***
Фокс открыл глаза в комнате, похожей на каюту космического корабля. Простой стиль, минимум свободного пространства, узкая кровать, на которой он лежал. По крайней мере, раньше здесь точно было минимум свободного пространства — он видел следы на стенах и полу, оставшиеся после перетаскивания мебели и откручивания экранов и ящиков, и с какой-то поразительной уверенностью определил, что здесь было что-то более громоздкое и важное. Он с болезненным стоном сел, намереваясь ощупать лицо, но руки не отозвались. Фокс опустил затуманенный взгляд на свои запястья, стянутые жгутами, очень похожими на уменьшенную копию стальных буксировочных тросов, и выругался. Он опять ничего не помнил и не понимал. Комната казалась запущенной, словно в ней давно никто не жил, а о её ремонте даже не думали, но полупрозрачные двойные двери метрах в трёх от кровати говорили об обратном. Фокс не помнил, чтобы в каютах космических кораблей были такие двери — если, конечно, предположить, что он действительно в каюте. За дверями виднелся размытый силуэт, пришедший в движение. Фокс напрягся, стал инстинктивно искать какой-нибудь похожий на возможное оружие предмет, но голова кружилась, а воспоминания путались, мешая ему думать. Неожиданно двери стали совсем прозрачными, слабо засветились блеклым голубым оттенком, и за ними Фокс увидел рядового Хейна Бланша с очень усталым взглядом. В горле Фокса встал ком. Он попытался встать с кровати, но неуклюже перевалился через край и болезненно впечатался в холодный пол. Краем глаза он заметил, что Хейн поморщился, но больше своих эмоций никак не выдал. И только тогда до Фокса дошло: он в импровизированной тюрьме, а Бланш — его охранник. Ужас, боль, непонимание и растерянность наслаивались на него без остановки, а Фокс только и мог, что глотать ртом воздух и озадаченно смотреть на Бланша. Он не выглядел напуганным, смертельно раненным или прошедшим через ад. Лицо, как и всегда, идеально выбрито, ведь Хейн терпеть не мог хоть какую-то растительность на нём; но под глазами залегли глубокие тени, скулы прорезались ещё резче, а на шее была свежая повязка с бинтами. Взгляд карих глаз — холодный и расчётливый, он всегда таким был, даже когда Хейн отпускал какую-нибудь шутку. Сейчас Фоксу отчаянно хотелось, чтобы это изменилось. Он аккуратно приподнялся и сел, спиной прислонившись к кровати, вопросительно поднял брови, но Бланш молчал, будто позволяя Фоксу первым начать разговор. Однако он не знал, о чём говорить. В голове опять был туман, а настойчивый шёпот, толкавший его к самому краю, затих. Он не чувствовал давления на тело, не слышал, как трещат кости, и не ощущал огня на своей коже. Он ничего, кроме пустоты, не ощущал. Было что-то странное и в ней, но Фокс никак не мог понять, что именно. Вдруг Бланш открыл рот и сказал что-то, но Фокс ничего не услышал. Секундами позже, когда Хейн продолжал беззвучно говорить, до него дошло, что помещение, где он находился, было отрезано от всего остального — он не мог понять, что слышно за дверьми, не слышал шагов Бланша или шороха его одежды. На нём была куртка, блестевшая кожей, и Фокс сразу узнал «керикионовскую» форму, но она даже не заскрипела, когда Хейн собрал руки на груди и с сомнением посмотрел на Фокса. Бланш опять что-то сказал. Нахмурился, стрельнул глазами вправо, будто там, за пределами прозрачных дверей, в стене или на ней, что-то было, и снова заговорил. Фокс услышал тихий щелчок вдалеке. — Исключительно ради безопасности, — произнёс незнакомый голос, — но я останусь. — Я сам справлюсь, — ответил Хейн. — Лучше помоги остальным. — Мы так не договаривались, капитан. — Не беси меня, иначе отключу тебя. Послышался протяжный, поражённый вздох, и Фокс вдруг осознал, что обескуражен. Он не мог даже представить, с кем говорит Бланш, но отдалённо понимал, что разговор идёт и о нём в том числе. — Поверить не могу, что ты сказал это, — сокрушённо пробормотал кто-то, чей голос лился из динамиков, расположенных в этой комнате. — И это после всего, что между нами было! Хейн не ответил, а когда прошло где-то полминуты, Фокс догадался, что незнакомый собеседник всё же оставил их. Но Бланш упорно молчал, сверля Фокса нечитаемым взглядом. В голове роились сотни мыслей, одна стремительно уничтожала другую, пока сам Фокс пытался выдержать направленный на него взгляд. Он не понимал, почему ему так тяжело, ведь он почти всю свою жизнь находился под чьим-то вниманием. Он привык, что к нему обращены взгляды, и запретил себе думать о том, что будет, если они из восхищённых, уважительных и сдержанных превратятся в холодные и недоброжелательные. — Я… — нерешительно начал Фокс, чувствуя сухость во рту, но Бланш его перебил: — Жив. Вы живы, — исправился он секундой позже, как будто соблюдение субординации — это именно то, что волновало их обоих сильнее всего. — Не знаю, — немного подумав, пробормотал Фокс. Бланш поднял брови, и он уточнил: — Я не знаю, жив ли я. Я ничего не понимаю. Я ничего не помню. — Только второго без памяти мне тут не хватало, — раздражённо выдохнул Хейн, проведя пятернёй по волосам. — Второго?.. — Почему вы напали на нас? Фокс недоверчиво оглядел свои руки. Он всё ещё был в одежде, казавшейся ему странной и чужой, будто сорванной с какого-то другого человека, и потому никаких подсказок не было. Оружейные ремни стянуты и наверняка спрятаны в укромное место, из-за чего чёрная форма из кожи, матового металла и итро казалась неполноценной. Онемевшие из-за жгутов руки были покрыты рубцами и ожогами, но Фоксу казалось, что они уже давно находятся в таком состоянии. — Я слышал голос, — тихо произнёс он, не доверяя самому себе. — Он говорил мне найти кого-то, и я… Я хотел этого. Я чувствовал, что хотел, но не понимал, почему. Это… — Это не оправдание, — вновь перебил Хейн, сведя брови к переносице. — Я знаю, что вы были там, майор, когда одному киборгу вырывали руку, но ничего не сделали. Вы вспороли рану другому и вполне могли забрать девушку, которая ни в чём не виновата. Я хочу знать, почему. — Я не помню, — сорвавшимся на хрип голосом ответил Фокс. — У меня в голове так пусто, я ничего не помню, Бланш! Я… — он остановился, поражённый собственными словами, и добавил едва слышно: — Я даже не помнил, кто я такой. Я не помнил тебя. Я чувствовал твой запах, и он казался мне знакомым, но голос вёл меня дальше, а я… Звёзды далёкие… Фокс наклонился, вцепился дрожащими пальцами в волосы и плотно прижал уши к голове. В последний раз так страшно ему было в четырнадцать, когда его жизнь оказалась под угрозой, а психика могла сломаться из-за одного неправильного действия. Сейчас ему тридцать два или тридцать четыре, — он даже не мог вспомнить точно, сколько лет ему было на самом деле, — но страх накатывал волнами и затапливал, не позволяя вдохнуть полной грудью. Внутри него что-то сломалось, он отчётливо это понимал, но не хотел по-настоящему принимать. Он всё видел перед собой взгляд чьих-то зелёных глаз, слышал настойчивый голос, а следом за ним — холод и тьму, что утягивали его в самую глубину сознания, запирали в самой далёкой клетке и не желали выпускать. Ощущение нереальности всего этого было так же сильно, как и мысль, что на самом деле Фокс является кем-то другим. — Это был не я, — судорожно выдохнул он, впервые за много лет ощущая, как паническая атака готовится наброситься и разорвать его на куски. — Нет, точнее, это был я, но… Я ничего этого не хотел. Я не помню, почему я делал то, что делал! Я помню зелёные глаза и чей-то голос, а ещё холодную тьму, а это давление на кости… У меня в голове кто-то был, — дрожащим голосом выдавил Фокс. — Я точно знаю, у меня в голове кто-то был. — Ты знаешь, — неожиданно раздался тот же голос, что ещё недавно сокрушался из-за попыток Хейна отделаться от него, — Джуд сказала, что она почувствовала в нём что-то странное. Почти как с Имоном, только… — Что я тебе сказал? — устало вздохнув, перебил Хейн и потёр переносицу. — Не лезь, Анубис. Я сам разберусь. — Да я же помочь пытаюсь! — ощетинился Анубис. — А, кстати… — Оставь нас, — произнёс Хейн, но Анубис бесцеремонно продолжил, довольный собой: — Они уже вернулись. До нападения Джуд три, два… Фокс услышал какой-то грохот. Он приподнял голову, силясь рассмотреть хоть что-то сквозь спутанные пряди, упавшие на лицо, и медленно отступающий туман перед глазом. Бланш героически держался и не выдавал свое недовольство целых десять секунд. Но после на него кто-то прыгнул, будто пытался застать врасплох, и повис на его плече, выкрикнув: — Дай попробую! Хейн громко втянул воздух сквозь зубы. Повернул голову к девушке, висящей у него на плече, и с улыбкой, но холодно сказал: — Я говорил тебе не заходить сюда, пока мы не закончим. — Но здесь такая концентрация эфира! Я… — Вы купили то, что нужно? — Да, но… — Ты осмотрела Имона и Ри? — Конечно, ещё утром! Поэтому я… — Не будешь мешать, полагаю. — Нет, я помогу! — нетерпеливо выпалила девушка, отпуская его и отходя на шаг. — Пожалуйста, Хейн. Я могу помочь. Фокс пригляделся к девушке, и что-то в его сознании шевельнулось от узнавания зелёных волос, собранных в высокий хвост, вытянутых ушей и аметистовых глаз, сиявших так ярко, будто они были ненастоящими. Его почти смутила простая кофта на размер больше, чем нужно, и кожаные штаны с ботинками на небольшой платформе, потому что одежда казалась чересчур простой и совсем не в стиле девушки. Сперва это показалось Фоксу странным, но потом его осенило: он помнил её. Девушку, что была на попечении доктора Вальфбарда. Пларозианка, которую доктор представил ему, когда он приехал с ампулой крови для анализа. — Тебя зовут Джуд, — медленно проговорил Фокс, тщательно выделяя каждое из слов. — Я помню тебя. Ты жила с доктором. Девушка вздрогнула, будто только сейчас заметила его, и своей реакцией не только выдала свой испуг, но и подтвердила его слова. Разлившееся внутри облегчение было подозрительным. — Я думал, что ты погибла в том доме. Я… — он остановился, не уверенный, для чего вообще начал этот разговор, но продолжил, заметив, что Джуд внимательно слушает: — Я помню, что посылал туда его, — он кивнул на Бланша, — и помню, что после этого он исчез. Я даже не думал, что ты исчезла вместе с ним. Что ты вообще жива. — Ну, вы, кажется, были готовы это исправить, — пробормотала Джуд. Хейн вскинул брови и удивлённо посмотрел на неё. Джуд ойкнула, прикрыла лицо руками и простояла так целых полминуты, пока Хейн продолжал сверлить Фокса недовольным взглядом. — Я этого не помню, — на всякий случай повторил он. Вряд ли провалы в памяти освобождали его от ответственности и позволяли мгновенно забыть о всех своих грехах, но Фокс считал крайне важным доказать, что участвовал в этом спектакле отнюдь не из-за собственного желания и природного любопытства. — Зато помнит парень, которого вы использовали, чтобы выманить меня, — безучастно произнёс Хейн. — У него розовые волосы и острые зубы. Помните такого? — Помню, — согласился Фокс, потому что он действительно помнил Пайка Юстаса, но никак не мог понять, что ему не нравилось в этом несчастном парне. Было что-то противоестественное в самом его существовании, и Фокс не понимал, что именно, хотя явственно ощущал, как это чувство тянется от чего-то другого, никак не связанного с холодом и тьмой. — Я должен был забрать его… Почему? Голос говорил мне только о Джуд. — Голос? — оторопело переспросила Джуд. — Джейл, человек, с которым вы связались, планировал продать его вам. Или, как мы узнали позже, Горгонам. В сознании Фокса что-то в очередной раз зашевелилось. Это были не его неуклюжие попытки вновь взять власть над своим телом, почему-то бунтующим против него, или рьяные противостояния чужим голосам. Это было очень нечёткое воспоминание об одном из голосов, приятном, мягком, но почему-то говорившем просто отвратительные вещи, которым Фокс, однако, уделял внимание. И которые был готов воплотить в жизнь только потому, что того хотел голос. — Горгоны, — задумчиво повторил он, откидывая голову назад и прислоняясь к тонкому матрацу. — Я, конечно, хотел найти Эббу, но не таким способом. Есть ещё что-нибудь, о чём я должен знать? Ну, знаете, как тот, кто ни черта не понимает и путается в собственных воспоминаниях. — Простите, — виновато пробормотала Джуд, опустив голову. Хейн во второй раз посмотрел на неё с удивлением. — Я вас вырубила, потому что вы хотели напасть на Хейна. Внутри вас что-то было, и я попыталась избавиться от этого, чтобы вы вновь стали самим собой, но не знаю, получилось ли у меня. Возможно… из-за этого воспоминания и спутанные. Фокс улыбнулся, мысленно поражаясь столь быстрым переменам в себе. Он вновь чувствовал уверенность, пусть и пока в малых количествах, знал, что улыбка обворожительна даже несмотря на обезображенные губы, а голос, стоит ему только заговорить, будет учтивым и ласковым — таким, каким Фокс всегда общался с людьми. В норму пока не вернулось только его обоняние. Он хорошо различал запах Хейна и запах Джуд, очень тонким слоем смешавшиеся из-за времени, что они провели бок о бок, — Фокс очень хотел об этом расспросить, но держался, — различал запах металла, далёкий запах топлива и даже крови, но не свежей. А ещё какой-то лёгкий запах то ли цветов, то ли полупустынной местности. И этот запах хорошо облепил Джуд и медленно просачивался за двойные двери. — Эфир, — произнёс Фокс, стоило ему только сильнее втянуть воздух и распознать в нём знакомые нотки. — Так пахнет твой эфир. Джуд округлила глаза и прижала руки к груди. Не сразу, но Фокс заметил, что её пальцы пересекали тонкие нити зелёного света, которые раньше были почти прозрачными. Она действительно использовала эфир — должно быть, аккуратно воздействовала на него, пытаясь привести в чувства. Паника почти взяла верх, но Фокс вовремя успокоился, начав дышать глубже. Запах эфира был приятным и приносил спокойствие. Никакого чувства, от которого кровь стыла в жилах, что не покидало его уже несколько дней. Сразу же появлялся вопрос, что из себя представляет этот эфир и какова его природа, но у Фокса не было никаких сил на поиск ответов. Его существование и способность успокоить уже принимались как естественные, наравне с обворожительной улыбкой Фокса или извечно сдержанным взглядом Бланша. — Невероятно, — выдохнул Фокс, улыбаясь ещё шире. — Я никогда не думал, что мой нюх настолько хорош. — Кажется, даже Ри не так хорошо распознаёт запах эфира, — пробормотала Джуд Хейну, но недостаточно тихо, чтобы Фокс их не услышал. Либо она забыла о его потрясающих ушах, либо не понизила тона намеренно. — Наверное, Горгоны со мной что-то сделали, — предположил Фокс, пожав плечами. — У кого-нибудь есть идеи, как я у них оказался? И, кстати говоря, как я оказался конкретно здесь? Мне всё ещё интересно, что произошло. — Вы на нас напали, — с глазами, искрящимися чистой невинностью, ответила Джуд. — Помешали кораблю нормально взлететь, влезли в его системы, сильно ранили Ри и едва не разорвали Хейну горло. А ещё вы наблюдали, как Имону откручивают руку, и ничего не сделали. Но это было ещё до того, как корабль взлетел. Хейн обречённо закрыл лицо руками. Чем-то Джуд напоминала Леку и Джеда с их энергичностью и способностью выдать всё как на духу. Но, в отличие от них, она была живой. Эта мысль пронзила Фокса не хуже пули. Почти в самое сердце, если бы только оно не было тщательно защищено. Фокс никогда не привязывался к людям так, как того бы хотел, и не пытался добиться расположения каждого, кто нравился ему как личность. В первую очередь Фокс был майором, а остальные — его подчинёнными. Его погибшими подчинёнными, которых он не смог спасти. Он стиснул челюсти и мысленно досчитал до десяти. Он не планировал без доказательств считать себя виноватым или, наоборот, непричастным, но всегда хорошо управлял собой и понимал, что бессмысленным выплеском эмоций никому уже не помочь. «Керикион» был подорван, — факт, теперь хорошо различимый среди множества других воспоминаний, — его подчинённые, кроме Бланша, мертвы, а сам Фокс был протащен через какую-то мозгопромывочную операцию и не доверял себе как прежде. В конце концов, с ним всегда бывает вот так: сначала он обретает что-то, а потом теряет по глупости своей или чужой. Фокс должен был давно привыкнуть к этому. — Как киборг чувствует себя сейчас? — спросил он, прогоняя отвлекающие мысли. Предаваться самобичеванию или думать о том, что он точно мог помочь, можно и потом. — Его рука?.. Джуд собралась ответить, но под взглядом Хейна быстро сникла. Фокс выругался про себя и задал другой вопрос: — А тот, кого я ранил? Ри, верно? Он в порядке? Джуд опять приготовилась дать ответ, но на этот раз сомкнула губы раньше, чем Хейн успел посмотреть на неё. — Хотя бы скажите, насколько сильно я должен чувствовать вину. — Достаточно сильно, — коротко ответил Хейн. «Ну что за прелесть», — разочарованно подумал Фокс, опуская плечи. Если его действительно хотят держать здесь и даже рук не развязывать, им следует хотя бы чётко обозначить, в честь чего такие удобства. — Руки назад! — вдруг рявкнул Хейн. Фокс перевёл взгляд на Джуд, уже подошедшую к самому краю прозрачных дверей и куда-то протянувшей руки. Девушка на секунду зависла, исступлённо смотря перед собой, но потом надула щёки и выдала: — Я могу помочь! — Ты и так на ногах едва стоишь! — Неправда, я нормально стою! А ты вообще не спишь! — Как приятно осознавать, — вставил Фокс, воспользовавшись секундной тишиной, — что некоторые вещи не меняются. — Сидите тихо, майор, — бросила ему Джуд, быстро скосив на него глаза, — иначе Хейн позовёт Иззи и она будет доставать вас своими расспросами до тех пор, пока вы не лишитесь сознания. Фокс опешил и проглотил уже сформировавшуюся мысль. Он не знал, кто такая Иззи и почему её расспросы так ужасны, и был уверен, что справится, если всё же столкнётся с ними, но проверять свою уверенность на практике не желал. Эта девчонка поставила его на место одной точной фразой и наверняка использовала эфир, но думать об этом хотелось меньше всего. Вероятнее всего, если он не ошибся в смутных образах из своей головы, второй девушкой, что оказалась в отсеке, и была эта Иззи. Она выглядела словно случайно попавшей на корабль и не подготовленной к тому, что Фокс мог устроить. Хоть и не до конца понимал, что он мог устроить, Фокс решил, что это были не очень приятные вещи. Зато теперь он точно знал, что находится на космическом корабле. Он не помнил, как попал на него, но помнил очертания небольших челноков, отсеков, сквозь которые пробирался, гудящих механизмов под ногами и запах топлива. Сейчас стояла тишина, не было слышно ничего, кроме тяжёлого дыхания Фокса и чьих-то далёких шагов, наверняка усиленных эхом. — Могу я скромно поинтересоваться, — осторожно начал он, искренне надеясь, что ему хотя бы ответят, прежде чем звать эту Иззи ради исполнения угрозы, — в пределах какой территории мы сейчас находимся? Джуд озадаченно посмотрела на Хейна. Фокс предположил, что девушка не вполне понимала, для чего нужно столь чёткое разграничение территорий и знание, куда соваться не следует. — Мы в пределах Четвёртого Палладиума, — с учтивой и явно издевательской улыбкой ответил Хейн. — О, теперь мне намного понятнее, спасибо. А за иллюминаторами Луна или уже станции недалеко от Урана? — Леса, — с непоколебимой уверенностью ответила Джуд. Леса? На Луне леса были искусственно выращенными и явно не располагались в доках, где мог находиться корабль, а на станциях чаще всего были парки и сады, но о целых лесах и речи быть не могло. — Мы на Земле? — выждав секунду, спросил Фокс, при этом чувствуя себя полнейшим идиотом. — На Земле, — подтвердил Бланш. — Вы повредили корабль, так что нам пришлось приземлиться возле одного небольшого города и найти разные запчасти и прочее. Добро пожаловать на северо-восток Центрального. — Ты шутишь, — недоверчиво пробормотал Фокс. — Мы на северо-востоке Центрального? Мы были на юго-западе! Хотя нет, стоп, это же «Бетельгейзе»… Когда его в последний раз поднимали в воздух? — Вы напали на нас вчера, — холодно отчеканил Хейн, немигающе смотря перед собой. — Сейчас уже два часа нового дня. Фокс опять запустил пальцы в волосы. Если он действительно в каком-то стремлении повредил корабль, тот не смог бы преодолеть такое огромное расстояние всего за ночь, если не меньше. Да он вообще не смог бы сдвинуться без запчастей и нового топлива — Бланш сам сказал, что они искали запчасти в городе, а запах нового топлива немного отличался от того, что Фокс ощущал в первые минуты на корабле. Для таких махинаций «Бетельгейзе» мог быть достаточно мощным кораблём, но Фокс всё равно не верил, что прошла целая ночь. — Что-то я окончательно во всём запутался, — проговорил Фокс, стараясь как можно меньше обращать внимания на давящую тишину. — Не вы один, — скромно сказала Джуд и многозначительно посмотрела на Хейна исподлобья. Тот очень громко вздохнул и ответил: — Джуд, нет. Я не пущу тебя к нему. — Всё будет хорошо, — попыталась заверить его Джуд, но голос её звучал неуверенно, а нервный взгляд метался от одного присутствующего к другому, ни на ком не задерживаясь. — Ри обещал помочь, только сначала примет регенео, а то иначе придётся эфиром отправить его обратно, он ведь ещё не полностью восстановился и… — Ри сделает… что? Ты с ума сошла? Только Ри нам здесь не хватало! — Он знает о Рейнджере. А ещё он сказал, что отлично справится. — Он же просто будет стоять и угрожать ему пистолетом, — вздохнул Хейн. Джуд была готова возразить, но спустя секунду до неё словно дошёл смысл услышанного и она сокрушённо кивнула, соглашаясь с ним. — К тому же, я не доверяю ему настолько, чтобы… — Не хочу этого признавать, — вновь вмешался Анубис, — но он может быть полезен. Только если Джуд пообещает быть осторожной. Джуд? — требовательно обратился он к ней. — Я сама осторожность, — с готовностью ответила девушка. — Вы думаете, он вам на блюдечке все ответы даст? — зло прошипел Хейн, наклонившись к Джуд. Они всё ещё не понизили голосов достаточно, чтобы Фокс их совсем не слышал, но для приличия он решил притвориться, что его совсем не интересовал их спор. — Разумеется, нет. Ему потребуется время, чтобы сознание переработало всё случившееся, а воспоминание встали на свои места… Фокс раздражённо дёрнул хвостом. — …но в нём есть что-то, не дающее мне покоя. Точнее, в его глазу. Фокс инстинктивно коснулся глаза и ужаснулся: повязки не было. Всё это время он сидел без повязки, демонстрируя тёмное пятно и почти неразличимую щель, бывшую его правым глазом. Он судорожно выдохнул и принялся озираться по сторонам. Кто вообще в здравом уме снял с него повязку? Бланш должен был предупредить, что Фокс не терпит подобных вольностей. Даже несмотря на то, что сейчас он был их пленником, неужели Бланш позволил им так просто избавить его от повязки? И не двигало ли им собственное любопытство? Он не зря держал глаз закрытым, не устанавливал протеза и не платил бешеных денег за попытку скрыть пятно. Фокс любил внимание и умел его принимать, но то, что случилось с его глазом — история куда более страшная, о которой никто, кроме присутствовавших тогда докторов, знать не должен. — Чёрт возьми, — простонал Фокс, не придумав ничего лучше, чем просто опустить голову так, что волосы сами упали на глаза. — Где моя повязка? — Она даже не закрывает это пятно полностью, — озадаченно произнёс Хейн. — Так ли она нужна? — Прятать нужно не пятно, — вмешалась Джуд, — а то, что вновь проявилось на нём. Фокс замер. Откуда она знает? — Ты… — Я чувствую это эфиром, — торопливо сказала Джуд, начав заламывать руки. — И, Хейн, это куда более странно, чем ты думаешь. — Неужели? Что может быть страннее моего майора, который воскрес из мёртвых и попытался убить нас? Фокс чуть было не растянул губы в глупой улыбке. Бланш назвал его «своим майором», чего раньше никогда не делал. Почти два года, которые он провёл под его начальством, с той самой минуты, как Фокс лично забрал его из академии Менеса, Хейн держался отстранённо, но идеально выполнял все приказы и не задавал лишних вопросов. Фоксу вообще казалось, что Бланш так и не вылез из своего постдепрессивного периода, что преследовал его почти всё время в академии, но всего несколько минут изменили его мнение. — У него метка, Хейн, — многозначительно произнесла Джуд, кивнув в сторону Фокса. — И уже давно. Хейн недоверчиво покосился на него. Фокс натянуто улыбнулся, специально наклоняя голову так, чтобы пряди упали на лоб и правый глаз. Его положение было далеко от безопасного, и потому вряд ли ему стоило всеми силами противиться и не идти на сотрудничество, но выпавшие из памяти дни максимально приблизили его к тому воспоминанию, когда его жизнь в очередной раз разрушилась. — Ты уверена? — наконец спросил Хейн, неотрывно следя за Фоксом. — Да. Просто у него она самая незаметная из-за этого тёмного пятна. — Ты знаешь, что это за пятно? — Нет. Но если бы я могла прочитать его эфир чуть глубже… — Исключено, — отрезал Хейн. — Разберёмся с этим сами. Он замолчал и начал ходить кругами, что-то обдумывая. Фокс чувствовал нарастающую тревожность, ноющие мышцы и дурманящий запах еды. Даже в животе заурчало. Хейн повернулся к нему, и Фокс тихо чертыхнулся. Он совсем не помнил, когда в последний раз ел. — Эй, Джуд, Пайк скоро закончит? — спросил Хейн, переводя взгляд на девушку. — Не знаю… Он что-то говорил про вышедший из строя аккумулятор, но я так и не поняла, где и сколько он будет с ним возиться… — Анубис, сообщи ему, что через пятнадцать минут ему придётся рассказать о метках всё, что он знает, нам и майору. — Хейн помолчал несколько секунд, ногой стуча по полу и смотря под потолок, и добавил: — Анубис, я знаю, что ты подслушиваешь. — Да, мой прелестный капитан? — невинно отозвался Анубис. — У тебя есть ко мне какая-то просьба? — Через пятнадцать минут, — напомнил Хейн, разворачиваясь и кладя руку на плечо Джуд, показывая, чтобы она не задерживалась. — Я пока принесу майору еды.***
Пайк с особым старанием оттирал своё предплечье от пыли, въевшейся в кожу, казалось, до самых костей. Он всегда оставлял отсек с аккумуляторами, дающими питание каютам, на потом, потому что именно каютами он почти не пользовался и не видел смысла уделять им столько же внимания, сколько и остальным помещениям. От тонкого слоя пыли системы в них не выйдут из строя, а диагностика всегда вовремя предупредит, если что-то всё же случится. Жаль только, диагностика не предупредила, что этот Рейнджер успеет занести вирус, который проникнет внутрь аккумуляторов на целых шестьдесят семь процентов. Пока Иззи избавлялась от вируса, удобно устроившись в сиденье на капитанском мостике и попивая коктейль, недавно купленный в ближайшем городе, Пайк ползал между огромными кубами механизмов, проводов и труб, о которых умудрился забыть. Он весь перепачкался, но решил не переодеваться в чистую одежду, пока не соскребёт с себя всю пыль и грязь. Хотя в душе он надеялся, что будет похож на случайно вывалявшегося в грязи щеночка, который ни в чём не виноват, и его даже немного пожалеют. Он не посмотрел на Хейна, когда тот ворвался в коридор, и продолжил оттирать свои руки, игнорируя все взгляды. Иззи мерила шагами несколько выбранных метров, сокрушаясь по поводу того, что тут даже присесть негде, и время от времени ругая Ри за то, что он всё же расположился на полу. Джуд топталась возле панели, но рук не поднимала, очевидно чувствуя внимательный взгляд Хейна, замершего возле прозрачных дверей в каюту. Там был Рейнджер, которого Хейн представил как Фокса, и выглядел он неважно. Рядом с ним стояла небольшая коробка с дешёвой едой — самой приемлемой, что они смогли найти в этом жутком городе в нескольких километрах к югу от места, где они приземлились. По крайней мере, так сказал Ри, а спорить с его острым нюхом Пайк не решился. Он всё ждал, когда кто-нибудь скажет хоть что-нибудь, но ничего не происходило. Пайк предполагал, что нервы всех искрят, как оголённые провода, одна только Иззи выглядела вполне уверенной и будто точно знала, что нужно делать. — Если ты позвал нас, чтобы мы молчали, — сказал Ри, недовольно нахмурившись, — то мы вполне могли делать это и в другой части корабля. — Хочешь сказать, ты уже настолько свеж и силён, что готов помочь Пайку? — сдержанно спросил Хейн, резко повернувшись к нему. Ри сильнее нахмурился. Регенео и эфир Джуд, — теперь Пайк знал, как это называется, — спасли его от потери крови и даже минимизировали последствия раскроенной раны, но, если верить Джуд, Ри всё ещё было рано браться за работу. Уже то, что она не смогла отговорить его от похода в город, сильно сказалось на нём: кожа стала полностью белой, а глаза лихорадочно блестели, словно Ри требовались усилия, чтобы сосредоточить взгляд. Пайк не был в восторге от того, что он составил им компанию, потому что в обществе Джуд и Иззи было как-то легче, но стоило отдать Ри должное: он одним своим видом отпугивал любого, кто косо смотрел на него. Жаль, это не работало сейчас. — Если ты хочешь кого-то подстрелить, — всё же ответил Ри, — пожалуйста, я к твоим услугам. Только приведу свою винтовку в порядок. — Звёзды, — Иззи закатила глаза. — Обязательно в кого-то стрелять? Ри развёл руками, даже не смотря на неё. Джуд странно хихикнула и тут же закрыла лицо ладонями. — Я начинаю понимать, почему ты такой нервный, — осторожно заметил майор Фокс, обращаясь к Хейну. — Я не нервный, — чересчур резко ответил Хейн. Когда рассмеялась уже Иззи, он вздохнул, потёр переносицу и смиренно добавил: — Как насчёт поиздеваться надо мной в другое время? Я думал, вам интересно, что знает Пайк. Пайк воззвал к звёздам, прося спасти его. Ему крупно повезло, что эти люди вообще не вышвырнули его с его же корабля, потому что они вполне походили на тех, что может выкинуть что-то подобное без каких-либо угрызений совести. Но что, если его знания покажутся им незначительными или пустыми? Что, если они уже знают всё то, что он мог рассказать? — Про метки, — на всякий случай напомнил Хейн, стоило тишине затянуться на несколько жалких секунд. — А разве Имону знать не нужно? — попытался отвлечь их внимание Пайк. Хейн посмотрел на него таким убийственным взглядом, что Пайк мысленно извинился за своё существование и перед звёздами поклялся, что обязательно исправится. Его замечание могло бы быть логичным, если бы не одно но: Имон не просыпался. С той самой минуты, как он потерял сознание на капитанском мостике, он ни разу не открыл глаз. Хейн затащил его в одну из кают, на которую указал Пайк, а Джуд всё пыталась эфиром понять, что с ним, но вплоть до последнего часа ничего не добилась. В городе к югу отсюда они нашли лекарства, которые вполне могли выступить в качестве аналогов более дорогих и эффективных, и Джуд, промуштровав не менее десятка статей в Потоке, поняла, что и в каком порядке нужно дать Имону, и при этом использовала эфир, чтобы точно не ошибиться. Но Имон не просыпался. Он был даже бледнее Ри, дышал так тяжело, словно его лёгкие постоянно сжимались, и иногда страдал от судорог, но не просыпался. Чувствуя вину, Пайк пытался помочь Джуд, но единственное, что он смог сделать, — это осторожно вколоть ещё одну дозу успокоительного, после чего Джуд отпустила его. Даже она не знала, когда он придёт в себя, но Пайк не мог не попытаться переключить общее внимание на другую тему. — Кратварцы называют эти метки стигмами, — наконец произнёс Пайк быстро, поняв, что ещё одного красноречивого взгляда Хейна его тщедушная сущность не выдержит. — Стигмами? — повторила Иззи насмешливо. — Серьёзно? В принципе, чего-то нового мы не узнали. — Что такое «стигма»? — озадаченно спросила Джуд, беспомощно смотря то на одного, то на другого. — То же самое, что и «метка», — ответил Ри. — Просто синоним. — А-а-а… — Я не так много знаю о них, — продолжил Пайк чуть медленнее, старательно отыскивая в памяти нужные сведения, — но я слышал, что стигмы пишутся на смешении нескольких мёртвых языков и обозначают кого-то особенного. — Особенного, — на этот раз в голосе Иззи не было насмешливости, только сталь, от которой Пайку стало неуютно. — Ты над нами издеваешься? — Нет! — испуганно взвизгнул Пайк. — Клянусь, это правда! Стигмы обозначают кого-то особенного так же, как появляются только в определённое время. Это всё, что удалось понять кратварцам. В истории империи было всего несколько людей со стигмами, но это было ещё в период основания. Нынешние кратварцы знают о стигмах только из архивов. — Тогда откуда о них знаешь ты? — спросил Ри, для верности даже указав в его сторону пальцем с острым когтем. Пайк поёжился одновременно и от чешуи, покрывающей пальцы Ри с внешней стороны, и от его внимания и невероятно точного вопроса. Обязательно ли ему отвечать? Но если не ответит — его, возможно, сдадут Земному Оплоту. Пайк помнил свой приговор в точности, до самого последнего слова, но попадаться в руки землян из центрального управления всё равно не хотелось. Пайк напомнил себе: он не виноват. Ему не за что оправдываться. Единственное, в чём он виноват, так это в том, что не сразу разглядел замысел Джейла и позволил ему несколько раз ударить Ри и нацепить на него наручники, а Имона — почти разобрать. — Потому что у меня тоже есть стигма, — всё же ответил он, смотря себе под ноги. Воздух как будто загустел. Пайк услышал поражённых вздох Иззи, а потом чьи-то очень тихие аплодисменты: Джуд улыбалась от уха до уха, но не выглядела довольной или победившей в чём-то. — Я знала, что ты тоже не совсем обычный, — пояснила она, когда Пайк непонимающе уставился на неё. — Я чувствовала, что в твоём эфире что-то есть. Вот только я никак не могу понять, где… Пайк сделал шаг вперёд, ближе к остальным, открыл рот и высунул язык раньше, чем успел хорошенько подумать. Раньше, чем тишина вновь успела стать тяжёлой, а Джуд — сказать что-нибудь ещё о своём необычном эфире. — Поэтому ты постоянно опускал голову или отворачивался, — скорее утвердил, чем спросил Ри, так и не поднявшись с пола. — Не хотел, чтобы мы видели твою метку. — Сначала я подумала, что это просто татуировка, — протараторила Иззи, с видом эксперта осматривая высунутый язык Пайка, при этом находясь метрах в двух от него. — Выходит, случилось что-то особенное, из-за чего у тебя проявилась стигма? Пайк закрыл рот и отступил на шаг. Это «что-то особенное» было ужасным и преследовало его в кошмарах, какое-то время пестрило на всех экранах Кратвара и даже гремело на других планетах, будто всё произошедшее — часть какого-то шоу. — Да, случилось, — кивнул он, решив не вдаваться в подробности. — Что именно? — всё же спросила Иззи. — А нет, стой, дай я попробую подобрать пример… О! Как насчёт вот этого: стигма просто проявилась ни с того ни с сего, без каких-либо предпосылок, а обнаружил ты её позже. А ещё ты был совершенно нормальным! Типа… ни болезни, ни всяких там особенных событий. Ну, типа, проснулся как-то, эдакий невинный ангелочек, а у тебя уже стигма есть. И она обворожительно улыбнулась, для эффекта даже заправила прядь волос за ухо, демонстрируя золотое кольцо. Пайк озадаченно моргнул, не уверенный, что больше выбило его из колеи: её странный пример или она сама, кажущаяся слишком идеальной для столь пыльного местечка вроде «Бетельгейзе». — Э-э… Не знаю. Я никогда раньше не встречал других людей со стигмами… — Так, мы знаем, что Джуд с этой штучкой с самого рождения, — принялась рассуждать Иззи, но тут её перебила Джуд: — Не совсем так. С восьми лет. На самом деле я не помню, что было до этого. Иззи выждала секунду, для чего-то похлопала Джуд по плечу и продолжила: — У Имона спрашивать бесполезно, он ничего не помнит, Хейн в депрессии и ничего не расскажет, так что послушаем Фокса. — Я не в депрессии, — очень тихо проскрежетал Хейн. Иззи и его похлопала по плечу и обратилась непосредственно к майору: — Итак, мистер Я-почти-заставил-Ри-плакать. — Ри возмущённо фыркнул и вскинул руки, показывая, что ему не нравится новое прозвище майора, но Иззи непоколебимо продолжила: — Что произошло перед тем, как у тебя появилась стигма? Майор наклонил голову, внимательно рассматривая Иззи. Правый глаз вновь был под повязкой, которую ему вернули, и теперь майор словно чувствовал себя свободнее и расслабленнее, хотя всё ещё был заперт в каюте. Пайку, вообще-то, говорили, что к майору лучше не приближаться лишний раз, а ещё не называть его «майором», но природное любопытство Пайка всё ещё не было побеждено страхом. — Что вы знаете о нулевых пациентах? — наконец спросил майор, скрещивая вытянутые ноги в лодыжках. Он даже сложил руки на груди и, пусть смотрел на остальных снизу вверх, выглядел как самый настоящий начальник, запрашивающий отчёт. — Первый заразившийся пациент, — ответила Иззи и пожала плечами. — Это все знают. Ближе к делу. — Вы когда-нибудь слышали о нулевом пациенте чёрного энфермада? Пайк даже услышал, как где-то вдалеке чуть тише загудели двигатели — будто Анубис всеми способами пытался показать, что он заинтересован и удивлён так же, как и остальные. Что они могли знать о болезни, появлявшейся хаотично и не оставляющей после себя ни одного выжившего? Только то, что передавали официальные каналы МКЦ. — Если я не ошибаюсь, — наконец проговорил Хейн, стуча пальцем по подбородку, — то нулевой пациент был зарегистрирован в Артемиде. — Но никто не знает, когда именно. Однако я могу рассказать вам кое-что интересное, — добавил майор с неприкрытым энтузиазмом. — Кто-нибудь знает симптомы первоначального вируса? Не того, который есть сейчас. — Он прошёл процесс мутации? — озадаченно уточнил Пайк. — Разумеется, — майор оживлённо закивал головой. — Если вовремя не разработать вакцину, вирус неизбежно мутирует, и тогда снова приходится искать лекарство. Официально МКЦ говорила о трёх провалившихся вакцинах, которые даже опробовать не успели, потому что чёрный энфермад мутировал слишком быстро. Однако последние одиннадцать лет вирус не мутирует и распространяется в меньших масштабах. Иззи зевнула под сосредоточенным взглядом майора, словно показывала, что ей совсем не интересны подобные факты. Об этом знал каждый, кто хоть раз смотрел новости или открывал Поток — с учётом особенностей каждой из цивилизаций, на которые организмы представителей другой могли отреагировать чересчур остро и болезненно, Поток пестрил многочисленными уроками, лекциями и инструктажами о медицине и вирусологии в частности. Базовые знания были у всех, однако Кратвар был одной из немногих планет, меньше всех пострадавшей от чёрного энфермада, а сам Пайк с болезнями практически не сталкивался, и потому был готов внимательно слушать майора. — Одиннадцать лет назад появился второй нулевой пациент чёрного энфермада, — произнёс Фокс, складывая пальцы шпилем. — Это невозможно, — подал голос Ри. — Нулевой пациент только один. — Что ж, я абсолютно уверен, что у того мальчика были точно такие же симптомы, как у первого нулевого пациента. — То есть… — Джуд постучала костяшками пальцев друг об друга, собираясь с мыслями, — симптомы не мутировавшего чёрного энфермада? — И это тоже невозможно, — повторил Ри. — Ты вообще хоть во что-нибудь веришь? — озлобленно бросил майор и всплеснул руками. — Звёзды, теории заговора, единороги? Хоть во что-нибудь? — Кто такие единороги? — не изменившись в лице, спросил Ри. Хейн очень громко кашлянул и посмотрел сначала на Ри, который только невозмутимо пожал плечами, а затем на майора, мгновенно нацепившего учтивую улыбку и продолжившего: — Одиннадцать лет назад в «Керикион» попал мальчик, выживший после заражения чёрным энфермадом. — Ох, майор, — неуверенно простонал Анубис, впервые показав, что он действительно где-то рядом. — Это же засекреченная информация. Не думаю, что… — Расслабься, я же считаюсь мёртвым и вообще больше не майор. — Но если Оплот об этом узнает… — А ты собираешься отрапортовать им? О, тогда не забудь сообщить, что твои данные о том инциденте всё же не стёрли, и что Бланш нарушил вторую часть устава, начиная с третьего пункта и… — Хорошо, мы поняли, — прервал его Хейн, подняв руку. — Что там с выжившим после энфермада? — Ничего хорошего, — искренне ответил майор, но голос его по-прежнему сочился неуместным энтузиазмом. Пайку стало не по себе. — Он умер на операционном столе, в присутствии Морган, Идгара и Вальфбарда, и воскрес через несколько минут. А затем он использовал какую-то чёрную хрень, которая лишила меня глаза, и исчез. Спустя примерно двенадцать часов операции и три дня жуткого отходняка, когда я наконец пришёл в себя, я увидел на месте своего глаза эту метку. Стигму, как вы сказали. Всё, конец. — Выходит, — тут же спросила Иззи, заложив руки за спину, — стигма появилась из-за какой-то чёрной хрени. А конкретнее? — Я не знаю, что я видел, — максимально серьёзно ответил майор. — Но… — Что? — бросил Хейн, поднимая на него глаза. — Мне кажется, — осторожно произнёс майор, и Пайк с неверием распознал в его голосе нотки страха, — что та чёрная хрень была отдалённо похожа на эфир нашей прелестной Джуд.