок стены, который, кажется, раньше принадлежал к ограде и мог оказаться в центре только в результате взрыва, и расширившимися от ужаса глазами оглядела местность. Хейн понятия не имел, что ему делать, потому что с таким он встречался впервые. Он быстро переглянулся с растерянным Имоном, а когда вновь повернулся в сторону Джуд, заметил, что она что-то бормочет. С расстояния, разделявшего их, он не мог ничего разобрать, и потому решил подойти ближе. Он старался ступать осторожно, но быстро, так, чтобы как можно скорее оказаться рядом, но в то же время не напугать Джуд. В голове крутились сотни правил, которые им повторяли в «Керикионе», но сейчас Хейн старался действовать не по «керикионовскому» кодексу — шестое чувство шептало, что Джуд, впавшая в панику, может выкинуть что-то совершенно не нормальное. Она уже каким-то образом смогла проникнуть в системы манты и увеличила скорость шаттла, благодаря чему они добрались до места назначения раньше. Хейн не знал, хорошо это или плохо, но что-то подсказывало ему, что Джуд прекрасно догадалась: каким бы образом она ни заставила манту лететь быстрее, она могла сделать это и раньше, и тогда, возможно, они бы успели сюда до того, как здесь всё разрушили.       — Эй, Джуд, — стараясь звучать как можно мягче и спокойнее, позвал её Хейн, — как ты себя чувствуешь?       Несмотря на то, что Хейн никогда не был мягким и привык заботится только о себе, Регнер научил его правильному подходу к людям, которые в любой момент могут впасть в панику. Как бы сильно Хейн не хотел признавать тот факт, что из троицы, запертой в манте, он — самый взрослый и зрелый, и потому он должен был взять на себя командование, сейчас он не видел другого выхода. Вряд ли Имон, воспоминания которого укладывались в два месяца, мог помочь лучше Хейна, натасканного на работу в опасных ситуациях.       Джуд резко втянула воздухи положила ладони на грудь. Она тяжело дышала, оглядываясь по сторонам, и качала головой. Анубис уже подбежал к ней и уткнулся носом ей в коленку, но даже это не помогло Джуд немного прийти в себя.       — Джуд, — позвал Хейн чуть требовательнее. — Тебе нужно успокоиться.       — Ты не понимаешь, — выдохнула она, ещё раз покачав головой. — Тут так… Так много эфира…       — Чего? — нахмурившись, уточнил Хейн. Позади что-то хрустнуло, но Анубис не среагировал на опасность — значит, это всего лишь Имон.       — Он давит на меня, — продолжила Джуд, всё так же тяжело дыша.       — Ты узнаёшь это место? — послышался голос Имона. Хейну хотелось шикнуть на него, чтобы тот замолчал и дал ему самому разобраться с произошедшем, но Джуд вдруг встрепенулась, всмотрелась в лицо Имона и выкрикнула:       — Ложись!       Имон упал вниз, а Джуд толкнула Хейна в сторону. Там, где он только что стоял, неизвестно откуда пущенная пуля взрыла землю, подняв пыль. Секунду спустя следующая пуля задела его плечо, и Хейн почувствовал, как брызнула кровь.