Дьявол в голове

♪ Powerwolf - All we need is blood

      Улыбаться ее учила Магнолия. Не нравилось ей, что младшая сестра ходила с угрюмым выражением лица и постоянно скалилась, словно дикая кошка. Теперь Алетта поняла всю прелесть приобретенного навыка, люди, а в особенности мужчины, моментально переставали в ней видеть угрозу.       – Вы меня удивляете, ей богу!       – Я просто поняла, что мне необходима помощь. И готова принять ее.       Они прогуливались с Авредием по его саду, который едва тронули зеленые цвета – совсем блеклые салатовые оттенки пробивались сквозь сухую траву. Близился вечер, заливая простор нежно-розовым светом, а также знакомой прохладой.       – Предупреждал я Бимона, что иметь дело с ведьмами – себе дороже. Из-за его легкомысленности вы едва не погибли… и ваша сестра!       – Я не назвала бы отца легкомысленным. Изимира помогала ему, а он помогал ей скрываться от гонений.       – Но вам же известно, что укрытие чародеек карается по закону?       Алетте стоило постараться, чтобы не зашипеть и не сжать руку мужчины. Сам натравил на них монстров, сговорился с Изимирой, а теперь разыгрывает заботливого барина, которому девушка с удовольствием бы глаза выдрала. Но пришлось проглотить злобу и обеспокоенно произнести:       – Но я не имела дел с этой… с этой ведьмой. Это я здесь жертва.       – Ну, конечно, конечно, – принялся успокаивать ее Авредий, поглаживая по руке.       Боже, и он в это верил? Естественно! Для него, желающего во что бы то ни стало полноправно завладеть наследием Валхольм, лучше притвориться слепцом и побыстрее заглотить лакомый кусок, чем заподозрить подвох.       – Вы правильно поступили, что приехали. Я надеялся на ваш визит, и попросил моего племянника заглянуть к нам сегодня на ужин. В честь такого события вся семья соберется, чтобы поприветствовать вас. Ведь скоро и вы станете ее частью, дорогая.       – Не сказать, что я этого ожидала, – несколько сконфуженно произнесла Алетта, – так что спешу напомнить, что наш с Лео брак – чисто формальная сделка, и не более.       – Не будьте так поспешны с выводами. Я понимаю, что отец держал вас в ежовых рукавицах, но женщина не должна думать о столь обременяющих вещах и волноваться. Вы много сил вложили в процветание Сорбеца, много нервов, думаю… я слышал, что Бимон заставлял вас присутствовать на казнях. Так не должно быть.       – Он не заставлял.       – Послушайте, – Авредий остановился на подходе к поместью и с нежностью, которая выглядела весьма реальной, продолжил: – Ваш отец не причинит вам вреда, не заставит больше делать то, что вам противоестественно. Сложность вашего характера мне понятна, Лео тоже понимает это, и, думаю, ему будет интересно с вами, ведь этот черт тоже не из простой породы… Дайте нам шанс. Дайте шанс себе.       Довольно оскорбительно слышать подобное предложение, но вместо горечи Алетта испытала облегчение. Возможность вздохнуть свободно и оставить заботы о семье, людях и городке – разве не замечательно? Просто пожить в свое удовольствие. За всю жизнь – жизни! – она и не помнила момента свободы.       – Звучит здорово, – с печалью отозвалась баронесса, потупив взгляд. – Но можно ли думать о беспечности, когда враги не дремлют? Я о Изимире…       – Заботу о врагах предоставьте нам, – уверенно заявил Авредий, а затем хитро улыбнулся. – Думал, оставить это после ужина, но, чтобы успокоить вас, дорогая… считайте это подарком. Позвольте, я покажу вам кое-что.       Не без опасения, Алетта протянула руку и дала князю возможность повести ее прочь от заднего входа. Мимо яблонь, резных скамеек и беседок, ныряя под тени в глубине сада, где притаилось небольшая каменная постройка. Похоже на склад для хранения провизии, такой же находился и у нее на территории поместья, но его не охраняли вооруженные мечами стражники.       Девушка остановилась, отпустив мужчину и с негодованием посмотрела на него.       – Не беспокойтесь, вам понравится.       Посмотрев на протянутую руку, баронесса не испытала желания ответить взаимностью. Уж в слишком укромный угол ее завел мужчина, доверия не внушали стражники, охраняющие вход на склад, словно сокровищницу.       – Что там?       – Подарок.       Пойти навстречу заставило понимание, что вреда ей точно не причинят, пока не будет заключен официальный брак. Но и притворяться откровенно глупенькой и беззаботной Алетта не намеревалась, она не протянула руку в ответ, однако рискнула подойти ближе и отворить перед собой дверь – тяжелую, с металлическими засовами и креплениями.       Внутри света не было, зато пахло пылью и зерном – стойкий запах, присущий любому складу. Но Алетта уже с порога ощутила чье-то присутствие, а затем услышала звон цепей. Охранники зажгли лампы, один шел впереди, а другой остался у входа. Далеко идти не пришлось, источник звука находился за стойками с мешками, и девушка примерно представляла, что ее ждет за поворотом.       – Смею предположить, что госпожа Валхольм останется довольна такому подарку.       Госпожа Валхольм применила бы иное слово для описание увиденного, но уж никак не «довольна». Ей и раньше доводилось лицезреть менее приятные картины, но при виде знакомого, если не сказать близкого, истерзанного человека стало не по себе. Ранее за предательства Бимон сажал людей на кол, однако церемония довольно затратная по времени и ресурсам, поэтому в последнее время они прибегали к повешенью. Но заточать людей в подвале и пытать их…       Изимиру удерживали цепи из заколдованной стали, удерживающей магию колдуньи, – она висела на них, словно свиная тушка в лавке мясника. На лице остались синяки, юбки оказались разодраны в клочья, и Алетта невольно покосила взгляд на охранника – тот старался не смотреть на пленницу. От мысли об изнасиловании девушка крепко сжала пальцы на плече, вспомнив ночь с ведьмаком. Но она хотя бы собой овладела, будучи пьяной в усмерть.       Тем не менее Алетту куда быстрее привлекло лицо женщины: завязанные глаза и рот, из последнего по подбородку натекла кровь, успевшая подсохнуть. Кляп пропитала темно-бордовая жидкость, ее было чересчур много, чтобы поверить, будто чародейка случайно прикусила язык.       – Вы отрезали ей язык.       Девушка не ожидала, что фраза прозвучит столь раздраженно и злобно, но своих эмоций она не стеснялась.       – Эта ведьма пыталась заговорить моих людей, заколдовать. Это была предосторожность.       Иными словами, Авредий сделал все, чтобы Изимира не заговорила и не выдала истинные намерения. Алетта не испытывала сострадания к колдунье, которая, после милости Бимона, отплатила ему предательством, а его дочерей едва не загнала в могилу. Хотя, признаться, ее искалеченный вид вызывал жалость, которая моментально сгорала от гнева по отношению к князю. Этот ублюдок просто зачищал за собой следы.       – Наверное, я поспешил с выводами… вам не стоило видеть чародейку в таком состоянии, я лишь хотел, чтобы вы мне поверили. Доверие же строится на открытости по отношению друг к другу.       Довольно любопытный способ выразить доверие.       Изимира неожиданно дернулась – похоже, очнулась и отреагировала на голоса, ожидая продолжения пытки. Она часто задышала, зашевелила пальцами, пытаясь избавиться от боли заклинанием, только особый сплав металла кандалов блокировал магию. От чародейки пахло кровью и потом, ее светлые кудрявые волосы слиплись и лежали паклями.       Чародеек на своем веку Алетта повстречала множество: точнее, встречал Асаризам. Коварные и непредсказуемые создания, но таковым являлся и некромант, к которому ведьмы относились с не меньшей осторожностью, чем простые смертные – к ним. Постичь науку жизни и бессмертия мечтала каждая из них, поэтому Алетта, едва освоившись в новой роли, смотрела на них с брезгливостью, и в то же время опасением. Она обладала тайным знанием, однако любая колдунья могла причинить ей вред или убить.       Интересно, что успела Изимира рассказать Авредию? И успела ли? Ведь она должна была догадаться, что Алетта вовсе не простая девочка, которой подозрительно часто требовались ее услуги. Синхронизация энергетических потоков – вещь сложная, без нее души колдуна и дочери барона могли вновь распасться. А несколько голосов в одной голове имеют свойство сводить с ума. Но ничего, до этого справлялись собственными силами.       – Обычно ведьм сжигают на костре, – произнесла Алетта, склонившись над Изимирой. – Но времени не хватит. И запах отвратный. Смогут ли ваши люди, князь, заточить колья?       – Колья? – Несколько сконфуженно уточнил мужчина. – Кхм… но зачем? Она и так испустит дух.       – Если вы хотите уважить меня, не только как гостью, но и как нового члена семьи, то прошу уважать и традиции моего края.       – В моем доме дети.       – Так установите колья за пределами вашего поместья. Или на главной площади Гелибола. Людям не в первой видеть, как убивают чародеек. Уж не при короле Радовиде.       Грозный прищур откровенно говорил, что властный тон мужчине не по нраву. Долго играть наивную и ранимую девушку, нуждающуюся в защите, Алетта оказалась не в силах, вряд ли бы ей поверили – поверили бы, если она упала в обморок при виде побитой Изимиры.       – Ужин уже готов? Как считаете? – Решила упростить собеседнику задачу баронесса.       – Да, – из последних сил улыбнулся Авредий, позволив Алетте взять себя под руку. – Думаю, мы решим этот вопрос за ужином.       Все казалось неправильным, как другая реальность, в которой с каждой секундой приближался конец. Наиболее тонко Алетта прочувствовала это в окружении семейства Кастеон, когда начался ужин. Сюда согнали, похоже, всех, словно на цирковое представление, где главным артистом – или уродцем – выступала хозяйка Сорбеца.       Девушка сидела напротив Авредия, уши закладывало от голосов и звона посуды. Несмотря на приятный запах жареного мяса и свежей зелени, баронесса без энтузиазма отправляла в рот маленькие кусочки овощей. Она наблюдала за женой князя – тучной женщиной с раскрасневшимся, но на удивление приятным лицом. Его детьми – тремя дочерями-подростками и сыном, который притащил на ужин молчаливую грустную супругу. Все переговаривались, уплетали за обе щеки еду, смеялись, и только Лео – племянник Авредия – со схожей настороженностью поглядывал на родственников и гостью.       Алетта попросту не могла заставить себя улыбнуться, мысли ее крутились вокруг Изимиры, которая уже как без пяти минут покойница. Жалость к чародейке порой промелькивала в сердце, но куда сильнее ощущалось присутствие злости. Эта тварь получила по заслугам, однако не Авредий должен был преподнести ей урок. Ублюдок просто заметал за собой следы.       – Видимо, не стоило вас обременять увиденным. На вас лица нет, дорогая, – неожиданно обратился к ней князь, не скрывая бодрой улыбки.       – Это не самое шокирующее, что мне приходилось видеть за свою жизнь, – пробубнила Алетта.       – Вы видели еще что-то более шокирующее? – С любопытством вмешался в разговор Лео.       Парень не постеснялся даже осудительного взгляда дяди, вероятно, тот боялся, что его дочери не выдержат страшных рассказов. Отчего-то эта мысль повеселила девушку.       – Ну, я видела, как одного из крестьян заживо растерзали утопцы.       – Ужас, – вздохнула жена князя. – Как же вы там живете в Сорбеце?       – Это было давно, – поспешно вмешался Авредий, нежно прикоснувшись к руке супруги. – Благодаря стараниям барона Валхольма этот край теперь безопасен.       – Безопасен от тварей, но не от людей, – подметил Лео. – Ваш отец придерживался довольно суровой политики, не так ли?       – Но как вы может заметить, его уже нет с нами.       – Но есть вы, – улыбнулся парень. Повисла неприятная тишина, все без исключения впились в Алетту не то любопытными, не то опасливыми взглядами. – Вы тоже собираетесь придерживаться такой политики?       – Я уже придерживаюсь.       – Вы довольно далеки от современного общества, Сорбец находится далеко от больших городов. И у нас нет таких живодерских обычаев.       – У Радовида их тоже нет?       – Наш король карает лишь чародеек, поскольку они опасны.       – Я тоже караю людей, которые опасны для моих людей и меня.       – Неужели? И скольких вы лично покарали, а не ваш отец?..       – Лео, хватит, – пресек разболтавшегося племянника Авредий, и выглядел он достаточно сурово, чтобы мальчишка замолчал. – Прошу прощения, госпожа Валхольм, порой Лео довольно… честен и открыт и не следит за языком.       – Довольно любопытную пассию вы мне предлагаете, Авредий.       – У нас не так чтобы большой выбор, – закатил глаза Лео, намекая на отсутствие иных кандидатов.       Об этом юноше действительно говорили правду, он несносен и резок на язык, но что не вытерпишь ради вида разрывающегося от стыда и злости князя Кастеона? Мужчина сделал несколько глубоких глотков вина, опустошив бокал, и его примеру последовал сын с дочерями – правда, отпив немного. Лео не притрагивался к алкоголю, предпочитая виноградный сок. Алетта и вовсе ничего не пила.       Тишина длилась недолго, худощавая жена наследника князя неожиданно закашлялась, вид у нее и до этого был бледный, но сейчас ей стало совсем худо – извинившись, она на заплетающихся ногах покинула трапезную, а вместе с ней и супруг, которого также пошатывало от выпитого вина.       – Здесь действительно становится душно, – запричитала жена Авредия, становясь похожей на зрелый помидор. – Все эти волнительные споры…       – Не в спорах дело, – вздохнула Алетта, внимательно обведя взглядом каждого из присутствующих. – Вы пригласили меня сюда по одной причине – чтобы законным путем завладеть моими землями.       – Ну что вы… кхм-кхм, – прочистив горло, Авредий надеялся образумить собеседницу, но кашель не отпускал его.       – Отец?..       Одна из дочерей быстро выскочила из-за стола, но едва прошла пару шагов, как свалилась на колени и застонала.       – Что?.. что ты?..       – Что я сделала? – Беззаботно уточнила Алетта, а затем пожала плечами и, подхватив свой бокал с вином, сказала: – Я всего лишь пью за ваше здоровье, князь. За здоровье вашей семьи.       Она сделала глоток и скривилась – вкус вина ей не был по нраву.       – Черт… ты нас отравила! – Яростно воскликнул Авредий, что усилило приступ кашля и он свалился со стула.       Задыхались все, только Лео отчаянно сдерживал желание прочистить горло, но по его синеющему лицу стало понятно, что он едва мог вздохнуть. Алетта наблюдала за неразберихой, как грузная женщина стучала ногами по полу, а прекрасные леди уже истекали слюной, сметая блюда с едой на пол. Одна из них внезапно обмякла и упала лицом в тарелку с салатом.       Поднявшись из-за стола, Алетта неспешно обошла Лео, потрепав его кудрявым волосам, обошла девушек и остановилась напротив князя, который из последних сил поднял на нее заплывшие кровью и ужасом глаза.       – Ты… отравила… как?..       – Вы заставили моего отца глотать яд на протяжении месяцев, – без улыбки отметила девушка. – Думали, что сможете заткнуть его и овладеть секретом процветания Сорбеца, но вы ошибались. Сорбец вовсе не благословлен, и мой отец не заключал сделок с колдуньями. Эти земли прокляты, и прокляла их я, высосав столько жизней, сколько вам и не снилось. И сейчас с вам происходит то же самое. Я прокляла вас своей кровью, князь Авредий Кастеон, и вы добровольно испили ее из кубков.       – Стража!.. – На последнем издыхании воскликнул мужчина, потянувшись к двери, как к последнему угасающему лучику света. Но никто не пришел, необъяснимая тишина испугала его еще сильнее. – Тебе это не сойдет с рук…       – А вам – убийство моего отца.        Более Авредий не продержался и рухнул на пол, последним в темный мир забытья отправилась старшая дочь мужчины. Стоящая тишина оголяла звуки, доносившиеся из глубины дома: топот ног, суматоха, чьи-то редкие крики. Обведя членов семьи Кастеон взглядом, дабы убедиться, что ее кровь подействовала на всех, Алетта опрокинула графин с водкой – прозрачная жидкость моментально растеклась по столу.       Тяжелые шаги она услышала заблаговременно, но когда отворилась дверь, не соизволила даже обернуться. Ее не удивила и затянувшаяся пауза.       – Твои люди убивают всех.       – Не всех, только тех, кто дает отпор, – поправила девушка, обернувшись к Ламберту, который с недовольством осматривал хозяев дома. – Хорошая работа. Хотя опасалась, что в тебе возобладают моральные принципы.       – Они не мертвы, я слышу слабые сердцебиения.       – Думал, я даю тебе подсыпать в графины яд? – Криво улыбнулась девушка. – Этот ваш знак магический, размягчающий сознание и делающий его податливым, идеально работает.       – Что ты мне дала? Эта жидкость была похожа на…       – Кровь. Это она и была, – заключила Алетта, подхватив со стола горящую свечу в серебряном подсвечнике. – Они выпили всего лишь кровь… кто умирает от крови, верно?       – Ты говорила, что тебя прокляли, но это чушь собачья. Проклятья не так работают. Кто ты такая? Или что?       Определенно, что ведьмаку не приходилась по душе неизвестность, и поднятый меч, готовый отразить угрозу, подтверждал боевой настрой. Алетта понимала, что против стали ей не выстоять, но от забранной энергии у нее закипала кровь, адреналин мчался по артериям и обжигал нервы. Пусть даже Ламберт пронзит ее мечом, возможно, у нее хватит сил исцелить тело, но тогда ей придется искать новый источник энергии, чтобы удержать сознание Асаризама и Алетты единым.       – Это твоя услуга? На это ты хочешь ее потратить?       – Ты хоть представляешь, что с тобой сделают, если узнают обо всем?       – Ты беспокоишься обо мне? – Улыбнулась девушка, сделав шаг навстречу. – Или испытываешь чувство вины? Знаешь, мне стоит поблагодарить тебя, наверное… ведь ты избавил меня от последней слабости… но не от последнего страха. Эти люди угрожали моей семье, из-за них умер мой отец, пострадала сестра, и я была на грани, чтобы не потерять свои земли. Я боюсь потерять свою семью, свою власть и себя, поэтому ничто не сможет удержать меня от того, чтобы защищаться любыми способами.       – Эти способы заведут тебя в могилу.       – Хочешь меня убить?       – Призвание ведьмаков – охотиться и убивать монстров, а ты явно не человек.       – Я человек. Самый обычный.       – Но с необычными талантами, – язвительно подметил ведьмак. – Уйди, оставь этих людей, и я тебя не трону.       – Ты отравил их, ведьмак. Ты заколдовал поваров и стражников. А теперь ты хочешь убить баронессу Валхольм. Как думаешь, на кого покажут люди?       – Эти заколдованные люди ничего не вспомнят.       – О… а ты уверен?       Скорее всего он не лгал, однако посеять зерно сомнения Алетта посчитала не лишним. Ведьмака никто не видел в числе людей, сопровождающих девушку, она попросила его незаметно пробраться в поместье и подлить в кувшины проклятую кровь. При любом раскладе она могла сбросить вину на Ламберта, который чересчур увлекся загадкой ее силы, чтобы увидеть подвох.       Напряженный момент прервали люди Алетты: Агасфер в сопровождении четырех солдат влетел в комнату с видом человека, готового пускать реки крови. Глядя на багряные следы на его одежде и оружии, девушка поняла, что оказалась не далека от истины.       – Вы в порядке?       Он даже не обратил внимание на Ламберта, который максимально осторожно и плавно опустил меч, дабы не вызывать вопросов. Пусть он и ведьмак, но лишними проблемами он не стремился обзавестись.       – В полном. Что с поместьем?       – Зачищено. Во всяком случае, сопротивляться уже некому.       – Прекрасно.       Вот она – точка невозврата. Глядя в пламя свечи, Алетта испытала волнение, которое не знала уже давно. Возможно, с тех пор как обрушила на нильфгардские земли «проклятье», из-за которого разрушилась ее жизнь. Она начала новую, однако ее тревожило предчувствие, что история повторялась, и вместо золота и славы ее ждали гонения и крах. В тот раз она пошла на дно одна, но в этот рисковала потянуть за собой десятки преданных дому Валхольм людей.       – Госпожа, – заметив ее колебания, Агасфер решительно кивнул и сказал: – мы с вами. Что бы вы не решили.       Преданность воина тронула Алетту, укрепила решимость, несмотря на противоположную реакцию Ламберта. Он свое дело сделал, это уже не его личная война, в которую он по глупости влез.       «Если они не понимают, мы заставим их понять».       Пламя свечи, брошенной на стол, скользнуло по пропитанной алкоголем скатерти. Ткань вспыхнула моментально и огонь разошелся по всему столу, пожирая блюда и деревянные безвкусные украшения.       – Подготовьте место на подъезде к поместью, как мы и обсуждали. Иди, – отпустила она Агасфера.       Мужчина ушел не сразу, предварительно бросил подозрительный взгляд на ведьмака, который не обратил на это внимания. Он был сосредоточен на Алетте, и девушка могла поклясться, что подобный взгляд видела впервые. Разочарование и страх искрами промелькивали в глазах Ламберта, но куда сильнее он был озадачен ее неожиданной жестокостью.       Хотелось что-то сказать, но долетел бы смысл? Алетта лишь горько ухмыльнулась и покачала головой, от горечи дыма у нее зарезало глаза – она надеялась, что дым тому причина, а не сожаления.       – Идем. Если не хочешь сгореть вместе с ними.       Но едва Алетта прошла мимо, как Ламберт крепко схватил ее за руку, не давая уйти. Вздрогнув от неожиданности, девушка приготовилась к очередному сюрпризу: что ее бросят в огонь, как ведьму, или прижмут к стене. Но ведьмак не двигался, и чем крепче сжимал ее плечо, тем быстрее росла его злость.       – К чему вы готовите место у поместья?       – Ты свою работу выполнил, более тебя не должно ничего беспокоить.       – Что ты собралась делать? – Сквозь злобу пролетали надломленные нотки, которые вынудили Алетту запрокинуть голову и встретить прямой взгляд мужчины. – Если ты тронешь простых людей…       – Простых в этой истории не осталось, Ламберт. – Алетта с раздражением вырвалась из хватки, но вместо злобы посмотрела на ведьмака с сожалением. – Ты свое дело сделал, и я сдержу обещание – за мной услуга. Уходи через задний двор, тебя вряд ли кто увидит.       На секунду Ламберт задумался, если не сказать растерялся из-за слов собеседницы, а затем усмехнулся:       – Беспокоишься что ли обо мне? Не стоит.       – Я не беспокоюсь о тебе, Ламберт. Просто не хочу, чтобы ты открыл для себя иной вид чудовищ.       В детстве, когда Асаризам пытался смотреть глазами Алетты Валхольм, мир выглядел огромной ареной, на которой сражались за выживание. Жестокость и несправедливость переполняли земли Сорбеца, и долгие недели хрупкий девичий разум боролся, чтобы не сойти с ума. Алетта смутно помнила, что происходило в период слияния сознаний, но чувство ужаса и страха перед неизвестностью и жестокостью оставили горькое послевкусие.       Когда приходило время отдать духовную энергию монстров или преступников земле, ее не оставлял привкус болотного воздуха. Используя знания прошлой жизни, Алетта прокладывала дорогу в райские сады по трупам и страху для Бимона Валхольма. Ей хотелось оставить прошлое в прошлом и более никогда не ощущать знакомый вкус тех лет. Потушить жестокость, будоражащую кровь – и дело заключалось не только в моральном упоении властью, Алетта ощущала каждую душу, любое изменение в энергии. Души для некроманта, как наркотик, и чем больше их обитало вокруг, тем быстрее росли силы.       К просторной площади перед поместьем Алатта шла одна, но не была одинока. Прислуга Кастеонов смотрела на нее из окон с ужасом, как если бы мимо них шествовала костлявая смерть в черном плаще. Ночь выдалась холодной, но ветрам не удалось затушить костры и факелы, разожженные по периметру открытого пространства – благо, об этом позаботился сам Авредий. Он ведь и рассчитывал провести незабываемое шоу, только ошибся с участниками.       Воины, прибывшие с ней из Сорбеца, собрались поблизости, поставив на колени сдавшихся солдат княжеской семьи. Вид у них был опечаленный, озлобленный, что ярко подчеркивали тени от кострищ, пляшущие на их лицах. Фактор неожиданности сработал идеально, Авредий действительно поверил, что наследница Бимона приехала к нему сдаваться, а не дать бой. Опустившиеся сумерки не смогли скрыть следов поражения: теплые трупы у главного входа, дым и пламя, вырывающиеся со второго этажа.       Обхватив себя руками и поежившись от холода, Алетта посмотрела на своих людей, найдя в их глазах знакомую злость и уверенность – да, они страшились последствий, но куда сильнее в их сердцах горело желание отмщения за смерть Бимона. Отец воспитал верных солдат… они воспитали.       Алетта молчала, томила мучительным ожиданием пленников, пока со стороны сада не послышалась возня и шарканье ног. Она не стала оборачиваться, а дождалась, когда ей под ноги упадет Изимира. Свет кострищ озарил плачевное состояние чародейки, она едва двигалась, не в силах встать на четвереньки, опухшее от побоев лицо скрывали спутавшиеся волосы. Ее шумное и частое дыхание вместе с хрипами разбивали напряженную тишину.       Подойдя к колдунье, Алетта пнула ее в плечо и заставила откинуться на спину. Зажмурившись от боли, Изимира застонала, но из-за отрезанного языка из горла вырвались отвратительные звуки. Многие из солдат отвели взгляды, а баронесса дождалась, когда пленница, наконец, посмотрит на нее. В глазах ведьмы не нашлось уже места для страха, там грелась только боль.       – В Сорбеце для всех условия одни: порядочных и трудолюбивых мы награждаем и защищаем, ленивых и буйных изгоняем, ворам мы отрубаем руки, а предателей сажаем на кол. Мой отец дал тебе выбор, а я – воздам по заслугам.       У жестокости всегда есть цена, и с каждой пролитой каплей крови Алетта ощущала, как ускользает дарованное природой милосердие, и маленькую девочку поглощает тьма некроманта. Ее уже не страшила смерть близкого человека, мысль об изнасиловании, о потере земель, ровно как и истошные вопли колдуньи, которую медленно, сантиметр за сантиметром пронзал острый ясеневый кол. Практически все солдаты отвели взгляд от погибающей ведьмы, но Алетта дождалась, когда крики умолкнут и тонкую шею проколет изнутри заостренный конец.       Весть о расправе над княжеской семьей разлетится за считанные часы, и доберется до Новиграда в течение нескольких дней. В этом Алетта не сомневалась. Когда поздней ночью жители Гелибола сбегутся на охваченное пламенем поместье Авредия Кастеона, они обнаружат плачущих слуг над свежими трупами. Хотя некоторые из них еще задолго отдавали гнильцой.